«Почему же правительство не преследовало мошенничества рейтинговых агентств? Невероятно, но рейтинговые агентства заняли такую позицию – у их рейтингов такой же правовой статус, что и у газетных передовиц».
Вокруг Шпенглера
Дэвид Голдман
8.11.2011
Не так давно один прославленный юрист спросил меня: «Как стало возможно, что финансовая отрасль – там же самые умные парни – наделала таких глупостей?» На самом деле, финансовая сфера полна тех, кто отлично знает о собственной заурядности, но, тем не менее, желает сделать много денег. Потому они жульничают.
Через несколько месяцев после того, как энергетический гигант «Энрон» заявил о банкротстве (в декабре 2001 г.), я зашёл в столовую коллег в нью-йоркской штаб-квартире «Credit Suisse». «Энрон», который журнал «Fortune» шесть лет подряд называл «самой инновационной компанией Америки», оказался одной из крупнейших афер в американской истории, а несколько его старших менеджеров попали в тюрьму.
Банк обычно предоставлял отличный бесплатный ленч своим управляющим директорам ради содействия коллегиальности в подразделениях. Рядом со мной оказалась группа инвестиционных банкиров, и, обедая в одиночестве, я прислушивался к их сплетням.
«А кто был у «Энрон» в прошлом году руководителем команды по связям? –
спросил один. – Не тот ли (удалено цензурой), кто провёл финансирование пакетов акций управляемых по доверенности?»
«Я думаю, это тот (удалено цензурой), кто провёл внебалансовое финансирование через авуары дочерних компаний», – сказал второй.
«Нет, это должно быть тот (удалено цензурой), который вёл обмен деривативами с оффшорами», – предположил третий.
«И вы хотите сказать, – заметил четвёртый и самый старший, – что не было никакого руководителя команды «Энрона». Каждый занимался своим, никому ничего не говоря, опасаясь, что будет перехвачен его маленький бизнес?»
По сути, все главы отделов, ведущих дела с «Энрон», умышленно скрывали свои действия от коллег и менеджмента «Credit Suisse», чтобы максимизировать личные выгоды риска за счёт репутации банка и денег клиентов.
Алчность и вероломство такого уровня помогают понять, почему «Энрон» мог обманывать общество в таких масштабах. В грандиозном мошенничестве пострадал не только миноритарный игрок «Credit Suisse». Кредиторы «Энрона» предъявили иски ещё 11 банкам за соучастие в мошенничестве (в сокрытии его истинного финансового положения), и в итоге банки выплатили 20 миллиардов долларов ущерба.
Когда я управлял группой кредитной стратегии банка, в биржевом зале постоянного дохода лишь одна из транзакций проскользнула мимо моего стола: финансирование так называемого «доверительного управления пакетами акций». «Энрон» привлекал деньги, выпуская обязательства, а если у него не было денег для выплат держателям обязательств, он выпускал обычные акции и раздавал их.
Кажется очевидным, что акции компании, которая не может оплатить свои долги, не многого стоят: такого рода построения известны как токсичные конвертируемые ценные бумаги. Но представители рынка капитала всучивали их с непроницаемым выражением лица, а мы это игнорировали.
Некоторым образом, финансовый коллапс 2008 г. усугублён «Энроном». Рейтинговые агентства – Moody's, Standard, Poor's и Fitch – согласились, что дефолт более трети фонда субстандартных закладных был немыслим. Если банки заставили одну группу инвесторов принять первые 35% потерь фонда, то рейтинговые агентства отнесли оставшуюся часть фонда к категории «проверки дефолтом» и дали ей рейтинг ААА.
Затем банки обратились в ФРС и запросили разрешение увеличить средства, которые рейтинговые агентства считают сверх защищёнными гарантиями. Обычно банки держат около 12 долларов займов или гарантий на каждый 1 доллар собственных денег, но ФРС разрешила им обладать 70 долларами из дутых субстандартных ААА на каждый доллар капитала держателей акций. Некоторые из этих обязательств сейчас торгуются по 33 цента за доллар.
Вот одна из причин массивных потерь банков, но не единственная. Банки (и страховые компании) подписывали огромные гарантии на дутые ААА долги, создавая авансовые платежи в обмен на превращение банковских балансовых отчётов в токсичные отходы.
