Power to the people! Или наследие Сола Алинского

Точно так же, как Дилан Томас определял алкоголика, как «человека, который вам не нравится, но который пьет столько же, сколько и вы», эпитет «популист» часто используется в публичных дебатах для того, чтобы девальвировать утверждения и действия партий и политиков, с которыми не согласны комментаторы и другие политики.

                         (Даниэле Альбертаззи, Дункан Макдонелл, «Популизм 21-го века»)

От редакции: Девиз, который вынесен в заголовок данной статьи («Власть народу!»), прозвучал в США в XIX веке. Это был девиз «Народной партии», которая на английском языке называлась Populist Party, то есть буквально «Популистская партия». В XIX веке она добилась существенных, хотя и ограниченных успехов. Ее кандидаты прошли в Конгресс, стали губернаторами. На президентских выборах 1892 года кандидат-популист Джеймс Уивер собрал более 1 млн. голосов избирателей и 22 голоса выборщиков. Поражение привело к расколу партии, и в дальнейшем ее «крылья» влилась в «большие партии». Примерно тогда же СМИ превратили «популизм» в синоним демагогии. Но была создана концептуальная основа популизма как социально-политической доктрины. Сегодня ей наследуют сторонники идей возвращения политической системы США к «истокам демократии».

«Власть народу!» позже повторяли и леваки из IWW[1], и прогрессисты[2], и забастовщики СIO[3], и бунтари 60-х. Сейчас этот девиз начертан на виртуальных стягах и столпов консерватизма, и видных либералов, партийных фракций и общественных организаций. Сегодня это политическая концепция, деятельная среда, социальная практика.

Наш постоянный автор Дмитрий Петров, продолжая тему популистов, говорит о них как о «людях корней травы»[4] – у нас бы сказали «от соков земли». Для него политик-популист не просто яркий оратор, политический проект, выразитель беспокойства или «диагноз» какой-то очевидной проблемы. Это организатор, технолог и народный представитель, готовый работать с народом и представлять его интересы в элитах.

Что ж, такую точку зрения мы не могли не представить вниманию наших читателей, тем более, что она проиллюстрирована плодами деятельности весьма незаурядного человека (родом из России) – Сола Алинского.

1990-е. Балтимор, штат Мэриленд. Ваш покорный слуга читает:

«…Поглядим вокруг: тысячи пустых бутылок и прочей тары покрыли страну. Городские службы тонут в пластике. Местные власти в смятении. Граждане – в беде.

А что же федеральное правительство? Оно бездействует. Хотя в Вашингтоне знают: тысячи ёмкостей производят, опорожняют и выбрасывают на улицы, в реки, леса и поля нашей страны. Каждый день. А те, что попадают в баки, везут на токсичные свалки и в печи, где, сжигая, превращают в яд, убивающий всё вокруг.

В столице знают, что в восьми штатах уже есть законы о праве сдать пустую тару и обязанности принять ее за плату и утилизировать путем рециркуляции[5]. Но в Мэриленде – нашем штате! – такого закона нет.

Мы не хотим погибнуть под горами пластмассы и задохнуться в ядовитом дыму! Мы должны добиться принятия “Закона о бутылках”!

Но он не выгоден производителям. Опасен для огромных и жадных корпораций и кредитующих их банков. А они контролируют ряд бюрократов. Да, мы – граждане – победим, но борьба может длиться годами.

Есть другой путь – короче. Заставить Конгресс принять федеральный “Закон о бутылках”. Одолеть воротил, убедив законодателей признать наше право сдавать пустую тару.

ВСТАВАЙТЕ! ВКЛЮЧАЙТЕСЬ В КАМПАНИЮ ЗА “ЗАКОН О БУТЫЛКАХ”! ЗАСТАВИМ ВАШИНГТОН УСЛЫШАТЬ ГОЛОС НАРОДА!»

