ОКО ПЛАНЕТЫ > Статьи о политике > Сергей Черняховский: Империя как запрос

Сергей Черняховский: Империя как запрос


17-12-2012, 11:22. Разместил: VP

 

Сергей Феликсович Черняховский – доктор политических наук, профессор, действительный член Академии политических наук

 

Им­пе­рии не ис­че­за­ют

Чет­верть ве­ка на­зад, ког­да на­би­ра­ли си­лу про­цес­сы раз­де­ла СССР, од­ним из до­во­дов тех по­ли­ти­чес­ких сил, ко­то­рые по стран­но­му сте­че­нию обс­то­я­тельств при­ня­ли са­мо­наз­ва­ние «де­мок­ра­тов» и выс­ту­па­ли про­тив лю­бых по­пы­ток сох­ра­не­ния стра­ны, бы­ла стран­ная сен­тен­ция: «Все им­пе­рии рас­па­лись. Со­ве­тс­кий Со­юз – им­пе­рия. По­э­то­му он дол­жен рас­пасть­ся то­же». Яв­ля­ясь по фор­ме впол­не ло­гич­ным умо­зак­лю­че­ни­ем, эта сен­тен­ция, с од­ной сто­ро­ны, бы­ла отк­ро­вен­но лож­ной, с дру­гой – не­кор­ре­кт­ной.

Она бы­ла лож­ной, пос­коль­ку им­пе­рии на де­ле не ис­че­за­ют, за иск­лю­че­ни­ем от­дель­ных не­дол­гов­ре­мен­ных об­ра­зо­ва­ний, соз­дан­ных иск­лю­чи­тель­но сте­че­ни­ем конъ­ю­нк­тур­ных обс­то­я­тельств и субъ­ек­тив­ной во­ли.

Им­пе­рии как ис­то­ри­чес­кое об­ра­зо­ва­ние воз­ни­ка­ют не в си­лу же­ла­ния тех или иных по­ли­ти­чес­ких ак­то­ров, а по при­чи­не су­ще­ст­во­ва­ния в ге­о­по­ли­ти­чес­ком прост­ра­н­стве зон, для ко­то­рых фор­ма им­пе­рии – на­и­бо­лее оп­ти­маль­ная. Па­де­ние об­ра­зо­ван­ной на этом прост­ра­н­стве од­ной им­пе­рии яв­ля­ет­ся лишь про­ло­гом к об­ра­зо­ва­нию дру­гой – с ины­ми власт­ны­ми субъ­ек­та­ми и ины­ми не­су­щи­ми эт­но­са­ми, но с вы­пол­не­ни­ем преж­ней функ­ции: по­ли­ти­чес­ки объ­е­ди­нить эко­но­ми­чес­ки и ис­то­ри­чес­ки тя­го­те­ю­щую к един­ству мно­го­на­ци­о­наль­ную и по­ли­куль­тур­ную тер­ри­то­рию.

Сен­тен­ция бы­ла не­кор­ре­кт­ной в двух от­но­ше­ни­ях.

Во-пер­вых, пос­толь­ку-пос­коль­ку вов­се не все им­пе­рии рас­па­лись: Со­е­ди­нен­ные Шта­ты и тог­да, и се­год­ня пре­дель­но да­ле­ки от рас­па­да, хо­тя, по су­ти, то­же яв­ля­ют­ся им­пе­ри­ей. Для убе­ди­тель­нос­ти выд­ви­га­е­мой сен­тен­ции на­до бы­ло, как ми­ни­мум, дож­дать­ся их рас­па­да, а за­тем звать к раз­де­лу Рос­сийс­ко-Со­ве­тс­кой им­пе­рии.

Во-вто­рых, она бы­ла не­кор­ре­кт­ной точ­но так же, как не­кор­ре­кт­но ут­ве­рж­де­ние: «Все лю­ди смерт­ны. Мы – лю­ди. По­э­то­му сроч­но на­до по­ве­сить­ся». Все в ми­ре ко­неч­но, но это не ос­но­ва­ние стре­мить­ся ус­ко­рить этот ко­нец.

Прак­ти­чес­ки вся ев­ро­пейс­кая ис­то­рия Древ­не­го ми­ра – это борь­ба за им­пе­рс­кое объ­е­ди­не­ние двух соп­ри­ка­сав­ших­ся зон об­шир­но­го ближ­не­вос­точ­но­го прост­ра­н­ства вос­точ­нее Сре­ди­зем­но­го мо­ря и зо­ны, приб­реж­ной ему. Борь­ба, обус­лов­лен­ная со­е­ди­не­ни­ем двух фак­то­ров: по­ли­эт­ни­чес­ко­го ха­рак­те­ра на­се­ляв­ших это прост­ра­н­ство на­ро­дов и един­ства тор­го­вых пу­тей, важ­ней­шим из ко­то­рых бы­ло са­мо Сре­ди­зем­ное мо­ре.

В ка­кой-то мо­мент это при­ве­ло к об­ра­зо­ва­нию не­дол­го­веч­ной им­пе­рии Алек­са­нд­ра Ма­ке­до­нс­ко­го – не­дол­го­веч­ной по­то­му, что она выш­ла да­ле­ко на вос­ток за это прост­ра­н­ство. Рас­пад этой им­пе­рии был лишь про­ло­гом к на­ча­лу борь­бы за объ­е­ди­не­ние прост­ра­н­ства, тя­го­тев­ше­го к объ­е­ди­не­нию, что вы­ра­зи­лось сна­ча­ла в соз­да­нии Римс­кой им­пе­рии, а по­том – уже в Сред­ние ве­ка и Но­вое вре­мя – в борь­бе на прост­ра­н­стве ее куль­тур­но­го и эко­но­ми­чес­ко­го нас­ле­дия.

Вос­точ­ная часть Римс­кой им­пе­рии офор­ми­лась сна­ча­ла в Ви­зан­тийс­кую им­пе­рию, по­том – в Ос­ма­нс­кую им­пе­рию. Пос­лед­няя рас­па­лась лишь ме­нее ста лет на­зад. На мес­те ее воз­ник­ла зо­на пос­то­ян­ных конф­лик­тов и войн.

На тер­ри­то­рии За­пад­ной Римс­кой им­пе­рии на про­тя­же­нии всей ис­то­рии не прек­ра­ща­ют­ся по­пыт­ки соз­дать ее пре­ем­ни­цу. Сна­ча­ла на это пре­тен­до­ва­ла им­пе­рия Кар­ла Ве­ли­ко­го, за­тем – Свя­щен­ная Римс­кая им­пе­рия гер­ма­нс­кой на­ции, им­пе­рия На­по­ле­о­на, рейх Гит­ле­ра. Се­год­ня та же са­мая тен­ден­ция в пре­дель­но об­нов­лен­ных фор­мах пос­та­ви­ла воп­рос об «объ­е­ди­нен­ной Ев­ро­пе».

Что во­об­ще та­кое – им­пе­рия, ес­ли отв­лечь­ся от сте­ре­о­тип­но­го восп­ри­я­тия кон­ца 1980-х, гла­сив­ше­го, что «им­пе­рия – это что-то пло­хое»?

Это го­су­да­р­ствен­но-по­ли­ти­чес­кое уст­рой­ство, об­ла­да­ю­щее шестью ха­рак­тер­ны­ми чер­та­ми:

  • об­шир­ной тер­ри­то­ри­аль­ной ос­но­вой;
  • силь­но цент­ра­ли­зо­ван­ной властью;
  • стрем­ле­ни­ем элит к экс­пан­сии;
  • ас­си­мет­рич­ны­ми от­но­ше­ни­я­ми гос­по­д­ства и под­чи­не­ния меж­ду цент­ром и пе­ри­фе­ри­ей;
  • на­ли­чи­ем об­ще­го по­ли­ти­чес­ко­го про­ек­та;
  • раз­но­род­ным эт­ни­чес­ким, куль­тур­ным и на­ци­о­наль­ным сос­та­вом.

 

 

Четверть века назад одним из доводов тех политических сил, которые приняли
самоназвание «демократов» и выступали против сохранения страны, была
странная сентенция: «Все империи распались. Советский Союз – империя.
Поэтому он должен распасться тоже».

Ис­сле­до­ва­тель фе­но­ме­на им­пе­рии Са­му­эль Эй­зе­нш­тадт пи­сал: «Ос­нов­ная ха­рак­те­рис­ти­ка, как вид­но из ла­ти­нс­ко­го сло­ва “им­пе­ри­ум”, сос­то­ит в на­ли­чии от­но­си­тель­но кон­це­нт­ри­ро­ван­ных влас­ти и пра­ви­тель­ства, рас­по­ло­жен­ных в от­но­си­тель­но силь­ном цент­ре, ко­то­рый расп­ро­ст­ра­ня­ет свою власть на ши­ро­кое тер­ри­то­ри­аль­ное ок­ру­же­ние».

При всем мно­го­об­ра­зии ви­дов им­пе­рий, предс­тав­лен­ных в ис­то­рии, мож­но вы­де­лить два ос­нов­ные ти­па – в за­ви­си­мос­ти от треть­ей из наз­ван­ных Эй­зе­нш­тад­том ха­рак­те­рис­тик: стрем­ле­ния элит к экс­пан­сии. Им­пе­рия-1 – это им­пе­рия, где экс­пан­сия но­сит ха­рак­тер стрем­ле­ния к за­во­е­ва­нию, име­ю­ще­му целью обес­пе­че­ние су­ще­ст­во­ва­ния мет­ро­по­лии за счет про­вин­ций. Им­пе­рия-2 – это им­пе­рия, где экс­пан­сия (в ее не ру­га­тель­ном, а со­дер­жа­тель­ном смыс­ле) но­сит ха­рак­тер ут­ве­рж­де­ния сво­е­го ми­роп­ро­ек­та. В сов­ре­мен­ном ми­ре во­об­ще нель­зя быть ве­ду­щей дер­жа­вой, не имея собствен­но­го ми­роп­ро­ек­та, не пред­ла­гая свой ва­ри­ант ви­де­ния ис­то­рии и по­ли­ти­чес­ко­го су­ще­ст­во­ва­ния.

Рос­сия всег­да су­ще­ст­во­ва­ла в пер­вую оче­редь как им­пе­рия вто­ро­го ро­да. Да­же са­мо оформ­ле­ние рус­ской на­ции яв­ля­лось не эт­ни­чес­кой са­мо­и­ден­ти­фи­ка­ци­ей, а смыс­ло­вой. Сна­ча­ла в ос­но­ве ле­жа­ла пра­вос­лав­ная ре­ли­гия, выс­ту­пив­шая и смыс­ло­вым, и эко­но­ми­чес­ким объ­е­ди­ни­те­лем стра­ны: Цер­ковь име­ла хо­зяй­ства и мо­нас­ты­ри на всем прост­ра­н­стве рус­ских кня­жеств, бы­ла кров­но за­ин­те­ре­со­ва­на в их един­стве и сыг­ра­ла ве­ли­кую ис­то­ри­чес­кую роль в объ­е­ди­не­нии Рос­сии. На­чи­ная с XVI–XVIII ве­ков, с вы­хо­дом Рос­си за собствен­но сла­вя­нс­кие и ис­то­ри­чес­ки пра­вос­лав­ные пре­де­лы, на мес­то су­гу­бо пра­вос­лав­но­го про­ек­та при­шел про­ект им­пе­рии как «ми­ра ми­ров». Но и в это вре­мя ос­но­вой иден­ти­фи­ка­ции «рус­ские» был не эт­ни­чес­кий ком­по­нент (с эт­ни­чес­кой точ­ки зре­ния, «рус­ские» – это сво­е­об­раз­но ин­тег­ри­ро­ван­ные предс­та­ви­те­ли це­ло­го ря­да эт­но­сов), а ком­по­нент смыс­ло­вой. Ино­зе­мец, будь он хоть арап, при­няв пра­вос­ла­вие, ста­но­вил­ся рус­ским. Рус­ский, при­няв иную ве­ру, об­ра­щал­ся в «ба­сур­ма­ни­на». С ис­чер­па­ни­ем это­го про­ек­та к кон­цу XIX ве­ка роль смыс­ло­вой сет­ки, удер­жи­вав­шей ис­то­ри­чес­кое прост­ра­н­ство стра­ны, пе­реш­ла к ком­му­нис­ти­чес­кой иде­о­ло­гии. Кри­зис пос­лед­ней обер­нул­ся рас­па­дом стра­ны.