К моменту, когда в сентябре 2008 г. «Леман Бразерс» рухнул, не было способа, с помощью которого их председатель Дик Фалд мог рассчитать объём потерь, ожидавших его банк. Каждый дериватив и каждая единица управления были в доле и потому возвращались обратно, невзирая на риски, а кризис-менеджеры при всём этом получали минимум информации.
И что же мы теперь хотим от Уолл-Стрит?
В новом режиме банки резко снизили торговлю недвижимостью, то есть спекуляции на свой страх и риск. Весь бизнес по упаковке займов и ипотеки в трасты и выстраивание обеспечения деривативов – так называемые сопутствующие долговые обязательства – исчез. Банки резко снизили уровень рисков в своих отчётах.
Всеобъемлющая страховка сопутствующих долговых обязательств
С момента начала кризиса объём обычных свопов «кредит-дефолт» (страховые контракты по отдельным корпорациям или индексам) упали наполовину (чистый доход намного меньше, поскольку многие из этих контрактов аннулированы).
Представляемое количество свопов кредит-дефолт потрясает
Экзотические ценные бумаги, кроме сократившегося числа старых ценных бумаг, запертых в банках или портфолио хедж-фондов, вымерли, и даже простые ценные бумаги составляют только половину прежнего объёма.
В то же время банки не дают прибылей. Они просто не могут зарабатывать. Банки не могут найти доходные активы. Их акции падают почти до уровня 2008 года. Они не могут увеличить капитал. И им некому давать займы. Политика ФРС неэффективна, поскольку вне зависимости от действий центрального банка, сами банки не станут брать на себя риск.
Мы не хотим, чтобы банки снова увеличили риски и угрожали финансовой системе. Но зато хотим, чтобы они рисковали ради содействия экономическому росту. Менеджмент банков не имеет представления о том, что делать. Они могут только продолжать работать, пока законодатели и регуляторы решают, чего же они хотят. Цена акций банков в это время колеблется в широких рамках, поскольку инвесторы не могут оценить риски, скрывающиеся в банковских балансах.
Центральные банки предложили массу решений, но только некоторые из них выглядят убедительно. 24 октября Эндрю Халдейн из Банка Англии предположил, что проблема заключается в поощрениях банковским менеджерам, которые всегда бы выбирали максимальные левериджи (использование заёмных средств для финансирования деятельности компании или конкретного инвестиционного проекта; характеризуется соотношением заёмного и собственного капитала –
прим. пер.).
Он предложил финансировать банки такими мерами, которые бы предусматривали штраф за излишний риск, вроде условно конвертируемых ценных бумаг (меры могут состоять в выплате номинального процента, подобно долговому, пока банковский капитал не снизится до безопасного уровня, при котором эти условно конвертируемые ценные бумаги перейдут в обычные акции). Это звучит очень похоже на старые токсичные обязательства.
Я полагаю, что корни проблемы лежат в оценке рисков. Стремление обмануть будет всегда, пока банкиры могут выдать свиное ухо за шёлковый кошелёк. Да и менеджеры, как и общественность, нуждаются в оценках рисков, чтобы понимать какие вложения или инновации добавить или как снизить риски.
Некоторые популярные авторы, пишущие о финансах, настаивают на том, что риски, по сути, невозможно оценить, поскольку традиционные модели рисков, основанные на нормальном распределении возвратов, не дают большой вероятности крайних последствий. А на самом деле идея моделей рисков состоит в оценке вероятности крайних последствий, и именно такие модели дефолтов заёмщиков есть у банков.
Рейтинговые агентства стали арбитрами рисков не потому, что у них хорошие модели (они не хорошие) или потому, что они наняли особо опытных аналитиков, а потому, что они наиболее коррумпированы. В октябре 2008 года следователи конгресса обнаружили е-мейлы аналитиков Moody's, предупреждавших менеджмент, что они «продали нашу душу дьяволу за доходы».
За любые сопутствующие долговые обязательства Moody's, Standard и Poor's получали плату, исчисляемую небольшими шестизначными числами, и эта плата составляла большую часть их доходов. Они действовали, как адъюнкты для структурирующих команд инвестиционных банков, предлагая лучшие способы разыгрывания их моделей.
