Когда Клаузевиц сформулировал свой тезис: «Война есть продолжение политики другими средствами», – он лишь ёмко выразил то, что было известно военным теоретикам за тысячи лет до него. Со времён Сунь Цзы, с шестого века до нашей эры, это положение входит в трактаты по стратегии и становится определяющим для полководцев и политиков. Именно поэтому кроме собственно военной стратегии выделяется большая стратегия, включающая политические, дипломатические, информационные и другие усилия, направленные на достижение конечной цели.
Военная стратегия является лишь частью большой стратегии, причём применение силы (то есть собственно война) рассматривается как вариант крайне нежелательный, воистину «последний довод». Более желательно достижение цели при помощи угрозы силой. Но самая совершенная стратегия позволяет добиться цели путём «удушения в объятиях», то есть получения определяющих преимуществ при помощи исключительно политических, дипломатических, финансово-экономических и информационных манёвров, сохраняя с противником дружественные, союзные отношения. Фактически война ведётся и выигрывается до начала боевых действий.
Не вдаваясь в седую древность и даже не обращаясь к примерам конца позапрошлого века, попробуем проиллюстрировать вышесказанное событиями, происходившими на памяти большинства ныне живущих. Пока США вели в отношении СССР политику силового давления, пока существовала угроза прямого военного столкновения сверхдержав, и ни один локальный конфликт не обходился без того, чтобы из-за спин сторон не торчали уши Москвы и Вашингтона, СССР только укреплялся – общая опасность сплачивала. Стоило США протянуть горбачёвскому Политбюро руку дружбы, и СССР без сопротивления рухнул в объятия «Свободного мира». Здесь нет места для подробного анализа частностей, вроде особенностей характера Горбачёва, Яковлева, Шеварднадзе, просто констатируем факт – без войны, без какого-либо напряжения сил, Запад получил вместо сильнейшего оппонента союзника, согласного на роль младшего партнёра.
Когда же вновь рухнула эта «идиллия»? Вовсе не с заменой Ельцина Путиным, как думают многие. Путин лишь завершил и оформил полный разворот российской внешней политики (и то к концу своего второго срока – в Мюнхенской речи). Однако первые, ещё судорожные и непоследовательные попытки вырваться из западных объятий Россия предпринимала уже при Ельцине. Вначале был смещён совсем уж прозападный министр иностранных дел Козырев, затем был бросок российских десантников на Приштину, постепенное возвышение Примакова – одного из наиболее квалифицированных и адекватных российских политиков. Много было тревожных для Запада сигналов, которые Запад благополучно игнорировал. Игнорировал потому, что, после недолгой дискуссии, уже в начале девяностых принял и начал осуществлять ущербную неоконсервативную стратегию дальнейшего сдерживания России и занятия всех бывших сфер влияния СССР.
Сохрани американцы видимость равноправия в отношениях, продолжай они «дружить домами» и с серьёзным видом «консультироваться» с Кремлём по всем вопросам мировой политики, прими они Россию в НАТО, о чём серьёзно просил Ельцин, и сегодня на пространстве от Смоленска до Владивостока простирался бы их преданный вассал, управляемый «демократической» камарильей, ненавидимой собственным народом, смертельно его (народа) боящейся и единственную свою опору видящей в войсках НАТО. Такая Россия сама бы ушла из Украины и Белоруссии, как до этого ушёл СССР из Восточной Европы. И даже операции в Сербии, Ираке и т.д. такая Россия одобрила бы, только чуть-чуть позже, чем их провели американцы, ещё и помогла бы их провести. И Абхазию с Осетией подарила бы Грузии сама, и Молдавию с Приднестровьем Румынии тоже.
Вашингтону всего-то и надо было дать возможность команде «демократов» демонстрировать своему народу, что с ними считаются на мировой арене, да ещё чуть-чуть умерить воровские аппетиты своих ставленников и своего бизнеса на территории бывшего СССР. Доверие народа к «демократам» продержалось бы чуть дольше. Не возник бы либо не достиг бы такой остроты кризис 1993 года, Россия была бы интегрирована в структуры Запада, и отыгрывать назад было бы уже поздно. Путинская реставрация была бы уже невозможна. Любое историческое событие имеет шанс быть осуществлённым лишь до тех пор, пока не закрылось соответствующее окно возможностей, а эти окна не бывают открыты вечно.
