Крестьянская война, которая в будущем охватит южный Китай и несколько десятков миллионов человек, станет следствием другого восстания. Народ был сильно недоволен политикой, которую проводила маньчжурская империя Цин. Хун Сюцюань — лидер восстания за короткий срок успел создать на захваченных территориях новое государство — Тайпинское Небесное Царство. Что же касается слова «Тайпин», то оно означает «Великое Спокойствие». И по мнению исследователей, оно перекликается с раннедаоской школой Тайпиндао, существовавшей еще во времена Ханьской империи.




«Общество поклонения Небесному Владыке»

Очагом одного из самых масштабных и кровопролитных восстаний за всю историю Китая стала провинция Гуанси. Именно здесь летом 1850 года начался мятеж против маньчжурской династии Цин. Роль идейного лидера восстания взял на себя Хун Сюцюань. Бывший сельский учитель сумел не просто организовать новое политическое «Общество поклонения Небесному Владыке» с религиозным контекстом, но и привлечь в его ряды многочисленных сторонником. Интересно вот что: Сюцюань весьма, скажем так, творчески подошел к своего новоиспеченному «Обществу». Оно зиждилось на правилах, которые китаец «подсмотрел» и у христиан, и у буддистов, а также у последователей даосизма и конфуцианства. Проанализировав собранный материал, Хун получил «небесное государство всеобщего благоденствия» — Тайпин Тяньго. И это «государство» опиралось на идею всеобщего равенства и братства людей.

Хуну так сильно понравилось собственное детище, что он начал, скажем так, активно продвигать его в массы при помощи «агрессивного маркетинга». И простой сельский народ, уставший от безжалостной и малодушной цинской династии, проникся учением бывшего сельского учителя. А сам Сюцюань прекрасно понимал, что нужно действовать. Требовалось лишь дождаться подходящего момента. И такой ему предоставился летом 1850 года. Хун начал мятеж, призвав под свои знамена порядка десяти тысяч последователей. Сторонники нового «Государства» собрались в южной части провинции Гуанси, а точнее, в уезде Гуйпин, близ деревни Цзиньтянь. Вскоре сюда же подошли военачальники Сюцюаня вместе со своими отрядами. Самыми главными из них были Ян Сюцин, Сяо Чаогуй и Вэй Чанхуэй. А когда к населенному пункту подошел Ши Дакай во главе отряда в четыре тысячи человек, мятежники уже могли бросить вызов маньчжурской династии. С этого-то, собственно, и началось Цзиньтянское восстание. И оно очень быстро переросло в полноценную и масштабную Крестьянскую войну, когда началась в том же роковом 1850 году, а завершилась спустя восемнадцать лет.

Мятеж перешел в активную фазу в конце осени. Хун Сюцюань вместе со своими ближайшими соратниками, собрав двадцать тысяч солдат, начал войну. Причем шла под лозунгом борьбы за равенство и братство. Естественно, мятежники испытывали острую необходимость в финансах. Поэтому богатые сторонники «Государства» отдавали свои сбережения на благо «прекрасного будущего». Казна Сюцюаня находилась в Цзиньтяне, куда и стекались все деньги.

Надо сказать, что Сюцюань с умом подошел к созданию своего независимого государства. Первым делом он установил строжайшую дисциплину внутри своего «проекта», взяв за образец военную организацию. И, таким образом, изначально религиозная секта, словно по волшебству, превратилась в полноценное повстанческое государство и боеспособной армией. Причем мужчины и женщины жили отдельно друг от друга и их общение пресекалось в жесткой форме. Не обошлось и без, так сказать, «цветовой дифференциации штанов», ведь, как известно, без этого «общество лишено цели». Так вот, в знак ненависти к маньчжурской династии Цин мятежники носили красные повязки на головах и… не стриглись. Поэтому в правительственных «окопах» их называли «длинноволосой бандой».




Императорские военачальники оперативно отреагировали по появление новой силы в Китае. Но раздавить в зародыше проект Сюцюаня не вышло. Уж слишком много у него было сторонников, которые весенними ручьями вливались в его огромную армию-реку. В конце 1850 года войска мятежников сумели нанести цинским войскам несколько серьезных и болезненных поражений. Но только одиннадцатого января 1851 года (в день рождения лидера бунта) из Цзиньтяня донеслось известие о том, что именно сейчас начинается настоящая война с маньчжурскими правителями за право на существование Небесного государства Высшего благоденствия. После этого сам Сюцюань стал называть себя «Небесным князем» — Тянь-ванем.

В начале 1851 года правительственные войска предприняли несколько попыток остановить мятежников, но безрезультатно. В тот момент повстанцы были очень сильны. Поэтому отбив атаки цинской армии, они двинулись на север Гуанси. И в конце августа повстанцы сумели занять важный и крупный город — Юнъань. Именно туда Сюцюань и перевел все свое правительство. Надо сказать, что к этому моменту, реальная власть над государством мятежников принадлежала вовсе не Сюцюаню, а его ближайшему помощнику — военачальнику Яну Сюцину. Сюцин стал «Восточным князем» — Дун-ваном — и встал во главе не только армии, но и всего административного управления. Еще несколько человек стали князьями оставшихся направлений. И только Ши Дакай получил титул И-вана — «Князя-помощника». Не обидел титулами и властью Сюцин и своих старых соратников. Среди которых был, например, Ло Даган — речной разбойник.

Благодаря стараниям Сюцина, армия мятежников представляла собой грозную силу. И она выгодно отличалась от войск правительства за счет железной дисциплины. Интересно вот что: все солдаты-мятежники бездумно следовали не только приказам своих командиров, но и христианским заповедям. Причем за их соблюдением следили вышестоящие армейские чины. И эта разница в начале конфликта имела глобальное значение. Дело в том, что солдаты Сюцюаня не позволяли себе никаких вольностей, касавшихся простых китайцев. Они не избивали, не грабили и не убивали. Этого им просто не разрешал их новый «христианский» бог. Поэтому местное население платило солдатам той же монетой. Крестьяне снабжали мятежников провизией и оружием, помогали обманывать и дезориентировать правительственных военачальников. Сами же мятежники очень жестоко обходились с пособниками маньчжуров. Они разрушали все административные здания и расправлялись с крупными чиновниками. Имущество богачей забиралось в пользу мятежа. Что касается продовольственных запасов, то нередко последователи Сюцюаня раздавали его нуждающимся крестьянам и обещали им, в случае победы над цинской династией, на три года освободить их от всех налогов. Естественно, это вызвало бурный восторг среди бедноты. И каждый старался, в силу своих возможностей, оказать помощь мятежникам.

