В современном мире происходят новые геополитические изменения. В этих условиях наше общество должно наконец-то уяснить, что несмотря ни на какие заверения лидеров США и военного блока НАТО, опасность войны, по-прежнему, остается. Натовские базы все ближе и ближе продвигаются к границам Российской Федерации. Широко известно, что американцы планируют развернуть в Европе компоненты своей ПРО в двух странах бывшего Варшавского договора. Радарную станцию в Чехии, а базу ракет-перехватчиков - в Польше.
Все это требует от каждого гражданина-патриота, от каждой партии или общественной организации, стоящей за возрождение былой мощи России - переосмысления происходящего, с тем, чтобы руководство страны более продуктивно занималось наращиванием боевой мощи российской армии, а общественность активизировала свою военно-патриотическую деятельность, направленной, прежде всего, на воспитание и подготовку будущих воинов. Сегодня одной из главных задач общества является восстановление престижа нашей армии, чтобы на "государеву службу" шли ребята - лучшие из лучших, воспитанные на боевых традициях нашей армии и флота, на героизме и самоотверженности наших отцов и дедов... проявленных не только в боях с фашизмом в годы Великой Отечественной войны, но и много позже... Сегодня ни для кого не секрет, что советские воины уже неоднократно сталкивались с американцами (натовцами) в ходе локальных войн и военных конфликтов. Было ль это в Северной Корее или в Египте, во Вьетнаме или Афганистане, на Кубе или в какой-то другой дружественной Советскому Союзу стране, везде наши военные и советники показывали не только мастерство и профессионализм, но и высокие морально-боевые качества. Особенно характерной была война в Северной Корее. По существу, это было прямым столкновением между НАТО и странами соцлагеря. Но если войска США действовали открыто, под эгидой ООН, то советским "военным советникам и специалистам" приходилось воевать под чужими именами, на самолетах МИГ-15 БИС, раскрашенных под цвет земли и с корейскими опознавательными знаками на борту.
В небе над корейским полуостровом советские летчики воевали под чужими именами. Форма на них была китайская, а личные документы не имели никаких фотографий.
Но, несмотря на весь этот камуфляж, американцы были хорошо осведомлены о том, с кем на самом деле им приходилось воевать в Корее. В списке советских воинов, которым они сегодня располагают, значится и имя Сергея Крамаренко...
Вот, что рассказывает о тех давних событиях Герой Советского Союза Сергей Макарович Крамаренко.
В начале октября 1950 года, произошло событие, изменившее мирную и размеренную жизнь нашего авиационного полка. Однажды командир части собрал в клубе всех лётчиков. На трибуну вышел генерал Редькин, заместитель командующего авиацией Московского военного округа (в ту пору авиацией округа командовал генерал Василий Сталин). Он коротко рассказал о нелегкой борьбе коммунистов Северной Кореи с империализмом, сообщил, что американская авиация сжигает напалмом города и села этой многострадальной страны, уничтожает мирное население. В заключении он сказал, что правительство Северной Кореи обратилось к правительству Советского Союза с просьбой оказать помощь в нелегкой борьбе с американской авиацией. "Советское правительство согласилось удовлетворить просьбу руководства Корейской Народно-Демократической Республики, - сказал генерал, и после непродолжительного молчания спросил, - кто из лётчиков желает поехать в Северную Корею добровольцем?" Все лётчики, как один подняли руки. Генерал поблаго­дарил их за отзывчивость, попрощался и уехал.
Командование отобра­ло 32 лётчика, в основном из числа участников Великой Отечествен­ной войны. Добровольцев собрали в три эскадрильи. Я был назначен заместителем командира 3-ей эскадрильи, которую возглавлял Герой Советского Со­юза Александр Васько.
Командиром нашей группы, которая получила наименование 324 ис­требительная авиадивизия, был назначен блестящий лётчик, выдаю­щийся ас Второй мировой войны, Трижды Герой Советского Союза полковник Иван Кожедуб.

