Yary: За границами привычной необходимости (Проклятые изобилием. Часть 3)

Современная социально-экономическая среда построена на идее дефицита материальных ресурсов. По большому счету, не важно что будет в дефиците: те или иные товары или деньги за которые товары можно купить. Но именно ограничение потребительских возможностей тем или иным способом - есть содержание современной индустриальной системы и природа проблематики постиндустриального мира. В СССР ограничение возникло на уровне потребительских товаров. Западная капиталистическая система щеголяет ломящимися от товара полками магазинов при отсутствии денег в кошельках покупателей. Но, и там и там есть общее - тем или иным способом искусственно созданы условия дефицита. 

Почему эти условия созданы? Кем или чем они созданы? Для каких целей такое ограничение предназначено? Каковы варианты дальнейшего развития? Попробуем ответить на эти вопросы в данной статье.

Для начала рассмотрим причины формирования такой системы. Надо понимать, что это изначально была конструктивная модель. Дело в том, что развитие системы во многом стимулируется в направлении дефицитного ресурса. Сталкиваясь с ограничением, система ищет способы преодоления этого ограничения. И реализуется этот сценарий до тех пор, пока система не снимет это ограничение как фактор. Такое событие для системы одновременно и возможность, и риск. Такое состояние системы мы называем кризисным. 

Почему система объективно вынуждена попасть в это состояние? Это связано с определенной инерцией системы. Дело в том, что решая задачу дефицитного ресурса система через свои внутренние механизмы рассматривает и реализует эту задачу как конечную цель. Как управленческие, так и исполнительные механизмы своими действиями не только стремятся к максимизации для системы дефицитного ресурса, но в своей деятельности опираются на дефицитность как фактор. Другими словами, система требует для себя условий дефицитности, как необходимое условие функционирования ее механизмов. А значит, создав благодаря своей деятельности определенный избыток, система разрушает условия собственного функционирования.

Выходов из такой ситуации всего два. Либо система теми или иными механизмами возвращается в привычное для нее состояние дефицита по критическому ресурсу, либо переструктурируется под изменившиеся условия.

Теперь мы можем обратиться к практической проблеме, которой посвящен данный цикл статей. Напомним тезисы: 

«По большому счету, индустриальная революция открыла для человечества путь к изобилию. Использование машинных, а позднее роботизированных комплексов, освоение новых высоконасышенных источников энергии перевели человечество на новый производственный уровень, на котором проблема как минимум физического выживания перестала быть значимой», 

«уже сейчас возможны производственные системы, в которых труд человека вообще не нужен, а значит все результаты работы этих систем принадлежат самим этим системам», 

«целью индустриальной революции и следующего из нее индустриального общества является кардинальное качественное изменение производительности труда за счет максимально широкого внедрения машинных комплексов, то в постиндустриальной эпохе этот процесс не только не обеспечивает прогресс, но значительно угнетается, принудительно выводя экономику совсем на иной пласт задач».

В своем цикле статей мы исходим из утверждения, что критическим дефицитным ресурсом для человечества, как социальной системы были материальные ресурсы. Их недостаток был движущей силой нашего развития. Открывшееся благодаря индустриальной революции окно возможностей постоянно ставилось под сомнение инерцией культуры и сознания. Мальтузианство, как глобальный феномен сознания, в тех или иных формах транслируется до сих пор, через ожидание «заканчивания» того или иного критически значимого ресурса. Например, сейчас любят беспокоиться о нефти, как ключевом источнике энергии. Хотелось бы обратиться к ранее опубликованой статье С. П. Капицы., и критически посмотреть на саму скрытую в этом подходе философию.

Мы предполагаем, что человечество, как социальная система, вплотную подошло к глобальному кризису движущей ранее силы своего развития: стремления к материальному благосостоянию. Насыщение нашей экономики этим ресурсом зашло настолько глубоко, что начало выступать тормозом развития. Экономические и финансово-кредитные механизмы вместо того, чтобы мотивировать к развитию, выступают как демотивирующий фактор: не работают в средах материального избытка и стремятся вернуть их в дефицитное состояние.

Мы видим будущее постиндустриального мира не сколько в дефиците материальных благ, сколько в дефиците идей и целей. Как мы уже писали ранее: «ценность человеческого бытия можно вывести только из целей, которыми он сможет наполнить замещенный роботами и машинами производственный потенциал». Соответственно, глубокая трансформация финансово-экономических, социально-культурных механизмов будет проходить в направлении регулирования не сколько материальной, сколько информационной сферы. Одновременно с этим будет происходить снижение социального давления дефицитом материальных благ. Мы считаем, что ключевой движущей силой изменений будет трансформация в зоне сопряжения финансовых и IT технологий. 

Именно в этом контексте мы предлагаем видеть тренды, отмеченные в статье: Герман Греф: конкуренция дошла до такой степени, что если мы утром проснулись с новой идеей, то в обед, когда мы встретились, чтобы это обсудить, - китайцы ее уже производят. На наш взгляд, эти тренды и лидерство в них определят будущее человечества, как вида. 

Мы разделяем опасения части российского сообщества насчет попыток бездумного копирования западного опыта. Конечно же, речь идет в первую очередь в перехвате лидерства в данном процессе, тем более, что западная мысль в силу своих культурно-исторических особенностей несколько буксует в данном вопросе. Надеемся данным циклом статей способствовать появлению именно национального дискуса по поднятой проблематике.