Американцы пошли самым прямым и очевидным путём. Они попытались моментально конвертировать в конкретные политические, экономические и территориальные приращения (в смысле установления реального контроля, а не в смысле присоединения к США) свою победу в Холодной войне. Но Лиддел Гарт в «Стратегии непрямых действий» чётко указал, что самый прямой и очевидный путь никогда не ведёт к победе. А не ставший занимать Вену и навязывать Австрии унизительный мир Бисмарк продемонстрировал, как важно превращать вчерашнего врага в сегодняшнего союзника, не слишком усердно пожиная плоды победы. Результатом принятия Вашингтоном неоконсервативной стратегии, среди прочего, стал и нынешний системный кризис, поразивший капиталистический мир.
В конце 60-х – начале 70-х годов руководители США поняли, что они проигрывают экономическое соревнование СССР, и обещание Хрущёва «закопать» капитализм вполне может материализоваться. Американцы нашли ответ на этот вызов – кредитная экономика. Капитализм сумел произвести мобилизацию ресурсов не хуже, чем сталинский СССР в годы Отечественной войны. Только мобилизовывал он свой эксклюзивный ресурс – финансовый.
Вот тогда-то начался взрывной рост государственного долга США. С 1970 по 1980 год он вырос в три раза в абсолютном исчислении в долларах и продолжал расти опережающими темпами. Во время правления Рейгана – победителя в Холодной войне был достигнут абсолютный рекорд наращивания госдолга США – он вырос на 188,2%. Даже в правление Буша-младшего госдолг вырос лишь на 77,4%. Мы можем смело сказать, что для победы в Холодной войне капитализм мобилизовал ресурсы будущих поколений, за счёт «тотальной мобилизации» финансов. Это дало возможность одновременно запредельно наращивать военные расходы, обеспечивающие избыточное присутствие США во всех ключевых точках планеты, поддерживать кредитами гражданскую экономику и сохранять высокий и постоянно растущий уровень потребления собственного населения.
Но самое главное, что в ходе реализации этого, не имеющего аналогов займа у правнуков, развилась, выросла и стала доминирующей в западном мире паразитическая экономика ничем не обеспеченных финансов. Экономика, в которой созданные из воздуха Федеральной резервной системой деньги делают новые деньги из пустоты, из ничего.
После победы в Холодной войне был момент, когда сползание в финансовую пропасть можно было остановить. Для этого необходим был союз с бывшим противником. Но слишком влиятельные политические, финансово-экономические и информационные силы не хотели терять лёгкие сверхдоходы. Да и адекватным политикам было трудно отказаться от возможности, ни о чем не задумываясь, финансировать «государство всеобщего благосостояния», печатая доллары «от пуза». Для продолжения такой политики – политики строительства всемирной финансовой пирамиды – ресурсов западного мира уже не хватало. Необходимо было осваивать постсоветское пространство, а это и означало отдание приоритета неоконсервативной стратегии, в ходе реализации которой США брали на себя «бремя белого человека» по просвещению «неразумных туземцев», а в компенсацию должны были получить местные ресурсы.
В свою очередь, этот подход определил ставку США и Запада на создание в постсоветских странах олигархических режимов. Они не сами выросли в именно богатых ресурсами государствах – в Прибалтике олигархия была ни к чему, там нечего было делить. В 90-е легитимация любого постсоветского режима зависела от признания Западом. Признал Запад в 1993 году «мятежным» российский парламент, реализовывавший свои законные полномочия, и путчист Ельцин расстрелял из танков российский Белый дом и стал «демократом». А если бы признание получили Хасбулатов с Руцким, то танки палили бы по Кремлю. Но парламент был слишком демократическим, а дело удобнее было иметь с именно олигархическим коррумпированным режимом, в котором немногие, получая очень много (по меркам отдельного человека), но всего ничего (по меркам государства, которое к тому же само печатает доллары), продают благосостояние всех и зависят не от поддержки собственного народа, а от внешних сил.