Первый бой с американцами

2 апреля 1951 года, в составе авиационного звена (две пары самолетов) я вылетел на перехват реактивного разведчика Б-45. Звено подняли слишком поздно, и мы, увидели группу противника в составе разведчика Б-45 и 8 самолё­тов Ф-86 "Сейбров", идущую на встречно-пересекающихся курсах на 1000-1500 метров выше нас. Но несмотря на то, что мы находились в невыгодном положении я решил атаковать американцев. Ведущему нашей второй пары, капитану Лазутину удалось за­нять удобное положение в пятистах метрах снизу и сзади разведчика. Но, атака по разведчику не получилась, самолет увидев нас прибавил газу и ушёл к себе домой.
На нас набросились "Сейбры". Мне пришлось дать по ним очередь издалека, чтобы не дать им сбить Лазутина, который после неудачной попытки атаковать Б-45, оказался далеко внизу. Самолеты резко ушли вверх. В этот момент мою пару атаковало второе звено "Сейбров". Ведущий группы зашёл в хвост моему ведомому Сергею Родионову и стал быстро с ним сближаться, готовясь в любую секунду открыть огонь из всех своих шести крупно­калиберных пулемётов. Понимая, что не успеваю отбить атаку, даю Ро­дионову команду сделать переворот. Родионов немедленно выполнил команду и ушел буквально из-под носа "Сейбра". Сделав правый разворот со снижением, я оказался в выгодном положении сза­ди этого "Сейбра" и с дистанции 400-500 метров открыл по нему огонь. Трасса прошла перед "Сейбром" и несколько снарядов разорвалось на фюзеляже. Сейбр сразу прекратил преследование, развернулся под меня и ушел вниз.
В этот момент на меня свалилась сверху вторая пара "Сейбров", но я правым разворотом ушёл из-под атаки. Они попытались после­довать за мной, но Родионов оказался сзади этой пары и, открыл по американцам огонь, чем вынудил их прекратить атаку. После этого "Сейбры" прекратив бой, ушли за разведчиком. Мы стали преследовать их, но береговая черта, за которую нам запрещалось заходить, заставила нас прекратить преследование.


"Черный четверг" американской стратегической авиации.

12 апреля мы, как обычно, с рассветом прибыли на аэродром. Осмотрели самолёты. Дежурное звено было в готовности N1 (4 лётчика в самолёте, в готовности к немедленному вылету), ос­тальные летчика расположились у самолётов, или отдыхали в непосредственной близости от аэродрома. Внезап­но поступила команда: всем лётчикам полка быть готовыми к взлёту. Не успели лётчики сесть в самолёты, как последовала следующая команда: "Всем запуск и взлёт".
Один за другим "МИГи" начали выруливать на взлётную полосу. Взлетела первая эскадрилья, затем вторая, потом наша, третья. Я во главе шести самолетов находился в группе прикрытия. Наша задача - не дать вражеским истребителям ата­ковать две передние эскадрильи, составляющие ударную группу, основная задача которой - атаковать бомбардировщики и штурмовики противни­ка.
Вслед за нашим полком, который возглавлял подполковник Вешняков, поднялся в воздух и полк под­полковника Пепеляева. Это был первый случай, когда Кожедуб поднял в воздух все боеспособные самолёты нашей дивизии. На земле осталась только дежурная пара - 2 самолёта.
Впоследствии полковник Кожедуб рассказывал, что в тот день с радиолока­ционных станций поступило сообщение об обнаружении большой группы самолётов противника, направлявшихся в сторону нашего аэродрома. Он обратил внимание, что скорость полёта этой группы была небольшой - около 500 км/час. Ориентируясь на скорость (у ис­требителей скорость обычно была 700-800 км/час), он понял, что летит большая группа бомбардировщиков, и поэтому решил, что для отражения этого массированного налёта необходимо поднять в воз­дух все истребители дивизии. Решение было рискованным, но как ока­залось совершенно правильным.