В начале весны 1852 года правительственная армия, численностью порядка сорока тысяч человек, сумела заблокировать войска повстанцев в районе Юнъаня. Но долго сдерживать мятежников она не смогла. И уже в апреле те сумели прорвать окружение на направиться на север. Но, тем не менее, правительственная армия удержала Гуйлинь — столицу провинции Гуанси. Но тайпины не стали останавливаться. Они ворвались в провинцию Хунань. И здесь получили мощное подкрепление в количестве пятидесяти тысяч человек. В декабре мощная армия сумела без боя взять город Юэчжоу. Для цинской империи это был серьезный удар, поскольку мятежникам достались забитые оружием арсеналы. Была и вторая причина — тайпины добрались до Янцзы, и за короткий срок сумели создать свой собственный речной флот. Правительственные войска никак не могли помещать победному шествию воинства Сюцюаня. И когда у них появились корабли, мятежники двинулись по реке в восточном направлении. Их путь лежал в провинцию Хубэй. При этом простой народ встречал повстанцев как настоящих героев и освободителей. Естественно, недостатка в новобранцах у военачальников Сюцюаня не испытывали.

Буквально за месяц мятежники сумели захватить три главных крепости города Ухань — Ханьян, Ханькоу и Учаном. Бедняки, воодушевленные успехами армии Сюцюаня, оперативно подняли свое восстание и присоединились к повстанцам. Таким образом, армия тайпинов достигла отметки в пятьсот тысяч человек. А на реках их поддерживало порядка десяти тысяч кораблей.

Быстрый и фееричный успех мятежников, словно обухом ударил по голове маньчжурской власти. Правительство, что называется, растерянно хлопало глазами и не понимало, как исправить ситуацию. На горизонте уже отчетливо замаячила неминуемая катастрофа. По факту, тайпинам оставалось нанести последний и решающий удар — взять Пекин. Но… идти на север мятежники по непонятным причинам не решились.


Некоторые исследователи считают, что они сами не ожидали такого развития событий. И считали, что возле Пекина собрано большое войско, с которым им справиться не удастся. На самом деле это было не так. Но факт остается фактом. Повстанцы, не разобравшись в ситуации, продолжили активное наступление в восточном направлении. И в конце февраля 1853 года они сумели без боя занять главный город провинции Аньхой — Аньцин. А в марте тайпины, чья численность составила порядка миллиона солдат, захватили Нанкин. В этом городе они устроили настоящую резню, казнив более двадцати тысяч маньчжуров. Причем не щадили ни женщин, ни детей. Именно этот город Сюцюань сделал главным. Он переименовал его в Тяньцзин — «Небесная столица», превратив в столицу. Вскоре тайпины заняли Чжэньцзян и Янчжоу.

Захватив огромную территорию и выбрав столицу, Сюцюань взялся за укрепление своего Небесного государства. По факту, он являлся абсолютным монархом с неограниченной властью. Но очень скоро роль «человека-оркестра» ему надоела. И поэтому, «окопавшись» в Нанкине, Сюцюань полностью посвятил себя только вопросам, связанным с религией и ничего другое его уже не интересовало. Хун фактически отдал административную и военную власть в Небесном государстве своему ближайшему соратнику — Яну Сюцину. Бытовало мнение, что такую привилегию от Сюцюаня он получил благодаря тому, что обладал фантастическим даром — мог «воплощать дух божий». Интересно вот что: сделал Сюцина главным, Хун запретил всем остальным князьям своего государства обращаться к нему с какими-либо вопросами или проблемами. Для духовного лидера было важно сосредоточиться на религии. Что касается Яна, то он с радостью взял на себя обязанности главы Небесного государства. Более того, очень скоро он начал именно себя считать самым главным, не принимая в расчет Сюцюаня. Поэтому среди последователей Хуна постепенно начало нарастать недовольство фактическим правителем. Шли-то они изначально не под его ведь знамена…

Обустроившись в Нанкине, лидер мятежа представил свою программу под названием «Земельная система небесной династии». Этот документ и должен был стать конституцией нового государства. Главный смысл программы заключался в том, что все члены общества объявлялись равными в сфере и потребления, и производства. Более того, поначалу Сюцюань, стремясь к истинному «крестьянскому коммунизму», хотел отметь товарно-денежные отношения. Но потом, хорошенько все обдумав и посовещавшись со своей армией чиновников, он от этой затеи отказался. Дело в том, что его государство, пусть даже трижды «Небесное» не смогло бы жить без торговли, внутренней и внешней. Поэтому вскоре появилась должность Небесного компрадора, человека, занимавшегося исключительно торговыми делами. Что касается трудовой повинности, то она стала обязательной без исключения для всего населения новообразованного государства.

Особенно сильно досталось приверженцам традиционных китайских религий. Буддистские и даосские книги уничтожались повсеместно и в огромных количествах. По факту, все религии, кроме «китайского христианства» стали вне закона. Массовые зачистки произошли в прежних господствующих слоях, поскольку в этих людях тайпины видели угрозу своему «светлому будущему». А система сословий и вовсе была отменена, следом — распущена старая армия. По сути, Сюцюань, Сюцин и остальная верхушка начала все с чистого листа.

