Сбывающиеся сценарии цивилизации

Уэллс родился 21 сентября 1866 года. Тогда 38-летний классик фантастики Жюль Верн (1828–1905) при всем даре провидца вряд ли смог предугадать появление столь дееспособного конкурента. Да и Герберт Уэллс не предвидел свою судьбу классика научной фантастики и родоначальника мировой футурологии. Ученик и приятель гениального биолога и натурфилософа Томаса Генри Гексли (1825–1895), сумевший уже в 25 лет создать популярный «Учебник биологии», смотрел на увлечение сценариями будущего как на хобби, излюбленный каприз. Пока он – педагог, и его девиз – «история человечества – это гонка между образованием и катастрофой»...

В 78 лет, будучи очевидцем атак на Лондон немецких реактивных роботов «Фау-1» и «Фау-2», Уэллс, рискуя жизнью, отказываясь следовать за домочадцами в бомбоубежище, пишет завещание в кабинете, освещаемом заревом пожарищ. Признанный уже во всем мире фантаст и политик обращается к человечеству с потрясающей горечью: «Дурачье – я же предупреждал вас, так будьте вы прокляты!».

О чем же он предупреждал?

Прежде всего его захватила мысль о неминуемом вырождении людей как вида. Под несомненным влиянием Гексли он создает шедевр «Машина времени», первую редакцию которого публикует в 1895 г. Учителю он пишет: «Отправляя Вам эту книжечку, я тешу себя надеждой, что она Вас заинтересует. Центральная идея – вырождение нашей благополучной цивилизации. Эта идея – определенный результат изучения основ биологии... Я был одним из Ваших студентов в Королевском колледже наук, и вот в итоге... эта книжечка». Спустя год появился «Остров доктора Моро», предвосхитивший чудеса хирургии XX века, но сбылось пока еще не все уэллсовское...

«Лазерность» марсианского оружия не просто в поражающем луче как направленной энергии. Луч марсиан – не расходящийся!
Иллюстрация к роману Герберта Уэллса «Война миров»

Он не ограничивается «биологизмами», смещая фокус своего таланта к физико-техническим сценариям. Уже в «Машине времени» он кое в чем предвосхищает работы Пуанкаре и Эйнштейна с Минковским, объясняя, что время – это почти такая же координата, что и остальные три пространственные. Значит, можно двигаться и по времени!? Знал ли он впоследствии, что в отличие от трех пространственных координат четвертая координата – время не «действительно», а «мнимо»? Пусть не знал, но его «Машина времени», несомненно, могла содействовать пониманию теории относительности, если не созданию этого революционного учения.

Удивительным, уникальным прогнозом был «уэллсовский лазер», которым он вооружил марсиан, вторгнувшихся на нашу Землю, в романе «Война миров», влияющем на мировую фантастику и поныне. Одним из первых эпигонов здесь выступил наш Алексей Толстой с его «Гиперболоидом инженера Гарина» (появившимся, кстати, не без влияния крупнейшего русского физика Лазарева). «Лазерность» марсианского оружия не просто в поражающем луче как направленной энергии. Луч марсиан – не расходящийся!!! Более полувека «заказные» физики глумились над невеждой-дилетантом Уэллсом, поскольку «любой луч света должен расходиться с расстоянием». И луч лазера, действительно, расходится, но во много раз слабее нелазерного.

Кстати, в 1880 году появилась работа об «аномальных» свойствах света, написанная юным гением Хендриком Лоренцем, одним из основателей теории относительности. Из нее еще тогда следовала бы принципиальная возможность создания лазера! Кто мог это понять кроме Уэллса, явно не разбиравшегося в дебрях теорфизики? Кто был тем гением, кто подсказал почти в готовом виде этот эффект тогда? Он общался со многими талантливыми деятелями науки и приватно, и на семинарах. Был ли это американизировавшийся серб Никола Тесла? Мог быть!

Для особо любопытных замечу: лазерный свет, в отличие от «обыкновенного» света, точнее – от теплового излучения, как бы хорошо ни было последнее отфильтровано и сфокусировано, максимально упорядочен – он не засорен тем, что называют энтропией (мерой необратимой хаотичности). Можно еще так выразиться: собственная температура лазерного луча – абсолютный нуль. Или так: лазерный луч – это световой кристалл. Фотоны лазерного излучения находятся в так называемом «чистом состоянии», в отличие от тепловых «планковских» фотонов, каждый из которых в среднем «нагружен» некоторым количеством энтропии, которое не зависит от температуры. Точнее, это 3,6 константы Больцмана – кинем кость образованному в физике читателю.

Уэллс не знал, да и знать не мог что-либо конкретное о лазерном излучении, кроме гениально угаданной однонаправленности. Тогда теории (Макса Планка – 1900 год) и «обычного» излучения до конца еще не были выстроены. Но стимулирующая роль Уэллса в научно-техническом прогрессе и здесь несомненна. Кто хотел (и мог) услышать – услышал!

