В настоящее время, однако, инструментарий Кремля весьма ограничен и узок. Москва, например, не может найти точку входа для влияния на кризис, который прямо сейчас разворачивается в Секторе Газа. Кроме того, Путин явно не одобряет смещение президента Абдельазиза Бутефлики в Алжире под давлением уличных протестов; аналогичным образом глава российского государства выступает против изгнания своего суданского коллеги Омара аль-Башира, свергнутого военным переворотом. Но, так или иначе, Москва не смогла использовать какие-либо полезные активы, чтобы изменить ситуацию в любом из вышеупомянутых кризисов.
Война в Йемене также гремит без участия России, а в Ливии притязания российской дипломатии на посредничество далеко не убедительны. В настоящий момент наиболее значительный кризис разворачивается вокруг Ирана, и Кремль стремится использовать любую возможность для повышения своей роли в событиях.
Возможно, самым важным прорывом стало возобновление переговоров на высоком уровне с Соединенными Штатами после телефонного разговора российского лидера с президентом Дональдом Трампом. Путин, считает автор, стремился получить гарантии американского невмешательства в тупиковый кризис в Венесуэле, но явил себя в высшей степени двусмысленным в отношении Ирана. Несмотря на заявленную поддержку этой страны, Москва продолжает развивать отношения и с Саудовской Аравией, которая обещает сделать значительные инвестиции в российскую промышленность.
Помимо прочего, встреча между госсекретарем США Майклом Помпео и министром иностранных дел России Сергеем Лавровым была названа «хорошей»; но остается неясным, будет ли вознаграждена гипотетическая готовность России умыть руки в отношении власти венесуэльского лидера Николаса Мадуро.
Тем не менее, с поддержкой подобной активной политики по всему миру далеко не всё благополучно. Согласно опросам общественного мнения, военная интервенция в Сирии становится всё более непопулярной среди российских граждан. Только 41% респондентов, по самым свежим данным, высказался в поддержку продолжения кампании, а 55% хотят, чтобы вмешательство на Ближнем Востоке было свёрнуто.