После роспуска армии главной военной единицей (а заодно и административной) стала община-взвод. В нее вошли представители двадцати пяти семей. Появилась и новая армия, куда вошло порядка тринадцати тысяч семей. Все они в обязательном порядке отправляли одного человека в армию. Таким образом, Небесное государство явно имело военизированное направление. При этом, что интересно, в нем нашлось место и для демократических порядков. Например, только народ имел право назначить военного на должность командира взвода. Избавили тайпины свое население и от архаичной традиции бинтования ног у девочек. Женщин они и вовсе уровняли в правах с мужчинами. Затем последовали запреты на курение табака, опиума, употребления спиртных напитков. Вне закона стали и любые игры, которых можно было отнести к категории азартных. Не обошлось, конечно, и без откровенной глупости. Ненависть к маньчжурской династии была столь сильна, что из-за этого тайпины уничтожили в Нанкине императорские шелковые мануфактуры, являвшиеся крупнейшими во всем Китае. Не пощадили они и императорские печи в Цзиндэчжэне, в которых процедуре обжига подвергался фарфор.

Попытки спасения

Династия Цин трещала по швам. Она, словно раненый зверь истекала кровью, ожидая последнего удара. Появление полноценного государства стало для маньчжурского режима настоящей катастрофой. «Подобающе» вели себя и чиновники в городах. Когда они узнавали, что к ним приближаются армии мятежников, то просто похищали казну и убегали. Именно поэтому многие населенные пункты, даже крупные, тайпины брали без боя. Местное население, брошенное на произвол судьбы, оказывалось лояльным к повстанцам и не видело смысла с ними сражаться.

В бедственном положении оказались маньчжурские финансы. Поскольку династия Цин утратила часть больших и богатых регионов, то поступления в казну резко сократились. А ведь правительству было необходимо тратить огромные средства на содержание своей армии, которая воевала и с тайпинами, и с представителями других народных движений. Плюсом шли большой отток серебра из страны из-за оплаты опиума и, конечно, коррупции на местах. Кстати, коррупция в то время достигла каких-то фантастических масштабов. Каждый чиновник считал своим чуть ли не святым долгом урвать хоть что-нибудь из казны. В общем, вели они себя так, словно даже не надеялись на то, что династия Цин сумеет сохранить власть.

Дефицит бюджета тем временем становился катастрофичным. Срочно требовалось решение, позволяющее хоть как-то удержать экономику государства на плаву. И в 1853 году маньчжурская династия начала печатать бумажные ассигнации, которые были приравнены к серебряной и медной монетам. Вот только ни гуаньпяо (серебряный номинал), ни баочао (медный номинал) не были обеспечены запасом соответствующих металлов. Вброс «бумажек» государство обеспечило за счет появления специализированных «денежных лавок». Вот только ни простой народ, ни торговцы ассигнациям не доверяли. Забегая вперед можно сказать, что «бумажные муки» были прекращены в 1861 году, поскольку ассигнации так и не получили хоть какую-нибудь покупательскую способность.

Параллельно с выпуском бумажных денег цинская династия решила пойти на крайние меры и ввела несколько новых налогов. Например, в том же 1853 году появился лицзинь — чрезвычайный военный налог на перевозку товаров внутри страны. Вот только такое бремя к тому времени уже существовало. Но о нем правительство просто «забыло».

И когда казалось, что цинская династия вот-вот падет, ей на помощь пришли китайские шэшьши (одно из официальных сословий государства) и крупные землевладельцы. Они, видя, что толку от маньчжурских «восьмизнаменных» и китайских «зеленознаменных» войск нет, решили действовать самостоятельно. Поскольку их совершенно не устраивал уклад, пропагандируемый тайпинами, то шэньши и землевладельцы сделали все от себя зависящее. А именно, привлекли туаньлянь – частные военные дружины. Именно они должны были дать достойный отпор повстанческой армии, поскольку сельское ополчение со своей задачей справиться не смогло.




Благодаря частным дружинам появилась Сянская армия, которая была образована в провинции Хунань. Это войско под командованием Цзэн Гофаня представляло собой реальную силу в пятьдесят тысяч солдат, способную на равных биться с тайпинами. Вскоре у нее появился и свой речной флот. Затем появилась Хубэйская армия, которую возглавил Ху Линьи.

В 1854 году оба воинства отправились против государства мятежников. На протяжении двух лет шли ожесточенные бои с огромными потерями как с одной, так и с другой стороны. Но никому не удавалось склонить чашу весов в свою пользу. Правда, чуть ближе к этому были тайпины, но их подвели внутренние разногласия. В 1856 году повстанцы окружили Гофаня в Цзянси. Казалось, разгром его Сянской армии неминуем. Но повстанцы чего-то не поделили, поэтому устроили внутренние противостояние, забыв о маньчжурском военачальнике. А главные военные события переместились в стратегически важные провинции – Хуань и Хубэй. Правительственным армиям требовалось вернуть над ними контроль любой ценой. Дело в том, что эти земли являлись своего рода житницами всего Китая. Именно отсюда поставлялся рис и пшеница. И Сянская армия, сумевшая избежать разгрома по счастливой для нее случайности, начала действовать.

Пользуясь моментом, Гофань быстро сумел вывести свою армию на новый уровень. А о его военных успехах заговорил весь Китай. Это-то и стало для него гвоздем в крышку гроба. Маньчжурское правительство вместе с императором Ичжу резко усилившегося полководца испугались даже больше, чем повстанцев. Император так и вовсе воевал с тайпинами весь срок своего правления, поэтому к ним он, можно сказать, привык. Поэтому девятый император династии Цин сделал все от него зависящее, чтобы ослабить чрезмерно опасного Гофаня. И Ичжоу сделал ставку на две другие армии, военачальники которых не были столь авторитетны и влиятельны. А именно: на Сян Жуна и Цишаня. Весной 1853 года эти полководцы смогли нанести повстанцам несколько серьезных поражений и приблизились к Нанкину. Сян Жун подошел к городу с юго-запада и обосновался в «Южнобережном лагере». Примерно в это же время к Янчжоу подобралась армия Цишаня. Она встала так называемым «Северобережным лагерем».