Набрав высоту, стремясь догнать переднюю эскадри­лью, я увеличил обороты. Идём с набором высоты на север. Под нами горы, справа узкая голубая лента воды. Это река Ялуц-зян. За ней - Северная Корея. Высота 5000 метров. Полк начинает плавный разворот впра­во. Я увеличиваю крен, срезаю разворот и за счёт меньшего радиуса догоняю переднюю группу и занимаю свое место примерно на 500-600 метров сзади ударной группы.
Пересекаем реку и идём на юг. С командного пункта передают, что впереди нас в 50 км, навстречу идёт большая группа самолётов противника. Высота 7000 метров. Я набираю на всякий случай ещё 500 метров над ударной группой. Боевой порядок занят.
Вскоре ведущий нашего полка передал: "Впереди слева внизу про­тивник". Смотрю влево вниз. Навстречу, слева и ниже, летят бом­бардировщики - две группы огромных серых машин. Это знаменитые американские "летающие крепости" Б-29. Каждая такая машина берет на борт 30 тонн бомб, имеет на вооружении 8 крупнокалиберных пулеметов. Бомбардировщики летят ром­бами из 4-х звеньев по 3 самолета, всего 12 самолётов в группе. Затем ещё три ромба. За ними сзади на 2-3 км и чуть выше нас летят десятки истребителей, целая туча серо-зелёных машин. Около сотни "Тандер-джетов" и "Шутинг Старов".
Командир полка даёт команду: "Атакуем, прикрой!" - и начинает левый разворот с резким снижением. Ударные группы - восемнадцать "мигов" - устремляются за ним вниз. Истребители против­ника оказываются сзади и выше наших атакующих самолётов. Самый опасный момент. Настало время и нам вступить в бой.
Группе прикрытия надо сковать истребителей противника и, связав их боем, отвлечь от защиты своих бомбардировщиков. Даю команду ве­домым: "Разворот влево, атакуем!" - и начинаю резкий разворот влево с небольшим набором высоты. Оказываюсь сзади и ниже ведущего группы американских истребителей, в самой их гуще. Быстро прицеливаюсь и от­крываю огонь по переднему самолёту группы. Первая очередь прохо­дит чуть сзади, вторая накрывает его. Он переворачивается, из сопла его самолёта идёт сизо-белый дым. "Тандерджет", крутясь, уходит вниз.
Американцы от неожиданности, не понимая, кто их атакует и какими силами, опешили. Но это продолжалось не долго. Вот один из них дает по мне очередь, трасса про­ходит выше самолета, но устремившиеся за мной Родионов и Лазутин со своими ведомыми, видя, что я в опасности, открывают по нему и другим самолётам огонь. Видя перед собой трассы, американ­цы отворачивают, и я получаю возможность стрельбы по следующе­му самолёту, но в этот момент впереди меня проходит трасса. Смотрю назад: один из "Тандерджетов" стреляет метров со ста. В этот момент через него проходит трасса снарядов авиапуки Лазутина. Не­сколько снарядов взрывается на самолёте. "Тандерджет" перестаёт стре­лять, переворачивается и уходит вниз. Перед носом самолета новая трасса. Я резко хватаю ручку на себя. Самолёт выполняет что-то немыслимое, то ли виток скоростного штопора, то ли бочку, и я оказываюсь внизу и сзади под "Тандерджетом". Атакую этот "Тандерджет" снизу, но он уходит резким разворотом влево. Проскакиваю мимо двух "американцев". Родионов стреляет по ним. Они резко разворачиваются и уходят вниз. Мы выходим над ними вверх. Смотрю вниз. Находимся как раз над бомбардировщиками. Наши "миги" расстреливают "летающие сверхкрепости". У одной отвали­лось крыло, и она разваливается в воздухе, три или четыре машины горят. Из горящих бомбардировщиков выпрыгивают экипажи, десят­ки парашютов висят в воздухе. Такое впечатление, что выброшен воздушный де­сант.
