Украина намерена сократить закупки российского газа. Условия подписанного четыре года назад контракта официальный Киев счел несправедливыми. Заменой российскому газу станет местный, но уже сланцевый. О том насколько перспективны украинские месторождения в интервью телеканалу "Россия-24" рассказал премьер-министр страны Николай Азаров.

Возможное подписание соглашения об ассоциации Украины с Евросоюзом некоторые российские эксперты поспешили назвать ошибкой, предупреждают даже о скором дефолте страны.

Николай Янович, добрый день, спасибо, что уделили нам время в очень важный момент для Украины. Я с этих главных тем и начну. Я имею в виду сотрудничество Украины с ЕС, и возможное сотрудничество с Евразийским союзом. Недавно, общаясь с нашими украинскими коллегами, Вы сказали, что главный риск подписания соглашения с ЕС в том, что для модернизации экономики, во-первых, нужные огромные ресурсы и время. А далее заметили, что украинской промышленности нужно выполнить огромный объем работы и среди прочего назвали необходимые действия по поиску партнеров в ЕС. Означает ли это, что вы еще не определились с такими партнерами, и может ли этот процесс поиска этих партнеров быть осложнен тем, что в Европе сейчас не очень хорошая экономическая ситуация?

Прежде всего возникает вопрос, разве есть альтернатива необходимости модернизации экономики? Такой альтернативы нет. Поэтому то, что у нас и, к большому сожалению, в других странах постсоветского пространства происходило за последние 20 лет, назвать системной модернизацией язык не поворачивается. Поэтому правительство Украины приняло программу активизации развития экономики, вне зависимо от того, подпишем мы соглашение об ассоциации с Европейским Союзом, и какие у нас будут взаимоотношения с Таможенным Союзом. Для нас модернизация экономики, это самая главная задача. В противном случае, Украину ожидает отсталость, вытеснение с основных рынков сбыта нашей продукции.

Надо сосредоточить все силы, все необходимые ресурсы, и в течение 10 лет провесит коренную модернизацию нашей промышленности, чтобы занять конкурентные позиции на мировых рынках. Если мы этого не сделаем, нас ожидает очень печальное будущее. А Россию разве не ожидает подобная перспектива? Конечно, ожидает. Поэтому Россия для нас, это естественный партнер в плане модернизации нашей экономики. И именно поэтому я никогда не противопоставлял наши намерения подписать Соглашение о зоне свободной торговли с Европейским Союзом аналогичному Соглашению со странами СНГ, которое мы подписали два года тому назад, и которое должно, наконец, заработать в полном объеме. Это нам найдет естественных партнеров, снятия режимов ограничения во взаимной торговле, должно позволить бизнесу наших стран активно участвовать в инвестировании и активно участвовать в модернизации экономики.

Как Вам кажется, удастся ли договориться с российскими партнерами о том, чтобы ваше возможное участие Украины в Евразийском Союзе не было в ущерб участию Украины в Таможенном союзе?

Все разговоры о том, что надо определиться либо туда, либо сюда, вообще под собой ничего не имеют, кроме неправильных идеологических посылов. Это напоминает очень серьезно известный лозунг – «Если не с нами, то против нас».. А мы хотим быть и с вами, но хотим быть и с другими. Ушло то время, когда Советский Союз отгородился от всего мира определенными границами, барьерами. Это привело к тому, что наши люди стремились покупать все заграничное, отказывались от отечественного. И отечественное становилось символом некачественного, а импортное считалось символом качества.

Мы что, хотим повторить ошибки, которые у нас были? Наступить на те же самые грабли? Конечно, этот путь трудный. И поэтому в своем выступлении на Кабинете министров я говорил об этих рисках, говорил о том, что либо мы пробежим быстро этот путь, сосредоточив все усилия. И я здесь улыбнулся, вспомнив, что в истории Советского Союза аналогичную фразу сказал один из руководителей Советского Союза, - «Либо мы пробежим быстро, либо нас сомнут». Видите, все повторяется в этом мире.

Как Вам кажется, могут ли украинские товары которые находит сейчас спрос на постсоветском пространстве, конкурировать с европейскими производителями? Это достаточно сложно, рынок тоже очень тяжелый для входа туда и особенно сейчас, когда потребительский спрос в Европе не высок? Такая перестройка это правильно, или это просто жизненная необходимость?