В мае мятежники все же решили, что пришла пора двинуть свои силы на Пекин. И хотя момент для идеального наступления был упущен, тайпины рискнули. Но уже сразу многое пошло не по плану. На Пекин выдвинулись две армии. Но одна сразу застопорилась в затяжных сражениях с цинскими войсками, поэтому решать важнейшую задачу предстояло лишь трем корпусам мятежников, общей численностью порядка тридцати тысяч человек. Они сумели пройти через провинцию Аньхой и в июне встретились с одной из правительственных армий близ Гуйдэ. В упорной борьбе верх взяли тайпины. Но та виктория, по факту, ничего, кроме больших потерь, им не принесла. Дело в том, что армия повстанцев не имела возможности сразу организовать переправу через Хуанхэ. И солдаты проделали большой путь вдоль южного берега реке, пока не оказались в провинции Хэнань. При этом они постоянно подвергались атакам цинских отрядов. И, в конце – концов, из-за деморализующих налетов перебраться на другой берег Хуанхэ удалось далеко не всем тайпинам. Та часть войска, оставшаяся в провинции Хэнань, отступила на юг в более спокойные земли для восстановления численности и сил.

«Счастливчики» подошли к городу Хуайцину и начали его осаду. Но в сентябре ее оперативно свернули и направились в провинцию Шаньси. После чего – в Чжили. Их шествие вызвало панику в Пекине, поскольку никто толком не знал, какая сила приближалась к лавному цинскому городу. Император отдал распоряжение вывести все свои сокровища в Маньчжурию, богатые и знатные маньчжуры в экстренном порядке покидали город. В общем, все готовились к краху династии Цин. Но, как известно, у страха глаза велики. Армия мятежников представляла собой весьма слабую, уставшую и обескровленную военную единицу, которая, по большому счету, ничего уже не могла. Тайпины надеялись, что к ним примкнут крестьяне северных провинций Китая, но этого не произошло. Непреодолимым препятствием стало отсутствие понимания, поскольку северные китайцы говорили на другом диалекте. Отказались примкнуть к тайпинам и няньцзюни – крестьяне, которые начали свой бунт в Северном Китае в 1852 году.

Маньчжурские военачальники тем временем сумели собрать значительные силы. На защиту Пекина встали и «восьмизнаменные» армии, и частные дружины, и монгольская конница. А главнокомандующим являлся монгольский князь Сэнгэринчи. Он уже знал, что его войска значительно превосходят по численности противника.

Первым делом монгольских военачальник распорядился уничтожить все дамбы, чтобы затопить равнину. Этот ход позволил не пустить повстанцев к Тяньцзиню. Эта цель была достигнута. Как и вторая – продержаться до наступления холодов. Началась зима, которая была на руку маньчжурам. Повстанцы-южане сильно страдали от сильных холодов и острой нехватки провианта. К тому же, они постоянно находились в состоянии боеготовности, поскольку цинские войска то и дело совершали налеты на их лагеря. Все это очень быстро привело к деморализации тайпинов. Солдаты, находящиеся под гнетом сильного стресса, практически не могли воевать. Чем и пользовался монгольский князь, раз за разом натравливая на них быструю и маневренную конницу. Долго повстанцы протянуть в таких условиях, конечно, не могли… И в феврале они начали отступление. Правительственные войска сделали все возможное, чтобы оно превратилось для тайпинов в настоящий ад. Очень много повстанцев погибло. Среди них был и один из главных военачальников – Цзи Вэньюань.

Относительно благополучной ситуация для тайпинов стала только в мае. В этом месяце они сумели закрепить позиции в Ляньчжэне на Великом канале. Но все равно, по-настоящему мощного удара они бы не выдержали. В Нанкине это понимали. И к ним на помощь отправилась армия в тридцать тысяч человек, которыми командовали Цзэн Личан и Чэнь Шибао. А их Ляньчжэна им навстречу выдвинулась кавалерия во главе с Ли Кайфаном. При этом пехота осталась в городе. Ее командиру – Линь Фэнсяну – требовалось любой ценой отстоять город в случае нападения.

Поначалу для Личана и Шибао ситуация складывалась удачно. Они сумели форсировать Хуанхэ и взять важный город Линьцин. Но на этом успехи закончились. Повстанческая армия оказалась отрезанной от своих силами цинских войск, поэтому о поступлении провианта не могло быть и речи. Город пришлось оставить и двинуться в южном направлении. Уставшие и голодные повстанцы уже ничего не могли противопоставить противнику. Поэтому солдаты Личана и Шибао стали легкой добычей для Шаньдунской армии, во главе которой стоял Бао Чао.




Что же касается армии Линя Фэнсяна, то она была истреблена под стенами Ляньчжэня. При этом сам Фэнсян угодил в плен. Такая же участь постигла и Ли Кайфана. Вскоре обоих тайпинских военачальников торжественно и с особым удовольствием казнили в Пекине.

Провалившийся по всем статьям северный поход тайпинов резко изменил ход войны. Теперь уже Хун Сюцюань и Ян Сюцин поддались панике. Они понимали, что их Небесное государство находится на краю пропасти. Поэтому им, точнее, Сюцину, пришлось резко менять военные планы. Теперь уже он не думал об атакующих действиях, необходимо было отстоять земли Тайпин Тяньго. Таким образом, в ожесточенной Крестьянской войне произошел перелом. И случилось это так внезапно для обеих сторон, что никто из них не был готов к такому повороту событий.

Крестьянская война, во главе которой встал Хун Сюцюань, быстро переросла в один из крупнейших военных конфликтов за всю историю Китая, сопоставимый с маньчжурским завоеванием, произошедшим в сороковых годах семнадцатого столетия. По своим масштабам война стала главным вооруженным противостоянием в девятнадцатом веке. Жертвами гражданской войны стали десятки миллионов человек. По разным версиям, число погибших составляло от двадцати до ста миллионов человек. Еще больше было беженцев, вынужденных покинуть родные земли из-за кровопролития. И в той войне империя Цин сумела одержать победу.