Это надо было не просто прочесть. Это надо было выучить назубок. И говорить жителям пригородов, лежащих между Балтимором и Округом Колумбия, которые откроют тебе дверь. Прямо сходу: серьезно и внятно. И вручать подписной лист. А на вопрос: «Так что могу сделать я?» – отвечать: «Действовать. Прямо сейчас. Вступить в Maryland Public Interest Research Group – Mary-PURG[6], которая вместе с другими по всей стране продвигает “Закон о бутылках”. Подпишите петицию, внесите 50 долларов и станьте членом организации. Деньги пойдут на борьбу за чистую среду и права граждан. Мы принимаем чеки, сэр (мэм)».

Впрочем, лучше сразу знакомиться, жать руку, установить тактильный контакт. Закон канвессинга[7]: открыли дверь – 40 % успеха; впустили в дом – 50 %; назвали себя, пожали руку – 75 %. Прочее – дело твоего обаяния, умения общаться и убедительности. Записал супругов, получил подписи и чеки, поздравил со вступлением и можешь сообщить, что можно сделать и пожертвование. На усмотрение вступивших…

Обошел, сверяясь с картой, свой участок, записал сколько смог людей, вышел на точку встречи и – жди минивэн с другими агитаторами. Он подберет тебя и отвезет либо домой в Балтимор, либо на новый участок продолжать бой за чистую среду и гражданские права.

Порой близ места встречи ты можешь увидеть агитаторов других организаций. Но это редко – обычно все заранее договариваются не работать в одном и том же районе. Ведь конкуренция – дело корпораций и банков, а не борцов за народное дело.

Я пришел в Mary-PURG, когда в начале 90-х в Институте политических исследований университета Johs Hopkins в Балтиморе писал работу о гражданском обществе и гражданских лидерах. Сложилось довольно удачно: и для работы кейс отличный, и денег малость перепало – дважды в месяц агитатор получал чек на сумму, составлявшую некий процент от собранных им для организации взносов.

Так народная организация поддерживала в народе (агитировали, в основном, студенты и безработные) стремление вовлечь в народное дело еще больше народу.

Народная организация – это выдумка. В том смысле, что до конца 30-х годов XX века это название не было термином; то есть как у нас: нечто есть, а слова нет. В обиход его ввел Сол Дэвид Алинский – мыслитель-практик из Чикаго, превративший организаторскую работу в профессию, а затем и в индустрию.

Этот еврей родом из России и выпускник Чикагского университета исходил из гипотезы, что если людей, живущих в одном районе, организовать вокруг общих для них проблем и втолковать, что им нужно сообща финансировать их решение, можно создать сильную структуру – своего рода кооператив по решению проблем отдельно взятого района – способную к долгосрочной работе. Ее актив – деятельные граждане. Источник денег – они же. Лидеры – энергичные и успешные люди, выдвинутые этой средой.

Этот-то кооператив – его Сол назвал народной организацией – и может решать проблемы сообщества и утверждать в нем власть народа. Для народа. На деньги народа.

Однако… Сам народ, как правило, организоваться не в состоянии. Он этого не умеет. Да и откуда ему? Да и не должен он… И потому стихийные протесты – краткосрочны, часто граничат с беззаконием, а их успехи часто призрачны, победы, если таковые случаются, скромны. Потому и нельзя предоставлять народ самому себе в таком важном деле.

Но кто же ему поможет? Организатор!

Как на заводах профсоюзы создаются, а забастовки организуются не сами собой, а внедренными туда тренированными и убежденными специалистами (бывают и стихийные трудовые конфликты, но глупо думать, что их большинство), так и организацию в районе (городе, штате) может создать умелый и уверенный в правоте специалист – организатор.

Но ведь он стоит денег!? А где они, деньги, коли речь о проблемных районах? Ведь проблемы-то, как правило – безработица, расовые конфликты, неустроенность, бедность… Ничего, – отвечает Алинский, – если у проекта нет спонсоров, организатору придется убедить оплатить его работу. Кого? Да народ. Хотя бы на первых порах.