При этом ред­ко вспо­ми­на­ет­ся, что к раз­де­лу Со­ю­за при­ве­ли не столь­ко «на­ци­о­наль­ные дви­же­ния на ок­ра­и­нах», ко­то­рые во мно­гом бы­ли спро­во­ци­ро­ва­ны борь­бой в цент­раль­ной эли­те, и не прес­ло­ву­тые «кос­мо­по­ли­ты», а впол­не «пат­ри­о­тич­ные» фрак­ции эли­ты, сна­ча­ла от­рек­ши­е­ся от сю­зе­ре­ни­те­та над вос­точ­но­ев­ро­пейс­ки­ми со­юз­ни­ка­ми, а за­тем – и от со­юз­ных рес­пуб­лик. Все это де­ла­лось имен­но под идею «рус­ско­го на­ци­о­наль­но­го го­су­да­р­ства». Пред­по­ла­га­лось, что в та­ком го­су­да­р­стве ос­таль­ные рес­пуб­ли­ки из фор­маль­но рав­ноп­рав­ных чле­нов фе­де­ра­ции прев­ра­тят­ся в не­о­ко­ло­нии, пе­ред ко­то­ры­ми Рос­сия не не­сет от­ве­т­ствен­нос­ти, но ко­то­рые бу­дут пос­тав­лять ей де­ше­вую ра­бо­чую си­лу. На де­ле это обер­ну­лось не об­ра­зо­ва­ни­ем са­тел­ли­тов но­во­го ти­па, «жад­ною тол­пой» сто­я­щих у под­но­жия «пат­ри­о­ти­чес­ко­го рус­ско­го на­ци­о­наль­но­го» тро­на, а стрем­ле­ни­ем пос­лед­них са­мос­то­я­тель­но про­бить­ся под пок­ро­ви­тель­ство дру­гих ми­ро­вых цент­ров си­лы. Хо­тя бы по­то­му, что «про­дать­ся» пос­лед­ним бы­ло вы­год­нее, не­же­ли сла­бой и де­зор­га­ни­зо­ван­ной Рос­сийс­кой Фе­де­ра­ции.

Раз­дел Со­ве­тс­кой им­пе­рии при­вел не к тор­же­ст­ву «рус­ско­го на­ци­о­наль­но­го на­ча­ла», а к его не­ви­дан­но­му уни­же­нию – как в си­лу то­го, что на «са­мо­оп­ре­де­лив­ших­ся» тер­ри­то­ри­ях ос­та­лись де­сят­ки мил­ли­о­нов рус­ских, так и по­то­му, что са­ма Рос­сия толь­ко про­иг­ра­ла от по­те­ри сво­их ре­аль­но ис­то­ри­чес­ких тер­ри­то­рий.

Мож­но сколь­ко угод­но иро­ни­зи­ро­вать над действи­тель­но не впол­не кор­ре­кт­ным по­ня­ти­ем «но­вая ис­то­ри­чес­кая общ­ность – мно­го­на­ци­о­наль­ный со­ве­тс­кий на­род». Но при всей не­точ­нос­ти это­го эв­фе­миз­ма позд­ней со­ве­тс­кой иде­о­ло­гии в нем бы­ла схва­че­на не­кая ре­аль­ность: об­ра­зо­ва­ние но­вой на­ции, со­ве­тс­кой на­ции. Не в смыс­ле на­ции сто­рон­ни­ков со­ве­тс­кой влас­ти, а в смыс­ле на­ции, иден­ти­фи­ци­ру­ю­щей се­бя с прост­ра­н­ством СССР. На­ции, име­ю­щей об­щую ис­то­рию, об­щее го­су­да­р­ство, пре­и­му­ще­ст­вен­но го­во­ря­щей на рус­ском со­ве­тс­ком язы­ке (со­ве­тс­ком – в том смыс­ле, что это был уже во мно­гом но­вый язык по срав­не­нию с рус­ским язы­ком XIX ве­ка), име­ю­щей об­щее эко­но­ми­чес­кое прост­ра­н­ство.

Ос­тав­ша­я­ся пос­ле раз­де­ла «боль­шой им­пе­рии» Рос­сийс­кая Фе­де­ра­ция, ко­неч­но, ста­ла не на­ци­о­наль­ным го­су­да­р­ством, а «ма­лой им­пе­ри­ей», ко­то­рую Пу­тин точ­но оп­ре­де­лил как «сох­ра­нен­ное яд­ро тер­ри­то­рии Со­ве­тс­ко­го Со­ю­за».

 

Православная религия выступила и смысловым, и экономическим объединителем
страны: Церковь имела хозяйства и монастыри на всем пространстве русских
княжеств, была кровно заинтересована в их единстве и сыграла великую
историческую роль в объединении России.

В раз­го­во­ре о на­ци­о­наль­ном го­су­да­р­стве все вре­мя упус­ка­ет­ся из ви­да и то, что на­ции раз­нят­ся по сво­е­му ге­не­зи­су и де­лят­ся на мо­но­эт­ни­чес­кие, как фран­цу­зы, нем­цы и т.д., и по­ли­эт­ни­чес­кие, как аме­ри­кан­цы и собствен­но рус­ские. Ут­ве­рж­де­ние, что по дан­ным пос­лед­ней пе­ре­пи­си в ка­че­ст­ве рус­ских се­бя за­я­ви­ли бо­лее 80 про­цен­тов на­се­ле­ния РФ, за­ве­до­мо иг­но­ри­ру­ет два фак­та.

Во-пер­вых, что в хо­де са­мой пе­ре­пи­си шло оп­ре­де­лен­ное под­тал­ки­ва­ние ко­леб­лю­щих­ся предс­та­ви­те­лей раз­ных на­ций к то­му, что­бы они да­ли сог­ла­сие за­пи­сать се­бя как рус­ских.

Во-вто­рых, что зна­чи­тель­ная часть предс­та­ви­те­лей сме­шан­ных эт­но­сов за­яв­ля­ла о се­бе как о рус­ских, зат­руд­ня­ясь от­дать пред­поч­те­ние в вы­бо­ре меж­ду нес­коль­ки­ми на­ци­о­наль­нос­тя­ми сво­е­го стар­ше­го по­ко­ле­ния. То есть их са­мо­и­ден­ти­фи­ка­ция как рус­ских оз­на­ча­ла на са­мом де­ле рос­сийс­ких. То есть нас­лед­ни­ков той но­вой на­ции, ко­то­рая об­ра­зо­вы­ва­лась в СССР. В том же смыс­ле, в ка­ком за гра­ни­цей во вре­ме­на Со­ю­за как рус­ско­го оп­ре­де­ля­ли и гру­зи­на, и турк­ме­на. Или как в ны­неш­нем Из­ра­и­ле, где ев­рея из лю­бой рес­пуб­ли­ки СССР по-преж­не­му счи­та­ют рус­ским.

Рус­ский на­род всег­да был не на­ци­ей, а им­пе­рс­ким ги­пе­рэт­но­сом, на­ро­дом, ко­то­рый скреп­лял им­пе­рию, был но­си­те­лем им­пе­рс­кос­ти как не­кой идеи «един­ства на­ро­дов в отк­ры­той ис­ти­не». Ли­шить его это­го им­пе­рс­ко­го на­ча­ла – зна­чит ли­шить стро­я­щей его са­мо­соз­на­ние пре­тен­зии на по­иск «выс­шей ис­ти­ны» и об­ла­да­ние ей.

Во­об­ще что зна­чит – пе­ре­де­лать им­пе­рию в на­ци­о­наль­ное го­су­да­р­ство? Это мо­жет под­ра­зу­ме­вать ин­тег­ра­цию всех на­ро­дов им­пе­рии в еди­ную со­юз­ную им­пе­рс­кую на­цию по то­му об­раз­цу, по ко­то­ро­му об­ра­зо­вы­ва­лась со­юз­ная со­ве­тс­кая на­ция. Это имен­но путь рос­сийс­кос­ти как ин­тег­ри­ру­ю­ще­го на­ча­ла. Од­на­ко та­кой путь зат­руд­нен как тем, что для не­го тре­бу­ет­ся вос­со­е­ди­не­ние в еди­ном го­су­да­р­стве ны­не раз­де­лен­ных на­ро­дов СССР, так и тем, что для не­го тре­бу­ет­ся смыс­ло­вое объ­е­ди­ня­ю­щее на­ча­ло, «над­на­ци­о­наль­ная идея», ко­то­рой се­год­ня Рос­сия ли­ше­на. То есть собствен­ный ми­роп­ро­ект, ко­то­рый она мог­ла бы предъ­я­вить ми­ру, как предъ­яв­ля­ют его ос­таль­ные ве­ду­щие стра­ны.

Ес­ли не при­ни­мать этот путь, то для соз­да­ния на­ци­о­наль­но­го го­су­да­р­ства ос­та­ют­ся еще два.

Пер­вый, по ко­то­ро­му пош­ли тур­ки, выс­во­бож­да­ясь от нас­ле­дия Ос­ма­нс­кой им­пе­рии: каж­до­му, кто не был го­тов приз­нать се­бя тур­ком, они прос­то пе­ре­ре­за­ли гор­ло, как это бы­ло с ар­мя­на­ми, кур­да­ми и мно­ги­ми дру­ги­ми. Тур­ция, ко­неч­но, поч­ти сос­то­я­лась как на­ци­о­наль­ное го­су­да­р­ство, но она, с од­ной сто­ро­ны, до сих пор не мо­жет ре­шить курдскую проб­ле­му, с дру­гой – сох­ра­ни­ла лишь нич­тож­ную часть тер­ри­то­рии Ос­ма­нс­кой им­пе­рии.

Вто­рой, про­па­ган­ди­ру­е­мый рус­ски­ми «умень­ши­тель­ны­ми на­ци­о­на­лис­та­ми», – вы­де­лить из РФ «ис­то­ри­чес­ки рус­ские зем­ли», об­ра­зо­вать не­кую «Рес­пуб­ли­ку Русь» и вслед за не­за­ви­си­мостью от рес­пуб­лик Со­ю­за про­во­зг­ла­сить не­за­ви­си­мость от Кав­ка­за, По­волжья, а в ко­неч­ном сче­те – и от Си­би­ри.

При­мер Фран­ции или Гер­ма­нии с их ог­ром­ны­ми ино­эт­ни­чес­ки­ми мень­ши­н­ства­ми здесь аб­со­лют­но не ра­бо­та­ет, пос­коль­ку эти стра­ны сна­ча­ла об­ра­зо­ва­лись как на­ци­о­наль­ные мо­но­эт­ни­чес­кие го­су­да­р­ства, а по­том уже до­пус­ти­ли в сос­тав свих граж­дан предс­та­ви­те­лей дру­гих на­ро­дов. И, кста­ти, се­год­ня не впол­не по­ни­ма­ют, что с этим де­лать. Нель­зя про­во­зг­ла­сить го­су­да­р­ство од­но­го на­ро­да, а по­том ав­то­ма­ти­чес­ки дать в нем рав­ные пра­ва предс­та­ви­те­лям дру­гих на­ро­дов – ни­ка­ко­го ре­аль­но­го рав­ноп­ра­вия не по­лу­чит­ся.

Идея же: «Хо­чешь звать­ся та­та­ри­ном и жить в Ка­за­ни – по­жа­луйс­та, хо­чешь звать­ся рус­ским и жить в Моск­ве – по­жа­луйс­та», – на де­ле обер­нет­ся в Моск­ве ло­зун­гом «Че­мо­дан – вок­зал – Ка­зань», а в Ка­за­ни со­от­ве­т­ствен­но – «Че­мо­дан – вок­зал – Моск­ва». А за­тем, как ми­ни­мум, от­де­ле­ни­ем Та­та­рс­та­на от Рос­сии.