А бой только набирал обороты. Вишняков выбрал себе целью самолёт ведущего группы, но при сближении со строем бомбардировщиков попал под огонь пулемёт­ных установок шедших сзади нескольких ведомых бомбардировщи­ков. Его самолёт буквально столкнулся со стеной из трасс, и он вынужден был выйти из атаки. Между тем отвлечением огня всей группы бомбардировщиков по самолёту Вишнякова воспользовалась пара "мигов" Щеберстова и Геся, следовавшая за парой Вишнякова. Их МИГи почти беспрепятственно сблизилась с ведомыми бомбардировщи­ками первого звена, и с дистанции примерно 600 метров Щеберстов открыл огонь из всех трёх пушек по крайнему бомбардировщику. Разрывы снарядов накрыли бомбардировщик. Поскольку это были снаряды фугасного действия, то их взрывы причиняли большие разрушения самолётам. Особенно огромными, по несколько квадратных метров, были дыры в плоско­стях от снарядов 37-миллиметровых пушек.
Несколько снарядов попали в моторы бомбардировщика. Из них потянулись длинные языки пламени и дыма. Бомбардировщик резко развернулся, вышел из строя со снижением и, объятый пламенем, на­чал снижаться на юг. Из него стали выпрыгивать люди. Вторая пара Геся атаковала крайний самолет второго звена. Несколько очередей прошили "крепость". Самолет загорелся и устремился вниз.
Вторая эскадрилья атаковала замыкающие самолёты первой группы бомбардировщиков. Действовала она в более благоприятных ус­ловиях, так как строй бомбардировщиков был нарушен. Два самолё­та Б-29 горели на глазах у лётчиков всей группы. Сучков, эскадрилья которого шла немного правее командира, атаковал правое звено. Стараясь открыть огонь с минимальной дистанции, Сучков не торопился и нажал на гашетку, когда крылья бомбардировщика по­чти закрыли весь прицел, и сразу начал резкий отворот. Бомбарди­ровщик вспыхнул, начал переворачиваться. От него отлетела часть крыла, и он, горящий, ушёл вниз.
Милаушкин, следовавший парой за основной группой, несколь­ко отстал, и в этот момент был атакован подошедшим к бомбарди­ровщикам звеном "Сейбров". Пропустив начало атаки нашей группы, они теперь пытались отыграться на замыкающих. Выйдя косой пет­лёй из-под огня "Сейбров", Милаушкин продолжал преследовать груп­пу "крепостей" и, увидев, что одно из звеньев отстало от группы, атаковал его, передав ведомому, Борису Образцову:
- Атакую ведущего, ты бей правого.
Сближение происходило стремительно, в прицеле быстро вырас­тал бомбардировщик. После открытия огня на фюзеляже и моторах "крепости" появились разрывы снарядов. "Крепость" задымилась и стала снижаться. Вторая "крепость", по которой стрелял Образцов, загорелась также.
Экипажи подбитых самолетов стали выпрыгивать, остальные повернули на­зад. Потом еще 4 подбитые "летающие крепости" упали по дороге домой, или раз­бились на аэродромах. Тогда было взято в плен около 100 американских летчиков.
После боя почти в каждом нашем МИГе нашли по 1, 2, 3 пробои­ны. У одного было 100 пробоин. Но больших повреждений не было, в кабину ни одна пуля не попала.
Этот день, 12 апреля, американцы назвали черным четвергом и потом ме­сяца три не летали.
Попробовали сделать еще один на­лет, но если в первом бою было сбито 12 Б-29, то во втором мы уничтожили уже 16 "ле­тающих крепостей".
Всего же за 3 года войны в Корее бы­ло сбито 170 бомбардировщиков Б-29. Американцы потеряли основные силы своей стратегической авиации, находящиеся на Юго-Восточном театре военных действий. Днем они больше не летали, только но­чью одиночными самолетами. Но мы били их и ночью.
У американцев потом еще долго не проходил шок от того, что их бомбардировщики, которые считались самыми мощными, самыми неу­язвимыми, оказались беззащитными перед советскими истребителями. А мы по­сле первых боев стали называть "летающие крепости" летающими сараями - так быстро они загорались и ярко горели.