Конечно, вот мы такой поворот уже осуществляем. У нас чрезмерный уклон в сторону экспорта. И поэтому последние годы мы ведем политику развития внутреннего рынка, развития внутреннего потребления, видя в нем важный и очень существенный ресурс для развития нашей экономики. Оптимальное сочетание - развитие наших экспортных способностей и возможности внутреннего рынка/ Это должно дать стимул для развития экономики.

Что касается выхода на рынки. Здесь я в достаточной степени оптимист. Мы в течение трех лет занимаемся поддержкой нашей отрасли в области IT технологий. Вы знаете, какие там темпы роста? 50-60 процентов в год.

Но это эффект низкой базы…

Да, в какой-то степени эффект низкой базы. Вот не было ничего, и вдруг пошло. А дальше будет труднее. Но то, что наши продукты в этой сфере находят очень широкое потребление, это факт. И сейчас уже экспортная продукция этой отрасли весома для дохода от бюджета. Весомая доля составляет в нашем товарообороте. Я только один пример привел, других примеров не мало.

Мы занялись, например, качеством своей сельскохозяйственной продукции, и очень серьезно выходим на европейские рынки. Я вспоминаю наши первые дискуссии с Европейской комиссией относительно квоты на поставку зерна, где нам рисовали цифры 10 тысяч тонн. Мы просто улыбнулись, встали и пошли из-за стола переговоров. А потом случилась засуха 10-го года. Европейский Союз попросил нас поставить 500 тысяч тонн. А вот сейчас без всяких квот, без всяких разрешений, мы поставляем несколько миллионов тонн зерна на европейский рынок, и потребность значительно больше.

Вес вопрос в качестве, в цене и в нашей способности поставлять. Если мы в 10-ом году вводили ограничения на экспорт зерна, то сейчас мы предоставляем экспортные субсидии нашим производителям. Поэтому я с оптимизмом смотрю на то, что сейчас происходит. У нас идет активная модернизация, например, металлургии, мы построили несколько новых производств очень серьезных. Мы сейчас выпускаем совсем другое качество и металла, и металлоизделий. И поэтому, если так дальше пойдет, то мы спокойно займем свою нишу.

Вы когда-нибудь оценивали опыт евроинтеграции прибалтийских стран? Я думаю, что вы понимаете подтекст вопроса. Сейчас, особенно в кризис, видно, как там меняется отношение к европейским партнерам, видно, что там люди прагматичные, и за любую копейку или евроцент, что называется, спросят серьезно. И сейчас, например, отношение к российским и казахским бизнесменам изменилось на 180 градусов?

Давайте сразу же уточним. Прибалтика вступила в Европейский Союз, и приняла на себя все обязательства, которые вытекают из факта вступления. Мы пока заключили Соглашение о зоне свободной торговли в безвизовом режиме, и речь не идет о вступлении в Европейский Союз. Поэтому сравнение в этом плане не совсем корректное. Что такое зона свободной торговли? Прежде всего, это возможность доступа на рынки европейских стран без отягощения стоимости наших товаров за счет ввозных пошлин.

Ввозные пошлины в течение первого года Европейский Союз снижает практически до нуля для 98 процентов всех наших товарных позиций. Это очень важно для нас. В свою очередь, мы снижаем пошлины в течение пяти лет и ни в 15 раз, а до 2,75. Примерно, средняя такая взвешенная позиция. Мы сохраняем на значительный переходной период определенный уровень защиты.

Второе. В Соглашении о зоне свободной торговли содержится положение о том, что Европейский Союз обязуется не субсидировать тот экспорт, который направляется в Украину. Представьте себе, все сельское хозяйство Франции, Польши, других аграрных стран Европейского Союза держится на субсидиях, именно за счет субсидий их товары конкурентные. А вот отмените эти субсидии. Тогда никакого смысла нет везти эти товары. Поэтому, чтобы избежать, таких спекуляций, я предложил российским партнерам посчитать и посмотреть. Создать совместные таможенные посты, наконец. Давайте совместные комиссии проверки сертификатов происхождения сделаем. Мы готовы пойти на любые формы взаимодействия для того, чтобы снять возникшие недоразумения. Пока ведь, кроме эмоциональных оценок и кроме эмоциональных подходов ничего не звучит конкретно.

То есть российская сторона не сформулировала те моменты, которые нас беспокоят ?

