Ни одну из стран – членов Евросоюза еще никогда не лишали голоса в Совете ЕС – главном управляющем органе организации. Первой может стать Польша, судебная реформа которой, по мнению Брюсселя, возвращает страну во времена авторитаризма. Угроза уже озвучена, ставки резко возросли, обстановка накалена до предела – и это хорошие новости для России.

В российской патриотической публицистике Польшу обычно живописуют как острие западного фронта, направленного против РФ. С одной стороны, это вполне обоснованно: за звание самой русофобской страны ЕС (именно русофобской, а не просто антироссийской) Польша соперничает разве что с крошечной Литвой – такова совокупность исторических обстоятельств и гонора правящего класса.

«Поляки делают ровно то, чего бы мы ждали, допустим, от Марин Ле Пен, отнесись к ней избиратели чуть более благосклонно»

Но есть и другая сторона. К Польше можно относиться и как к острию совсем другого фронта – антилиберального, антибрюссельского, национального. Как к влиятельному врагу всего того, что российские патриотические публицисты клеймят не менее жарко, чем русофобию: либерализма, толерантности, глобализма и евробюрократии.

Собственно, если почитать статьи о Польше в главных европейских СМИ, можно перепутать их со статьями о самой России. В них официальная Варшава – это «больной ребенок ЕС», засилье национализма, гомофобии, изоляционизма, мракобесия и антиевропейской фронды. Там нарушают права человека, покушаются на свободу СМИ и вообще – забыли, что живут в XXI веке.

Дело, разумеется, не в Польше как таковой. Сам по себе польский случай можно признать одним из наиболее удачных в Восточной Европе, как минимум с экономической точки зрения. Народное хозяйство страны явно выиграло от членства в Евросоюзе, реформы прошли относительно удачно, экономика растет, производство развивается. И если евроскептицизм греков определен именно экономическими проблемами (страну определили на место общеевропейского курорта и сувенирной лавки, но развитие сферы услуг стало неадекватной заменой промышленности), то для Польши первоочередными являются вопросы политические и социальные, усугубленные все тем же гонором правящей партии «Право и справедливость» (ПиС).

Ситуация во властных кругах Польши действительно нетипична для Европы (если вывести за скобки страны типа Черногории, где фамилия главного кукловода не меняется десятилетиями). С одной стороны, все основные посты в стране (правительство, президент, сейм) контролирует национал-консервативная «Право и справедливость», которую как либеральная польская оппозиция, так и ее идеологические союзники в Большой Европе считают сборищем религиозных мракобесов, ретроградов и конспирологов. С другой стороны, саму ПиС контролирует один-единственный человек, не занимающий никаких государственных постов – Ярослав Качиньский, известный своими диктаторскими замашками и склочным характером. Никто не скажет точно, где в конфликте между Варшавой и Брюсселем заканчиваются «интересы польской нации» и начинается гонор конкретного человека – настолько все запутано. Как бы там ни было, в последние годы претензии к Варшаве росли как снежный ком, причем европейцев больше волнует не консерватизм ПиС (никаких абортов, гей-браков, беженцев и т. д.), а именно ее всевластие и непререкаемый авторитет Качиньского.

Польша и раньше была «крепким орешком», претендующим на лидерство в «консервативном крыле ЕС» и всей Восточной Европе. Но в Брюсселе предполагали, что передача полякам одного из двух принципиальных в структуре ЕС постов – председателя Евросовета, где решаются главные вопросы организации и заседают не еврочиновники, а избранные лидеры стран – сделает Варшаву более сговорчивой и «европейской». Получилось ровно наоборот.

Дональд Туск не просто «польский представитель» с большим политическим опытом, но и личный враг Ярослава Качиньского, который обвиняет председателя Евросовета во всех смертных грехах, начиная от предательства всепольских интересов и заканчивая сговором с Москвой ради уничтожения своего брата-близнеца Леха в авиакатастрофе под Смоленском. Утверждение Туска на второй срок пришлось на период, когда все властные рычаги в Польше уже перешли в руки ПиС, так что Варшава не просто не оценила назначение поляка на руководящий пост, а стала единственной страной, проголосовавшей против. К тому моменту Качиньский (который, к слову, относится к наиболее влиятельной нации ЕС – немцам – не сильно лучше, чем к русским) уже надоел всем настолько, что возражения Варшавы не просто отмели, а демонстративно проигнорировали. Качиньский обиды не стерпел, начав войну со всем Евросоветом, а не только с его председателем.

