Линейка — любимое оружие англичан

Англичане очень хорошо умеют воевать с помощью одного прибора – линейки

Когда дело сделано, и противники порвали друг друга своими же руками во имя Британии-правительницы морей, начинается делёж захваченного добра. И тут к работе приступают важные сэры, вооружённые линейками и циркулями. И на пару с французами взяли себе лакомые земли Ближнего Востока. Французы подразжились мандатом на Ливан и Сирию, англичанам досталась Месопотамия и, конечно же, Палестина. Сколько проблем принесло человечеству соглашение Сайкса-Пико, в котором ещё в 1916 году были разделены сферы интересов на ближневосточных землях. И эти ребята что-то говорят про Молотова и Риббентропа? Никто не любит и не умеет делить и членить мир так, как Лондон.

Если мы посмотрим на границы между Трансиорданией и Саудовской Аравией на начало 1920-х годов, мы увидим, как там точно и чётко всё прочерчено. Английская линейка режет по-живому. И кого тогда волновал курдский вопрос? И вообще, кого волновали естественные, веками формировавшиеся границы между народами, завоёванными при тех или иных обстоятельствах Османской империей, конец которой положил Севрский мирный договор (а точнее – тотальный раздел). В основу Севрского договора легли соглашения Сайкса-Пико. Так запросто, будто пачку творога на завтрак, европейские господа, глядевшие в Наполеоны, разделили вкусный турецкий пирог. Английскими линейками была решена судьба ближневосточных народов на много лет вперёд.

Правда, ещё до ближневосточного урока черчения, к линейному методу прибегали и по инициативе новосозданной Германии. В 1884 году Отто фон Бисмарк любезно распахнул свои двери для европейских «партнёров». Стартовала Берлинская конференция, задачей которой было разделить африканские земли так, чтобы европейским колониальным державам было не обидно за потраченное время. К началу 1900 года европейские пришельцы колонизировали почти девяносто процентов африканской территории. Вот где линейка-то и пригодилась. А когда колониальный режим пал, на месте бывших «пролинеенных» колоний сформировались страны – в тех же искусственных границах, не учитывавших реального этнического расселения.

Но не одни Африка и Ближний Восток стали жертвой линейного подхода. В Прибалтике английские эмиссары тоже пошалили. Триумфальное вхождение Карлиса Ульманиса в Ригу летом 1919 года памятно многим. Но Ульманис пришёл не один. С ним подвизалась кучка английских советников, среди которых был и Стив Таллентс, получивший должность «рижского гражданского губернатора». Его-то и следует считать серым кардиналом. Он-то и решил поиграть с пропорциями и обеспечить передачу Юрьевского уезда Лифляндской губернии (правда, с марта 1917 года — Эстляндской) в состав новорождённой Эстонии. А чтобы никому и вовсе обидно не было, товарищи решили разделить один прежний город Валк на два. Так, чисто по-дружески. Народец, правда, возроптал, но это ничего. Кого интересует мнение народца? В 1920 году окончательное оформление прибалтийских государственных границ имело ярко выраженный английский акцент.

И эти люди ещё что-то говорят России? Осмелюсь предположить, что вряд ли кто-то относился трепетнее к этнокультурному фактору в определении границ, чем Владимир Ильич и Иосиф Виссарионович. Автономии определялись исключительно по национально-языковому вопросу. В пику, как говорили большевики, великодержавному шовинизму. А если при этом следовало пожертвовать интересами русского народа, то это можно делать. Это была такая политика замирения потенциальных недоброжелателей? Или сознательная стратегия интернационального единства с опорой на ожидания мировой революции?

Сегодня британцы очень хотят снова стать великими и могучими. Чтобы можно было так взять линейку, положить её на карту мира и поделить в своё удовольствие земли, вдруг ставшие бесхозными, плохо лежащими, но обретшими своего нового хозяина. Однако времена уже не те. Сейчас размах крыльев скромнее. Приходится гордиться совместными учениями с эстонскими армейцами и поставками малоэффективного вооружения на Украину за кредиты. Больше, честно говоря, им гордиться нечем. После Черчилля всё как-то пошло не так. Может быть, надо было воевать с нацизмом по-настоящему, заключив договор с Советским Союзом ещё в 1939 году? Тогда, глядишь, история этого островного государства сложилась бы по-другому.

Александр Филей, Латвия