Да, пока все это звучит в самом общем виде. Но мы с пониманием относимся к возможным каким-то последствиям. Я их называют гипотетические последствия. Давайте сядем за стол переговоров, пригласим своих специалистов и по каждой позиции пройдем и установим истину. Нам никто не мешает в процессе вступления в силу этого Соглашения, в процессе реализации этого Соглашения вести постоянно мониторинг. И если, действительно, появятся какие-то угрожающие моменты, сесть и опять же договориться.

Как Вам кажется, корректно говорить о том, что у сотрудничества между Украиной и ЕС есть какие-то преимущества, каких может не быть в Украине, если она будет сотрудничать с Евразийским Союзом?

Вы знаете, я во время своего официального визита в Нидерланды совсем недавно, отклонился немножко от маршрута и заехал в город Зандам и посетил Дом-музей, где останавливался во время своего великого посольства Петр Великий. Это посещение меня навело на целый ряд ретро перспектив, скажем так. Я думал, чем руководствовался Петр Великий, полтора года находясь в Нидерландах, в Англии и так далее.

Что он оттуда вынес, зачем он туда ездил, и что он потом делал? Так вот, возвращаясь к ответу на ваш вопрос. Что хорошего можно заимствовать сейчас? Ну, разве мало хорошего? Передовые технологий, которые есть в промышленности Европейского Союза? Разве мало хорошего в тех принципах организации общественной жизни, уровня независимости, например, правосудия. А как обеспечить приток инвестиций, если не создать такую систему институтов, которые обеспечивали бы надежную защиту этих инвестиций.

Многие эту историю ассоциации с ЕС увязывают с кредитами МВФ, что это должно упростить привлечение этих средств. Как Вы относитесь к таким заявлениям?



Никак. Все это пустые разговоры. Подписание Соглашения никак не повлияет на наши переговоры с Международным Валютным Фондом. Ну, и это самостоятельная финансовая организация, которая руководствуется своими критериями.

Насколько я помню, в ноябре, должны возобновиться очередные переговоры с МВФ. Какие перспективы, потому что ряд условия, на которых настаивали ваши партнеры в МВФ, должны были быть выполнены?

Надо сказать, что переговоры на техническом уровне не прекращаются. У нас в Киеве постоянная действует миссия Международного Валютного Фонда, Министерство финансов ведет постоянный контакты, как и со Штаб-квартирой, так и с миссией. Мы ожидаем, что определенные изменения в позиции Международного Валютного Фонда должны наступить, потому что прошедшие два года показали, что Украина способна самостоятельно без кредитов Международного Валютного Фонда справляться со своими проблемами.

Если другие страны сейчас получают эти кредиты, то мы, наоборот, возвращаем эти кредиты. За эти два года мы уже вернули более 7 миллиардов долларов, и нам предстоит еще возвращать. Я думаю, это свидетельство того, что украинская экономика достаточно устойчивая, существующая в Украине финансовая система так же достаточно устойчивая. У нас мир немаленький, не договоримся с МВФ, значит, будем где-то в других местах занимать. Так что, свет клином не сошелся.

Я согласен, но все-таки внешний долг Украины, он во многом состоит из этих заимствований от МВФ. В любом случае эти долги нужно будет отдавать, либо рефинансировать.

По международным стандартам наш долг государственный не очень большой, это 32 процента всего-навсего. Если сравнивать с какими-то другими странами...

Даже США.

Да, за сотню, 150 процентов. С этой точки зрения, не обслуживание, не погашение долга больших проблем не возникнет. А в чем же наша принципиальная позиция с МВФ? Мы говорим МВФ, что мы не можем перекладывать бремя неправомерных цен на газ, который мы закупаем в России. Цена уже с учетом, например, харьковских соглашений превышает 530 долларов за тысячу кубометров. Таких цен вообще в мире нет. И мы не можем перекладывать эти несправедливые цены на плечи нашего населения.

Мы считаем, что рано или поздно российское руководство пойдет в нашем направлении. А что происходит сейчас? Мы сокращаем закупки газа российского. Мы вынуждены заниматься диверсификацией, и закупать на других рынках этот газ. Мы вынуждены сокращать потребление газа, где-то котельные переводить с газа на уголь. Угля у нас своего более чем достаточно. Мы вынуждены экономить. В результате, если так дело пойдет, мы уже почти в два раза сократили закупки газа, мы практически откажемся от закупок российского газа.

Возникает простой вопрос, если «Газпром» потеряет крупнейшего в Европе покупателя своего газа, он от этого выиграет или проиграет? Ведь когда на рынке продавец устанавливает цену и отпугивает всех покупателей, что он делает? Он продолжает стоять с такой ценой и никто у него этот товар не покупает, или же он смотри на покупателя и гибко реагирует.