То есть вместо того, чтобы попытаться на деле доказать готовым поверить россиянам, что лучше жить в стране с амбициями Бельгии или Монако, чем в мировой державе, Запад убедительно объяснил – если не сумеете восстановить империю (военную сверхдержаву), вас ждёт судьба зулусов. Именно поэтому даже российская олигархия, полностью контролировавшая политику ельцинской «семьи», поддержала постепенное возвращение к умеренно (в рамках реальных возможностей страны) конфронтационной стратегии в отношении Запада. Не надо было ждать прецедента Мубарака, достаточно было демонизации прозападного Милошевича, чтобы понять, что туземные вожди будут раскулачены аккурат в тот момент, когда их собственными усилиями их страна достаточно обессилеет, чтобы западные цивилизаторы не несли неприемлемо высоких потерь в процессе реализации своей миссии. Именно поэтому, несмотря на все информационные потуги Запада, судьба Березовского, Гусинского, Ходорковского не испугала российский олигархат, не заставила его отвернуться от Путина, а наоборот, сплотила вокруг власти. Олигархи поняли одну простую вещь – Путин заставит делиться с государством и народом, но резать курицу, несущую золотые яйца, не будет. Западные же «друзья» разденут до нитки, ещё и посадят в тюрьму, как посадили своего друга – панамского генерала-диктатора Норьегу, как только тот стал не нужен и неудобен. Капиталы можно сохранить, только опираясь на сильную державу, но сильную державу надо хорошо финансировать.
К сожалению, эту банальную истину не понимают ни украинские власти, ни украинский олигархат, ни «свидомые» «патриоты». Именно их усилиями Украина утрачивает последние шансы на сохранение своей случайно обретенной государственности.
Стратегия – точная наука, обогащённая элементами искусства, – своего рода значительно усложнённый и увеличенный вариант всемирных шахмат (сравнение Бжезинского не случайно). Не только на поле боя, но и тем более в большой политике нельзя руководствоваться тем, что «я так хочу» и «я уверен, что это правильно, а кто думает по-другому – агенты ФСБ».
Стратегия требует, во-первых, чёткой постановки цели, во-вторых, правильного определения своих сил и средств, а также препятствий на пути к достижению поставленной цели, в-третьих, выработки плана операции, позволяющего достичь цели с наименьшими затратами, а лучше вовсе без оных. В-четвёртых, оперативного развёртывания сил и средств, организации обеспечения, информационного прикрытия и т.д. Только после всего этого можно приступать к выполнению плана, корректируя его в случае надобности.
Классический пример красивой стратегической операции в рамках глобальной игры – российские действия на Кавказе в августе 2008 года. Москва знала, что Тбилиси под крылом Вашингтона готовит силовой захват Абхазии и Южной Осетии. Это было очевидно всем, особенно после того, как Саакашвили «восстановил конституционный порядок в Аджарии».
Не менее очевидно было, что США подготовили России стратегическую ловушку. Грузинская армия могла спокойно выбрать объект вторжения (отделившиеся республики разъединены географически), создать подавляющее преимущество и в считанные дни подавить сопротивление местного ополчения. Затем международное сообщество не станет особо заморачиваться вопросом, сколько там погибло мирного населения и сколько стало беженцами. Для противодействия такому сценарию Россия должна была обеспечить избыточное военное присутствие сразу и на территории Абхазии, и на территории Южной Осетии, введя в республики 15-20 тысяч своих войск, т.е., от половины до двух третей всей кавказской группировки.
Этим Россия обнажала нестабильный Северный Кавказ, вызывала напряжение в Турции и жёсткую критику всего «цивилизованного мира», а Саакашвили мог, организуя незначительные провокации, приковать эти войска к месту на годы и спокойно ждать, когда Россия устанет.
Если бы Россия (сразу или по истечении времени) решила разрубить грузинский узел одним ударом, то либо грузинская армия устояла, и это был бы позор, от которого российская власть вряд ли оправилась бы, либо Грузия была бы оккупирована. Что, в свою очередь, предполагало цугцванг для России. Войска надо держать, теперь уже в Грузии. Правительство (в изгнании) твердит о своей легитимности и о продолжении войны. «Цивилизованный мир» признаёт и поддерживает правительство в изгнании. Даже если Саакашвили погиб (пойман и осуждён), ни один адекватный грузинский политик не пойдёт на сотрудничество с оккупантами. То есть Россия вновь оказывается в стратегической ловушке, в своего рода кавказском Афганистане, когда и уйти нельзя, и оставаться невозможно. Её силы скованы, её политика скомпрометирована, авторитет её власти падает, она становится лёгкой добычей и вынуждена уступать в других районах планеты.