Почему же правительство не преследовало мошенничества рейтинговых агентств? Невероятно, но рейтинговые агентства заняли такую позицию – у их рейтингов такой же правовой статус, что и у газетных передовиц. Однако авторам передовиц не платят за продвижение их продукта большие рекламные агентства. Безотносительно к тому считать ли рейтинговые агентства ответственными за прошлые злодеяния или нет, но факт в том, что они стали обузой. Их необходимо заменить. Но кем и чем?
Способ сделать это есть, но надо, чтобы в каких-то разумных временных рамках инвесторы стали доверять. Сделайте моделирование рисков прозрачным бизнесом с всеобщей доступностью к данным и к моделям. Регуляторы должны требовать от больших финансовых организаций предоставления общественности своих внутренних данных по дефолтам и правонарушениям.
Многие из крупных банков обладают огромной базой данных, описывающих характеристики несостоятельных заёмщиков и обстоятельства, при которых они объявили дефолт. ФРС должна свести эти данные в единый комплект и сделать его доступным для загрузки на своём вебсайте.
.
От больших банков надо потребовать опубликовать их внутренние модели расчёта рисков. Требовать от частной компании разгласить собственную информацию тяжело, но в свете катастрофы 2008 г. общество имеет право знать, каким образом банки оценивают собственные риски.
Если модели и данные станут доступны, то независимые аналитики (в том числе и рейтинговые агентства) будут иметь независимые возможности оценивать степень риска банковских портфолио. Общественный контроль и аналитики, как третья сторона, смогут вынудить высший менеджмент банков улучшить оценки рисков, чтобы не оказаться менее прозрачными, чем их соперники.
Ничто из вышеперечисленного не представляет особых сложностей. Вопрос в упорядочении данных, оперировании цифрами и в сравнении результатов. Обществу потребуется немного времени для понимания того, что именно происходит в банковских портфолио. Но такой подход может обеспечить здоровые оценки рисков и позволить банкам предпринимать только тот риск, который поддерживает экономический рост, одновременно давая рынку средства наказать банки в случае избыточного риска.
Шпенглер в передаче Дэвида Голдмана
Скаут: sparling-05
Переводчик: sparling-05
Редактор: Aks
Перевод взят с ресурса Полюс Мира.
http://forum.polismi.org/index.php?/topic/291-asia-times-online-%d0%b3%d0%be%d0%bd%d0%ba%d0%be%d0%bd%d0%b3-%d1%87%d1%82%d0%be-%d0%b6%d0%b5-%d0%bc%d1%8b-%d1%85%d0%be%d1%82%d0%b8%d0%bc-%d0%be%d1%82-%d1%83%d0%be%d0%bb%d0%bb-%d1%81%d1%82%d1%80%d0%b8%d1%82/
Источник
http://www.atimes.co...y/MK08Dj05.html
«Почему американцы ожидали неопределённо хорошей жизни за счёт иностранных инвесторов – вопрос для психиатров, а не для экономистов».
01.11.2011
Дэвид Голдман
Вокруг Шпенглера
Стала ли Америка иррациональной? Никогда, начиная с 1930-х гг., политика не была столь поляризована – от движения «Чаепития» с одной стороны спектра до протестующих из «Занять Уолл-Стрит» с другой. Почему правые столь неистово возражают против расходов государства? И почему левые атакуют частный капитал с той же страстью? Ответ лежит не в сфере американского духа, а в статистике.
Америка занята гражданской войной, но не того типа, о котором можно прочитать в прессе мейнстрима. Истинные нищие, – например, молодые афроамериканцы, большинство которых остаётся без работы – мало что могут в этой войне. Большие корпорации по большей части остаются в стороне, они заключат мир с победителем. Идёт война за выживание между производящим средним классом с одной стороны и теми, кто зависит от государства – с другой.
