Сегодня ни один выпуск новостей федеральных телеканалов не выходит без бодрых репортажей об успехах в строительстве Таможенного союза. Это преподносится как показатель возрождения влияния России на постсоветском пространстве. По отношению к Белоруссии подобная информационная политика вполне ясна и понятна, как никак два братских народа, формально строящие «союзное государство». А вот российские лидеры, позирующие перед фотокамерами в объятиях своих казахстанских коллег и говорящие о сотрудничестве и добрососедстве, и в особенности о полной поддержке внутриполитического курса в Казахстане, вызывают множество вопросов. Действительно ли, поддерживая современный режим в соседнем Казахстане, нынешнее российское руководство отстаивает наши национальные интересы?
Каким выглядит Казахстан непосредственно у его границы?
Давайте попробуем взглянуть на нашего среднеазиатского партнера по таможенному союзу не только через призму бравых телевизионных репортажей. Хочу рассказать о том, каким я увидел Казахстан в первые годы обретения им суверенитета, и каким он стал потом, спустя 20 лет с момента провозглашения независимости.
Я родился и вырос на Южном Урале, в Челябинске. От сюда до Казахской границы меньше 300 километров - всего-то несколько часов езды на машине. Помню, после первого класса летом 1996 года отец взял меня с собой на рыбалку на приграничную реку Уй (правый приток большой сибирской реки Тобол). Показывая на противоположный берег реки, он говорил, что теперь за тем берегом Россия заканчивается, и начинается совсем другая страна. Мне тогда такие слова казались чем-то невразумительным: почему Россия здесь заканчивается, если в школе учительница говорила мне, что наша страна бескрайняя? И почему России теперь заканчивается именно тут, ведь раньше южная граница лежала намного дальше.
Следующим летом мы всей семьей поехали навещать тетю в Караганду (третий по численности населения город в Казахстане на тот момент). Нужно сказать, что, начиная с эпохи сталинской индустриализации, в Казахстане сложилась весьма нетипичная для всех прочих союзных республик ситуация, когда численность формально титульной нации не превышала и 30% от общей численности населения республики. По данным последней всесоюзной переписи 1989 года более 60% населения республики составляли русские (свыше 6 000 000 человек), доля русскоговорящих составляла 80% при чем русский язык был и языком казахов – городских жителей.
Именно поэтому, увидев постсоветскую Караганду, я шутил над отцом, какая тут заграница? Вот, посмотри кругом, все по-русски и вывески в магазинах, и передачи по телевизору, и все, абсолютно все говорят по-русски. Все так же как у нас, в Челябинске или как в Уфе и Казани где мы были прошлым летом! Вот только тетя как-то нервно посмеивалась, услышав мои слова. А еще я запомнил, как она сетовала родителям, что половина квартир в подъезде стоят пустыми, что соседи, продав их за бесценок или просто бросив, уехали из города. Тогда я не совсем понимал, о чем шла речь.
Когда я пошел в шестой класс, к нам зачислили сразу пять новых учеников. Все новенькие были из русских семей, переехавших из Казахстана. Подобное пополнение пришло во все классы нашей параллели. Помню, что все новенькие, отставали по большинству предметов, особенно по русскому языку. Порой они делали такие ошибки, что над ними долго смеялся весь класс. Оправдываясь, они говорили, что в их прежней школе русский язык преподавали всего два урока в неделю. Но потом они довольно быстро влились в коллектив класса и ни чем от остальных учеников не отличались.
Спустя еще пять лет, уже в эпоху «путинской стабильности», я закончил школу и решил поступать в один из местных Челябинских ВУЗов. На зачислении я познакомился со своей будущей группой. Среди моих одногрупников оказалось несколько русских ребят с казахским паспортами. Они приехали получать высшие образование в России, причем никто из них несобирался и возвращаться в Казахстан после окончания учебы. С их слов я узнал, что русским там ничего не светит. Вспоминая о своей поездке в Караганду, я спрашивал, почему? Ведь там все так же, как здесь. В ответ я услышал, что совершенно все по другому, что в казахский вуз без сдачи экзамена по казахскому языку поступить нереально. Меня уверяли, что даже если русский будет отлично владеть по большей части бесполезным казахским языком (ну вот зачем нужно знать язык скотоводов хирургу или инженеру?) карьерных перспектив у него все равно будет очень мало. Особенно для неказахов нет шанса попасть в органы государственной власти и крупные коммерческие предприятия, которые так же как и у нас в стране неразрывно связанны с властной вертикалью. На всех руководящих должностях неказахов практически нет, даже в регионах, где казахи составляют менее 20% населения (а эта практически вся территория Северного Казахстана).