В том же 1898 году он пишет сложное, перенасыщенное идеями и ситуациями произведение «Когда спящий проснется», напоминающее советскую «Туманность Андромеды» Ивана Ефремова, запоздавшую на многие десятилетия. Снова предрекается тупик нынешней цивилизации – общества потребления материальных и «духовных» наслаждений, вырождения рода человеческого. Но интересно не только это. От аморфного прогноза появления аэропланов (на которые он намекает и в «Войне миров» – летательные аппараты марсиан) он переходит к удивительно смелому предвидению, сбывающемуся только в ХХI веке (увидите это до 2020 года!). Аэроплан Уэллса «проекта 1898» размером около 200 метров и вместимостью до 2000 пассажиров, способен на кругосветный беспосадочный авиатур со скоростью «Конкорда» – удвоенной скоростью звука! Движется этот аппарат не чем иным, как микровзрывами капелек некоего вещества «фомайл». Термояд? Тогда? Вроде бы немыслимо. Не совсем так...

В статье 1881 года классика физики Дж. Дж. Томсона уже доказывалась эквивалентность энергии и массы покоя. И опять – несомненное влияние на прогресс: именно в теории Томсона от 1881 года усмотрел американский классик космонавтики Роберт Годдард (юношеская публикация 1907 г.) возможность космических путешествий с помощью ракетных двигателей, работающих на «субатомной» энергии. В более туманной форме аналогичную идею выдвигал тогда и Фредерик Содди, а наш мыслитель Александр Богданов (А. Малиновский) в те же времена пишет о марсианах, прилетающих к Земле на ракетных кораблях, питаемых энергией управляемого распада ядер (роман «Красная Звезда»). Циолковский здесь отставал.

В 1901 году Уэллса ожидал провал. В опусе «Предвосхищения» не без давления заурядных личностей он опускается до чрезмерно сдержанных оценок, «забывает» о революционных сценариях будущего – продуктах своих же гениальных озарений. Уэллс относит появление авиации к слишком далекому будущему, прославляя дирижабли и прочие архаизмы. Успех братьев Райт уже в 1903 году отрезвляет Уэллса. Он становится почти столь же раскован, как в более молодые годы, и публикует в 1908 году роман «Война в воздухе» с пророчеством мировой войны, корректным не столько с точки зрения технических деталей (аэропланы там чересчур мелки – как дельтапланы, а дирижабли гротескно грандиозны), сколько в смысле глобалистических предвидений войны между США и Германией, возрождения воинственного ислама и много чего еще, вплоть до наступления эпохи нового варварства. (Заметим в скобках что 6-тонный 4-моторный «Илья Муромец» Игоря Сикорского (1914 г.) имел размах крыльев 32 м. Завидев столь сверхфантастический аппарат, немецкие зенитчики отказывались верить, что это русский.)

Наступает год 1913-й. Успевший подружиться с открывателем изотопов как важнейшего явления природы, нобелевским лауреатом 1921 года по химии – Фредериком Содди (1877–1956), Уэллс заканчивает написанный под его явным влиянием самый провидческий роман «Освобождение мира». В нем он предсказывает «Атомную Бомбу» – это его термин! Ядерная взрывчатка у Уэллса – искусственный элемент каролиний – нынешний плутоний. Более того, он предрекает, что бомба атомная – «предтеча еще более страшных бомб» аналогичного класса. Поскольку Содди уже в 1907 г. публично высказывался о возможностях не только управляемого распада ядер, но и контролируемого ядерного синтеза, понятно, что Уэллс мог подразумевать Бомбу Водородную.

Эйнштейн, Бор и Резерфорд категорически отвергали этот прогноз-предупреждение. Мировое научное сообщество конформистски следовало корифеям. Но Эддингтон, Вернадский, Гайзенберг, Сциллард, Покровский и Вайцзеккер явились исключением… С 1939 г. ядерную угрозу начали осознавать даже политики.

В этом романе немало мест, подобных таким: «...И по сей день поля сражений той сумасшедшей эпохи содержат радиоактивные вещества и являются центрами вреднейших излучений... В розовеющем небе кружили стреловидные ласточкоподобные монопланы. Эти аэропланы были снабжены атомными двигателями... пять аэропланов с атомными бомбами... После атомных взрывов международные споры словно утратили всякое значение». Мало того, он как бы назначает с точностью до года такие даты, как открытие искусственной радиоактивности – на 1933 год... И Нобелевская премия, уже не виртуально, а реально, за это открытие присуждается супругам Жолио-Кюри – за 1934 год. Далее кое-что погорячее: пуск первой в мире атомной электростанции Уэллс предрекает в 1953 году в Англии. Реально – СССР, год – 1954-й.

В эйфории своего вместе с Содди прозрения Уэллс приписывает этой атомной энергетике любопытное качество сказочной выгоды: его АЭС в качестве «золы» производят... золото. Он не предвидел Чернобыля и реакции его ветеранов на подобные небылицы, хотя термоядерные электростанции будущего действительно обещают человечеству нечто подобное.

Он дожил пусть не до 1954-го, но до Хиросимы и Нагасаки успел-таки. Не стало Уэллса в августе 1946-го.

Валентин Анатольевич Белоконь