Это – как ми­ни­мум. По­то­му что для, ска­жем, тюркских на­ро­дов быст­ро вста­нет воп­рос не толь­ко о том, за­чем тюр­кам жить в рус­ском на­ци­о­наль­ном го­су­да­р­стве, но и о том, по­че­му бы им не жить в эт­ни­чес­ки еди­ном Ту­ра­не, ох­ва­ты­ва­ю­щем и Тур­цию, и Кав­каз, и По­волжье.

Да и во­об­ще труд­но при­ду­мать бо­лее из­де­ва­тельс­кий па­ра­докс, не­же­ли при­зыв к соз­да­нию на­ци­о­наль­но­го го­су­да­р­ства ис­то­ри­чес­ких им­пер­цев. В луч­шем слу­чае – это неч­то вро­де су­ще­ст­ву­ю­ще­го ны­не го­су­да­р­ства Маль­тийс­ко­го ор­де­на. Го­су­да­р­ства, не име­ю­ще­го собствен­ной тер­ри­то­рии. В худ­шем – по­до­бие Ви­зан­тийс­кой им­пе­рии на­ка­ну­не ос­ма­нс­ко­го за­во­е­ва­ния, ког­да она прак­ти­чес­ки ог­ра­ни­чи­ва­лась ок­ре­ст­нос­тя­ми Конс­тан­ти­но­по­ля.

 


Кадр из фильма «Сказ про то, как царь Петр арапа женил» режиссёра Александра Митты. 1976

Начиная с XVI–XVIII веков, с выходом России за собственно славянские и исторически
православные пределы, на место сугубо православного проекта пришел проект
империи как «мира миров». Иноземец, будь он хоть арап, приняв православие,
становился русским.

И здесь мы по­лу­ча­ем ре­а­ли­за­цию то­го, о чем речь шла нес­коль­ко вы­ше: им­пе­рии не ис­че­за­ют, на том мес­те, где рань­ше бы­ла од­на им­пе­рия, всег­да воз­ни­ка­ет дру­гая им­пе­рия. И те, ко­то­рые хо­тят из­ба­вить Рос­сию от «им­пе­рс­ко­го бре­ме­ни», на де­ле по­лу­чат не «рус­ское на­ци­о­наль­ное го­су­да­р­ство», а, к при­ме­ру, Ве­ли­кую ту­ра­нс­кую им­пе­рию. Аль­тер­на­ти­ва Чет­вер­то­му Ри­му – не «Рес­пуб­ли­ка Русь», а Вто­рая Ор­да, в ко­то­рой уже рус­ским при­дет­ся про­сить для се­бя рав­ноп­ра­вия. И ли­бо они, в луч­шем слу­чае, ста­нут млад­шим бра­том в но­вой им­пе­рии, ли­бо им во­об­ще не най­дет­ся в ней мес­та, как не наш­лось его для рус­ско­го на­се­ле­ния в не­за­ви­си­мой Ич­ке­рии. Это не уст­ра­ша­ю­щие фан­та­зии, а ре­аль­но су­ще­ст­ву­ю­щие пла­ны оп­ре­де­лен­ных субъ­е­кт­ных групп ми­ро­вой по­ли­ти­ки.

То есть пер­вый ос­нов­ной стра­те­ги­чес­кий ре­зуль­тат, ко­то­рый бу­дет дос­тиг­нут в ито­ге ре­а­ли­за­ции пла­нов ав­то­ров «рус­ско­го на­ци­о­наль­но­го го­су­да­р­ства», – это пе­ре­ус­туп­ка рус­ски­ми прост­ра­н­ства сво­ей им­пе­рии ино­му по­ли­ти­чес­ко­му субъ­ек­ту и пов­то­ре­ние судь­бы ви­зан­тий­цев в Ос­ма­нс­кой им­пе­рии.

Вто­рой (а, мо­жет быть, и пер­вый) ос­нов­ной стра­те­ги­чес­кий ре­зуль­тат – это не толь­ко ли­ше­ние рус­ско­го на­ро­да его ис­то­ри­чес­кой субъ­е­кт­нос­ти, вы­ра­жа­ю­щей­ся в осо­бом ха­рак­те­ре об­ра­зо­вав­ше­го его мес­си­а­н­ства, но и окон­ча­тель­ный от­каз от пре­тен­зии на об­ла­да­ние собствен­ным ис­то­ри­чес­ким ци­ви­ли­за­ци­он­ным про­ек­том – пре­тен­зии, ко­то­рая иден­ти­фи­ци­ро­ва­ла его на про­тя­же­нии нес­коль­ких сто­ле­тий.

Так по­лу­чи­лось, что рус­ская на­ци­о­наль­ная са­мо­и­ден­ти­фи­ка­ция, в от­ли­чие от за­пад­но­ев­ро­пейс­кой, име­ла не эт­ни­чес­кий, а смыс­ло­вой ха­рак­тер. И от­каз от им­пе­рс­кой (не в смыс­ле за­во­е­ва­тель­ной, а в смыс­ле про­е­кт­но-смыс­ло­вой) ор­га­ни­за­ции в поль­зу «рус­ско­го на­ци­о­наль­но­го го­су­да­р­ства» – это в ка­ком-то смыс­ле от­каз от са­мой сущ­нос­ти рус­ской са­мо­и­ден­ти­фи­ка­ции, от са­мой ис­то­ри­чес­кой ро­ли рус­ских.

По­гу­бив­шие Рим

Ког­да се­год­ня на­ци­о­на­лис­ты и им­пер­цы про­ти­во­пос­тав­ля­ют друг дру­гу собствен­ные иде­а­лы го­су­да­р­ствен­ной ор­га­ни­за­ции, они, по­жа­луй, лишь ин­ту­и­тив­но ощу­ща­ют всю глу­би­ну их вза­им­ной пра­во­ты. Не в сво­ем по­ло­жи­тель­ном или от­ри­ца­тель­ном от­но­ше­нии к та­ким ис­то­ри­чес­ким ти­пам го­су­да­р­ствен­ных сис­тем, как на­ци­о­наль­ное го­су­да­р­ство или им­пе­рия, а в по­ни­ма­нии то­го, что, за не­ки­ми иск­лю­че­ни­я­ми, уж ли­бо од­но, ли­бо дру­гое.

Тех, ко­то­рые этот те­зис ос­па­ри­ва­ют, мож­но по­нять. Они на­де­ют­ся, объ­я­вив, что эти два ти­па друг дру­гу не про­ти­во­ре­чат, снять спор меж­ду, как им ка­жет­ся, родствен­ны­ми про­ек­та­ми.

Мож­но, ко­неч­но, че­рез те или иные ло­ги­чес­кие пе­ре­хо­ды по­ка­зать, что на­ци­о­наль­ное го­су­да­р­ство и им­пе­рия име­ют неч­то об­щее. И по­то­му объ­я­вить их раз­ли­чия не­су­ще­ст­вен­ны­ми и не­су­ще­ст­ву­ю­щи­ми. Поч­ти как на том ос­но­ва­нии, что в Со­ве­тс­ком Со­ю­зе и гит­ле­ро­вс­кой Гер­ма­нии име­лось по од­ной пар­тии, од­но­му вож­дю и од­ной иде­о­ло­гии, объ­я­вить их родствен­ным яв­ле­ни­ем, объ­е­ди­ня­е­мым пуб­ли­цис­ти­чес­кой и бес­со­дер­жа­тель­ной ка­те­го­ри­ей «то­та­ли­та­ризм».

Срав­не­ние на­ци­о­наль­но­го го­су­да­р­ства и им­пе­рии – ин­те­рес­ная те­ма, но те­ма все же от­дель­ная, и хо­те­лось бы в дан­ном слу­чае, не уг­луб­ля­ясь в нее, ог­ра­ни­чит­ся дву­мя за­ме­ча­ни­я­ми.

Во-пер­вых, са­ми по се­бе – это лишь сло­ва. Сло­ва, ис­поль­зу­е­мые для раз­ли­че­ния двух ти­пов го­су­да­р­ствен­ных об­ра­зо­ва­ний. Од­но­го – от­но­си­тель­но бо­лее од­но­род­но­го в на­ци­о­наль­ном пла­не, дру­го­го – зна­чи­тель­но бо­лее раз­но­род­но­го. Тут мно­го раз­ных ню­ан­сов, ка­са­ю­щих­ся и то­го, как мы по­ни­ма­ем са­му на­цию. От­дель­ная те­ма – са­ми ос­но­ва­ния иден­ти­фи­ка­ции на­ции. А это уже неч­то иное, ка­са­ю­ще­еся при­о­ри­те­та язы­ко­во­го или смыс­ло­во­го на­ча­ла (за­пад­но­ев­ро­пейс­кие или рус­ская на­ции), ти­па эт­нич­нос­ти и т.д. Но как же это­го не по­ни­мать: в за­ви­си­мос­ти от то­го, «мно­го» та­ких об­ра­зо­ва­ний бу­дет в го­су­да­р­стве или «од­но», мы бу­дем иметь два очень раз­ных яв­ле­ния.

Во-вто­рых, мно­гое за­ви­сит от то­го, име­ем мы де­ло с им­пе­ри­ей-1 или с им­пе­ри­ей-2. В од­ном слу­чае речь идет о го­су­да­р­стве со слож­ным сос­та­вом на­се­ле­ния, объ­е­ди­нен­но­го си­лой ору­жия для обес­пе­че­ния проц­ве­та­ния «глав­но­го на­ро­да». В дру­гом – о столь же слож­ном об­ра­зо­ва­нии, объ­е­ди­нен­ном про­ек­том, то есть об­щим при­ни­ма­е­мым ви­де­ни­ем ми­ро­у­ст­рой­ства.

 

К разделу Союза привели не столько «национальные движения на окраинах»
и не пресловутые «космополиты», а вполне «патриотичные» фракции элиты,
сначала отрекшиеся от сюзеренитета над восточноевропейскими союзниками,
а затем – и от союзных республик.

Не толь­ко об­ра­зо­ва­ние, но и рас­пад этих раз­ных ти­пов про­ис­хо­дит по-раз­но­му, име­ет раз­ные перс­пек­ти­вы и пре­доп­ре­де­ля­ет раз­ную судь­бу ра­зо­шед­ших­ся на­ро­дов. Кста­ти, в пер­вом слу­чае рас­пад мо­жет быть и от­но­си­тель­но без­бо­лез­нен­ным. Во вто­ром же он рис­ку­ет ока­зать­ся ка­та­ст­ро­фой не толь­ко са­мо­го про­ек­та, но и при­ни­мав­ших его на­ро­дов. При­чем в пер­вую оче­редь то­го на­ро­да, ко­то­рый выс­ту­пал им­пе­рс­ко­об­ра­зу­ю­щим.

Об­ра­тим­ся те­перь к по­гу­бив­шим Рим.

По­нят­но, что об­щеп­ри­ня­тых трак­то­вок дос­та­точ­но: Рим по­гу­би­ло его собствен­ное раз­ло­же­ние, Рим по­гу­би­ли вар­ва­ры, Рим по­гу­би­ло хрис­ти­а­н­ство. Все эти трак­тов­ки в чем-то так или ина­че вер­ны, а в чем-то не­дос­та­точ­ны.

Но есть и еще один ас­пект, не­пос­ре­д­ствен­но при­мы­ка­ю­щий к спо­рам меж­ду на­ци­о­на­лис­та­ми и им­пер­ца­ми.

Он зак­лю­ча­ет­ся в том, что Рим по­гу­би­ли те, ко­то­рые его соз­да­ли – рим­ля­не и ита­лий­цы. То есть «ос­нов­ной на­род» Римс­кой им­пе­рии. Мож­но бы­ло бы ска­зать «ти­туль­ная на­ция», ес­ли бы все-та­ки на­уч­ный под­ход не ис­хо­дил из то­го, что на­ции воз­ни­ка­ют лишь со скла­ды­ва­ни­ем на­ци­о­наль­ных рын­ков, то есть в эпо­ху за­рож­де­ния и раз­ви­тия ка­пи­та­лиз­ма. А в рас­смат­ри­ва­е­мое вре­мя их все же еще не бы­ло – бы­ли лишь эт­но­сы и на­род­нос­ти. Ус­лов­но – на­ро­ды.