Неотъемлемый элемент этой картины – то, что партия Туска «Гражданская платформа» сейчас является основной оппозицией ПиС. То есть все враги Качиньского – либералы, еврочиновники, оппозиционеры и лично Туск – представляют по сути один и тот же лагерь, по которому можно бить с разных сторон. Вот он и бьет – ПиС демонстрирует кипучую законотворческую деятельность, в рамках которой номинально «защищает Польшу», а по факту – саму себя. А на все претензии резонно замечает, что партия Туска проиграла ПиС все важные выборы последнего времени, значит, это не конфликт между Брюсселем и конкретным Качиньским, а между Брюсселем и польским народом.

Одним из наиболее чувствительных ударов по либеральному врагу стали ограничения, введенные для СМИ. Уже тогда в Брюсселе заговорили об авторитарных тенденциях в польском обществе. Нынешний конфликт касается реформы судебной системы, и с Брюсселем трудно не согласиться в том, что более всего она напоминает попытку ПиС (или лично Качиньского) поставить под контроль еще и судебную ветвь власти. Теперь министр юстиции (в данном случае – человек ПиС) будет лично назначать председателей окружных и апелляционных судов. При этом формировать Национальный судебный совет, призванный как раз следить за независимостью судебной системы, будут не сами судьи, а сейм, также контролируемый ПиС.

Еще весной Конституционный суд Польши признал реформу неконституционной, но премьер-министр Беата Шидло пошла на хитрость и заблокировала публикацию этого решения, без чего постановление не может вступить в силу. Все возражения Еврокомиссии (устные и письменные) также были отклонены. В Брюсселе прямо заговорили о возможном наложении на Варшаву санкций, но быстро выяснилось, что этот вариант не пройдет. В ЕС есть еще один «плохой мальчик», также подозреваемый в антиевропейском консерватизме, фронде и диктаторских замашках, а именно – Венгрия Виктора Орбана. И именно из Будапешта пришло решительное «нет» – категорический отказ рассматривать саму возможность санкционного давления, а этот вопрос в ЕС можно решить только через консенсус – согласие абсолютно всех стран. Венгрия с Польшей (а также Чехией и Словакией) давно уже координируют свой «умеренный евроскептицизм» в рамках Вышеградской группы, но в данном случае решающим оказалось понимание Орбана, что, если санкции наложат на Варшаву, Будапешт станет следующим.

В среду первый вице-председатель Еврокомиссии Франц Тиммерманс повысил ставки до невиданного прежде уровня и заявил о возможном «запуске процедуры по статье 7». Речь идет о Лиссабонском договоре и конкретно о том, что Варшаву могут попросту лишить в Совете ЕС права голоса, тем самым изолировав ее от принятия всех важнейших решений в рамках ЕС.

Пока это выглядит лишь угрозой. Консенсус в данном случае не нужен – нужно блокирующее большинство. Однако на практике это будет означать углубление раскола в рамках ЕС, чего Брюссель пытается старательно избегать. Скорее всего, вместо этого евробюрократы попытаются расколоть монолит ПиС, и шансы на это у них есть – президент Польши Анджей Дуда уже успел заявить, что принятый сеймом (то есть его собственной партией) пакет законов о судебной реформе он «в этом виде» подписывать не станет.

Во всем этом трудно не разглядеть иронии судьбы. Идейные русофобы из ПиС, всеми силами вставляющие России палки в колеса, могут оказаться для нас полезными. Не в смысле своего консерватизма (консерватизм, особенно польский, блюдо на любителя), а в смысле дальнейшего расшатывания «европейского единства», обрушившегося на РФ в рамках санкционной войны. То есть поляки делают ровно то, чего бы мы ждали, допустим, от Марин Ле Пен, отнесись к ней избиратели чуть более благосклонно.