|
Есть две логики, два пути рассуждений в науке и действий в политике. Есть два типа людей. Один путь — это поиск компромиссов, заключение договоров, достижение баланса интересов. Второй путь — неприемлемость никаких консенсусов, «умереть за единый аз учения». Вернер Зомбарт в свое время в одноименной работе писал о торгашах и героях. Отсюда торгашеская ментальность и ментальность героическая. Отсюда и два типа социализма: социал-демократический вариант — с компромиссами, договорами и т. д., и большевистский — с героикой низвержения всего буржуазного мира. Эволюционный и революционный пути. В России «герои»-большевики победили «торгашей»-меньшевиков, стал возможен великий советский проект. И наоборот, в 1991 г. 18 млн членов КПСС — конформистов (если называть вещи своими именами) не встали на защиту Советского Союза, и он прекратил свое существование.
В христианской культуре та же дихотомия. Христианский конформизм охватывал большинство населения средневековой Европы. Рассуждения конформиста сводились к следующему: христианские заповеди — это, конечно, очень хорошо, но есть и мирские дела. Возникает дихотомистское пространство.
И другое течение — христианский хилиазм. Наступают последние времена, Армагеддон, грядет Царствие Божие… А коли так, то все конформистские установки должны быть отвергнуты.
Посмотрим теперь на Россию.
Она почти всегда находилась в состоянии хилиастической одержимости. Доводилась до крайних пределов идеологическая поляризация бытия.
Ценностно-противоположный мир — это мир скверны, духовной проказы. Принять его невозможно. Принимая этот мир, ты оскверняешься сам. Для старообрядчества и по сей день легитимность светской власти не признается. Рухнула исторически попытка салонного, западнического поиска консенсуса. Его не получилось. Западники и славянофилы оказались непримиримы, их позиции — взаимно исключающими.
Показательна последовательность разложения советской элиты. Вначале принимается стиль западной жизни. Никто об отказе от советского проекта на этом этапе и не думал. Но возник ценностный компромисс. И далее из этого компромисса следовало:
1) перевод рубли в доллары;
2) открытость границ;
3) включение в западную мир-систему;
4) отказ от собственной системы;
5) положение аутсайдера;
6) гибель собственного государства.
Ценностный компромисс обернулся идеологическим капитулянтством и предательством. Могут возразить, что «реальная» политика выстраивается из множества компромиссов. Но речь-то идет не о тактике, а о возможности пойти на уступки в вопросе о ценностях. А это принципиально разные вещи. Ценностями не торгуют, ценности не уступаемы. Мировая политика развертывается в формате глобальной борьбы, и в ней побеждает тот, кто отстоит свои ценности.
О каком ценностном компромиссе с врагом можно было вести речь в условиях Великой Отечественной войны? А разве не идет сегодня информационно-психологическая война против России? И главный вопрос в ней не о территории и ресурсах, а именно о ценностях. Сдаст их Россия окончательно, и она — погибла.
Почему существует заданность ценностного дуализма? Возможны два подхода в раскрытии аксиологической дуальности. Первый подход — религиозный. Николай Васильевич именно его и представил в своем докладе. Определенное противоречие возникло при ответе на вопрос о возможности комбинации четырех ценностных пар. Докладчик ответил, что комбинации возможны. Но тогда нет дуализма, тогда нет абсолютного плюса и абсолютного минуса. Тогда мы можем посчитать, сколько идеологий возникает из комбинируемых ценностных сочетаний. Но если следовать по основной линии доклада, то, по сути дела, все эти аксиологические пары сводятся к единому вопросу — о существовании Бога: признаем мы существование Бога или не признаем. Из этого исходного ответа выстраивается либо одна, либо другая аксиологическая система. Компромисс тут невозможен. Ты либо признаешь существование Бога, либо нет; частичным признание быть не может.
Второе возможное преломление — это подход в рамках материалистической объяснительной системы. У докладчика прозвучала номинация — «бытийственный подход». Вспоминаются в этой связи слова А. Сен-Симона: нации, так же как индивиды, могут жить двояко — либо воруя, либо производя. Организмы бывают доноры, а бывают паразиты. Принципы жизни у них различные. Возможен ли между ними консенсус? Любой консенсус в данном случае на условиях паразита, поскольку для организма-донора цель состоит в избавлении от паразитирующего на нем организма. Ничего другого тут невозможно. Борьба будет вестись до конца, на уничтожение. Вопрос в свете обозначенных вызовов стоит о характере интегрированности России в мировую систему.
Можно ли договориться с мировым Центром? У нас говорят: ценности общие, различия в деталях. Ну, включили Россию в G8. Включат в какие-то еще международные структуры. Следствием всех этих компромиссов получается то, что Россия оказывается в ценностной системе другого мира, враждебного самому ее существованию. Попытки договориться с людоедом ни к чему хорошему привести не могут.
В.Э. Багдасарян, доктор исторических наук, эксперт Центра проблемного анализа
Вернуться назад
|