Соз­дан­ный сна­ча­ла рим­ля­на­ми, а за­тем дру­ги­ми ита­лий­ца­ми (на­се­ле­ни­ем бу­ду­щей Ита­лии), Рим как им­пе­рия уже, как ми­ни­мум, с кон­ца пер­во­го ве­ка на­шей эры во мно­гом обес­пе­чи­вал свои во­ен­ные и го­су­да­р­ствен­ные нуж­ды (в пла­не ра­бо­чей си­лы это, по­нят­но, бы­ло и рань­ше) за счет не столь­ко ита­лий­цев, сколь­ко на­ро­дов про­вин­ций. Им­пе­ра­то­ры, при­во­ди­мые к влас­ти ле­ги­о­на­ми на пе­ри­фе­рии, уже не всег­да име­ли собствен­но римс­кое про­ис­хож­де­ние.

К пя­то­му ве­ку бо­лее или ме­нее сох­ра­няв­шие энер­ге­ти­ку на­ро­ды ока­за­лись в Вос­точ­ной им­пе­рии. Во­ен­ную си­лу За­пад­ной им­пе­рии сос­тав­ля­ли ли­бо вар­ва­ры-на­ем­ни­ки, ли­бо вар­ва­ры-со­юз­ни­ки. Все ос­тав­ши­е­ся де­ся­ти­ле­тия до па­де­ния Римс­кой им­пе­рии ее ис­то­рия – в ос­нов­ном борь­ба меж­ду со­бой вар­ва­рс­ких во­е­на­чаль­ни­ков. Са­мо па­де­ние Ри­ма в 476 го­ду – это по­пыт­ка вар­ва­ров спас­ти им­пе­рию, объ­е­ди­нив ее под од­ним ски­пет­ром Конс­тан­ти­но­по­ля. Им­пе­ра­то­ры долж­ным об­ра­зом не оце­ни­ли ус­лу­гу Одо­ак­ра и в ито­ге пе­ре­да­ли ко­ро­ле­вс­кий прес­тол в Ра­вен­не Те­о­до­ри­ху.

И вот тут на­ча­лось то, что мож­но в из­ве­ст­ном смыс­ле счи­тать мно­го­ве­ко­вой борь­бой за вос­ста­нов­ле­ние Римс­кой им­пе­рии – борь­бой, в ко­то­рой при­няв­шие римс­кую им­пе­рс­кую – на тот мо­мент хрис­ти­а­нс­кую – идею вар­ва­рс­кие не­и­та­лийс­кие на­ро­ды пы­та­лись им­пе­рию воз­ро­дить, а ита­лий­цы и рим­ля­не в ос­нов­ном за­ни­ма­лись тем, что им ме­ша­ли.

Сна­ча­ла это еще не при­ни­ма­ло от­чет­ли­вых очер­та­ний.

Го­ты Те­о­до­ри­ха да­ли Ри­му пе­ре­дыш­ку. Они во­об­ще во мно­гом ви­де­ли се­бя «стра­жа­ми им­пе­рии» и обе­ре­га­ли спо­кой­ное су­ще­ст­во­ва­ние ее ос­тат­ков, их хо­зяй­ство и куль­ту­ру. Сло­жись все нем­но­го по-дру­го­му – кто зна­ет, мо­жет быть, Ита­лия не приш­ла бы в упа­док, а За­пад­ная Римс­кая им­пе­рия про­су­ще­ст­во­ва­ла бы не мень­ше Вос­точ­ной.

Но на бе­ду Ри­ма и Ита­лии, на­чав­шей при­под­ни­мать­ся на за­ре шес­то­го ве­ка, пре­тен­ден­тов на роль спа­си­те­лей Ри­ма ока­за­лось двое. Хрис­ти­а­нс­кие пра­вос­лав­ные ар­мии Юс­ти­ни­а­на и хрис­ти­а­нс­кие же ари­а­нс­кие ар­мии го­тов го­ня­лись друг за дру­гом по Ита­лии, во имя воз­рож­де­ния ко­то­рой они вы­тап­ты­ва­ли ее по­ля и до­би­ва­ли ее куль­ту­ру.

Роль са­мих ита­лий­цев в этом де­ле во­об­ще ока­за­лась ми­ни­маль­ной, и они ис­пу­ган­но ша­ра­ха­лись от од­но­го спа­си­те­ля к дру­го­му.

Го­ты ус­ту­пи­ли, Юс­ти­ни­ан поч­ти вос­ста­но­вил им­пе­рию, но ско­ро Конс­тан­ти­но­по­лю ока­за­лось не до Ри­ма. И Ита­лия вновь пе­ре­ме­ни­ла хо­зя­и­на, дос­тав­шись лан­го­бар­дам. Древ­нюю стра­ну опять при­нял в свои объ­я­тия но­вый мо­ло­дой на­род, ока­зав­ший­ся не очень ам­би­ци­оз­ным и не пы­тав­ший­ся прев­ра­тить свое гос­по­д­ство в ци­ви­ли­за­ци­он­ное спа­се­ние. Не­ко­то­рое вре­мя Ита­лия от­ды­ха­ла от им­пе­рс­кой судь­бы. Ров­но до тех пор, по­ка ее ре­ли­ги­оз­ное и куль­тур­ное вли­я­ние не зажг­ло сво­им ог­нем дру­гие на­ро­ды, по­тя­нув­ши­е­ся к ци­ви­ли­за­ции. И с се­ре­ди­ны вось­мо­го ве­ка борь­ба за воз­рож­де­ние им­пе­рии ин­тен­си­фи­ци­ро­ва­лась и ста­ла пер­ма­не­нт­ной.

 


Пьетро да Кортона. Нахождение Ромула и Рема Фаустулом. 1643

Рим погубили те, которые его создали – римляне и италийцы. То есть «основной народ»
Римской империи. Можно было бы сказать «титульная нация», если бы все-таки
научный подход не исходил из того, что нации возникают лишь со складыванием
национальных рынков.

Пер­вы­ми ее вос­ста­но­ви­ли уже впол­не ро­ма­ни­зи­ро­ван­ные фран­ки Кар­ла Ве­ли­ко­го. Но тут вы­яс­ни­лось, что мень­ше все­го им­пе­рия нуж­на не по­ко­рен­ным на­ро­дам, а имен­но глав­но­му на­ро­ду – ита­лий­цам. Хо­тя они сос­тав­ля­ли ос­нов­ное на­се­ле­ние им­пе­рс­ких зе­мель, вы­пол­нять свою мис­сию «дер­жа­те­лей» они не со­би­ра­лись и за им­пе­рию сра­жать­ся не хо­те­ли. Как толь­ко ко­ро­ли двух сос­тав­ных час­тей им­пе­рии Кар­ла – Фран­ции и Гер­ма­нии – отоб­ра­ли у бра­та-им­пе­ра­то­ра по­ло­су зе­мель, вы­хо­див­ших за пре­де­лы собствен­но Ита­лии и до­хо­див­ших до Фланд­рии, ока­за­лось, что им­пе­ра­то­ры не в сос­то­я­нии про­ти­вос­то­ять ни собствен­ным фе­о­да­лам, ни со­се­дям. Ита­лий­цы «ус­та­ли» – и ни за что не хо­те­ли во­е­вать. Кро­ме то­го, они стре­ми­лись к то­му, что­бы их ник­то не тро­гал.

С тех пор все им­пе­рс­кие уси­лия на­ро­дов, пре­тен­до­вав­ших на то, что­бы нес­ти фа­кел Ри­ма, так или ина­че раз­би­ва­лись о соп­ро­тив­ле­ние на­ро­дов Ита­лии. Пос­лед­ние в те­че­ние сле­ду­ю­щей ты­ся­чи лет не толь­ко вся­чес­ки соп­ро­тив­ля­лись воз­рож­де­нию им­пе­рии, но и не смог­ли сос­та­вить уже да­же еди­ное на­ци­о­наль­ное го­су­да­р­ство, по­ка не нас­та­ло вре­мя, ког­да вне по­доб­ной фор­мы ста­ло прос­то не­воз­мож­но су­ще­ст­во­вать.

Но фа­кел-то го­рел, све­тил, идея жи­ла – и один за дру­гим на­ро­ды Ев­ро­пы восп­ри­ни­ма­ли этот свет и за­го­ра­лись этой иде­ей. В 962 го­ду им­пе­рию вновь вос­ста­но­ви­ли сак­сы (нем­цы) при От­то­не I.

Пос­ле но­во­го упад­ка им­пе­ра­то­рс­кой влас­ти – с ут­ра­той до­ми­ни­ру­ю­ще­го по­ло­же­ния сак­сов – ко вто­рой по­ло­ви­не сле­ду­ю­ще­го ве­ка эс­та­фе­та пе­реш­ла к фран­кон­цам. Еще че­рез шаг на пер­вый план выш­ли шва­бы и пра­вив­шие ими Го­ге­нш­та­у­фе­ны.

С па­де­ни­ем Го­ге­нш­та­у­фе­нов – па­де­ни­ем, выз­ван­ным во мно­гом тем, что их но­вой опо­рой ста­ли юж­ные ита­лий­цы, не­су­мев­шие ока­зать им пол­но­цен­ной по­мо­щи, – им­пе­рия вновь приш­ла в упа­док. Пос­лед­нее дли­тель­ное воз­рож­де­ние идея пе­ре­жи­ла при Габс­бур­гах. Ко­неч­но, их им­пе­рия бы­ла уже не слиш­ком по­хо­жей на собствен­но им­пе­рию Ри­ма, но огонь про­дол­жал го­реть поч­ти до XIX ве­ка. И чем даль­ше, тем боль­ше про­тив им­пе­рии бо­ро­лись имен­но те, ко­то­рые не­ког­да ра­зо­жг­ли это пла­мя.

Неч­то по­хо­жее мож­но ви­деть и на при­ме­ре от­но­ше­ний раз­ных на­ро­дов Вос­точ­ной им­пе­рии.

Раз­ни­ца во мно­гом зак­лю­ча­лась в том, что за­пад­но­му хрис­ти­а­н­ству уда­ва­лось вновь и вновь пе­ре­но­сить им­пе­рс­кое пла­мя на но­вые на­ро­ды, из ко­то­рых мно­гие в не­кой ис­то­ри­чес­кой оче­ре­ди пе­ре­ни­ма­ли эс­та­фе­ту им­пе­рс­ко­го стро­и­тель­ства. Вос­точ­ное хрис­ти­а­н­ство шаг за ша­гом те­ря­ло на­ро­ды, под­па­дав­шие под его вли­я­ние. Пер­вое по­беж­да­ло од­ну за дру­гой иные ве­ры в Ев­ро­пе и на дру­гих кон­цах све­та – вто­рое все вре­мя сок­ра­ща­ло зо­ну сво­е­го вли­я­ния, про­иг­ры­вая то од­ной иной ве­ре, то дру­гой.

Ес­ли оно как-то и уце­ле­ло, то толь­ко за счет Ру­си, раз­жег­шей за­ту­хав­ший ви­зан­тийс­кий кос­тер в но­вый огонь и соз­дав­шей но­вую им­пе­рию. Но кто на про­тя­же­нии всей ты­ся­чи лет по­пы­ток воз­ро­дить За­пад­ную Римс­кую им­пе­рию пос­то­ян­но бо­рол­ся про­тив этих по­пы­ток? От­час­ти пос­то­ян­но за­жи­гав­ший этот огонь – рав­но как и пос­то­ян­но пу­гав­ший­ся его – ка­то­ли­цизм. Но пос­то­ян­но и ре­гу­ляр­но – имен­но тот са­мый на­род, ко­то­рый про­из­вел не­ког­да эту идею, ко­то­рый за­жег этот огонь – ита­лий­цы (италь­ян­цы).

И да­же ког­да они предп­ри­ня­ли по­пыт­ку соз­дать свою но­вую им­пе­рию в 20–40-е го­ды XX ве­ка, у них ни­че­го пут­но­го не по­лу­чи­лось.

Оче­вид­но, им­пе­рия – в по­ня­тии им­пе­рии как осо­бо­го про­ек­та, осо­бо­го ти­па ци­ви­ли­за­ции – мо­жет су­ще­ст­во­вать лишь как огонь, в ко­то­рый вклю­ча­ют­ся все но­вые и но­вые на­ро­ды – не столь­ко в смыс­ле уве­ли­че­ния их ко­ли­че­ст­ва (хо­тя и это важ­но), сколь­ко в смыс­ле их по­яв­ле­ния, под­де­рж­ки им­пе­рс­ко­го су­ще­ст­во­ва­ния но­вы­ми сос­тав­ля­ю­щи­ми.

 

 

 


Император Филипп Аравитянин

В этом смыс­ле мож­но иден­ти­фи­ци­ро­вать три ти­па на­ци­о­на­лиз­ма.

Пер­вый – мо­ло­дой, им­пе­рс­ко­об­ра­зу­ю­щий. Воз­вы­ша­ю­щий свою стра­ну и сво­ей энер­ги­ей вов­ле­ка­ю­щий в им­пе­рс­ко­го стро­и­тель­ство со­се­дей, воз­мож­но, име­ю­щих не­дос­та­ток та­кой энер­гии.

Вто­рой – гос­по­д­ству­ю­щий. Воз­вы­сив­ший­ся, гос­по­д­ству­ю­щий, но сох­ра­ня­ю­щий толь­ко ту часть энер­гии, ко­то­рая поз­во­ля­ет гос­по­д­ство­вать и прис­ва­и­вать чу­жую энер­гию, что рож­да­ет стрем­ле­ние иных на­ро­дов ос­во­бо­дит­ся от по­доб­но­го гос­по­д­ства.

Тре­тий – уми­ра­ю­щий. Он уже не име­ет энер­гии, как ита­лий­цы или ви­зан­тий­цы. А ту, ко­то­рую име­ет, рас­хо­ду­ет на про­ти­вос­то­я­ние но­вой энер­гии, нап­рав­лен­ной на под­дер­жа­ние за­ту­ха­ю­ще­го кост­ра. Он спо­со­бен лишь на то, что­бы, с од­ной сто­ро­ны, по­гу­бить им­пе­рию, а с дру­гой – под ви­дом борь­бы за на­ци­о­наль­ное го­су­да­р­ство (то есть иную фа­зу ино­го ис­то­ри­ко-эт­ни­чес­ко­го су­ще­ст­во­ва­ния) раз­ру­шить свое собствен­ное го­су­да­р­ство и прев­ра­тить его в ра­ду­ю­щий взгляд ино­зем­ных пу­те­ше­ст­вен­ни­ков за­по­вед­ник вы­ми­ра­ю­ще­го на­ро­да.

Ра­зу­ме­ет­ся, в дан­ном слу­чае сло­во «на­ци­о­на­лизм» ис­поль­зу­ет­ся не в его на­уч­ном зна­че­нии конк­рет­ной по­ли­ти­чес­кой иде­о­ло­гии, приз­на­ю­щей свою на­цию выс­шей цен­ностью в срав­не­нии и с от­дель­ны­ми ее чле­на­ми, и с дру­ги­ми на­ро­да­ми, или в зна­че­нии из­ве­ст­но­го ти­па по­ли­ти­чес­кой тен­ден­ции, а в смыс­ле оп­ре­де­лен­но­го ти­па тен­ден­ции са­мо­ощу­ще­ния. Са­мо­ощу­ще­ния, пе­ре­те­ка­ю­ще­го в не­кую го­су­да­р­ствен­ную оп­ре­де­лен­ность.

Рим как империя уже с конца первого века нашей эры во многом обеспечивал свои военные и государственные нужды за счет не столько италийцев, сколько народов провинций. Императоры, приводимые к власти легионами на периферии, уже не всегда имели римское происхождение.

От­сю­да воз­ни­ка­ют три пред­по­ло­же­ния.

Пер­вое: в прош­лом им­пе­рии (иден­ти­фи­ци­ру­е­мые про­е­кт­но-ци­ви­ли­за­ци­он­ные аре­а­лы) мог­ли су­ще­ст­во­вать лишь за счет вов­ле­че­ния в свою энер­гию иных на­ро­дов и под­пит­ки их энер­ги­ей, то есть иск­лю­чи­тель­но экс­тен­сив­ным пу­тем.

Вто­рое: раз­ви­тие куль­ту­ры и ци­ви­ли­за­ции тре­бу­ет соз­да­ния та­ко­го ти­па им­пе­рс­ко­го ме­ха­низ­ма, при ко­то­ром энер­гия не умень­ша­ет­ся в про­цес­се сво­е­го ци­ви­ли­за­ци­он­но­го ис­поль­зо­ва­ния и не тре­бу­ет пос­то­ян­но­го по­пол­не­ния, а уве­ли­чи­ва­ет­ся и вов­ле­ка­ет в свое «го­ре­ние» но­вые на­ро­ды и куль­ту­ры. И про­ис­хо­дит это при об­щем уве­ли­че­нии ко­ли­че­ст­ва выс­во­бож­да­е­мой энер­гии и ее са­мо­во­сп­ро­из­во­д­стве. То есть цент­раль­ный воп­рос здесь – воп­рос ме­ха­низ­ма восп­ро­из­во­д­ства энер­гии им­пе­рии.

Третье: на­ро­ды (эт­но­сы, на­ции – в дан­ном слу­чае не­важ­но, хо­тя тут бу­дут свои осо­бен­нос­ти), дос­тиг­шие треть­ей ста­дии на­ци­о­на­лиз­ма, то есть вклю­чив­ши­е­ся в борь­бу про­тив им­пе­рии, мо­гут под­ве­рг­нуть­ся двум воз­дей­стви­ям. Ли­бо – в слу­чае ре­ше­ния за­да­чи са­мо­во­сп­ро­из­во­д­ства им­пе­рс­кой энер­гии – омо­ло­же­нию та­кой энер­ги­ей. Ли­бо ор­га­ни­зо­ван­но­му про­ти­во­дей­ствию им­пе­рс­ких эле­мен­тов. Та­ки­ми эле­мен­та­ми мо­гут быть и те на­ро­ды, ко­то­рые вклю­че­ны в им­пе­рс­кий про­цесс, но на­хо­дят­ся на бо­лее ран­ней ста­дии раз­ви­тия.

Ес­ли бы, ска­жем, на ру­бе­же пя­то­го и шес­то­го ве­ков Те­о­до­рих ме­нее бе­реж­но от­но­сил­ся к ита­лийс­ко­му на­се­ле­нию и не ор­га­ни­зо­вал прак­ти­чес­ки изо­ли­ро­ван­ное про­жи­ва­ние го­тов от­дель­но от ита­лий­цев, а ли­бо изг­нал ита­лий­цев, ли­бо су­мел сме­шать и ас­си­ми­ли­ро­вать их с го­та­ми, то За­пад­ную Римс­кую им­пе­рию действи­тель­но уда­лось бы воз­ро­дить на де­ле. Ведь впос­ле­д­ствии имен­но ита­лий­цы сры­ва­ли все по­пыт­ки но­вых ци­ви­ли­зо­ван­ных ими же на­ро­дов воз­ро­дить их же дер­жа­ву.

Ко­неч­но, все это в из­ве­ст­ной ме­ре яв­ля­ет­ся пред­по­ло­же­ни­ем.

Но предс­тав­ля­ет­ся, что, как ми­ни­мум, в ка­че­ст­ве не­кой ги­по­те­зы это сто­ит при­ни­мать во вни­ма­ние в си­ту­а­ции кри­зи­са и упад­ка той или иной им­пе­рии.

Ины­ми сло­ва­ми – хо­чешь вос­ста­но­вить им­пе­рию, соз­дан­ную не­ког­да не­ким им­пе­рс­ко­об­ра­зу­ю­щим на­ро­дом, най­ди на­род, ко­то­рый про­дол­жит его де­ло. Да­же ес­ли пер­вый на­род пы­та­ет­ся соп­ро­тив­лять­ся воз­рож­де­нию собствен­но­го де­ти­ща. Или най­ди спо­соб вер­нуть это­му на­ро­ду его ис­то­ри­чес­кую энер­гию – но в рам­ках но­вых, ино­го ти­па энер­го­об­ра­зу­ю­щих про­цес­сов.

Но толь­ко не по­та­кай его ус­та­ло­му стрем­ле­нию по­ме­шать это­му воз­рож­де­нию.

Ви­зан­тизм как аго­ния

В си­лу из­ве­ст­ных ана­ло­гий ин­те­рес к та­кой дос­та­точ­но вто­рич­ной в ис­то­ри­чес­кой соз­на­нии те­ме, как судь­ба Ви­зан­тийс­кой им­пе­рии, на­вер­ное, на не­ко­то­рое вре­мя бу­дет за­мет­но ак­ти­ви­зи­ро­ван. И в об­щем-то это, ко­неч­но, хо­ро­шо.

Это хо­ро­шо как по­то­му, что те­ма са­ма по се­бе дос­та­точ­но ин­те­рес­ная и ро­ман­ти­чес­кая, так и по­то­му, что действи­тель­но есть из че­го изв­ле­кать оп­ре­де­лен­ные уро­ки. Ну, действи­тель­но, бы­ла Римс­кая им­пе­рия, ос­но­ва ны­неш­ней ев­ро­пейс­кой ци­ви­ли­за­ции, им­пе­рия, на­пол­нен­ная па­фо­сом и ге­ро­из­мом, со все­ми сво­и­ми куль­тур­ны­ми дос­ти­же­ни­я­ми – и па­ла, пред­ва­ри­тель­но раз­де­лив­шись на две по­ло­ви­ны.

 

 


Мавзолей Теодориха в Равенне

Обе эти по­ло­ви­ны пош­ли раз­ны­ми пу­тя­ми – и обе па­ли. Есть прос­тор и для ана­ли­за, и для срав­не­ний, и для реф­лек­сий.

Два пу­ти – и оба при­ве­ли к по­ра­же­нию. Та часть, ко­то­рая па­ла рань­ше, прак­ти­чес­ки воз­ро­ди­лась в ви­де пос­ле­ду­ю­щей ев­ро­пейс­кой ци­ви­ли­за­ции, а та, ко­то­рая сто­я­ла еще ты­ся­чу лет, уш­ла в ис­то­ри­чес­кую па­мять. Пос­коль­ку все же рос­сийс­кий Тре­тий Рим – это не воз­рож­де­ние Вто­ро­го, Вос­точ­но­го, а соз­да­ние сов­сем но­во­го.

Му­суль­ма­нс­кий Стам­бул в ка­ком-то смыс­ле (но в ка­ком-то) ку­да боль­ше мож­но счи­тать про­дол­жа­те­лем Ви­зан­тии, чем Моск­ву, став­шую цент­ром и ос­но­вой во мно­гом во­об­ще дру­го­го ми­ра.

Па­де­ние Ви­зан­тии и все проб­ле­мы так и не под­няв­шей­ся еще из глу­би­ны па­де­ния 90-х го­дов Рос­сии – в чем-то да­ют по­вод для со­пос­тав­ле­ний. Но все же – это очень раз­ные сю­же­ты. Ре­ми­нис­цен­ции на те­му то­го, как мог­ла пасть та­кая слав­ная ви­зан­тийс­кая ци­ви­ли­за­ция, за­ве­до­мо за­ту­ше­вы­ва­ют тот прос­той факт, что все ее су­ще­ст­во­ва­ние есть ис­то­рия ее па­де­ния.

Готы Теодориха дали Риму передышку. Они вообще во многом видели себя
«стражами империи». Сложись все немного по-другому – кто знает, может быть,
Италия не пришла бы в упадок, а Западная Римская империя просуществовала бы
не меньше Восточной.

Выс­шая точ­ка ее мо­гу­ще­ст­ва – это шес­той век, прав­ле­ние Юс­ти­ни­а­на, ког­да ему уда­лось не толь­ко зак­ре­пить внут­рен­нее по­ло­же­ние дер­жа­вы, но и вер­нуть ей мно­гие зем­ли преж­ней Римс­кой им­пе­рии, зах­ва­чен­ные вар­ва­ра­ми.

Но этот век – это собствен­но еще не Ви­зан­тия, это – Вос­точ­ная Римс­кая им­пе­рия. За­тем опять шаг за ша­гом у нее на­ча­ли от­би­рать ее вла­де­ния. Лан­го­бар­ды отоб­ра­ли ра­зо­рен­ную вой­ной Ита­лию, ара­бы – Ближ­ний Вос­ток и Аф­ри­ку.

Вот здесь и на­ча­лась ис­то­рия собствен­но Ви­зан­тии. Ес­ли Вос­точ­ная Римс­кая им­пе­рия – это бо­ров­ша­я­ся за свое вос­ста­нов­ле­ние Римс­кая им­пе­рия – и бо­ров­ша­я­ся впол­не дос­той­но, хо­тя иног­да и с об­щим не­га­тив­ным ре­зуль­та­том, – то Ви­зан­тия – это об­во­ро­ван­ная Вос­точ­ная Римс­кая им­пе­рия. Она уже – во­об­ще не Римс­кая, а ско­рее Гре­чес­кая им­пе­рия. Но гре­ки в свое вре­мя по­то­му и ус­ту­пи­ли пер­ве­н­ство Ри­му в ос­но­ван­ном ими ми­ре, что не бы­ли го­то­вы сох­ра­нять нас­ле­дие сво­е­го ге­ро­и­чес­ко­го пе­ри­о­да, удер­жать за­во­е­ва­ния Алек­са­нд­ра Ма­ке­до­нс­ко­го. И для то­го, что­бы нас­ле­до­вать его мо­гу­ще­ст­во, пот­ре­бо­вал­ся Юлий Це­зарь.

Об­ла­го­ро­жен­ный эл­ли­нис­ти­чес­кой куль­ту­рой, Рим век за ве­ком рас­ши­рял свои гра­ни­цы. Ви­зан­тия, опи­рав­ша­я­ся на эл­ли­нис­ти­чес­кое нас­ле­дие в со­е­ди­не­нии с хрис­ти­а­н­ством, век за ве­ком те­ря­ла свои тер­ри­то­рии.

И За­пад­ная, и Вос­точ­ная Римс­кие им­пе­рии при­сяг­ну­ли хрис­ти­а­н­ству. За­пад пал, Вос­ток ты­ся­чу лет про­ти­вос­то­ял па­де­нию.

В чем бы­ло раз­ли­чие? Во мно­гом. Но в боль­шой сте­пе­ни в том, что Конс­тан­ти­но­поль опи­рал­ся на зо­ну раз­ви­то­го позд­не­го эл­ли­низ­ма. И ког­да бо­лее мо­ло­дые на­ро­ды на­ча­ли от­би­рать у не­го эту зо­ну, уже они чер­па­ли из нее свою си­лу. Что та­кое ха­ли­фат? Взбод­рен­ный энер­ги­ей мо­ло­до­го арабс­ко­го эт­но­са мир эл­ли­низ­ма.

Ког­да ис­сяк­ли си­лы Ви­зан­тии в ее про­ти­вос­то­я­нии собствен­но­му упад­ку? Ког­да она ут­ра­ти­ла эл­ли­нис­ти­чес­кие тер­ри­то­рии и эл­ли­нис­ти­чес­кое нас­ле­дие.

Ког­да пос­ле уда­ров ара­бов Ви­зан­тии уда­лось воз­ро­дить­ся и вер­нуть се­бе Ближ­ний Вос­ток? Ког­да к влас­ти приш­ли предс­та­ви­те­ли клас­си­чес­ких зон эл­ли­нис­ти­чес­ко­го нас­ле­дия – сна­ча­ла Исав­рийс­кая, а по­том Ма­ке­до­нс­кая ди­нас­тии. Ког­да на­чал­ся но­вый упа­док? Во вре­ме­на сна­ча­ла Ком­ни­нов, а по­том Па­ле­о­ло­гов – то есть во вре­ме­на прав­ле­ния арис­ток­ра­тии цент­раль­ных гре­чес­ких зон.

Есть при оп­ре­де­лен­ном наст­рое мыс­ли из­ве­ст­ный соб­лазн объ­яс­нить то, что сох­ра­нял Конс­тан­ти­но­поль из сво­их ус­пе­хов, со­е­ди­не­ни­ем Римс­кой го­су­да­р­ствен­нос­ти и Хрис­ти­а­нс­кой церк­ви.

В ос­нов­ном этот соб­лазн опи­ра­ет­ся в луч­шем слу­чае на опыт Юс­ти­ни­а­на. Хо­тя то­же с оп­ре­де­лен­ны­ми воп­ро­са­ми. Но ве­ли­чие Юс­ти­ни­а­на тра­ти­лось уже его нас­лед­ни­ка­ми. Ког­да в 717–718 го­дах ара­бы в тре­тий раз оса­ди­ли Конс­тан­ти­но­поль, его спа­се­ние мож­но, ко­неч­но, при­пи­сать мо­лит­вам ве­ру­ю­щих. Но, ско­рее все­го, оно все-та­ки бы­ло свя­за­но с бол­га­рс­ки­ми войс­ка­ми, при­шед­ши­ми на по­мощь сво­е­му со­юз­ни­ку. В этот пе­ри­од во­об­ще имен­но сла­вя­не спа­са­ли им­пе­рию и да­ли ей нес­коль­ко лиш­них ве­ков жиз­ни.

В V–VI ве­ках Вос­точ­ная Римс­кая им­пе­рия выс­то­я­ла и ок­реп­ла не столь­ко за счет ис­то­вой ве­ры, сколь­ко за счет то­го, что имен­но на Вос­то­ке бы­ла сос­ре­до­то­че­на мас­са еще сво­бод­ных кресть­ян, став­ших ос­но­вой ар­мии Юс­ти­ни­а­на. Точ­но так же в VII–VIII ве­ках ра­нее пот­ре­пав­шие им­пе­рию сла­вя­не, прор­вав обо­ро­ни­тель­ные ру­бе­жи, за­се­ли­ли Бал­ка­ны и по­пол­ни­ли сво­бод­ное кресть­я­нс­кое на­се­ле­ние, а сле­до­ва­тель­но – ос­но­ву ее но­вой ар­мии.

Лев III Исавр и его пре­ем­ни­ки обес­пе­чи­ли бе­зо­пас­ность им­пе­рии. Но при этом всту­пи­ли с Цер­ковью в поч­ти сто­лет­ний конф­ликт, ког­да они по­ня­ли ее бес­по­лез­ность для де­ла за­щи­ты стра­ны. Ес­ли в тот мо­мент в Ви­зан­тии Пра­вос­лав­ная цер­ковь в чем-ли­бо и сыг­ра­ла роль, то, по­жа­луй, в том, что, с од­ной сто­ро­ны, ста­ла при­бе­жи­щем арис­ток­ра­ти­чес­кой оп­по­зи­ции силь­ной им­пе­ра­то­рс­кой влас­ти, а с дру­гой – сво­им не­по­ни­ма­ни­ем наст­ро­е­ний на­ро­да выз­ва­ла мас­со­вое дви­же­ние пав­ли­ки­ан, пот­ряс­шее вновь ос­но­вы го­су­да­р­ствен­нос­ти.

Пос­лед­ний слав­ный пе­ри­од расц­ве­та Ви­зан­тии – это Ма­ке­до­нс­кая ди­нас­тия (от се­ре­ди­ны IX ве­ка до се­ре­ди­ны XI ве­ка), то есть при­мер­но до рас­ко­ла За­пад­ной и Вос­точ­ной церк­вей. Но эта ле­бе­ди­ная пес­ня им­пе­рии ос­но­вы­ва­лась не на пре­о­до­ле­нии конф­лик­та меж­ду ико­но­бор­ца­ми и ико­но­по­чи­та­те­ля­ми, а ско­рее на ка­пи­ту­ля­ции Церк­ви пе­ред светс­кой властью.

 

Но ка­пи­ту­ля­ция Церк­ви, прек­ра­ще­ние ее соп­ро­тив­ле­ния им­пе­ра­то­ру как раз и соз­да­ли – вмес­те с расц­ве­том тор­гов­ли и по­пыт­ка­ми но­вой ди­нас­тии за­щи­тить иму­ще­ст­вен­ные ин­те­ре­сы сво­бод­ных кресть­ян – ос­но­ву пос­лед­не­го от­но­си­тель­но ус­пеш­но­го пе­ри­о­да. В ту по­ру Конс­тан­ти­но­поль еще бо­лее ук­ре­пил­ся как тор­го­вый центр, а Ма­ке­дон­цы возв­ра­ти­ли Кипр, Крит, Си­рию с Ан­ти­о­хи­ей и Бал­ка­ны, при­со­е­ди­нив Сер­бию и Бол­га­рию. Бал­ка­ны, меж­ду про­чим, возв­ра­ти­ли се­бе с по­мощью древ­не­ру­с­ских язы­чес­ких дру­жин.

Тог­да же имел мес­то и пос­лед­ний расц­вет куль­ту­ры Ви­зан­тии. Кста­ти, к Ма­ке­до­нс­кой ди­нас­тии при­над­ле­жал и зна­ме­ни­тый Конс­тан­тин Баг­ря­но­род­ный. Имен­но на вре­мя прав­ле­ния этой ди­нас­тии вы­па­ло кре­ще­ние Ру­си – по­жа­луй, един­ствен­ный серь­ез­ный ус­пех Конс­тан­ти­но­польс­ко­го пат­ри­ар­ха­та.

А за­тем нас­ту­пил рас­тя­нув­ший­ся еще на че­ты­ре ве­ка ко­нец.

В 1057 го­ду к влас­ти приш­ла ди­нас­тия Ком­ни­нов. И пош­ли по­те­ря за по­те­рей. До 1204 го­да Ви­зан­тия Ком­ни­нов аго­ни­зи­ро­ва­ла в про­ти­вос­то­я­нии и ис­ла­му, и ка­то­ли­че­ст­ву. 1204 год, взя­тие Конс­тан­ти­но­по­ля крес­то­нос­ца­ми – а не взя­тие его тур­ка­ми дву­мя с по­ло­ви­ной ве­ка­ми поз­же – мож­но счи­тать го­дом па­де­ния им­пе­рии. Вос­ста­нов­лен­ная в 1261 го­ду Ви­зан­тия Па­ле­о­ло­гов – это уже яв­ная па­ро­дия. Да­же уния 1439 го­да с Ри­мом не смог­ла прод­лить ее су­ще­ст­во­ва­ние. И 29 мая 1453 го­да – это не па­де­ние Ви­зан­тии, а ско­рее вос­ста­нов­ле­ние Вос­точ­ной Римс­кой им­пе­рии под властью по­лу­ме­ся­ца. Как го­во­рил ко­ман­ду­ю­щий ви­зан­тийс­ким фло­том Лу­ка Но­та­ра: «Луч­ше ви­деть в Конс­тан­ти­но­по­ле ту­рец­кую чал­му, чем папс­кую ти­а­ру».

Западному христианству удавалось вновь и вновь переносить имперское пламя на новые народы, из которых многие в некой исторической очереди перенимали эстафету имперского строительства. Восточное христианство шаг за шагом теряло народы, подпадавшие под его влияние.

Кста­ти, тур­ки лишь по­то­му не взя­ли Вто­рой Рим еще на пять­де­сят лет рань­ше, что Ба­я­зи­да разг­ро­мил Ти­мур, а за­тем нас­лед­ни­ки сул­та­на нес­коль­ко де­ся­ти­ле­тий вы­яс­ня­ли меж­ду со­бой, кто имен­но из них по­лу­чит честь ов­ла­деть им.

Не хо­чет­ся из­лиш­не аб­со­лю­ти­зи­ро­вать пред­ла­га­е­мую про­во­ка­ци­он­ную точ­ку зре­ния, от­ли­ча­ю­щу­ю­ся от тра­ди­ци­он­ной трак­тов­ки. Но ведь по­лу­ча­ет­ся, что хрис­ти­а­нс­кая ре­ли­гия ес­ли что-ли­бо и де­ла­ла в пла­не ее вза­и­мо­от­но­ше­ний с римс­кой ци­ви­ли­за­ци­ей, то толь­ко лишь спо­со­б­ство­ва­ла ее ос­лаб­ле­нию и раз­ру­ше­нию. Во вся­ком слу­чае – Вос­точ­ная хрис­ти­а­нс­кая цер­ковь. Рим ус­пеш­но крес­тил на­ро­ды Ев­ро­пы и од­но­го за дру­гим прев­ра­щал их в но­си­те­лей им­пе­рс­кой идеи, Конс­тан­ти­но­поль мо­жет пох­вас­тать­ся толь­ко кре­ще­ни­ем сла­вян и нас­ле­до­вав­шей ему Рос­си­ей.

Это – не­ма­ло. Это – да­же мно­го.

Но па­пы сох­ра­ни­ли Рим, а пат­ри­ар­хи не сох­ра­ни­ли Конс­тан­ти­но­поль.

Все на­ро­ды, пы­тав­ши­е­ся при­бег­нуть к за­щи­те Ви­зан­тии и ее пат­ри­ар­хов, ока­за­лись в ино­зем­ном и ино­вер­ном по­ра­бо­ще­нии.

Собствен­но од­но, по­жа­луй, счаст­ли­вое иск­лю­че­ние – это Русь. И то, воз­мож­но, по­то­му, что, быст­ро смек­нув, что к че­му, Ярос­лав Муд­рый дал по­нять пат­ри­ар­хам, что он о них ду­ма­ет, наз­на­чив сво­ей властью Ила­ри­о­на пер­вым рус­ским мит­ро­по­ли­том.

Ты­ся­ча лет Ви­зан­тийс­кой им­пе­рии – это ты­ся­ча лет ее аго­нии.

Мож­но при же­ла­нии по­ла­гать, что эта ты­ся­ча лет – вре­мя чу­дес­но­го сто­я­ния Вос­точ­ной хрис­ти­а­нс­кой церк­ви в борь­бе с ино­вер­ца­ми.

Мо­жет быть, это ты­ся­че­ле­тие, ког­да, те­ряя си­лы и ли­ша­ясь ис­точ­ни­ков их по­пол­не­ния, мир позд­не­го эл­ли­низ­ма удер­жи­вал ос­тат­ки древ­ней ци­ви­ли­за­ции в борь­бе с нас­ту­пав­шим вар­ва­р­ством – од­нов­ре­мен­но это вар­ва­р­ство ци­ви­ли­зуя?

И в этом смыс­ле ви­зан­тизм – имен­но ви­зан­тизм, а не ос­та­точ­ный эл­ли­низм и Вос­точ­ный Рим – это аго­ния, при­чем не прос­то аго­ния, а аго­ния как кон­це­нт­ри­ро­ван­ная идея уми­ра­ния, от­ка­зав­ше­го­ся от об­нов­ле­ния и раз­ви­тия.

Кста­ти, что в ис­то­рии Рос­сии есть отб­ра­сы­ва­ние прин­ци­па ви­зан­тиз­ма? Петр Ве­ли­кий. А что есть об­ра­ще­ние к это­му прин­ци­пу? Ни­ко­лай I.

То есть, в ко­неч­ном сче­те, вер­но, что об­ра­ще­ние к ис­то­рии ги­бе­ли Ви­зан­тии име­ет смысл и ос­но­ва­ние как во­об­ще, так и с точ­ки зре­ния сов­ре­мен­ной рус­ской ис­то­рии. Толь­ко, как бы­ло в дан­ном слу­чае эс­киз­но по­ка­за­но, вы­во­ды из та­ко­го об­ра­ще­ния мож­но сде­лать про­ти­во­по­лож­ные.

На­род и им­пе­рия

Есть прос­той спо­соб их унич­то­жить: про­ти­во­пос­та­вить.

Как толь­ко мы за­да­дим воп­рос, что важ­нее – на­род или им­пе­рия, мы вста­нем пе­ред впол­не ес­те­ст­вен­ным и обо­сно­ван­ным соб­лаз­ном приз­нать, что на­род важ­нее. По­то­му что лю­ди, в кон­це кон­цов, всег­да важ­нее уч­реж­де­ний, го­су­да­р­ства, тех или иных струк­тур, ко­то­рые и соз­да­ют­ся-то толь­ко для то­го, что­бы слу­жить лю­дям.

 


Павел Рыженко. Валаам. 2001

Российский Третий Рим – это не возрождение Второго, Восточного, а создание
совсем нового. Мусульманский Стамбул в каком-то смысле (но в каком-то) куда
больше можно считать продолжателем Византии, чем Москву, ставшую
центром и основой во многом вообще другого мира.

Приз­нав же, что на­род важ­нее им­пе­рии, мы за­яв­ля­ем о го­тов­нос­ти жерт­во­вать им­пе­ри­ей ра­ди на­ро­да. То есть, ес­ли воз­ни­ка­ет ус­той­чи­вое мне­ние, что на­род бо­лее не хо­чет жить в им­пе­рии, мы го­во­рим, что им­пе­рия не­о­бя­за­тель­на, что для то­го, что­бы ма­лые на­ро­ды мог­ли от­де­лить­ся, а боль­шой им­пе­рс­ко­об­ра­зу­ю­щий на­род мог бы от­дох­нуть, мож­но от­ка­зать­ся от су­ще­ст­во­ва­ния им­пе­рии.

В дан­ном слу­чае соз­на­тель­но ис­поль­зу­ет­ся тер­мин «на­род», а не «на­ция» или «эт­нос». Что­бы уй­ти от ны­неш­них спо­ров, в ко­то­рых де­ла­ют­ся по­пыт­ки без осо­бых оп­ро­вер­же­ний отб­ро­сить прос­тую ис­ти­ну, что на­ция – не веч­ная ка­те­го­рия, а ис­то­ри­чес­кая общ­ность, в ко­то­рой глав­ным яв­ля­ет­ся эко­но­ми­чес­кий ком­по­нент. То есть на­ция – это лишь то, что су­ще­ст­ву­ет пос­лед­ние 400–500 лет. Стро­го го­во­ря, на­ция – это субъ­ект бур­жу­аз­ной мо­дер­ни­за­ции. Тот, кто отс­та­и­ва­ет веч­ность су­ще­ст­во­ва­ния на­ции, отс­та­и­ва­ет веч­ность су­ще­ст­во­ва­ния ка­пи­та­лиз­ма.

Ра­зу­ме­ет­ся, на­ци­о­на­лис­ты это­го ни­ког­да не приз­на­ют и бу­дут спо­рить с этим до по­те­ри пуль­са. Что­бы не уг­луб­лять­ся в этот спор, речь и ве­дет­ся о на­ро­де. Точ­но так же не­точ­но бы­ло бы го­во­рить об эт­но­се, по­то­му что это су­жа­ло бы по­ня­тие до пле­мен­но­го уров­ня, до уров­ня толь­ко би­о­ло­ги­чес­кой общ­нос­ти. Тер­мин «на­род» в дан­ном слу­чае ис­поль­зу­ет­ся как бо­лее отстра­нен­ный, об­щий и от­но­си­тель­но бес­спор­ный.

Итак, ес­ли на­род важ­нее им­пе­рии, то от им­пе­рии мож­но от­ка­зать­ся, лишь бы бы­ло хо­ро­шо на­ро­ду: не приш­лось бы гиб­нуть в вой­нах за це­ло­ст­ность им­пе­рии ли­бо не пот­ре­бо­ва­лось бы по­дав­лять тя­гу к иной фор­ме су­ще­ст­во­ва­ния, ког­да он в ка­кой-то мо­мент не за­хо­чет боль­ше жить в им­пе­рии.

Ес­ли на­род – неч­то би­о­ло­ги­чес­кое, скреп­лен­ное иск­лю­чи­тель­но (или в пер­вую оче­редь) за­ко­на­ми ге­не­ти­ки, а им­пе­рия – лишь им­пе­рия-1, то есть боль­шое мно­го­на­ци­о­наль­ное го­су­да­р­ство, ос­но­ван­ное на за­во­е­ва­ни­ях, это от­но­си­тель­но по­нят­но. Хо­тя на са­мом де­ле и в та­кой им­пе­рии на­род, кла­дя свои го­ло­вы за экс­пан­си­о­ни­с­тские уст­рем­ле­ния эли­ты, в оп­ре­де­лен­ной – и не­ма­лой – сте­пе­ни по­лу­ча­ет весь­ма су­ще­ст­вен­ную пла­ту в ви­де по­вы­ше­ния собствен­но­го бла­го­сос­то­я­ния за счет бо­гатств, изв­ле­ка­е­мых из ко­ло­ний. Так, расц­вет Бри­та­нс­кой им­пе­рии во вто­рой по­ло­ви­не XIX ве­ка поз­во­лил ей из­бе­жать ре­во­лю­ции, пос­коль­ку дал сред­ства от­ку­пить­ся от эко­но­ми­чес­ких тре­бо­ва­ний ра­бо­чих.

Но де­ло, в кон­це кон­цов, не в этом. Все-та­ки се­год­ня, ког­да в тех или иных спо­рах или реф­лек­си­ях ис­поль­зу­ет­ся сло­во «им­пе­рия», речь идет не об «им­пе­ри­а­ли­с­тском го­су­да­р­стве», а об об­шир­ном го­су­да­р­стве, объ­е­ди­нен­ном про­ек­том. То есть в пер­вую оче­редь во­об­ще о та­кой ха­рак­те­рис­ти­ке, как про­е­кт­ное су­ще­ст­во­ва­ние.

И ес­ли мы ста­вим воп­рос, что важ­нее – про­ект или на­род, ба­ланс уже ока­зы­ва­ет­ся не та­ким оп­ре­де­лен­ным.

Да, в лю­бом слу­чае для на­ро­да всег­да по-сво­е­му важ­нее все­го жить, су­ще­ст­во­вать. И ес­ли при­нес­ти на­род в жерт­ву – им­пе­рии или про­ек­ту, – на­ро­да прос­то не бу­дет.

Но в том-то и есть не­кое про­ти­во­пос­тав­ле­ние про­ек­та – жиз­ни, что в этом про­ти­во­пос­тав­ле­нии, нас­коль­ко оно во­об­ще осу­ще­ст­ви­мо, в пер­вом слу­чае ты жи­вешь «для то­го, что­бы», а во вто­ром – «по­то­му, что».

Пер­вое тре­бу­ет от те­бя нап­ря­же­ния – вто­рое ни­че­го не тре­бу­ет.

С очень боль­шой до­лей ус­лов­нос­ти, но мож­но все же ска­зать, что имен­но в им­пе­ри­ях жи­вут на­ро­ды, а вне их – в луч­шем слу­чае на­ции.

То есть от­каз на­ро­да от им­пе­рии – это действи­тель­но его прев­ра­ще­ние в на­цию. И это есть в из­ве­ст­ном смыс­ле смерть на­ро­да. По­то­му что в та­ком слу­чае ухо­дит вот это са­мое «для то­го, что­бы».

Как че­ло­ве­ка от жи­вот­но­го, в кон­це кон­цов, от­ли­ча­ет то, что у не­го есть неч­то, за что он в прин­ци­пе мо­жет уми­рать, неч­то боль­шее его би­о­ло­ги­чес­ко­го су­ще­ст­во­ва­ния. И по­то­му че­ло­век, от­дав­ший жизнь за это свое боль­шее, есть че­ло­век, а че­ло­век, от­ка­зав­ший­ся от боль­ше­го, есть жи­вот­ное.

На­род, от­ка­зав­ший­ся от про­ек­та, в луч­шем слу­чае ос­та­ет­ся на­се­ле­ни­ем. По­то­му что про­ект, кро­ме все­го про­че­го, есть еще и иден­тич­ность на­ро­да, и его кол­лек­тив­ное «Я», и его смыс­лы, и все то, за что сос­тав­ля­ю­щие его лю­ди го­то­вы уми­рать. На­род сос­то­ит из лю­дей. На­се­ле­ние – из би­о­ло­ги­чес­ких осо­бей.

 

 

 

1204 год, взятие Константинополя крестоносцами – а не взятие его турками
двумя с половиной веками позже – можно считать годом падения империи.
Восстановленная в 1261 году Византия Палеологов – это уже явная пародия.

И ког­да иден­тич­ность на­ро­да вы­во­дят из за­ко­нов нас­ле­д­ствен­нос­ти, а не из про­ек­та, куль­ту­ры, смыс­лов, тра­ди­ций, как и их раз­ви­тия, об­ра­щен­нос­ти в бу­дущ­ность, на­ро­ду от­во­дят роль со­во­куп­нос­ти би­о­ло­ги­чес­ких осо­бей.