А уж потом подключить бизнес, прессу, конфессии и власти. Во-первых – без них – никуда; во-вторых, они должны увидеть: проект успешен и им выгоден. И потому принять часть расходов – чтобы попытаться частично его контролировать.

Безумие! Не бывает! С какой стати бедняки, привыкшие винить власти и бизнес в своих проблемах, вдруг станут решать их сами? И вдобавок – платить за это? Да еще нанимать специалистов… Кстати, откуда известно, что они и впрямь специалисты, ведь прежде ничего такого никто не делал?! А потом еще и строить связи с бизнесом и властью – виновниками всех бед?! Нет. Это – выдумка.

Ага. Выдумка. И, как оказалось, удачная. За несколько месяцев Алинский сумел создать в одном из проблемнейших районов Чикаго под названием Задворки Боен[8] (там в 30-х жили выходцы из Восточной Европы, в основном, католики) эффективную народную организацию, связанную с администрациями и профсоюзами на предприятиях, с местными властями, католической церковью и бизнесом. Она успешно решала широкий круг вопросов – от борьбы с пьянством и уличной преступностью до улучшения медицинского обслуживания и образования, от благоустройства территории – до решения вопросов трудоустройства.

Пришлось нелегко – ряд методов, приемов и практик пришлось разрабатывать на месте, в обстановке настолько приближенной к боевой, что как-то вернувшись домой он обнаружил, что его машина кое-где пробита пулями… А как иначе, если ты проводишь людей – по большей части необразованных, раздраженных неудачами и имеющих крутой нрав – через то, что он называл коллективным транскризисным образованием? Пройти через кризис трудно. Особенно – через свой кризис. Люди не любят меняться. И порой жестко реагируют на неизбежность перемен. В том числе и личностных…

Но кончилось всё хорошо.

«Совет сообщества Задворки»[9] – так именовалась эта организация, в годы Новой сделки[10] ставшая примером гражданской инициативы снизу, а впоследствии получившая немалую поддержку, в том числе, со стороны мэрии Чикаго.

Правда, на старте этот проект частично финансировался из частных источников – Алинский был достаточно энергичен, чтобы обеспечить такую хоть и ограниченную, но важную поддержку. Но тот факт, что вскоре жители Задворок стали финансировать не только работу совета, но и самого организатора Сола Алинкого и его компаньона Джо Мигана – он всегда приводил как пример одного из самых крупных своих успехов.

Он знал: это – не отдельно взятый успех. Был убежден: чикагский опыт может быть проанализирован, систематизирован, описан, освоен и повторен в других городах, регионах и странах (с учетом специфики). Он хотел сделать опыт практикой. И сделал.

Он изложен в книге «Побудка для радикалов»[11] и не раз применен в проектах созданного для этого «Фонда индустриальных территорий»[12]. Известность получили такие из них, как «Временная организация в Вудлауне» (Иллинойс), «Организация общественного служения» (Калифорния), FIGHT (Нью-Джерси) и ряд других.

Кто-то считал его левым, кто-то винил в работе против левых… Жизнь этого человека, богатая событиями и открытиями, так и осталась для многих загадочной. Уж больно необычным он казался современникам. Уж больно мятежным[13].

Но важно то, что опыт Сола Алинского стал примером для значительной части того очень разнородного и подчас противоречивого движения, которое развивается по законам доктрины, которую сегодня принято называть американским популизмом.

Во всяком случае – в том ее фрагменте, который утверждает возможность паритетного взаимовыгодного партнерства организованного народа (гражданского общества), организованных денег (предпринимательского сектора) и организованной власти (государства). И при всём том – первичность низовой, народной, гражданской, общественной инициативы, адресованной власти – местной, уровня штата и федеральной.

