Неизбежность действия
Развитие украинского кризиса прямо ведет к вводу российских войск
После нападения на Славянск ситуация на Украине подошла к той черте, когда введение российских войск становится практически неизбежным. Заявления Путина и Шойгу фактически означают, что миротворческая операция может начаться в любой момент. Шансов сделать так, чтобы разные жители Украины без оружия в руках смогли договориться о жизни в едином государстве, почти не осталось.
Россия не хочет ни вводить войска на Украину, ни присоединять к себе часть ее территории – когда Путин и Лавров говорят об этом, они не лукавят. Но логика украинских событий практически не оставляет нам шансов воздержаться от использования последнего имеющегося в нашем распоряжении способа воздействовать на разрастание пожара в братской стране – силового.
«Оставаться в стороне уже физически невозможно – без прямого вмешательства России начавшаяся гражданская война примет на Украине катастрофические масштабы»
Все остальные способы уже были нами испробованы за полгода украинского кризиса – и, к сожалению, не привели к исправлению ситуации. Наоборот, она все более и более ухудшается – если в первые месяцы евромайдана, начавшегося в ноябре, она деградировала каждый месяц, то после февральского переворота – уже каждую неделю. Сейчас счет уже идет на дни. Оставаться в стороне уже физически невозможно – без прямого вмешательства России начавшаяся гражданская война примет на Украине катастрофические масштабы.
Ввод войск, естественно, несет с собой большие риски – потому что даже понимание большей частью украинской армии того, что Россия хочет погасить конфликт, и виртуозная работа ГРУ по нейтрализации отмороженных радикалов в форме не гарантируют бескровной операции. Понятно, что российское руководство стремится максимально минимизировать, а в идеале вообще не допустить жертв с обеих сторон (потому что мы относимся к украинцам не просто как к братскому народу, а как к части единого целого) – и именно исходя из этих соображений Путин и будет принимать решение о времени и зонах операции. И как раз эта логика подсказывает, что момент, когда действие хуже бездействия, уже прошел. Путин вовсе не ждет потоков крови на Востоке для того, чтобы начать миротворческую операцию – Россия до последнего надеялась на то, что с помощью внешнего давления удастся начать диалог на Украине, что Запад поймет бессмысленность попыток оторвать эту страну от России. Чего только Россия не делала за последний год для этого.
Еще год назад Украина на полных парах шла к подписанию соглашения об евроинтеграции. Россия все громче и доходчивее объясняла все катастрофические последствия этого шага как для украинской экономики, так и для двусторонних отношений. Нас не слышали – давно уже ставшая прозападной украинская элита во что бы то ни стало хотела сдать страну в надежные руки.
Когда в конце октября Виктор Янукович все-таки приостановил процесс евроинтеграции, в Киеве началась новая «оранжевая революция» – президента хотели убрать именно за то, что он начал разворот в сторону экономической реинтеграции с Россией. Москва дала кредит, договорилась о серьезнейших совместных экономических проектах – но Запад, ловко играя на недовольстве украинцев положением дел в стране и властью как таковой, раздул полноценную операцию по отстранению Януковича от власти. Россия не вмешивалась во внутренние дела Украины, с возмущением наблюдая за тем, как Запад организует и направляет переворот, призванный в первую очередь не просто сменить власть, но и окончательно оторвать Киев от Москвы.
Соглашение 21 февраля, в котором Янукович практически принял все условия Запада и оппозиции (а убедить украинского президента подписать его уговаривали Путина все западные лидеры), было ими же и сорвано. Россию хотели просто поставить перед фактом – все, в Киеве сидят западные марионетки, смиритесь с этим. Но начавшийся развал Украины, в ходе которого заволновавшийся Крым был быстро взят Россией под свою руку, изменил ход событий – стало понятно, что Россия не просто не признает захват Западом Украины, но и будет делать все для противодействия ему.
Требования России вернуться к соглашению 21 февраля, начать конституционную реформу и диалог игнорировались Западом и Киевом. Незаконное правительство срочно подписало соглашение с ЕС, активисты, требовавшие автономии для Юго-Востока, были арестованы, в украинском обществе начала нагнетаться антироссийская и русофобская истерия. Киевская власть не могла установить контроль над страной – но при этом всячески грозила своим противникам, объявляя их русскими агентами. Постепенно закипавший Юго-Восток пришел в движение – после захвата администраций и провозглашения народных республик в Донбассе и Луганске стало понятно, что развал Украины выходит уже на новый этап, когда вооруженные столкновения могут начаться в любой момент. Россия и здесь не вмешивалась в происходящее – мы лишь призывали Киев и Запад отказаться от давления на восставшие регионы и начать диалог.
Ради этого Россия пошла на переговоры в Женеве – чтобы зафиксировать обещания Киева начать разоружение незаконных формирований и приступить к обшенациональному диалогу. Но за неделю, прошедшую после подписания соглашений, ситуация на Украине только ухудшилась – в Киеве и Вашингтоне посчитали, что декларация была не о мире, а о войне, что соглашения дают им повод для наступления на Юго-Восток.
Вместо разоружения незаконной Национальной гвардии и «Правого сектора» киевские власти продолжили «антитеррористическую операцию» – то есть попытку задавить восстание регионов, не признающих законности февральского переворота и образованного после него правительства. Славянск стал символом сопротивления Юго-Востока – и его кровь выявила все нежелание Киева и США выполнять женевские обещания.
Что еще может попробовать сделать Россия? Устроить еще одни переговоры Лаврова с Керри? Еще раз заявить о нелегитимности киевской власти, которую Путин сегодня уже в открытую назвал хунтой, и потребовать от нее отвести войска с юго-востока? Бессмысленность этих действий очевидна – но это не значит, что Россия зря подписывала женевские соглашения и наблюдала два месяца после киевского переворота. Сам факт получения Путиным права на использование российских войск должен был остудить пыл Киева и Вашингтона – но, увы, одной угрозы применения силы оказалось недостаточно.
Россия отчетливо понимала, к чему приведет приход к власти в Киеве радикалов и западных марионеток, каким ударом для единства страны он станет. И говорила об этом, и предупреждала, и просила остановиться, и шла на переговоры. Уж хотя бы после Крыма в Киеве должны были понять, что не существует варианта, при котором они смогли бы сохранить власть и страну – придется выбирать что-то одно. Киевские временщики думают, что перед этим выбором их ставит Москва – еще бы, ведь они «воюют с Россией» – хотя против них стал подниматься их собственный народ.
Сейчас они пытаются задавить его сопротивление, не понимая, что у них нет ни малейшего шанса сделать это. Точно так же и Вашингтон не хочет признать, что он потерял Украину, все еще надеясь удержать если не всю ее, то хотя бы большую часть (внутренне смирившись с потерей Новороссии). И ради этого подначивают киевские власти на безумные действия, вселяют в них беспочвенные надежды – то есть фактически несут главную ответственность за разрастание украинского кризиса, за раздувание огня гражданской войны.
Попытка оторвать Украину от России, создать из нее антироссийское государство на самом деле уже провалилась – хотя нам предстоит дочитать еще много горьких страниц этого проекта. Но уже не в качестве заинтересованного, но наблюдателя, а в качестве участника всего происходящего, коим мы и были с самого начала: не нынешней смуты, а все тысячу с лишним лет нашей общей и единой истории. Дальше смотреть на эксперименты американцев над Украиной уже нет ни сил, ни возможностей. Новороссия, Малороссия, Великороссия – все это лишь термины для обозначения единого русского мира, судьбу и будущее которого мы берем в свои руки.
Источник: vz.ru.
Рейтинг публикации:
|