Антипатия движения «Чаепития» к расходам правительства – такое же чистое выражение эгоизма, какое мы уже видели в американской истории. Как любое движение, оно привлекает больше «взносов честности» (взнос в профсоюзный фонд работников, не являющихся членами профсоюза, но попадающих под действие заключённого между работодателем и профсоюзом коллективного договора – прим. пер.) от чудаков. То, что у движения возглавляемого любителями, есть такая власть, доказывает наличие достаточных оснований для вступления в него.
«Чаепитие» – движение среднего класса старшего поколения, образованного и зажиточного выше среднего уровня, но это не партия очень богатых, которые среди активистов явно отсутствуют. Они по своему личному или семейному опыту знают, что налогообложение разрушает американский средний класс. Они достигают пенсионного возраста и большая часть их богатства (как и огромного большинства американцев) – дом.
Таб. 1. Собственный капитал домовладельца в процентах от чистых активов, доходов (2004 г.)
Чистые активы/собственный капитал домовладельца в процентах от всех собственных средств.
Источник: ФРС
Американское налоговое бремя радикально сдвинулось, перейдя от федерального правительства в штаты и местные органы. Налог на недвижимость составляет всё большую долю всех налогов, что убивает местный рынок недвижимости.
Федеральные налоговые поступления остаются на 10% ниже докризисного пика, а налоговые сборы штатов и местных органов продолжают расти. В частности потому, что штаты и местные органы не могут иметь бюджетного дефицита, в отличие от федерального правительства, и должны поднимать налоги для покрытия расходов, даже если они их и урезают. С августа 1998 г. занятость в отдельных штатах и муниципалитетах снизилась более чем на полмиллиона рабочих мест, а временные увольнения продолжаются.
Но большая часть издержек штатов и муниципалитетов привязана к федеральным программам, которые, в свою очередь, несут ответственность за финансирование общественного здравоохранения и других программ. Нефинансируемые требования загоняют штаты всё в большие налоговые проблемы.
Таб.2. Федеральные и местные налоговые сборы
Статистическое бюро
При снижении доходов и продаж местные органы и штаты более всего полагаются на доходы от налога на недвижимость.
Таб. 3. Налог на недвижимость в процентах от общих доходов штатов и местных органов власти
Источник: Статистическое бюро
Сборы налога на недвижимость продолжают расти даже при коллапсе цен на дома. Местные суммы обложения недвижимости отстают от действительных цен времён пузыря, но и не снизились настолько, чтобы отражать 40% падение цен на дома.
Таб. 4. Доходы от налога на недвижимость/цена домовладений
Источник: Статистическое Бюро
Налог на недвижимость вырос так, что предполагаемый покупатель сегодня заплатит столько же налогов на недвижимость, сколько и процентов по кредиту.
Таб. 5. Налог на недвижимость/процент по кредиту на покупку дома (кредитный невыплаченный долг с учётом сегодняшних процентов по кредитам) в миллиардах долларов США
Источник: Статистическое Бюро, ФРС
Средний покупатель дома сегодня (как показывают таблицы) заплатит почти столько же налогов на недвижимость, сколько и процентов по кредиту. (Процент по кредиту вычисляется на основе существующих кредитных ставок, отражающих затраты предполагаемого покупателя, а не домовладельца).
Это потрясающий вывод. В прошлом кредитный процент был в два-три раза больше налога на недвижимость. Другими словами, в сумме ежегодно кредитные проценты и налоги на недвижимость приблизились к миллиарду долларов – почти как во времена пузыря недвижимости. Рост налогов на недвижимость скоро уничтожит влияние низких кредитных процентов и низких цен на домовладения. Данные по налогам на недвижимость включают коммерческие и связанные с постоянным проживанием налоги, но более двух третей всех налоговых сборов по недвижимости идёт именно от домовладений.
Всё это объясняет, почему средний класс сравнивает своё восстание с действиями американских революционеров, сбросивших чай Восточно-Индийской компании в Бостонскую гавань. Их скромное состояние покоится на вложениях в домовладение, и будущая пенсия попадает в область риска. Активисты движения «Чаепития» кажутся любителями, поскольку в политике они – новички. По большей части они жили спокойно своей жизнью, пока в дверь не постучался кризис. Многие события усилили эту часть политического спектра, а налогообложение выгнало их на улицу.