Тогда я мало уделил внимания услышанному до тех пор, пока летом 2010 года я вновь не посетил Караганду, Честно, тогда я не узнал ни страны, ни города, где я когда-то побывал. Разумеется что без новых ярких современных торговых комплексов, и дорогих иномарок не обошлось. И в моем Челябинске унылый пейзаж 90-х несколько приукрасил относительно сытый фасад двухтысячных. Глупо было ожидать, что подобное не произошло и в Казахстане – стране по сути с такой же сырьевой экспортно ориентированной структурой экономики.
Меня удивило совершенно другое, город будто и не был никогда русским. Русская речь не звучала на улицах, надписи на русском тоже отсутсвовали.
И действительно, за прошедшие полтора десятилетия Казахстан превратился из территории преимущественно русскоговорящей даже не в двуязычную страну, нет, он превратился в мононациональную страну. По данным переписи населения Казахстана 2009 года, процентное соотношение русских и казахов в буквальном смысле поменялись местами. Доля казахов превысила 60%, а доля русских, наоборот, сократилась до менее 23%, составив менее 2 700 000 человек. Эту миграцию значительно упростила близость российской границы. Получается, что за полтора десятилетия Казахстан покинуло свыше трех миллионов русских. Можно ли назвать дружественной России страну, где откровенно проводится антирусская внутренняя политика?
Скептики могут сказать, что причина массовой миграции кроется в общем экономическим упадком 90-х годов, а вовсе не в антирусской национальной политике казахской элиты. Однако этому явно противоречат следующие факты:
- именно в неблагополучные девяностые, испытывая крайний недостаток средств на выплаты пенсий и пособий (тогда казахстанские пенсионеры могли на протяжении года ждать свою пенсию) казахстанское правительство инициировало программу воссоединения казахов соотечественников (оралманов), составлявших немалый процент населения в соседней Монголии и Узбекситане. При чем заселяли оралманами преимущественно русский север Казахстана. К примеру, большинство пустовавших квартир в доме моей тети заселили именно приезжими орламанами – вчерашними кочевниками скотоводами, с большим недоумением смотревших на унитазы в своих квартирах и не знавших как ими пользоваться.
- в те же девяностые казахстанские власти переносят столицу из Алматы, расположенной на крайнем юге республики, на север, в Астану (бывший Целиноград) в регион с преимущественно русским населением. Тем самым инициировав начало большого внутреэмиграциоонного потока населения из преимущественно казахстанского юга на север. При чем на строительство новой столицы даже в самые тяжелые годы из бюджета республики тратилось, и поныне продолжается тратиться более половины государственного бюджета.
- в 1997 году в Казахстане произведена административная реформа, в ходе которой регионы с подавляющим русским населением были объединены с территориями, где проживало казахское большинство, В результате ни в одной из нынешних областей современного Казахстана русское население не преобладает.
Обдумав все увиденное в Казахстане, я невольно задаю себе вопрос, зачем наше руководство в одном хоре распевает сладкие песни о евразийском партнерстве и экономическом сотрудничестве с Казахстанскими властями за полтора десятилетия практически полностью искоренивших все русское влияние в сопредельной стране? Как это сочетается с политикой создания сильной России, когда территории, на протяжении нескольких столетий упорным трудом осваивались и заселялись русскими прошли через молох казахизации. И теперь они практически навсегда потеряны для России. На наших с вами глазах произошло существенное сокращение ареала русского этноса, сегодня полностью исчезнувшего из Средней Азии.
Данил Плотников