Казалось бы, безупречный план, в котором США ничем не рискуют, кроме какого-то грузина (у них таких вагон и маленькая тележка), а у России нет хорошей игры. Но Путин доказал, что стратег от Бога, и нашёл простой, но крайне эффективный ответ.
Несколько месяцев Россия демонстрировала готовность слить Абхазию и Южную Осетию, не втягиваясь в затяжной конфликт. Она вяло отбивалась от грузинских информационных провокаций, практически не реагировала на концентрацию грузинских войск в приграничных районах, заявляла стандартные протесты в связи с учащающимися обстрелами территории двух республик и на дипломатическом фронте призывала американцев «жить дружно» и «повлиять» на Саакашвили. При этом даже контингент миротворцев был не то что не усилен, но предельно ослаблен.
Вашингтон и Тбилиси всё поняли «правильно». Когда началась грузинская агрессия против Южной Осетии, Москва в течение первых суток продолжала вяло протестовать, давая возможность грузино-американцам полностью втянуться в конфликт. И они втянулись. В то время как ошалевшие от безнаказанности грузинские генералы и политики в прямом эфире заявляли о начале «операции по восстановлению конституционного порядка» (фактически признавая себя агрессором), а грузинские военные не только начали этническую чистку, но и напали на базу российских миротворцев, западные СМИ в качестве «утешительного приза» России (или чтобы увеличить степень её унижения) не слишком скрывали природу конфликта и имя напавшего первым.
А ещё через сутки российские войска, заранее скрытно сосредоточенные на подступах к Рокскому перевалу, стремительно прошли через четырёхкилометровый Рокский тоннель, обеспечив за собой стратегическую коммуникацию, выбили грузин из Цхинвала и приступили к добиванию грузинской армии на грузинской территории. В это время менять информационный фон для Запада было уже поздно – Саакашвили так и остался международно признанным агрессором. Грузинская армия прекратила существовать как реальная боевая сила, доверие населения к властям Грузии резко упало, оппозиция усилилась, позиции США в регионе ослабли, так как все увидели, как беспощадно гоняют по горам и ущельям главную американскую марионетку, а Вашингтон молчит и утирается.
Но самым красивым в этой операции было её завершение. Не сомневаюсь, что генералы хотели войти в Тбилиси. Все генералы хотят закончить войну в столице поверженного врага и получить за это орден. Но войска были остановлены в сорока километрах от беззащитной столицы Грузии, Саакашвили не стали свергать. Саркози дали сыграть роль посредника-миротворца, едва ли не спасителя грузинского режима.
Результат – Саркози обязан Кремлю, и стратегическое партнёрство с Францией (включая продажу «Мистралей») не вызывает более никаких сомнений. Грузинская оппозиция объединяется против Саакашвили, втянувшего страну в позорную войну и окончательно утратившего шанс на восстановление грузинской власти в Абхазии и Южной Осетии. Если бы Саакашвили был свергнут, Москва столкнулась бы с проблемой оккупации страны, после окончания которой любой другой грузинский политик, пришедший к власти, был бы не менее антироссийским, а результаты войны были бы не закреплены политически, удерживаясь лишь военной силой.
Теперь же Саакашвили держится лишь потому, что в США понимают, что любой его преемник, в силу настроений народа после августовской войны 2008 года, вынужден будет пойти на более конструктивный диалог с Москвой. Нет, грузинские политики не будут пророссийскими, просто они не будут проамериканскими, и все деньги, вложенные в Кавказ Вашингтоном, пропадут. США сами попали в ловушку, расставленную ими России. Они теперь должны обеспечивать своё избыточное присутствие в Грузии, чтобы поддерживать непопулярного Саакашвили, бессмысленно бросая туда силы и средства, понимая, что рано или поздно, но всё равно Саакашвили уйдёт.
