Россия как недопустимое явление. Почему элиты не верят в общую историю и общую мораль

Юрист, публицист. Родился в Москве в 1976 году. Автор блога roman-n.livejournal.com

Попытки уважаемой власти навести хотя бы какой-то порядок в культурной жизни страны вызвали у медийной и творческой элит длинную серию когнитивных диссонансов и бурных разрывов шаблона. Мнения, выделенные в результате в медийную сферу, перенасыщены эмоцией в стиле “НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!” – примерно в интонации актёра Петренко в короткометражке “Давыдов и Голиаф”.

Поначалу упрямое, истеричное, но совершенно не аргументированное и хаотичное отрицание, наконец, сейчас начало оформляться, и становится понятно, чего же “не может быть”.

Во-первых, никак не может быть никакой единой непротиворечивой истории России. Именно так и заявила редакция “Ведомостей”:

"Новая российская мифология, видимо, призвана соединить всё это: Ивана Ильина и сталинскую индустриализацию, православие и ГТО. Отсюда, вероятно, и идея «единого учебника»: он должен быть не только одним-единственным, но и единым в смысле бесконфликтного совмещения в себе несовместимых вещей."

Евгений Киселёв, всплывший, как подводная лодка из степей Украины, упустил прекрасную возможность промолчать:

"Если же серьёзно, о какой канонической версии отечественной истории можно всерьёз говорить, когда до сих пор ни в обществе, ни даже среди профессиональных историков нет консенсуса по поводу большинства ключевых событий и фигур российской истории – от Петра Великого и Павла Первого до Ленина и Сталина, от Хрущёва и Брежнева – до Горбачёва и Ельцина.

До сих пор нет консенсуса ни по поводу того, что случилось со страной в 1917 и почему в 1991 распался Советский Союз, каковы были истинные масштабы жертв коллективизации и голода 1929-1933 годов и сталинских репрессий в целом, несет ли сталинский режим ответственность за развязывание второй мировой войны и какую цену заплатил народ за победу над гитлеровской Германией. Кто истинные герои отечественной истории?

Это сразу становится понятно, когда ты приезжаешь в любой европейский или американский город: в именах улиц и площадей, в памятниках на перекрестках – общественный консенсус по этому поводу. А у нас? Лучше бы, всё-таки, с каноническим учебником истории повременили, а миллионы бюджетных денег направили бы на что-то лучшее – на помощь сиротам, к примеру. Впрочем, всё равно разворуют, скорее всего".

Во-вторых, в визге по поводу закона “о защите чувств верующих”, уже названного ими “законом Антихриста”, прорезалась главная мелодия: нет и не может быть в России никаких общих чувств верующих.

Вот, например, тирада теолога Носика А.Б. -- то есть не теолога на самом деле, а просто очень давнего интернет-пользователя, органически привыкшего высказываться по всем вопросам и потому включённого приятелями, работающими на «Эхе Москвы», в пул авторитетов. Прошу обратить внимание на подчёркнутые мною места:

"Очередной выс*р депутатского слабоумия отмечен в точности той же Каиновой печатью, что и все предшествующие их сочинения на тему «как надлежит чувствовать, думать и выражаться гражданам России».

Главная беда всех этих г*внозаконов — и про экстремизм, и про реестр, и про кощунство с богохульством, и про разновсяческую пропаганду — даже не в том, что сборище полуграмотных жуликов и воров пытается преобразоваться в Святейший Правительствующий Синод царских времён, и рулить всеми именно теми вопросами, про которые в Первой поправке к Конституции США сказано с предельной ясностью: Congress shall make no law. В свободной стране милиция не рассказывает гражданам, что им читать, во что верить и кого уважать. (...) Главная беда — что наши думские придурки не в состоянии вообще ни хрена сформулировать по-человечески. Они из года в год штампуют такие законы, которых они же сами не могут осмысленно объяснить и истолковать."

...Что тут важно: возмущение законом о защите чувств верующих и возмущение законом о единстве истории – это одно и то же возмущение.

Чтобы это стало понятно, позвольте мне в качестве небольшой побочной линии пояснить некоторые вещи о законе “чувств верующих”.

Я часто очень жалею о том, что у нас не укоренилась практика делать перед нашими законами преамбулы, объясняющие цели принимаемой нормы, контекст и историю происхождения. Так, чтобы читающий норму мог, не залезая в отдельно рядом положенный источник истории права, понять, как и для чего возникла конкретная данная норма.

Так вот -- новой норме, ужесточающей наказание за оскорбление чувств верующих, я не рад. Принимаю её как законопослушный гражданин, не вижу в ней неких жутких зияющих бездн зла, но совершенно не рад.

По идее, для предотвращения “кощунств” и оскорбления чувств верующих достаточно уже существующих статей УК “Хулиганство” с прибавлением “по мотивам религиозной ненависти” и “Разжигание розни”. Этого правового инструментария вполне достаточно, как и показала практика, для того, чтобы обеспечить соответствующие деяния соответствующей квалификацией.