Успех Ши Дакая

О том, что произошел перелом, противоборствующие стороны догадались далеко не сразу. Поэтому на протяжении нескольких последующих месяцев тайнипы, скорее по инерции, продолжали атаковать и возвращать себе утраченные территории. По большому счету, это являлось бессмысленной тратой сил и ресурсов, потому что удержать столь обширные владения было невозможно. За май и июнь они смогли восстановить контроль над Аньцином. Затем утвердились в большинстве населенных пунктов провинции Аньхой. В феврале 1854 года тайпинскую армию ждал, по сути, последний важный военный триумф за текущий календарный год. Повстанцы сумели захватить южную часть провинции Хубэй, северные территории провинции Хунань, а также занять города Ханьян с Ханькоу. Близ них тайпины разгромили правительственную армию и начали верить в то, что ситуация изменилась. Но это было не так. Цинские армии — с южного и северного берегов — постоянно совершали набеги, нанося мятежникам сильный урон. Для борьбы с маньчжурами тайпинам приходилось то и дело перебрасывать свои войска в район Нанкина. А затем к этой «игре» подключилась с Сянская армия. Цзэн Гофаню, воспользовавшемуся усталостью противника, удалось уже в апреле разгромить сухопутные и речные войска противника близ Сянтаня. А летом Сянская армия освободила от тайпинов Юэчжоу. Дальше — больше. Осенью мятежникам пришлось сдать Ухань, а зимой они потеряли несколько тысяч кораблей из речной флотилии в битве у Тяньцззячжэня.

Надежда на спасение появилась лишь с приходом армии Ши Дакая. Опытный военачальник тайпинов уже зимой 1855 года сумел вернуть потерянные восточные земли провинции Хубэй. А весной он занял Ханьян и Учан. Окрыленный успехом Ши Дакай двинулся дальше. На протяжении всего года он укреплял власть тайпинов в провинции Цзянси, сумев к весне 1856 почти полностью ее подчинить. Западный поход, в отличие от Северного, оказался гораздо более успешным за счет вмешательства Ши Дакая. Благодаря его действиям мятежникам даже удалось разгромить сначала Северобережный, а затем и Южнобережный лагеря (его командир Сян Жун покончил с собой, чтобы не угодить в плен). Таким образом, Ши Дакаю удалось освободить Нанкин и расширить Небесное государство. Тайпины вновь поверили, что смогут одолеть ненавистных маньчжуров.

Дальнейшие события

После триумфа Ши Дакая ситуация стабилизировалось. Государству тайпинов требовалось время для осознания произошедшего и заживления ран. Маньчжуры, так сказать, были только «за». Им самим важно было взять паузу в противостоянии с Сюцюанем. Император Ичжиру, как и его окружение, уже больше не опасался того, что тайпины ворвутся в Пекин. Поэтому он дал распоряжение заняться «тушением» других очагов мятежей, который вспыхнули по всей стране. Дело в том, что успех тайпинов спровоцировал цепную реакцию бунтов. Например, в 1852 году за оружие взялись крестьяне северной части Китая. Это событие вошло в историю под названием «Восстание няньцзюней».

Силы няньцзюней были весь велики, поэтому маньчжурам пришлось долго с ними повозиться, отрядив на их усмирение большие армии (а ведь они могли все этого воевать как раз с тайпинами). Полыхали огнем мятежей и приморские земли. Здесь к войне против маньчжуров подключились самые разнообразные тайные общества, которыми так богат был Китай в те времена. Первыми «зажгли спичку» представители «Общества малых мечей» («Сяодаохуэй»), обосновавшиеся в южной части провинции Фуцзянь. Во главе мятежников встали два купца — Хуан Дамэй и Хуан Вэй. Пользуясь всеобщей неразберихой, два Хуана оперативно захватили несколько крупных городов (в том числе и столицу — Сямэнь) и торжественно объявили, что династия Мин восстановлена. Параллельно взбунтовалось «Общество красной монеты» («Хунцяньхуэй») во главе которой стоял Линь Цзюнь.

Вскоре в охваченную мятежом провинцию пришли правительственные войска. С августа по октябрь они осаждали Сямэнь и все-таки сумели взять город. В той битве погиб Хуан Дамэй. А Вейю с остатками армии удалось прорваться сквозь окружение и на кораблях добраться до архипелага Пэнху, что в тайваньском проливе. Здесь он обосновался и еще пять лет всячески портил жизнь маньчжурским войскам. Что же касается «Красной монеты» и Цзюня, то общество быстро перешло в режим партизанской войны, укрывшись в горах южной Фуцзяни. Но и с ними было покончено. Произошло это в 1858 году.

После того, как два Хуана сошли с батальной арены, их место занял новый лидер «Малых мечей» — Лю Личуань. Он организовал масштабный бунт уже в другой провинции — Цзянсу. С ним маньчжурам пришлось изрядно попотеть, поскольку Личуань и его соратники пользовались фантастической поддержкой местного населения. Благодаря всенародной любви «Малые мечи» без боя вступили в Шанхай, где и разместилось их двадцатитысячная армия. Интересно вот что: добившись быстрого успеха, Лю Личуань сообразил, что его жизненно необходимы союзники. Поэтому он сообщил, что «Малые мечи» являются сторонниками Хун Сюцюаня. И в Шанхае появилось «Великое Минское Небесное государство Великого благоденствия» («Да Мин Тайпин Тяньго»). Надо отдать должное цинским военачальникам. Они на протяжении полутора лет пытались взять Шанхай. Пр этом поддержку маньчжурам в этом нелегком деле оказала французская армия. Надо сказать, что французов совершенно не устраивала власть Да Мин Тайпин Тяньго, и всячески способствовали свержению Минского «филиала» Небесного государства. Причем помощь на первых парах была только финансовая. Но потом европейцы решили взять быка за рога и атаковали город собственными силами. Произошло это в самом начале 1855 года. Но даже наличие мощной артиллерии не помогло французам, Шанхай устоял. Правда, за эту победу мятежникам пришлось заплатить слишком высокую цену. У них практически закончились боеприпасы и появились проблемы с провиантом. Поэтому вскоре город все-таки был захвачен маньчжурами. Часть мятежников, прорвавшись сквозь окружение, ушла к тайпинам, другая — окопалась в Цзянси. Во время захвата Шанхая погиб и Лю Личуань, а цинские солдаты жестко расправились с мирным населением, поскольку считали жителей Шанхая предателями.




Летом 1854 года началось еще одно восстание. На сей раз — в провинции Гуандун, а точнее, в одном из ее районов под названием Гуанчжоу. Этот бунт организовали тайные общества, входившие в организацию «Триада». Поскольку мятежники носили на головах повязку из красной ткани, цинская власть назвала их «красноголовыми бандитами» (хунтоу). У этого восстания было сразу несколько лидеров, каждый из которых являлся главой своего собственного тайного общества. Но главными являлись Хэ Лю, Чэнь Кай и Ли Вэньмоу. На первых порах они старались скоординировать свои действия и воевать ради достижения общей цели. После осады Гуанчжоу и захвата нескольких крупных городов, «красноголовые» смогли увеличить собственные армии до нескольких сотен тысяч солдат. Более того, на их сторону перешла даже маньчжурская речная флотилия. А восстание проникло на территорию соседней провинции Гуанси. Но на этом все и закончилось, поскольку личные интересы лидеров перевесили общую идею. Каждый из них пытался укрепить свою власть и сделать своего тайное общество главным. Не смогли они договориться и о будущем, которое ждало Китай после падения цинской династии. Из-за этого войска «красноголовых» действовали несогласованно и малоэффективно. Один из лидеров — Хэ Лю — объявил себя союзником тайпинов, но в этом его никто не поддержал. Чэнь Кай пошел еще дальше и недолго думая, основал династию «Великое спокойствие» («Да Нин»). А вот Ли Вэньмоу радел за возрождение династии Мин. Но так или иначе, мятежники создали собственное «Государство Великих Свершений» («Да Чэн го») в провинции Гуанси. Столицей же был выбран город Сюньчжоу. Конечно, правительственные войска взялись за ликвидацию очередного государства. И уже к декабрю 1855 года они выбили мятежников с территории Гуандуна. А вот изгнать их из Гуанси не удавалось вплоть до осени 1861 года.

К середине 50-х годов три эти крупные восстания были фактически подавлены. По крайней мере, мятежники получили сильнейшие удары и на какое-то время успокоились. Но о спокойствии династии Цин приходилось лишь мечтать. Дело в том, что многочисленные тайные общества продолжали свою «священную войну» против маньчжуров в южных провинциях. К ним то и дело примыкали вооруженные и озлобленные крестьянские группы. А за тем на «тропу воны» вышли неханьские народы вместе с религиозными меньшинствами. Их объединил национально-освободительных дух, мечтавший о свержении ненавистных маньчжуров.

Сначало против цинского императора выступили мяо, проживавшие в Гуйчжоу. А в 1858 году на этих же землях взбунтовались и хуэйцзу. Немногим ранее за оружие взялись мусульмане из Юньнани. Они, следуя сценарию, по-быстрому создали свое собственное независимое государство. И хотя мятежники уступали в силе правительственной армии, они сильно мешали, отвлекая на себя часть войск, предназначенную для войны с тайпинами.


В конце 1859 года мятеж вспыхнул и в провинции Сычуань. В эти земли пришел отряд бунтовщиков, который и подтолкнул местное население к восстанию. И очень скоро здесь цинской армии противостояло порядка трехсот тысяч солдат. Но их подвела разлаженность в действиях и плохая организация. Поэтому цинские военачальники поступили логично — они отлавливали и уничтожали отряды мятежников по одиночке, предпочитая не сходиться в бою с объединенной армией. И к началу 1683 года бунтари в Сычуань были окончательно разбиты.

Хаосом, царившим во всем Китае, решили воспользоваться «европейские партнеры». Ни французы, ни британцы, ни американцы уже не сомневались, что еще чуть-чуть и династия Цин станет достоянием истории. Для них победа тайпинов была более выгодной, поскольку тогда Китай стал бы полностью открытым и колоссально прибыльным рынком. При этом правда, Франция Англия и США всеми силами делали вид, что либо поддерживают нейтралитет, либо выступают на стороне маньчжурской власти. Но затем ситуация стала меняться, и европейцы дружно «переобулись», объявив династии Цин войну. Маньчжуры, что называется вздохнули, смахнули пот со лба и отправились на новый фронт. Ко всему прочему им теперь пришлось принять участие во Второй Опиумной войне.

Тайпины тоже люди

Расклад сил был таковым, что, наверное, даже самый отчаянный фанат и поклонник династии Цин сделал бы ставку на ее спасение. Слишком много противников было у маньчжуров. Но роль их главного палача должны были в обязательном порядке исполнить именно тайпины. Но… они были заняты куда более важными делами. А именно: стали делить власть и тонуть в омуте противоречий. Проблема, о которой в свое время не подумал Хун Сюцюань, вдруг превратилась в катастрофу. Дело в том, что «старые братья» и «старая армия» (то есть, те люди из Гуанси и Гуандуна, которые и начали мятеж) никак не могли договориться с «новой армией» (тайпинами из захваченных провинций). Проблему усугубляли противоречия и среди «стариков», поскольку уроженцы Гуанси спорили с уроженцами Гуандуна о том, у кого больше власти.

Причем поначалу Ян Сюцин поддерживал именно Гуанси и притеснял выходцев из Гуандуна. Но это было, скажем так, весьма глупо, поскольку за гуандунцев заступался Хун Сюциань. Вскоре положение стало еще хуже. Гуансийцы раскололись на два лагеря. Одни поддерживали Сюциня («Восточный князь»), другие выступали за «Северного князя» — Вэй Чанхуэя. И этот раскол получился из-за политики, которую проводил Ян Сюцин. Он отличался, как уже было сказано выше, высокомерием, алчностью и надменным отношением ко всем. Именно себя Ян считал единственным правителем Небесного государства. И, в конце концов, у него, что называется «снесло башню». Он, словно старуха, заявил, что:

Не хочу быть вольною царицей,
Хочу быть владычицей морскою,
Чтобы жить мне в окияне-море,
Чтоб служила мне рыбка золотая
И была б у меня на посылках.

А точнее, захотел забрать себе и роль духовного лидера Небесного государства. И летом 1856 года он прилюдно потребовал у Сюцюаня, чтобы тот воздал ему почести, как главному правителю. Такого унижения и предательства Хун простить не мог. Поэтому оперативно приблизил к себе Вэй Чанхуэя и попросил его «разобраться с проблемой». Естественно, «Северный князь» тут же согласился.

В начале сентября в Небесном государстве произошел государственный переворот. Чанхуэй вместе со своими солдатами устроил безжалостную резню, жестоко отомстив своему противнику. Погиб не только Ян Сюцин, но и все его родственники, друзья и приближенные. После этого реальная власть перешла к Вэй Чанхуэю и Цин Жигану. Они, что называется, дорвались, устроив настоящую охоту за сторонниками покойного Сюцина. За короткое время было казнено порядка тридцати тысяч человек. Причем, некоторые погибли «заодно», другие — из-за личной неприязни новых правителей. Так, например, произошло с семьей Ши Дакая. Естественно, такой произвол возмутил тайпинов. Представители семейств начали требовать у Сюцюаня вмешательства. А он… он просто боялся потерять власть и погибнуть от руки того же Чанхуэя. Но оказавшись под жестким давлением Хун приказал казнить и Чанхуэя, и Жигана. А у них, конечно, были несколько иные планы. Два дня в Нанкине шли бои между солдатами Сюцюаня и «Северного князя». И все же армия первого оказалась сильнее. Вэйя и Цина казнили. Новым лидером Небесного государства стал Ши Дакай. Он, словно кризисный менеджер, во второй раз сумел разрядить обстановку и наладить ситуацию. Причем это удалось ему сделать и среди тайпинов, и в войне с маньчжурами. Ши Дакай смог остановить мощную армию Цзэн Гофаня, победно шествовавшую по долине Янцзы и спас Нанкин. Мятежники прославляли своего правителя и верховного главнокомандующего. И Сюцюань, обжегшийся на молоке, решил подуть на воду. Он неожиданно решил, что Ши Дакай, как и его предшественники, решит всю власть забрать себе. Поэтому отстранил его от власти и отдал ее своим родственникам из семейства Хун и фаворитам. Оскорбленный Ши Дакай не стал разжигать конфликт и не захотел силой вернуть власть (а ведь мог). Вместо этого он со своей армией (около ста тысяч человек) ушел из Нанкина. Бывший «Князь-помощник» засел в провинции Цзянси и там воевал с маньчжурами. Но теперь уже он действовал самостоятельно, а не под знаменами Небесного государства.

После «смутного времени» Хун Сюцюаню только и оставалось, что схватиться за голову. За короткий отрезок времени он потерял, по сути, всех своих лучших военачальников. Без Сюцина, Чанхуэйя и Дакая армия тайпинов представляла собой, как говорил ослик Иа: «Жалкое зрелище, душераздирающее зрелище». По факту, командовать солдатами было некому. Обо всех этих изменениях в верхах Небесного государства, конечно, вскоре узнали маньчжуры. И сразу начали наступления по всем фронтам. В середине декабря 1856 года солдаты династии Цин сумели вернуть трехградье Ухань и нанести мятежникам несколько болезненных поражений. Просле этих событий тайпины только лишь оборонялись. А их войска возглавили Ли Сючэн и Чэнь Юйчэн.




Интересно вот что: Ли Сючэн начал свой путь как простой солдат в самом начале восстания. И всего за несколько лет он, благодаря таланту, сумел дорасти до звания полководца с титулом «Верный князь» («Чжун-ван»). И после того, как погиб Сюцин и ухода Ши Дакая, именно Сючэн стал наиболее влиятельным и авторитетным военачальником. Что касается Юйчэна, то он получил от Сюцюаня титул «Героического князя» («Ин-ван»).

Армии под командованием Сючэна и Юйчена действовали довольно успешно. Он и наносили болезненные удары по правительственным войскам к северу и югу от Янцзы, тем самым, не позволяя маньчжурам сжать кольцо вокруг Нанкина. Но остановить все поползновения на столицу они, конечно, не могли просто физически. Цинские войска, не занятые противоборством с армиями Сючэна и Юйчена, за осень и зиму 1857 года сумели взять важные крепости — Хукоу, Чжэньцзян и Гуачжоу. Более того, уже в самом начале следующего года они сумели восстановить разрушенный Южнобережный лагерь. А параллельно с ним основали новый Северобережный лагерь. Правда, на новом месте — в районе Пукоу. Таким образом, Нанкин оказался на краю пропасти, угодив в мощные маньчжурские клещи. Цинские командиры и не думали останавливаться — Сянская армия захватила Цзюцзян и взяла под свой контроль Янцзы. За короткий отрезок времени территория Небесного государства резко сократилась.

Ши Дакая, как «кризисного менеджера» сумел на некоторое время заменить Ли Сючэн. Он сумел перестроить армии и пошел в контрнаступление. В конце сентября 1858 году Сючэн и Юйчэн совершили настоящий подвиг — совместными усилиями они уничтожили Северобережный лагерь и прорвали блокаду столицы Небесного государства. После чего тайпинские военачальники догнали Сянскую армию и разгромили ее. На этом противники и успокоились. Пауза в противостоянии была необходима всем. Пока тайпины облегченно выдыхали, маньчжуры, подавив несколько мелких очагов мятежей, приняли участие во Второй Опиумной войне.

Но на тропе войны оставался лишь Ши Дакай. До конца зимы 1858 года он с переменным успехом сражался с маньчжурами в провинции Цзянси. То они его гоняли, то он их. Затем эти «кошки – мышки» надоели талантливому военачальнику, и он вместе со своей армией вступил на землю Чжэцзян. Здесь пошло лучше. За короткий срок Ши Дакай смог взять несколько важных городов. Но под стенами Цюйчжоу его ждала неудача. За три месяца он так и не смог взять город, поэтому направился в Фуцзянь. План военачальник был одновременно прост и гениален – Ши Дакай решил захватить провинцию Сычуань, которую практически не коснулась гражданская война. Эти богатые и не разоренные полчищами солдат земли были идеальным местом для создания собственного государства.