В свою очередь Россия дополнительно обезопасила нестабильный Северный Кавказ от грузинских провокаций, создав два буферных государства и сковав силы оппонентов в самой Грузии. Более того, несмотря на формальное непризнание Южной Осетии и Абхазии подавляющим большинством государств, война получила легитимное окончание – Сакашвили подписал условия, продиктованные ему Медведевым через Саркози. Российские войска легитимно находятся в занятых ими районах. А заняты ими только те районы, где население поддерживает Россию, значит, обеспечена поддержка населения, что избавляет от необходимости держать здесь крупную группировку. Достаточно демонстрации флага.
Россия красиво выиграла и с точки зрения большой (глобальной) стратегии – практически бесплатно усилив свои позиции в регионе, в котором до этого находилась в патовой ситуации, и с точки зрения стратегии чисто военной, проведя классическую операцию по уловлению противника на ударе в пустоту и его молниеносном разгроме в ходе короткого контрнаступления. В ходе этой кампании Россия выиграла и информационную войну. Причём выиграла она её за счёт задействования СМИ противника, то есть ресурс противника использовался для решения российских проблем.
Последний раз стратегические операции такой красоты и эффективности проводил разве что Бисмарк. И вот с такими стратегами собирается играть и выигрывать у них украинское руководство, для которого камнем преткновения является провинциальная «Золушка» из Днепропетровска, упорная, смелая, наглая, беспринципная, но малообразованная и потому неспособная грамотно использовать свои регулярные тактические успехи. Она выигрывает сражения, но проигрывает войны.
Стратегическую несостоятельность украинских «патриотов» проще всего определить по желанию совместить несовместимое и по голословному утверждению, что желаемое ими сбудется, поскольку не может не сбыться. Для примера можно вспомнить беспрерывные камлания как откровенно «оранжевых», так и формально независимых «экспертов», утверждавших накануне и в ходе двух газовых войн, что Украина способна поставить Россию на колени, если не в считанные часы, то за неделю, две, месяц. Они в упор не видели простую вещь – газ находится в руках России, потребитель – в Европе, а Украина – лишь досадное политико-географическое недоразумение на пути газа от поставщика к потребителю. То есть Россия и Европа – очевидные союзники в газовом вопросе, как минимум до тех пор, пока Россия способна защищать совё право распоряжаться своими ресурсами по собственному усмотрению. При этом, в отличие от России и Европы, Украина не в состоянии поддержать свою переговорную позицию ничем, кроме роты почётного караула, а «взятие под охрану международными силами» транзитных путей (не только газовых) всегда можно обосновать очевидной внутренней нестабильностью расколотой с 2004 года Украины.
А ведь можно вспомнить, как в разгар газовой войны правительственные чиновники и эксперты, боровшиеся вроде бы как за более низкую цену на газ, утверждали на голубом глазу, что более высокая «европейская» цена лучше, поскольку «заставит нашу экономику модернизироваться, внедрять энергосберегающие технологии и снизит зависимость от России». Так если более высокая цена лучше, поскольку чего-то там стимулирует, то «об чём лай, бояре?». Вам же и предлагают более высокую, а если попросите самую высокую, для окончательной победы модернизации и энергосбережения, то вам с удовольствием пойдут навстречу.
Второй пример – проблема двуязычия. 60-70% (до 80% по самым оптимистичным данным) населения Украины используют русский язык в качестве основного (при возможности выбрать – берут анкету на русском языке, постоянно общаются на нём вне официальной обстановки и т.д.). Более того, до сих пор значительная часть политиков, занимающих высокие должности, не владеют или демонстративно не пользуются в публичных выступлениях украинским языком. При этом поддержка политических сил, представленных этими политиками, куда более серьёзна, чем поддержка тех, чьи представители демонстративно говорят только на украинском. Сторонники ПР и Януковича, рейтинги которых сейчас обвально рушатся, в гораздо меньшей степени ставят им в вину экономические неудачи, чем невыполнение идеологических предвыборных обещаний.
Не надо быть очень умным, чтобы понять, что в таких условиях проведение насильственной украинизации ставит крест на перспективах страны состояться как государство. Тем не менее, главная претензия «патриотов», предъявляемая Табачнику, заключается в том, что он вернул сферу образования в рамки закона и прекратил незаконную насильственную украинизацию. То есть, с одной стороны, они утверждают, что граждане Украины долгие годы жаждали общаться по-украински, с другой – выясняется, что без насильственных мер этот язык, по их же мнению, исчезнет. Интересно, у украинского государства нет более важных забот, чем насильственно искусственно сохранять и восстанавливать полумёртвый язык? Деньги некуда девать?