Проблема заключается в том, что закон описывает ФОРМУ поведения, которая считается нормальной и безопасной для общества, в связи с СОДЕРЖАНИЕМ -- представлением общества о Добре и Зле. Это представление передаётся обществом каждой личности в процессе социализации, обучения и воспитания. И тот Уголовный Кодекс, который у нас действует сейчас -- с “хулиганством” и “разжиганием” -- он уже не соответствует реальному социальному содержанию. Потому что писался тогда, когда абсолютному большинству членов общества было понятно, что пляски в храмах -- есть хулиганство и оскорбление верующих сограждан, право которых на свободное вероисповедание надо уважать. Не понимать этого на момент принятия закона мог только человек с чудовищно низким уровнем образования и развития -- реальный отброс общества.

То, что мы сейчас принимаем закон “о защите чувств верующих”, -- есть констатация печального факта, что эта картина уже неверна. В настоящий момент появилась большая группа людей с образованием, с высоким уровнем интеллекта, с нормальным социальным положением и интеграцией в социум, которые не понимают, а главное, не желают понимать элементарных вещей, моральных аксиом и этического минимума человеческих взаимоотношений, и им приходится это объяснять методом государственного принуждения.

Отбросы общества всплыли и находятся не в самом низу общественной пирамиды, не вне её, а встроились в так называемый средний класс и даже элиту.

Это такой же нонсенс как если бы взрослому человеку, без диагноза касательно умственной неполноценности, нужно было бы рассказывать про “мыть руки”, “чистить зубы”, вытирать попу” и “принимать душ”.

Проще говоря, диагноз -- одичание в форме высокомерия. Если нормальные дикари просто не доросли до норм цивилизованного общества, до понимания взаимного уважения, то имеющиеся у нас в наличии пост-дикари -- просто не понимают, какое право это общество имеет защищать себя от них и почему.

В обвинениях, которые Антон Борисович Носик адресует законодателю, есть его сермяжная правда: не истолковывают законодатели такие понятия, как “чувства” и “вера”. Но это потому, что раньше людям не приходилось эти вещи объяснять. Потому что дело не доходило до того, чтобы у группы внутри общества возникла потребность в причинении психологической боли остальному обществу на том основании, что закону будет тут трудно создать соответствующую форму, а следовательно, у нас тут есть офшорчик.

Действительно, “в свободных странах милиция не рассказывает гражданам, что им читать, во что верить и кого уважать”, но это потому, что граждане это делают сами. Сами читают, сами верят и сами уважают. Этот выбор -- стремление к познанию Добра и Зла -- отличный признак человека и гражданина. Ему не надо говорить, что валяться в луже на улице пьяным -- плохо, он сам знает, и запрещать не надо. И уж тем более протестовать против тоталитарной практики отвозить людей в вытрезвитель. Это культура, которая есть почти в самом отсталом, в самом никчёмном человечишке, но которую высокомерно отвергла наша медиа-элитка, в результате чего каждый раз мы застаём её по уши в чём-нибудь невероятном -- то в Кате-Муму, то в кокаине, то в посольстве стратегического противника в недвусмысленной позе, то за актом ненависти к будущему поколению людей, то ещё где.

…Вот эти вот два направления истерики отрицания -- отрицание единых чувств, то есть на самом деле отрицания единства ценностей (потому что чувства возникают только в зависимости от того, что происходит с ценностями) и отрицание возможности единства истории -- это ни что иное как отрицание возможности России и российской нации вообще и русского народа -- в частности. Отрицание возможности сочетания норм ГТО, ДОСААФ с православием -- есть утверждение о невозможности общего принятого за норму образа жизни, сочетания заботы о теле, спортивности и патриотизма с духовным развитием в русских вариантах существования этих явлений.

Проще говоря, мы имеем на руках весьма эмоционально нагруженный, настойчивый и категоричный в формулировках трактат о невозможности нас и наших детей, нашего народа.

Маловероятно, чтобы вот такими истериками и прибауточками (хотя не будем недооценивать силу насмешки и злобы) можно было бы убедить нас в нашем несуществовании. Однако стоит присмотреться к самому факту попытки такого убеждения. Зачем? В чём профит?

Можно, конечно, всё списать на заказ Госдепа, но мне кажется, что это было бы вульгаризацией вопроса. Тут интерес, как говорил Глеб Жеглов, искренний. Зачем им надо, чтобы нас не было как какой-то общности? Откуда искренность этой потребности?

Как мне представляется, дело во вполне обыденном желании самим оценивать себя по своим же принципами и параметрам, что возможно только в том, случае если нет точки отсчёта.

Это уже известный нам по случаю с гомосексуализмом приём: “вариант нормы”, который работает только в том случае, если на самом деле норма отменяется.

Всё до обидного просто: им нужно отменить возможность ГТО, потому что они не готовы ни к труду ни к обороне.

Им нужно отменить православие, потому что с точки зрения православия они ведут себя погибельно.

Им надо отменить единую историю, потому что с точки зрения единой истории они -- предатели.

Им надо отменить всё подряд, что является русским, потому что в какую нашу ценность ни ткни -- каждая из них назовёт их дерьмом. Обидно жить среди такого некомфортного народа, который собирается предъявить к человеку такие высокие требования.