Ну, это от ментальности зависит.

Странная ментальность руководителям, который так думает. Так мы же прямо говорим, мы же не скрываем, мы проводим колоссальную работу, и эта работа в конечном итоге приведет к тому, что мы откажемся от покупок газа. Это будет минус большой и для «Газпрома» и для нас. Потому что мы вынуждены отвлекать сейчас ресурсы, тратить на, может быть, и на нужное дело в перспективе, но сейчас для нас более первоочередные совсем другие задачи. А мы покупаем вышки, бурим на шельфе, заключаем соглашения добычи шельфового сланцевого газа, так? Это все даст отдачу через двадцать лет.

Мы собираемся добывать газ на наших истощенных газовых месторождениях, которые в свое время были закрыты. Мы сейчас возвращаемся на те старые месторождения, которые раньше были закрыты из-за того, что отсутствуют соответствующие технологии. Мы реанимируем их, устанавливаем станции дожима и проведем другие мероприятия. В обозримом будущем, через 2-3 года мы выйдем на полностью самообеспечение себя газом и возникнет вопрос – выиграет «Газпром» от этого? Я думаю, что проиграет.

Аналогичный вопрос стоит об использовании нашей газотранспортной системы. Ну, не мы построили эту колоссальную газотранспортную систему, предназначенную для транспортировки газа в Европу. Сейчас ее мощность 150 миллиардов, а после элементарной реконструкции и модернизации она может составить 200 миллиардов. У меня вообще в голове не укладывается, для чего строить обходные газопроводы, если есть возможность договориться с Украиной, и мы такую возможность предоставляем, по модернизации нашей газотранспортной системы, обеспечение надежных по земле поставок газа в Европу. Тем более что наша газотранспортная система располагает системой подземных газохранилищ, способных аккумулировать и в кратчайшие сроки резко увеличивать объемы поставок в пиковые периоды нагрузок.

Николай Янович, интересную цифру вы произнесли – более 500 долларов за тысячу кубов газа. Откуда эта сумма? Я так понимаю, что все-таки цена на газ формируется по определенной формуле. Да, действительно, цена на газ идет все-таки за ценой на нефть с определенным лагом. Это означает, что потом цена на газ может быть и дешевле. Зная, сколько вы сейчас в реверсивной режиме, в реверсивном режиме покупаете по какой цене газ из Германии и из Венгрии, в принципе, эта сумма примерно сопоставима. Вот стоит ли это того? Или эта вот диверсификация только ради того, чтобы не зависеть сильно…

Это не совсем так. Откуда складывается эта цена? Во-первых, это действительно формульный подход и он зависит от цены нефти на рынке. Как вы знаете, к большому сожалению цена на нефть сейчас сверхвысокая. Как там будут развиваться события на Ближнем Востоке, и какие силы играют на тенденции к повышению? Мы знаем, что совсем недавно было и 120 долларов за баррель. Так вот при цене примерно 115-120 цена на газ примерно 530 по этой формуле.

Почему говорю, с учетом харьковских соглашений? Мы 100 долларов отсчитаем, получаем те 430, по которым мы сейчас закупаем. А Германия, которая закупает тот же самый российский газ, почему-то предлагает нам его по 360 и по 370 долларов. Для нас выигрыш 70 долларов на тысячу кубометров при нашем объеме потребления, это очень серьезный выигрыш. Поэтому мы были вынуждены действующую в определенном направлении систему перестраивать, модернизировать для того, чтобы качать газ в обратном направлении. Это очень сложная была задача, мы ей два года занимались. И сейчас мы решили, пока объемы это недостаточные, но мы будем дальше заниматься и выйдем на те объемы, о которых мы сейчас договаривались.

Хватит ли мощностей, которые готовы работать в обратном направлении, чтобы всерьез не зависеть уже от российских партнеров, если ситуация для Украины будет по неблагоприятному сценарию разворачиваться ?

Для меня вопрос зависимость, независимость, это вопросы риторические. Все страны от кого-то зависят. Вопрос, прежде всего, использования рыночных принципов, рыночных механизмов. Ну, если на цена на газ 260, то почему мы должны его покупать по 530?

