Впервые в истории обычное техническое заявление российского чиновника вызвало падение курса доллара на мировых рынках. А заместитель председателя Центрального банка России Алексей Улюкаев всего лишь сказал, что Россия планирует снижать долю американских облигаций в своих резервах. Правда, столь же быстро курс доллара удалось повернуть вспять, стоило министру финансов Алексею Кудрину заявить, что российские власти по-прежнему доллару доверяют.
Все это имеет значение только потому, что все игроки на поле мировых финансов всерьез опасаются, что намеренные или, что более вероятно, неаккуратные действия держателей американских долгов могут привести к панике. Причем Россия — далеко не главный кредитор США. А что будет, если так же нагибать курс доллара начнут, например, китайцы? Потому секретарь Казначейства США Тимоти Гейтнер две недели назад и посетил Пекин, где убеждал китайское руководство не прекращать покупки американских казначейских облигаций, то есть продолжать верить Америке в долг.
Когда мировой кризис был еще только предчувствием, экономисты пытались представить, по какому сценарию он будет развиваться. В оборот был пущен термин «декаплинг» (decoupling), который описывал процесс раскола глобальной экономики на два ядра. Предполагалось, что богатые страны Запада войдут в период глубокого кризиса, а развивающиеся экономики продолжат динамично двигаться вперед и вытянут мировую экономику из рецессии.
Подтвердился ли этот прогноз на практике? С осени прошлого года теорию декаплинга отбросили как ошибочную. Рухнули все. А Россия, которая вплоть до ноября прошлого года утверждала, что останется «тихой гаванью», демонстрирует самые высокие, за исключением Японии, темпы падения среди стран G-20.
Поэтому до недавнего времени о декаплинге вспоминали только как о курьезе. Однако последнюю пару недель экономисты все чаще возвращаются к этой идее. Почему она обрела второе дыхание?
Есть две причины — экономическая и политическая. Первая связана с тем, что скепсис по отношению к американскому доллару как мировой резервной валюте сменился уверенностью в его неизбежном коллапсе. А это недоверие привело к политическому оползню — ослаблению авторитета и влияния таких международных институтов, как G-8, МВФ, ВТО. Ведь их символическое и политическое влияние основаны на мощи американской валюты.
Неизбежность коллапса
Только на этой неделе Федеральное казначейство США должно выпустить $104 млрд. Но на самом деле денег будет напечатано еще больше. Из программы стимулирующих мер на два года объемом $12 трлн (85% ВВП США) пока потрачено только $2,4 трлн. Вся эта долларовая масса эмитируется в основном в виде казначейских облигаций — это что-то вроде известных нам ГКО, ставших причиной нашего кризиса 1998 года. Казначейство выбрасывает долговые бумаги на рынок, где их кто-то покупает. А покупать их вынуждены центральные банки стран, сохраняющих свои резервы в долларах. В их число входит и Центральный банк России. Но самым главным иностранным покупателем является Центральный банк Китая — около 15% всего объема. До недавнего времени спрос со стороны центробанков был постоянным, поскольку национальные валюты американских кредиторов привязаны к доллару.
Постоянство же спроса на облигации поддерживало цены на довольно низком уровне.
Однако после того как лопнул ипотечный пузырь, иностранные банки стали меньше покупать облигации. Не потому, что их сдерживали возросшие финансовые риски, а потому что у них просто стало меньше долларов. Соединенные Штаты, где резко упало потребление, стали меньше импортировать. Упали цены на сырье — это мгновенно отразилось на валютных доходах от экспорта таких стран как Россия. А когда США сократили закупки дешевых товаров, это сразу почувствовали в Китае и других экспортных экономиках.
Другая причина уменьшения кредитования Соединенных Штатов связана с реакцией развивающихся экономик на кризис. Часть своих резервов они перенаправили на стимулирование внутреннего спроса и инфраструктурные проекты. Пекин обещал потратить на внутреннее стимулирование $586 млрд, Москва — $290 млрд.
