Мюнхен стал новым Вавилоном

Выступление Джо Байдена на Мюнхенской конференции. ФОТО: AP 

Сорок девятая Мюнхенская конференция по безопасности походила на поминки, в которых волею судеб вынуждены участвовать представители враждующих кланов. Все вели себя в рамках приличий, а СМИ постарались смягчить горечь потери, аккуратно фильтруя тексты выступлений. Ведь хоронили не абы кого, а суверенитет Европы, "перезагрузку", надежды на достижение хотя бы убогого консенсуса и саму идею мюнхенских камланий о безопасности.

С начала 60-х, когда были учреждены ежегодные встречи в Мюнхене, они имели формат мозгового штурма с участием военной, политической и экспертной элиты стран НАТО и назывались "конференциями по военным вопросам". В 90-е место "военных вопросов" заняла "безопасность", что соответствовало новой лексической парадигме. Для подтверждения серьезности намерений на ежегодные конференции допустили Россию, страны Восточной Европы, Китай, Индию и Японию.

Это окончательно перезагрузило матрицу мюнхенских конференций. Теперь там отечески воспитывают неофитов и "отступников" и обмениваются декларативными заявлениями. Наиболее яркий пример – мюнхенская речь Путина в 2007 г., которая произвела фурор, но не имела реальных политических последствий. В том же декларативном духе было выдержано выступление российского министра иностранных дел Сергея Лаврова на очередной встрече в Мюнхене в минувшие выходные. Как и Путин шесть лет назад, глава российского МИД выкатил западным партнерам кучу претензий.

По ПРО Лавров еще раз зафиксировал позицию Москвы – "согласовать строгие гарантии ненаправленности глобальной ПРО США против любой страны-члена ОБСЕ и разработать четкие военно-технические критерии, позволяющие оценивать соответствие систем ПРО заявленным целям". Касаясь проблем Европы, он отметил пагубность практики, подчиняющей выстраивание отношений в Европе интересам НАТО, а не принципам ОБСЕ и СРН. Тот факт, что Лавров вслед за Байденом указал на фактическую утрату суверенитета, комментаторы предпочли не заметить.

По Сирии и борьбе с терроризмом сентенции Лаврова были выражены в форме нелицеприятных вопросов, в которых легко просматриваются указания на непоследовательность и лицемерие западных партнеров России: "Позволяет ли поддержка выступлений за смену режимов оправдывать террористические методы? Можно ли в одной конфликтной ситуации воевать с теми, кого поддерживаешь в другой? В каких случаях надо признавать силы, пришедшие к власти в результате демократических выборов, а в каких – отказываться от контактов с ними?" и так далее.

Но намеками дело не ограничилось. Лавров прямо сказал, что Москва "будет принципиально относиться к любому вопросу в российско-американских отношениях", и предупредил об общих угрозах: "Силовые операции порождают волны нестабильности, от которые невозможно укрыться ни на каком островке стабильности. История набирает скорость, впереди много развилок, на которых придется выбирать между односторонними геополитическими целями и партнерством".

Тем не менее в результате остался тезис об "искривленном пространстве", который не нов, и призыв сотрудничать, приправленный несбыточными надеждами "нащупать совместные подходы к построению сообщества безопасности на основе подлинно стратегического партнерства". В целом, можно сказать, что в Мюнхене Россия выступила в привычном амплуа "Кота Леопольда".

Совсем иначе прозвучала речь вице-президента США Джо Байдена. В отличие от Лаврова, который обращался, главным образом, к США и Западу, американский вице-президент прошелся по всем проблемным зонам, и в этом смысле его выступление можно считать шедевром воспитательной риторики, адресованной Европе, Китаю, Ирану и, разумеется, России.

Когда Байден говорит "военная конкуренция с США Китаю не нужна, и нам она не нужна", это похоже на зомбирование. Потому что реальные акценты расставлены в обратном порядке: это США не нужна военная конкуренция с Китаем, в первую очередь в Тихом океане и Юго-Восточной Азии. Этот регион является зоной интересов США, и Китаю предлагается принять это как данность, чтобы "избежать конфронтации" и сосредоточиться на "чистой конкуренции". "Это будет полезно для всех нас", – подчеркивает Байден, и всем понятно, кто подразумевается под этим "мы".

Та же стилистика была использована в отношении Ирана. Речь, как водится, шла об иранской ядерной программе. По словам Байден, пока еще "есть время и возможность для дипломатии", но и без давления не обойтись; Тегеран должен отказаться от ядерной программы, и тогда "появятся содержательные стимулы" для переговоров, содержанием которых станут условия капитуляции.

Самой интригующей частью речи Байдена были его увещевания Европы. Заходя с разных сторон, строя замысловатые фразы, он с маниакальным упорством возвращался к двум главным тезисам: "Европа без США и НАТО – ничто", "Европейские страны должны тратить больше денег на вооружение и активнее участвовать в совместных операциях". Тему подхватил генсек НАТО Андерс Фог Расмуссен, полагающий, что сосредоточенность Европы на проблемах экономики ведет к ослаблению атлантической безопасности в будущем. В переводе с дипломатического языка это означает, что Европа не имеет права самостоятельно определять приоритеты своих проблем.

Об отношениях с Россией Байден упомянул вскользь, констатировав условный статус-кво: "Мы не наивны в наших отношениях, мы не со всем согласны. Но мы продолжаем видеть возможности для сотрудничества, партнерства США и России на благо продвижения наших общих интересов в области безопасности". А что еще он мог сказать? Вице-президенту не пристало пускаться в откровения, тем более что с этим прекрасно справляется американская пресса.

"В момент, когда Байден прибывает в Германию на очередную конференцию по безопасности, Соединенные Штаты тихо и спокойно утверждают новую политику в отношении своего бывшего противника по холодной войне – политику холодной неприязни", – пишет The New York Times. Но и окончательно портить отношения с Москвой американская сторона не готова. В повестке дня двусторонних отношений есть такие важные вопросы, как сокращение ядерных потенциалов и программа утилизации ядерных боеприпасов, соглашение по которой заканчивается в мае 2013 года. Москва уже проинформировала Вашингтон, что не намерена продлевать соглашение, носящее дискриминационный характер, и предприняла ряд других демаршей.

Многие комментаторы отметили, что в этом году Мюнхенская конференция проходила на фоне ухудшения российско-американских отношений в связи с принятием "акта Магнитского" и ответными шагами России. Но это было бы слишком просто. На самом деле и в США, и в России есть группы влияния, нацеленные как на улучшение отношений, так и на их ухудшение, и "акта Магнитского" просто не было бы, если бы в США доминировали не противники, а сторонники сближения с Россией.

В этой ситуации Москва вынуждена принимать ответные меры, не прекращая призывов "жить дружно". Подобная тактика далеко не всегда адекватно воспринимается как в США, так и в нашей стране. И это не удивительно, поскольку и политики, и экономический истеблишмент двух стран говорят на совершенно разных политических языках. Это было еще раз продемонстрировано в Мюнхене, который, как и Лига наций в канун Второй мировой войны, фактически превратился в новый Вавилон.