Сейчас «Газпром» был вынужден пересмотреть цену на газ для очень многих своих покупателей в Европе, и везде установить скидки на 10%, где-то на 15%. Турция покупает, например, на 100 долларов дешевле газ, чем мы. Почему? Она находится дальше по транзиту своему? Германия покупает по цене дешевле, а Германия находится на полторы тысячи километров дальше.

Поэтому рыночную логику «Газпрома» очень трудно понять. И еще раз подчеркиваю, что этот фактор является очень серьезным, осложняющим фактором в развитии наших отношений, и он уже начинает влиять не только на промышленном уровне, на уровне правительств, он начинает влиять и на бытовом уровне. Наши люди, в общем-то, настроены очень дружественно по отношению к России, за исключением отдельных политиков, отдельных политических групп и группировок. Руководство Украины настроено на выстраивание хороших добрососедских отношений, стратегического партнерства, нацеленных на будущее. Мы говорим о своей готовности максимально кооперироваться в рамках и Таможенного Союза, и Евразийского Экономического Союза. У нас на столе рабочий план присоединения к целой серии соглашений, определяющих правовую основу Таможенного Союза. Куда же больше? Это же вам премьер-министр говорит. И мы готовы присоединиться к целому ряду соглашений. И сейчас проходит в этом направлении очень большая работа.

А в какой перспективе?

В какой перспективе наши партнеры будут готовы идти нам навстречу, в такой и мы будем готовы двигаться. Мы в мае подписали Соглашение о предоставлении Украине статуса наблюдателя. Мы уже назначили представителя правительства в Евразийской Экономической коллегии, назначили группу экспертов. Эти люди готовы работать, они готовы практически взаимодействовать. Это в наших интересах, максимально снять все препоны по нашей торговле с нашими странами.

В среду я собираюсь посетить Высший экономический совет Таможенного Союза с участием глав правительств. Видите, какое важное значение мы предаем событию. Мы там не посылаем министра или зам.министра, а едет премьер-министр. Это говорит о том, что Украина придает очень большое и важное значение сотрудничества в Таможенном Союзе. Еще раз подчеркиваю, что мы готовы и открыты для такого сотрудничества.

Николай Янович, хотел Вас спросить по поводу перспектив добычи сланцевого газа на Украине. Изучали ли вы опыт европейский? Я знаю, что в некоторых европейских странах по экологическим причинам эту тему закрыли, как неприемлемую для себя. Как эта дискуссия строилась в Украине? И в какой перспективе первый сланцевый газ может быть уже поставлен на рынок?

Мне очень интересно отвечать на этот вопрос, по той простой причине, что по своей первой специальности, а я закончил Московский Государственный Университет и по специальности геолог-геофизик. Я проходил такой курс, как геология нефтяных и газовых месторождений и очень неплохо знаю все эти проблемы. Конечно, мы изучали американский, канадский опыт, опыт Польши, где уже начали скважины давать сланцевый газ. Во многом, например, нефтегазоносная провинция польская аналогична нашей соответствующей площадке, которая находится в Западной Украине. Мы знаем и плюсы и минусы, знаем возможные риски, но знаем также, что если не нарушать технологию, если все делать в соответствии с договоренностями, то риски будут сведены к минимуму. Конечно, будет осуществляться постоянный мониторинг состояния окружающей среды. С нашими партнерами мы договорились о выделении необходимых средств на это.

Что касается себестоимости. Трудно сейчас говорить, какие будут окончательные цифры. Мы ориентируемся на то, что это может быть себестоимость, на самой скважине порядка 140-150-160 долларов за тысячу кубометров. А в розницу - 200 долларов. Для нас, конечно, это конкурентные цифры. Это цифры, которые позволят нашей промышленности работать. Масштабы запасов в Украине сланцевого газа, порядка 4 с половиной триллионов кубических метров. На 100, на 150 лет вполне хватит. Не надо говорить, какой это мощный импульс для развития страны, это газ в центре Европы так, на минуточку, причем в промышленных масштабах, вот. Может быть, в какой-то степени это не нравится нашим партнерам из «Газпрома», но они сами в этом виноваты. Если бы они нас три года не душили этими ценами, может быть мы не стали бы заниматься сланцевым газом. У нас есть ряд других проблем. Но уж раз они нас подтолкнули к этому, то обратной дороги не будет.