Впол­не ре­зо­нен воп­рос, по­че­му собствен­но лишь им­пе­рия приз­на­ет­ся фор­мой су­ще­ст­во­ва­ния про­ек­та? По­че­му та­кой фор­мой не мо­жет быть не­кое ма­лое дос­той­но су­ще­ст­ву­ю­щее го­су­да­р­ство, где мир­но и спо­кой­но про­жи­ва­ет од­на от­но­си­тель­но не­боль­шая на­ция, ве­ря­щая в сво­их бо­гов и чтя­щая свою тра­ди­цию?

В из­ве­ст­ном смыс­ле – мо­жет, по­то­му что ина­че всех жи­те­лей по­доб­ных стран приш­лось бы от­нес­ти к жи­вот­ным, что, ко­неч­но, несп­ра­вед­ли­во.

Но тог­да, на са­мом де­ле, мы име­ем два ва­ри­ан­та.

Ли­бо пе­ред на­ми го­су­да­р­ство-за­по­вед­ник – го­су­да­р­ство, ко­то­рое ми­ро­вые дер­жа­те­ли про­ек­тов сох­ра­ня­ют как не­кое по­до­бие до­маш­них жи­вот­ных или рек­ре­а­ци­он­ных зон от­ды­ха хо­зя­ев про­ек­тов. При­зыв соз­дать «Рес­пуб­ли­ку Русь» где-ни­будь на ба­зе Суз­да­ля или Зве­ни­го­ро­да (или да­же «пя­ти рус­ских об­лас­тей») – и есть при­зыв к та­ко­му су­ще­ст­во­ва­нию в ка­че­ст­ве эк­зо­ти­ки для ту­рис­тов. Кста­ти, эк­зо­ти­ки, до­воль­но сыт­ной. То есть, по боль­шо­му сче­ту, это ни­ка­кие не «на­ци­о­наль­ные го­су­да­р­ства» – это ту­зем­ные бан­дус­та­ны.

Ли­бо в дру­гом слу­чае – это то­же ни­ка­кие не «на­ци­о­наль­ные го­су­да­р­ства», это ав­то­ном­ные зо­ны то­го или ино­го боль­шо­го про­ек­та. То есть – чу­жой им­пе­рии. Им­пе­рия – она на то и им­пе­рия, что­бы в ней мог­ли су­ще­ст­во­вать вас­саль­ные кня­же­ст­ва и гер­цо­г­ства.

В этом от­но­ше­нии при­зыв к от­ка­зу от им­пе­рии и соз­да­нию из ее ос­кол­ков «на­ци­о­наль­ных го­су­дарств» – это при­зыв при­нять чу­жой про­ект и стать от­но­си­тель­но ав­то­ном­ной тер­ри­то­ри­ей чу­жой им­пе­рии.

Нуж­но от­ме­тить еще два ню­ан­са. Пер­вый – по­че­му на­ци­о­наль­ное го­су­да­р­ство не мо­жет быть са­мо­дос­та­точ­ным, выс­ту­пать об­ла­да­те­лем собствен­но­го про­ек­та. И вто­рой – по­че­му им­пе­рии не­об­хо­ди­ма мно­го­на­ци­о­наль­ность.

Ес­ли на­род яв­ля­ет­ся об­ла­да­те­лем про­ек­та, воз­ни­ка­ет воп­рос о ка­че­ст­вах это­го про­ек­та. Про­ект – это не­кая пре­тен­зия на уни­вер­са­лизм, это предс­тав­ле­ние ми­ру мо­де­ли бы­тия, пре­тен­ду­ю­щей на не­кую аб­со­лют­ность и выс­шую ис­тин­ность. И эта пре­тен­зия ли­бо долж­на подт­ве­рж­дать­ся, ли­бо оп­ро­вер­гать­ся. Про­ект из­ме­ря­ет­ся, в част­нос­ти, сте­пенью го­тов­нос­ти лю­дей уми­рать за не­го. И его зна­чи­мость долж­на быть подт­ве­рж­де­на. В част­нос­ти тем, го­то­вы ли и дру­гие на­ро­ды при­нять его и уми­рать за не­го.

Ес­ли да – про­ект по­лу­ча­ет подт­ве­рж­де­ние в ви­де при­ня­тия его дру­ги­ми. И тог­да он не мо­жет быть мо­но­эт­ни­чес­ким или мо­но­на­ци­о­наль­ным (ес­ли речь не идет о не­кой по­ли­эт­ни­чес­кой сверх­на­ции на­по­до­бие со­ве­тс­кой).

Ес­ли про­ект ос­та­ет­ся уде­лом лишь од­но­го на­ро­да – зна­чит, он неп­рив­ле­ка­те­лен, не об­ла­да­ет уни­вер­са­лиз­мом и ни­ко­му кро­ме это­го на­ро­да не ну­жен. И тог­да он не про­ект, а ус­тав за­по­вед­ни­ка.

Про­е­кт­ность подт­ве­рж­да­ет­ся мно­го­на­ци­о­наль­ностью – то есть прив­ле­ка­тель­ностью и для дру­гих. И по­лу­чая та­кое подт­ве­рж­де­ние, про­ект до­ка­зы­ва­ет, что он спо­со­бен к ин­тег­ра­ции, что он боль­ше, чем иск­лю­чи­тель­ные осо­бен­нос­ти од­но­го на­ро­да. Лю­бая са­мая ори­ги­наль­ная и ин­те­рес­ная куль­ту­ра од­но­го на­ро­да мо­жет быть все­го лишь ис­то­ри­чес­кой слу­чай­ностью. Про­ект, объ­е­ди­ня­ю­щий мно­гие на­ро­ды, – всег­да за­ко­но­мер­ность су­ще­ст­во­ва­ния ми­ра и пол­но­цен­ный ва­ри­ант его бы­тия.

Он мо­жет не быть един­ствен­ным, а, столк­нув­шись с дру­гим про­ек­том, по­гиб­нуть в борь­бе. Но, при­няв учас­тие в та­кой борь­бе, он уже до­ка­зы­ва­ет свое пра­во в прин­ци­пе быть ва­ри­ан­том уст­рой­ства жиз­ни для всех.

Ког­да же мы го­во­рим, что на­род важ­нее им­пе­рии и что на­род не мо­жет при­но­сить­ся в жерт­ву отв­ле­чен­ным хи­ме­рам, мы лишь приз­на­ем, что ви­дим хи­ме­ру в смыс­лах как та­ко­вых, и не приз­на­ем су­ще­ст­во­ва­ния цен­нос­тей, за ко­то­рые го­то­вы от­дать свою жизнь. То есть – не приз­на­ем се­бя людь­ми.

На­ро­ды соз­да­ют им­пе­рии. Ко­неч­но, в рам­ках этих на­ро­дов есть клас­сы, и, в кон­це кон­цов, про­ек­ты на­ро­дов – это про­ек­ты до­ми­ни­ру­ю­щих в них клас­сов. Но это – дру­гая сто­ро­на де­ла. При­няв про­ект то­го или ино­го клас­са, на­ро­ды, сле­дуя им, соз­да­ют свои им­пе­рии. Ни про­ект, ни им­пе­рия не мо­гут воз­ник­нуть без на­ро­да-ос­но­ва­те­ля. В ка­кой-то мо­мент тот или иной на­род мо­жет от­ка­зать­ся от сво­е­го про­ек­та и ус­тать дер­жать свою им­пе­рию.

Но, раз воз­ник­нув, им­пе­рии и про­ек­ты об­ла­да­ют боль­шей цен­ностью, не­же­ли их соз­да­те­ли. И ги­бель на­ро­да – что страш­но – уже не рав­ноз­нач­на ги­бе­ли про­ек­та. По­то­му что, воз­ник­нув, про­ект су­ще­ст­ву­ет как ва­ри­ант ми­ро­у­ст­рой­ства, он сам есть ва­ри­ант, ино­бы­тие ми­ра, его по­тен­ци­аль­ная ре­аль­ность. А по­то­му рав­но­ве­ли­ким про­ек­ту ста­но­вит­ся уже не на­род, тем бо­лее упав­ший до уров­ня на­се­ле­ния, а мир.

 


Борис Ольшанский. Твой щит на вратах Цареграда. 2006

Тысяча лет Византийской империи – это тысяча лет ее агонии. И в этом смысле
византизм – именно византизм, а не остаточный эллинизм и Восточный Рим –
это агония, причем не просто агония, а агония как концентрированная идея
умирания, отказавшегося от обновления и развития.

При­чем ес­ли что-ли­бо и спо­соб­но под­нять на­род, от­рек­ший­ся от собствен­но­го про­ек­та – то есть от сво­ей иден­тич­нос­ти, – об­рат­но до преж­не­го уров­ня, то это лишь сам про­ект. И в этом смыс­ле про­ект, или им­пе­рия – это ду­ша на­ро­да, а на­се­ле­ние – его те­ло.

На­род, от­рек­ший­ся от про­ек­та, – это те­ло, от­рек­ше­еся от ду­ши.

Го­во­рить, что на­род важ­нее им­пе­рии, – это все рав­но что ска­зать, до­пус­тим, что жизнь че­ло­ве­ка – важ­нее его сво­бо­ды, дос­то­и­н­ства и чес­ти.

Прес­ло­ву­тая и мерз­кая фра­за вре­мен гор­ба­чев­щи­ны: «Ни­че­го нет важ­нее жиз­ни че­ло­ве­ка», – в кон­це кон­цов, оз­на­ча­ла од­но: ее ав­то­ры оп­рав­ды­ва­ют спа­се­ние жиз­ни це­ной лю­бой мер­зос­ти и лю­бо­го пре­да­тель­ства.

Ес­ли жизнь важ­нее все­го, то ку­да луч­ше гнить ра­бом на пох­леб­ке, ко­то­рую при­но­сит надс­мо­тр­щик, чем по­гиб­нуть, вос­став про­тив рабства.

Толь­ко, как пра­ви­ло, те, ко­то­рые го­во­рят та­кие ве­щи, рас­счи­ты­ва­ют не на мес­то ра­ба, а, как ми­ни­мум, на мес­то ка­по в ба­ра­ке – мес­то, ко­то­рое им оп­ре­де­лят в оп­ла­ту за их обо­сно­ва­ние собствен­ной ка­пи­ту­ля­ции.

Точ­но так же и те, ко­то­рые зо­вут к от­ка­зу от им­пе­рии ра­ди проц­ве­та­ния в «на­ци­о­наль­ном бан­тус­та­не», по­доб­но кол­ла­бо­ра­ци­о­нис­там вре­мен Вто­рой ми­ро­вой, все­го лишь рас­счи­ты­ва­ют на роль гла­вы мест­но­го ту­зем­но­го са­мо­уп­рав­ле­ния – роль, ко­то­рую им вы­де­лят эмис­са­ры дру­гой им­пе­рии.

Им­пе­рия – это не ру­га­тель­ство. Им­пе­рия – это оп­ре­де­ле­ние. Жизнь в рам­ках про­ек­та. Жизнь, на­пол­нен­ная ори­ен­ти­ру­ю­щи­ми смыс­ла­ми. Им­пе­рия есть там, где име­ет­ся про­ект, пре­тен­ду­ю­щий на уни­вер­са­лизм. Там, где лю­ди жи­вут в рам­ках про­ек­та, они ста­но­вят­ся на­ро­дом. Там, где они от не­го от­ка­зы­ва­ют­ся, они об­ра­ща­ют­ся в на­се­ле­ние. А на­род, от­ка­зав­ший­ся от им­пе­рс­ко­го приз­ва­ния и им­пе­рс­ко­об­ра­зу­ю­ще­го вы­зо­ва, пе­рес­та­ет быть на­ро­дом. Те­ря­ет пра­ва на­ро­да. И по­то­му – те­ря­ет пра­ва субъ­е­кт­нос­ти, об­ре­тая иск­лю­чи­тель­но обя­зан­нос­ти объ­ек­та субъ­е­кт­ных при­тя­за­ний на им­пе­рс­кое стро­и­тель­ство ино­го на­ро­да, ко­то­рый от та­ких прав и от та­ко­го приз­ва­ния не от­ка­зал­ся.

Вернуться назад