К том времени армия Ши Дакая насчитывала порядка двухсот тысяч человек – грозная сила, способная решить многие задачи. И военачальник разделил ее на две равные части. Одну он возглавил сам, а командиром второй назначил своего родственника Ши Чжэньцзи. Путь им предстоял долгий и опасный, но оно, как говорится, того стоило. Свой путь Ши Дакан и его родственник начали в октябре 1858 года. С ожесточенными боями они медленно продвигались по южным землям Цзянси и северным территориям Гуандун на запад. Цинские военачальники понятия не имели, что именно задумал бывший лидер тайпинов, поэтому всеми силами старались его остановить. Как говорится, на всяких случай. И хотя обе части армии соединились по весне 1859 года, достичь поставленной цели они не смогли. Даже таких мощных человеческих ресурсов было недостаточно, чтобы пробиться в Сычуань. Маньчжуры все-таки поняли, что задумал Ши Дакай, поэтому и так старательно засовывали «палки в колеса». В конце концов, Ши Дакан решил изменить план. Поскольку пробиться в Сычуань не удалось, он приказал отступить в Гуанси. Здесь армия вновь распалась на две равные части. Чжэньцзи направился на юг измученной войной провинции, а Ши Дакай двинулся в западном направлении. Вскоре он захватил город Цинъюань, превратив его в свой опорный пункт.

Ши Дакан и Чжэньцзи надеялись, что им удастся наладить взаимодействие, но этого не произошло. И вскоре Ши Чжэньцзи столкнулся с правительственной армией в районе Байсе. Победа осталась за маньчжурами. Ши Дакай из-за нехватки провианта и постоянных цинских атак был вынужден покинуть свой опорный пункт и направиться на юг. К тому времени в его армии начались брожения. Измученные и голодные солдаты, в конце концов, подняли бунт. И от армии Дакая откололась чуть ли не половина его армии, решившая вернуться под знамена тайпинов. Но сделать это было довольно сложно. Лишь малая часть добралась до территории Небесного государства летом 1861 года. Остальные либо погибли, либо перешли на сторону маньчжуров. Кстати, цинские войска параллельно разгромили государство «красноголовных» и вплотную занялись «блуждающим» Ши Дакаем. А у него, по большому счету, уже и не оставалось пространства для маневра. Поэтому полководец направился на север. Слава о Ши Дакае шла впереди него. Поэтому, когда он в феврале 1862 года вышел на берег Янцзы, его армия вновь насчитывала порядка двухсот тысяч человек. Дакай намеревался форсировать реки, но маньчжурские войска не позволили ему этого сделать. Из-за этого военачальник вместе со своей огромной армией вынужден был чуть ли не целый год маневрировать вдоль берега. И все-таки однажды им удалось форсировать Янцзы. Таким образом, Ши Дакан вплотную приблизился к воплощению своего первоначального плана в жизнь. Они оказались на земле народа и. Ши Дакан не ждал от иских вождей удара в спину и ошибся. Оказалось, что маньчжуры предугадали такой поворот событий и позаботились о том, чтобы и встретили Ши Дакана «как следует». Во время переправы через реку Даду на военачальника и его солдат напали объединенные армии маньчжуров и народа и. Силы были слишком неравным, бой оказался коротким. Все соратники бывшего «Князя-помощника» погибли, а самого Ши Дакана казнили.

* * *

В начале шестидесятых годов территория, которую занимало Небесное государство, практически полностью лежала в руинах. По факту, не осталось ни одного населенного пункта, который бы не подвергся разграблению. Местные жители, кому повезло, конечно, выжить, массово покидали родные места. Соответственно, поля некому было возделывать, и они очень быстро пришли в негодность. Тоже самое произошло с оросительными системами, дамбами и плотинами. Торговать просто стало нечем. Начался голод. Соответственно, оставшиеся крестьяне уже не видели никаких улучшений при тайпинах. Все те послабления, которые им дало государство Сюцюаня сошли на «нет». Ухудшала и без того сложную ситуацию и сама власть. Родственники и фавориты Сюцюаня своим поведением все больше напоминали маньчжуров. Постоянные сражения требовали гигантских финансовых затрат и бесконечных человеческих ресурсов. Династия Хун нашла лишь один выход – нарастить количество налогов. В общем, власть сменилась, а ситуация стала только хуже. Крестьяне, уставшие от затяжной войны, хотели только мира. И им стало абсолютно все равно, кто им его обеспечит – тайпины или маньчжуры.




Затем начало приносить свои горькие плоды и «китайское христианство», а точнее, «тайпинизированное протестантство». Хун Сюцюань натравливал своих последователей на представителей исконный китайских религий. И если в начале восстания это было мятежникам на руку, сейчас ситуация изменилась. Тайпины повсеместно разрушали буддийские, конфуцианские и даосские монастыри и храмы. Как только обстановка в Небесном государстве стала накаляться, большая часть населения, которая терпимо относилась к «христианству», тут же припомнила Сюцюаню все обиды. И первыми от него отвернулись влиятельные шэньши. За ними последовали и многочисленные крестьяне, не желавшие менять веру предков. Против тайпинов стали выступать еще и тайные общества, имевшие определенные силы и возможности. В общем, религиозная упертость Сюцюаня сыграла роковую роль. Вместо потенциальных союзников он получил врагов, мечтавших о возрождении династии Мин. Идеологическое оружие, на которое так сильно слепо уповал Хун Сюцюань было направлено против него. И народ вспыхнул. Сначала их приобщали к христианству чужеземцы, теперь этим «заболели» свои же. Терпение крестьян, ремесленников и торговцев лопнуло. Они начали борьбу против любого проявления христианства.