Интересна также ситуации в финансовом секторе страны, идет определенное давление на гривну. Золотовалютные резервы снижаются, поскольку платежный торговый баланс Украины отрицателен. Но здесь тенденция меняется, и меняется, на мой взгляд, ни в лучшую сторону. Я понимаю, что это обусловлено внешними рисками. Тем не менее, перестройку, диверсификацию экономики именно сейчас проводите. Оправдан ли этот риск, на ваш взгляд? И как Вы видите себе развитие ситуации в финансовом секторе? И что будет с валютой, что будет с платежным балансом?

Во-первых, те меры, которые направлены на импорто замещение, привели к тому, что по товарам мы имеем позитивное сальдо. Негативное сальдо в основном складывается из-за высоких цен на газ, и наш дисбаланс в торговле с Россией обусловлен этой составляющей. Нам уже удалось компенсировать снижение цен, например, на металлы. И сейчас, если говорить о валютном счете, то валютный счет позитивен. И если бы не платежи МВФ, не возврат кредитов, у нас вообще не было бы никаких проблем. Сейчас проводится работа по замещению этих займов. 2 миллиарда надо где-то на рынке найти и заместить этот займ. Это политика с учетом небольшого нашего долга позволит нам в краткосрочно перспективе сохранить стабильность валютных резервов.

Вы можете эти деньги найти на внутреннем или на внешнем рынке, потому что сейчас только под высокие ставки, возможно привлекать такие средства? Я так понимаю, что спрос-то не очень большой? А это изменение структуры госдолга, в общем?

Если бы речь шла о привлечении 100 миллиардов, то я б руки сложил наверно, и сейчас бы побежал в МВФ и сказал: «Помогайте!». И тарифы поднял бы. Но речь же не идет о таких цифрах. Речь идет о 2 миллиардах. Что для Украины 2 миллиарда? Да, это большие деньги, но не такие, чтобы мы там голову ломали с утра до вечера, где найти такие ресурсы.

Последний вопрос, ослабление национальной валюты. С одной стороны, это могло бы улучшить конкурентоспособность украинских товаров, а, с другой стороны, это, пожалуй самая большая проблема, которая может грозить при неблагоприятном развитии событий, украинскому финансовому сектору. Как Вы к этим слухам относитесь?

Внутренние эксперты эти риски не преувеличивают и считают их минимальными. Зато внешние эксперты, особенно в последнее время, почему-то российские, так называемые эксперты, активизировались, и мне показывали несколько таких высказываний, что Украине грозит дефолт.

Я про дефолт не говорю, заметьте. Я далек от этих мыслей. Но ослабление валюты.......

Ослабление! Хорош был бы премьер-министр, который публично говорил бы, «да, конечно, все тут обвалится, развалится». Но, я могу немножко огорчить этих российских экспертов. Ничего не обвалится, ничего не развалится. Украина будет проводить взвешенную финансово-денежную политику. Стабильность национальной валюты обеспечена. И, кстати, наши люди в отличие от предыдущих лет уже не так остро реагируют на такого рода экспертов. Наконец, опыт их научил, что кроме потерь для себя ничего не происходит. Что надо научиться верить своему правительству.

Очень неприятно, что такие прогнозы они абсолютно недобросовестные. А у нас любят российское телевидение, смотрят его, особенно на юго-востоке. И вот получают порцию негатива. Вы заметьте, ваш канал, это первый, которому я какие-то комментарии даю в этом отношении. Я даже не комментирую, потому что, когда начинаешь комментировать, еще хуже бывает. Но уже на бытовом уровне наши люди понимают, что правительство заинтересовано в поддержании стабильности. Это целый комплекс вопросов. Это не только стабильность цен, это стабильность работы экономики. Украина имеет многолетние прививки от такой нестабильности. Уже получила достаточно опыта. И сейчас все мы понимаем свою ответственность.

Николай Янович, спасибо Вам большое за то, что вы нашли время и ответили на наши вопросы. Желаем Вам успехов.

И Вам также, спасибо, всего доброго, и успехов дружественному российскому народу.

Беседу провел ведущий ТК "Россия-24" Алексей Бобровский.

Рейтинг публикации:

5




Комментарий от редакции:

Сергей Глазьев: главный торговый партнер Украины - Таможенный Союз

 

 

Премьер-министр Украины Николай Азаров заявляет, что перестройка украинской экономики в связи с предстоящим подписанием соглашения об ассоциации с Евросоюзом откроет новые перспективы для сотрудничества со странами Таможенного союза и СНГ. Насколько это возможно? На вопросы "России 24" отвечает советник президента, заместитель генсека ЕврАзЭС Сергей Глазьев.

Комментарии (38) | Распечатать

Добавить новость в: