Наиболее ярко они были продемонстрированы в прошлом году, когда в черноморских водах появился отряд американских кораблей. К нему присоединились корабли других стран НАТО, что привело к созданию Первой постоянной группы ВМС НАТО (ППГ ВМС НАТО, или SNMG 1 - Standing NATO Maritime Group One) в Черном море. Причем она была вооружена, как заявил заместитель начальника Генерального штаба Вооруженных Сил России генерал-полковник Анатолий Ноговицын, выступая 26 августа 2008 года на брифинге для представителей СМИ, стратегическими крылатыми ракетами морского базирования (КРМБ) с ядерными боезарядами, имеющими дальность стрельбы 2.500 км и более.
Напомним, что основу этого оперативного соединения составили несколько американских кораблей, в частности флагманский командно-штабной корабль 6-го флота «Маунт Уитни», эсминец УРО «Макфол» с КРМБ «Томагавк»
BGM-109, которые могут быть оснащены ядерными боезарядами W-80 по 200 килотонн каждый, фрегат УРО «Тэйлор» со средствами ПРО и ПВО и корабль береговой охраны «Даллас». Кроме того, в состав группировки входили испанский фрегат УРО «Адмирал Хуан де Бурбон» с многофункциональной системой ПРО «Иджис», германский фрегат «Любек», польский фрегат «Генерал Казимеж Пуласки» и ряд других кораблей.
Появление объединенного оперативного соединения ВМС НАТО в Черном море в Брюсселе объяснили двумя мотивами: необходимостью проведения совместных военно-морских учений с боевыми кораблями Болгарии и Румынии, которые якобы были запланированы заранее, а также потребностью доставки «срочных гуманитарных грузов» в Грузию. Однако командование НАТО уклонилось определить схему контроля за «гуманитарными грузами», которые на этих кораблях доставлялись через грузинский порт Поти в закрытых контейнерах. Показанная по телеканалам выгрузка американскими моряками бутилированной воды в этом порту для передачи «грузинским беженцам» выглядела просто как плохо поставленный спектакль.
Между тем нельзя не обратить внимания на тот факт, что эта группировка вошла в черноморские воды через два дня после проведения экстренного совещания министров иностранных дел НАТО, на котором было принято решение о форсированном восстановлении не только экономики Грузии, но и ее военной машины. Появление этого объединенного оперативного соединения, располагающего средствами ведения боевых действий довольно широкого спектра, также совпало со срочным визитом в Тбилиси специального представителя НАТО по Кавказу и Центральной Азии американца Роберта Симмонса, активно выступающего за широкое перевооружение грузинской армии.
Более того, в соответствии с директивой, утвержденной высшим руководством НАТО, перед этой эскадрой вовсе и не ставилась задача по выполнению гуманитарных миссий. Как написано в пресс-релизе штаба Объединенного командования силами НАТО в Нортвуде (Великобритания) от 29 января 2009 года за № MANW 2009/03, SNMG 1 была призвана обеспечить «быстрое реагирование на кризисные ситуации в любом районе земного шара». Вместе с тремя подобными ей военно-морскими формированиями блока в других регионах планеты она составила мощную морскую группировку Североатлантического союза, причем с теми же ключевыми задачами: быстрое реагирование на кризисные ситуации и оказание содействия реализации вводимого эмбарго в отношении других стран.
Необходимо подчеркнуть, что появление в Черном море ППГ ВМС НАТО создало определенный прецедент в отношении подписанной в Монтре в июле 1936 года международной Конвенции о черноморских проливах. Как известно, эта конвенция определила особое положение черноморских государств, которые в мирное время проводят военные корабли через проливы Босфор и Дарданеллы без ограничений при соблюдении определенных условий. В то же время она ввела ограничения по срокам пребывания в Черном море боевых кораблей нечерноморских государств, их количеству и тоннажу. И хотя время нахождения ППГ ВМС НАТО в Черном море не превысило ограничения по срокам (21 день), некоторые другие параметры группировки явно не вписались в этот важный международный акт. Так, статья 14 конвенции запрещает одновременное нахождение в акватории Черного моря свыше девяти боевых кораблей нечерноморских стран, а их было десять. Кроме того, суммарное водоизмещение только вышеперечисленных кораблей ППГ ВМС НАТО составило 48,7 тыс. тонн, что превысило максимально разрешенный показатель, установленный статьей 18 конвенции (45 тыс. тонн). И в этом плане появление в Черном море натовской корабельной группировки представляется как очередная попытка США пересмотреть действующие положения о проливах и получить свободный доступ в Черное море.
Эту политику Вашингтон проводит уже давно. С тех пор, когда начал рассматривать Черное море как ключевой регион в целях укрепления существующих и приобретения новых позиций США в Европе и Евразии. Ценность его заключается, как считают в США, в том, что он дает возможность держать под американским контролем проходящие здесь энергетические коммуникации, а также оказывать воздействие на Россию, ситуацию на Кавказе, в Центральной Азии, на Ближнем и Среднем Востоке, тот же Иран. Основы американской политики в Черноморско-Каспийском регионе были сформулированы в заявлении госдепартамента США, распространенном в ноябре 1999 года на Стамбульском саммите ОБСЕ. В нем речь идет о всех ранее предпринятых Вашингтоном шагах по «укреплению регионального единства», а также приоритетных направлениях «продвижения американских национальных интересов» исходя из более общей установки «присутствия США в стратегически важных районах мира».
Одно из центральных мест среди них занимает наращивание военного присутствия США в Черном море. И многое в этом плане Соединенным Штатам уже удалось провести. Так, в 2005 году подписаны соглашения с Румынией, а затем и Болгарией о создании на их Черноморском побережье американских военно-морских баз. Официально было заявлено, что они необходимы для «поддержания коммуникаций с воинскими группировками в Ираке». Однако нет сомнения, что эти базы останутся, если даже американцам придется уйти из Ирака. Кстати, на одной из них - в районе аэродрома близ Констанцы - размещена штаб-квартира восточноевропейской оперативной группы Пентагона.
Весьма активно американская военная машина продвигается и в направлении Грузии и Украины. Что касается последней, то ВМС двух стран на регулярной основе уже проводят в Черном море и прибрежных районах Украины учения различной интенсивности. Это и «Си бриз», на которых происходит высадка американского десанта, и «Лоял маринерн», где отрабатываются вопросы совместных военно-морских действий, и командно-штабное учение «Кооператив марлин», ряд других. Одновременно идет изучение и освоение американцами причалов и другой инфраструктуры Одесского и Севастопольского портов. Предлагаемая передача Украине боевых кораблей ВМС США, о чем говорилось выше, также ложится в эту схему.
Военное проникновение США в Черное море происходит и по линии проталкивания идеи распространения на его акваторию операции НАТО «Активные усилия». Она с 2001 года проводится на Средиземном море, и в последние годы лидирующую роль в ней играют США. Ввод ППГ ВМС НАТО в Черное море под выдуманным предлогом можно рассматривать и как попытку Вашингтона легализировать на практике эту идею, против которой решительно выступают Россия и Турция.
Анкара обеспокоена тем, что проникновение США в Черное море может не только привести к аннулированию действия конвенции Монтре, по которой суверенитет над черноморскими проливами принадлежит Турции, но и уменьшить ее влияние в регионе. Наша страна уже давно и не без оснований негативно воспринимает приближение военной инфраструктуры США к ее границам. По мнению России, это направлено против ее жизненно важных интересов, создает угрозу ее национальной безопасности. В полной мере это относится к стремлению Вашингтона разместить на постоянной основе в Черном море американские военно-морские силы. В этой связи и Москва, и Анкара справедливо считают, что для поддержания стабильности и обеспечения безопасности в Черном море достаточно усилий причерноморских стран. Тем более что ими проводятся в этих целях две операции - «Блэксифор» и «Черноморская гармония», в которых принимают участие и ВМС стран НАТО. А это значит, что Североатлантический альянс уже задействован в деле укрепления безопасности в акватории Черного моря.
В то же время появление в Черном море кораблей или подводных лодок нечерноморских стран с КРМБ большой дальности, которые оснащены ядерными боезарядами, как это было при заходе ППГ ВМС НАТО, представляется крайне опасной акцией. А ведь у США есть образцы морских крылатых ракет, преодолевающие расстояние до 5 тыс. км, что позволяет им держать из черноморской зоны под прицелом жизненно важные объекты центральной части России. Помимо Соединенных Штатов, которые располагают примерно 3.000 КРМБ, подобные системы, в том числе и американского производства, имеются у целого ряда стран НАТО. По этой причине любой заход в зону Черного моря корабельных группировок нечерноморских государств со стратегическими или тактическими ядерными вооружениями представляет угрозу национальной безопасности нашей страны, других черноморских и сопредельных государств, а также дестабилизирует региональную военно-политическую ситуацию в целом.
С целью исключения недоверия и подозрительности в такой чувствительной сфере всем ядерным державам следовало бы договориться о том, что ядерные нечерноморские государства в духе доброй воли отказываются от направления в акваторию Черного моря ВМС с КРМБ как в ядерном, так и в обычном снаряжении. Одним из вариантов решения данной проблемы могло бы стать принятие странами, располагающими подобными видами вооружений, взаимного обязательства вообще не направлять их в полузамкнутые морские акватории (например, Черного, Балтийского и Охотского морей, а применительно к США - в Мексиканский залив) на расстояние ближе чем 600 км от береговой линии прибрежных стран. Исключение из такой договоренности составляло бы право транзита кораблей с этими системами при следовании из сопредельных морей или отдельных частей Мирового океана, например из Средиземного моря в Атлантику и наоборот.
Можно было бы также учесть прецеденты провозглашения отдельных частей Мирового океана в качестве безъядерных зон: о запрещении ядерного оружия в Латинской Америке, включающей территориальные воды подписавших его государств (1967 г.); о безъядерной зоне в южной части Тихого океана (1985 г.), включающей его солидную часть; а также о безъядерной зоне в Юго-Восточной Азии, охватывающей большие участки Тихого и Индийского океанов (1995 г.). Заслуживает внимания и опыт разработки не подписанного по вине США соглашения о провозглашении акватории Балтийского моря зоной, свободной от ядерного оружия.
На этой основе можно было бы предложить разработать и проект международного договора о превращении акватории Черного моря за внешним пределом территориальных вод причерноморских государств в ограниченную безъядерную зону. «Ограниченную» в том смысле, что на первом этапе соответствующие «безъядерные» обязательства взяли бы на себя нечерноморские государства, а впоследствии, по мере улучшения военно-политической обстановки в регионе, такие обязательства приняли бы и все остальные страны, в результате чего Черное море в конечном итоге превратилось бы в «полновесную» безъядерную зону.
Такие меры позволили бы укрепить безопасность и стабильность в столь стратегически важной части земного шара, каковой является акватория Черного моря, а также содействовали бы консолидации режима нераспространения ядерного оружия, то есть задачи, которая практически ни у кого не вызывает сомнения.
И сегодня, когда на повестку дня поставлен вопрос о «перезагрузке» всего комплекса российско-американских отношений, почему бы пока на двусторонней основе не рассмотреть и эту проблему. Во всяком случае ее можно было затронуть в принципиальном ключе уже в рамках российско-американской встречи на высшем уровне, которая пройдет 1 апреля в Лондоне.