Ну и самый яркий пример раздвоения украинского политического сознания – два чиновника-еврея увековечивают память «патриотического» священнослужителя, благословлявшего на борьбу коллег и однопартийцев палачей Бабьего Яра.
Вот такая раздвоенность сознания, присущая «патриотам» во всех серьёзных вопросах, позволяет, не вникая далее в смысл их теоретических построений, констатировать, что не только стратегией, даже обычной тактикой здесь не пахнет, это – хотелки, возведённые в ранг национальной идеи. Украинское правительство легко и быстро может, например, разработать национальную программу по колонизации Луны и Марса, патриоты поддержат, но результата не будет, поскольку нет необходимых и достаточных ресурсов, равно как нет и возможности их оперативной мобилизации, привлечения или замещения. Оставшись с одной гранатой против трёх немецких танков, можно стать Героем Советского Союза (посмертно), но подбить все три никак не удастся, даже если ты чистопородный украинец в восьмидесяти трипольских поколениях.
Как только Вы тыкаете «патриотов» носом в их логическое противоречие и советуете «либо крест снять, либо трусы надеть» – определиться, так сказать, чего они всё же хотят, построения современного демократического государства или национального этнографического бантустана, «патриоты» тут же всуе начинают поминать Кремль, ФСБ и Святейшего Кирилла. Они назовут вас «совком» и КГБешником, одновременно потребовав посадить Вас в тюрьму за инакомыслие, а лучше – сразу повесить в назидание другим. При этом они гордо будут именовать себя демократами, а Вас причислят к тоталитаристам.
Пока они так мыслят, они не создадут внятной стратегии, которая бы обеспечила построение такого украинского государства, в котором, как обещал Кравчук, русскому будет лучше, чем в России, а еврею – лучше, чем в Израиле. Украинцу, надо полагать, лучше, чем в Канаде. Пока Партия регионов не может сложить два и два и понять, что самым высоким рейтинг Януковича был после подписания Харьковских соглашений, а в последний год, отмеченный бессмысленными заигрываниями с «патриотами», падает с увеличивающейся скоростью, она также не сможет создать действенную стратегию сохранения и укрепления власти на основе опоры на избирателей, а не мифы, создаваемые придворными «экспертами», всегда готовыми сказать султану что-нибудь приятное. Пока Янукович не поймёт, что он, конечно, президент не хуже Обамы или Медведева, но страна ему досталась не той весовой категории, чтобы на равных играть с ЕС, США и Россией, он не сможет обыграть никого из своих визави. Маршал Эдвард Рыдз-Смиглы тоже думал, что быть польским патриотом – значит считать, что польская армия легко загонит немцев в Берлин. В сентябре 1939 года поляки на собственной шкуре почувствовали, чем отличается «патриотическая» болтовня от продуманной стратегии.
Кто-то верит, что «патриоты» что-то поймут? Думаю, что даже если поймут, то, как американские финансисты, прекрасно понимавшие, что пирамида кредитной экономики рано или поздно рухнет, посчитают, что «на наш век хватит, а там хоть потоп». Но скорее всего, даже не поймут, за что их так.
Поэтому я и утверждаю, что Украина как государство – нежизнеспособно. Не потому, что оно вообще не могло состояться. Наверное, даже сейчас ещё не совсем поздно его «состоять». Но потому, что вместо ответственной и адекватной стратегии государственного строительства его строители предпочитают опираться на мифы о собственном величии и о божественном предопределении украинской независимости. Они, как персонаж известного анекдота, просят у Бога выигрыша, «забывая» даже купить лотерейный билет.
Окно возможностей, открывшееся для независимой Украины в начале 90-х, неумолимо схлопывается. Никакие «суперсвидомые» мантры тут не помогут. Либо одумаются и успеют проскочить в оставшуюся щель, либо опять будут петь заунывные песни о руине и тяжкой доле. Что-то мне подсказывает, что не одумаются. Для них «мова», «вышиванка» и «шаровары» важнее государства.