Чтобы курс облигаций не рухнул, спрос пытаются формировать уже сами власти США. Активным покупателем облигаций стала Федеральная резервная система (ФРС), в последнее время она приобрела облигации на $300 млрд. Технически говоря, это одна из форм эмиссии доллара. Общая сумма скупленных облигаций на балансах ФРС, правительств штатов, муниципалитетов и правительственных фондов достигла $5,9 трлн. Главным покупателем американских долговых обязательств постепенно становятся государственные структуры самих США, а не иностранные банки. Их доля в совокупном объеме американских облигаций составляет 61,4%.
Таким образом, конструкция глобального кредита все больше напоминает классическую финансовую пирамиду, которая, как говорится, держится только на честном слове. На смену иррациональной кредитно-денежной экспансии крупных корпораций пришла не менее иррациональная экспансия государства. Но дело в том, что в настоящий момент у США нет выбора.
Одно из следствий надувающегося пузыря государственных облигаций — пока еще едва заметный уход денег из США. Деньги выводятся на развивающиеся и сырьевые рынки, в том числе и на нефтяной. Поэтому с марта месяца индекс доллара потерял около 10%. Но очень скоро — речь идет о неделях или о паре месяцев — бегство капитала из США и долларовых активов станет очевидным и всеми признанным фактом.
Реакция
Сложилась исторически беспрецедентная ситуация. На этот раз выход из рецессии США не способны осуществить за счет «экспорта» кризиса на периферию глобальной экономики. Развивающиеся страны стали их крупнейшими кредиторами, и поэтому начинают требовать, чтобы, спасая себя, Штаты не разорили до нитки остальных.
Теория декаплинга была отвергнута на том основании, что в современной глобальной экономике интересы самого большого должника и его кредиторов настолько сильно переплетены, что их симбиоз не может быть разрушен. Кредиторы якобы кровно заинтересованы в спасении своего должника, чтобы тот мог сполна вернуть занятые средства. В реальности все намного сложнее.
Декаплинг можно назвать состоявшимся лишь в одном смысле. Страны-кредиторы все настойчивее заявляют о своих особых интересах и условиях участия в «пирамиде». На прошлой неделе в Екатеринбурге состоялись два международных форума подряд — саммит Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) и первый саммит стран БРИК (Бразилия, Россия, Индия и Китай). На обоих мероприятиях речь шла о пересмотре глобальной финансовой архитектуры, альтернативах доллару как единице расчета.
Оценки западной прессы были скептическими: результаты саммитов названы символически пустыми и бессодержательными. При этом была отмечена особенно «агрессивная и антиамериканская» позиция России, которую International Herald Tribune квалифицировала как главного «идеологического провокатора».
Но послания клуба кредиторов Америки были истолкованы некорректно. В Екатеринбурге лидеры стран БРИК дали понять, что кризис поставил их в ситуацию трудного выбора. В качестве кредиторов, заинтересованных в возврате долгов, они видят два варианта развития событий. Либо западные страны откажутся от своей монополии и позволят им стать полноправными членами международных финансовых институтов, таких как ВТО, G-8 или МВФ, — либо логика кризиса вынудит их пойти по пути создания собственных региональных валютных и таможенных союзов.
Тот же выбор и его условия сформулировал две недели назад премьер Путин, заявив, что Россия отказывается в одиночку вступать в ВТО, а готова сделать это только вместе со странами будущего единого таможенного пространства — Казахстаном и Белоруссией. Немного поигравшие на курсе доллара Улюкаев и Кудрин не противоречили друг другу, но только намекнули на сложившуюся альтернативу: либо наши интересы хотя бы немного учитываются, либо каждый спасается сам по себе, что чревато паникой.
На словах Западу был предложен жесткий выбор. Но истолковать его как агрессию или ультиматум могут только те, кто не способен справиться с реальностью, с необходимостью делиться властью, мировым влиянием и идти на жертвы. В Екатеринбурге за скобками оставили другую возможность — неуправляемую эскалацию кризиса, когда у кого-то просто не выдержат нервы, когда шанс на рациональный выбор будет упущен, когда мир и вправду заговорит на языке военных ультиматумов, а не дипломатических умолчаний.