Люди, народ – как ни абстрактно звучат эти слова – имеют полное право на свою долю власти. Но власть не дарят и не дают в пользование. Получить эту долю он может только тогда, когда он в должной мере организован, финансово обеспечен и является носителем неких универсальных ценностей. А поскольку такого рода организация немыслима для общества в целом, речь идет о наиболее деятельной, ответственной, целеустремленной и склонной к социальным трансформациям его части.

Не случайно услугами «Фонда индустриальных территорий» пользовался президент Гарри Трумэн. Не зря эта организация существует до сих пор.

И не просто так к опыту Алинского (пусть и не называя его имени) адресовался кандидат в президенты США Фред Харрис[14], утверждавший в своей книге «Новый популизм»[15]:

«Храмом американской демократии овладели менялы. Выпуск денег в Америке контролирует Федеральная резервная система. Это – настоящая монополия, заменившая на рынке денег государственную власть. В такой ситуации единственный способ защитить интересы народа – сделать эту систему государственной. Конгрессмен от Луизианы Джон Рэрик внес законопроект о скупке правительством акций Федерального резерва. И он прав. Джон Рэрик – консерватор. Но это не проблема консервативного или либерального мировоззрения. Это проблема сохранения в руках людей власти над их собственными жизнями».

Где-то мы подобное уже слышали, не правда ли? Чем не предвестник «революции» Рона Пола?

Это чисто популистский подход и еще одно свидетельство в пользу тезиса: популизм – это политическое и идеологическое пространство, где грани и противоречия между американскими либералами и консерваторами стираются.

Не зря на наработки Алинского опирались и профессора Гарри Бойт и Сара Эванс, как говорят – участники создания политической платформы второго срока Билла Клинтона и отчасти Барака Обамы.

И, наконец, не удивительно, что известный консерватор (и, кстати, тоже популист) Ньют Гингрич[16], нападая на Барака Обаму, нередко превращал слова «радикализм в стиле Сола Алинского» в своего рода обвинение.

Да, практически все американские президенты-демократы и кандидаты в президенты от Демократической партии, начиная с Бобби Кеннеди в ходе кампании 1968 года в той или иной мере адресовались к наследию Алинского. Это-то и сбило с толку конгрессмена Гингрича. Он, сам того не желая, угодил в плен к стереотипам и привычке распределять технологов по разным сторонам в борьбе партий и споре идей. А жаль! Потому что эти стереотипы нередко мешают видеть возможности, которые открываются там, где политики позволяют себе внимательно смотреть и видеть не формально враждебные идеи и практики, а потенциально выигрышные.

Так, в России (и не только) популистом часто зовут несерьезного безответственного политикана-демагога, адресующегося к сиюминутным интересам и предпочтениям масс, а сам термин используют как обличительный и уничижительный ярлык.

Между тем, популист – неважно либерал или консерватор – это политик или общественный деятель, способный мобилизовать народ, включить его мощную энергию в социальные процессы. Объединить и сорганизовать его вокруг актуальных и насущных проблем. Сформировать команду профессионалов – мыслителей, проектировщиков, мастеров – не погрязших в чванстве, не презирающих и не боящихся народа, но готовых и умеющих общаться и работать с ним.

Популист – это политик или общественный деятель, понимающий, что в истории стран бывают эпохи, когда миллионами людей движут не деньги супер-магнатов, не вопли пропаганды и не приказы начальников, а видение и воля лидеров, умеющих вобрать в себя и отразить в своих делах интересы и стремления народов, которые те порой не могут выразить просто потому, что даже при наличии каналов коммуникации, не умеют правильно и своевременно ими пользоваться.

И вот, будучи причастен высшим сферам политики и мысли, оставаясь человеком того круга, куда допускают отнюдь не всех – лишь аристократов по рождению, виду деятельности или духу – он все же черпает свое видение, стратегию и силу в той энергетике народов, что таят в себе корни травы.

И обращает ее в живую мощь своей политики.