Зачем Церкви нужны догматы и каноны

Кто может с уверенностью утверждать: "Бог у меня в душе"? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно для начала разобраться — что такое "душа" и кто такой "Бог". О том, каким образом были утверждены те или иные положения православного вероучения, читателям "Правды.Ру" рассказывает Аркадий Малер, член Синодальной библейско-богословской комиссии.

Когда многие люди обращаются к Церкви, особенно в наше время, то их нередко удивляет то множество ограничений, которое церковная иерархия требует от всех христиан, начиная с ограничений в сфере мысли и чувства и заканчивая внешним видом и повседневным питанием. При этом иным людям как раз очень нравятся эти ограничения, так что вполне может создаться впечатления, что именно в них они видят всю суть христианской религии.

В итоге, с одной стороны, существует множество ищущих людей, боящихся перешагнуть порог храма только потому, что они видят в Церкви сплошные ограничения и запрещения, а, с другой стороны, иное множество верующих, видящих эти запрещения даже там, где их нет и придумывающих самим себе и другим всё новые и новые запреты.

Однако необходимо понимать, что Церковь — это организация, которая существует без малого две тысячи лет, и в её системе нет ничего случайного, нет и не может быть ничего такого, что не имело бы основательного объяснения и оправдания. Но, к сожалению, далеко не все священнослужители утруждают себя тем, чтобы объяснять окружающим людям смыслы тех или иных деталей церковного учения и церковной жизни, а их прихожане часто стесняются спросить об этих смыслах и даже считают подобные вопросы чуть ли не чем-то греховным.

Между тем, нетрудно догадаться, что если в учении и жизни Церкви есть какие-то странные, на первый взгляд, элементы, то их кто-то когда-то туда внес и они кем-то когда-то обсуждались, и поэтому само желание задать вопрос о них совершенно естественно в отличие от молчаливого стеснения. Подобное стеснение часто обосновывают тем, что Церковь якобы призывает только верить, а не познавать, и что поэтому в Церкви нужно всё "принимать на веру" и "не задавать лишних вопросов". В действительности это совсем не так.

Конечно, в христианском вероучении есть такие положения, в которые можно только верить, но из этого вовсе не следует, что принимать на веру нужно абсолютно всё. Иными словами, если из ста положений какого-нибудь катехизиса десять нужно принимать на веру, то из этого не следует, что принимать на веру нужно остальные девяносто. Многие положения требуют логического и даже опытного доказательства, и более того, даже многие из тех положений, которые якобы принимаются только на веру, в свое время довольно остро обсуждались церковными богословами и обсуждаются до сих пор, так что любителям "во всем дойти до самой сути" и подискутировать на разные серьезные темы Церковь предоставляет весьма большой простор. В противном случае не было бы ни самого богословия, ни какой либо христианской мысли вообще. Поэтому представление о том, что православие представляет собой сплошные ограничения и запрещения, неизвестно кем и почему установленные, в корне неверно.

В то же время нельзя не понять тех, кто на первых порах сильно удивляется и даже возмущается тому количеству норм и запретов, которые встречаются в церковной жизни. И действительно, иногда, когда послушаешь, о чем спорят между собой те или иные христиане, защищающие свое понимание догматов и канонов, то хочется спросить, "а какое всё это имеет отношение к Богу"? Неужели отношение Бога к нам и к нашей посмертной участи столь зависит от нашего понимания того или иного догмата или канона? И вообще, неужели нельзя ограничиться тем, что "Бог у всех один", что "Бог должен быть в душе" и что главное быть "просто хорошим человеком", а всё остальное само собой приложится?…

Но вот тут-то и заключается основная проблема. Когда мы, например, говорим, что "Бог должен быть в душе", то сразу возникает целый ряд принципиальных вопросов — что мы имеем в виду под словом "Бог"? Что мы имеем в виду под словом "душа"? И что значит "быть в душе"? Кому-то эти вопросы могут показаться излишне заумными и не требующими ясного ответа, но такое отношение возможно только в том случае, если наши представления о Боге и та же самая фраза, что "Бог должен быть в душе" изначально несерьезны и высказаны лишь для того, чтобы отвязаться от этой темы. Люди, которые считают себя "верующими в душе", но не желают для себя определять что такое Бог и что такое душа, на самом деле себя же и обманывают. Когда человек нуждается в чем-либо конкретном, то он очень хорошо себе представляет это явление и не допустит, чтобы его подменили чем-то другим, тем более чем-то неопределенным. Представим себе, что мы приходим в магазин купить, скажем, компьютер, а нам вместо него подсовывают пылесос — вряд ли мы будем этим довольны. Или мы приходим на свидание к любимому человеку, а вместо него к нам приходит совершенно другой человек — вряд ли мы не возмутимся.

Следовательно, если мы говорим именно о Боге, а не о чем-то другом, и даже чувствуем свою потребность в Нем, то нам не может быть всё равно, что Он из себя представляет и как Он к нам на самом деле относится. А если вспомнить о том, каково должно быть значение Бога в жизни верующего человека, насколько он не может быть сопоставим с любой другой потребностью, то тогда вопрос о том, что мы что мы имеем в виду под словом "Бог" требует куда более точного ответа, чем вопрос о том, что мы имеем в виду под словом "компьютер", когда покупаем его в магазине.

И вот уже при первом же вопросе выясняется, что сами понятия Бога и души у всех могут быть очень разными, иногда даже взаимоисключающими, а это означает, что, произнося одни и те же слова, люди имеют в виду совершенно разные вещи, а следовательно, рисуют себе совершенно разные картины мира, в то время как Бог один и Его картина мира тоже одна.

Конечно, в самом познании Бога и Его мира вполне возможны самые разные подходы, но не до бесконечности разные, потому что сам Бог и Его мир абсолютно конкретны, и нужно стремиться к тому, чтобы иметь о них наиболее адекватное представление. Именно эту задачу и поставили себе те христианские мыслители, которые вложили основной вклад в написание церковных догматов. Догматы — это констатации объективной Божественной реальности, то есть описание этой реальности такой, какая она есть на самом деле в своей неизменности. И именно потому, что эта реальность неизменна, неизменны и сами догматы.

Поскольку знание о Божественной реальности, о самом Боге и его взаимоотношении с миром, люди могут получить только от самого Бога, в результате всех его действий в самом мире, то поэтому христиане не могут "придумывать" догматы, они их могут только открывать, идя навстречу Богу. В идеале каждый христианин должен был бы уже от рождения иметь точные ответы на любые догматические вопросы, но в реальности это невозможно, поскольку люди несовершенны и они часто вынуждены искать ответы на эти вопросы почти "с нуля". Так обстояло дело уже в первые века христианской истории, когда христиане очень точно осознали, что они нуждаются в том, чтобы собраться в лице своих самых авторитетных представителей, то есть начальников Церкви, и договориться об основных догматических вопросах.

Аркадий Малер