С другой стороны спектра находятся те, кто зависит от государства. Не все они бедные. Как показали исследования «Херитедж фаундейшн» в 2011г., федеральное правительство платит намного больше строителям, занятым в проектах доминирующих на рынке и финансируемых в соответствии с пакетом мер экономического стимулирования 2009 года. Акт Девиса-Бейкона устанавливает произвольный порог (ниже профсоюзной заработной платы), но администрация Обамы платит на 30-60% больше объявленного биржевого курса в качестве одолжения своим сторонникам из профсоюзов.
Таб. 6. Федеральное правительство платит строителям на 30-60% больше
(в табл. Лонг-Айленд Сент-Луис Сан-Диего Филадельфия
Оплата по федеральным проектам
Рынок
Разница).
Источник: «Херитедж фаундейшн»
Разбухание местных бюджетов и бюджетов штатов создало новый вид псевдо-среднего класса, то есть рабочих, зарабатывающих более 100 000 долларов в год при небольшой переработке по времени. Великодушное назначение правительственных пенсий стало скандалом. Калифорнийское учреждение финансовой отчётности заявило, что более 6000 ушедших на пенсию сотрудников калифорнийского правительства получали повышенные пенсии в размере 100 000 долларов в год, около половины из них – полицейские, пожарные и тюремные охранники. Штаты не могут осилить такие повышения. Американский Институт предпринимательства высчитал, что при нынешних возвратах по вложениям повышенные пенсионные обязательства американских штатов достигают суммы в 2,8 триллиона долларов.
Профсоюзы работников общественного сектора парят на пузыре недвижимости наравне с домовладельцами, а местные органы выдают им неоправданные концессии в форме оплат, пенсий и медицинских страховок. Их политическая мощь питается за счёт расходов штата и местных органов. Ныне профсоюзы общественного сектора – становой хребет Демократической партии. Они заполняют места на телефонных линиях банков, на избирательных участках и опрашивают избирателей.
Перспектива дефолта из-за госдолга увеличила затраты на займы для неустойчивых штатов. В Европе – Греция, Ирландия и Португалия, а в Америке 11 штатов, чей бюджетный дефицит на 16% превышает совокупный бюджет страны.
Таб. 7. Худший бюджетный дефицит штатов США
Источник: Центр бюджетного и политического приоритета.
(в табл. Название штата Дефицит Дефицит в процентах от общего бюджета).
У обязательств, выпущенных американскими штатами и городами, – самые большие зарегистрированные премии риска. Их прибыль не облагается федеральными налогами, так что облагаемые налогами доходы обычно считаются на 28% ниже по сравнению с доходами по казначейским обязательствам. После налоговой корректировки индекс «Бонд Байер» 20-летних муниципальных обязательств США приносил всего на 35 пунктов (0, 35%) больше 20-летних обязательств Казначейства. Сегодня он даёт на 230 пунктов больше.
Таб.8. Доход от 20-летних муниципальных обязательств относительно 20-летних обязательств Казначейства
Казначейство Муниципальные Спред
источник: «Бонд Байер», ФРС
На пике долгового кризиса, в начале 2009 г. спред был около 400 пунктов, в грубом приближении это сегодняшняя разница между долгами правительств Германии и Италии. Американские штаты должны снизить дефицит своих бюджетов, иначе рынок откажется их финансировать.
Местные органы и правительства штатов, однако, истощили свою налоговую базу, а продолжающийся рост налогов на недвижимость при обрушении цен на неё, держит рынок недвижимости в более подавленном состоянии, чем это могло бы быть в иных экономических условиях и при других обстоятельствах. Дальнейший рост ставок налога приведёт к снижению прибылей. Фактически, правительству придётся прийти к налогообложению частного капитала вплоть до его экспроприации, де-факто или де юре – например, национализировать банки и направлять их, превращая займы в политически мотивированный проект по примеру латиноамериканских банановых республик.
Альтернатива – пересмотр пенсий и пособий по здравоохранению, уже обещанных профсоюзам общественного сектора.
В противном случае домовладельцы, считающие себя вполне средним классом и надеющиеся на комфортную и защищённую старость, окажутся на грани катастрофы.
Во времена пузыря 1998-2007 годов, когда Америка импортировала 6 триллионов долларов заморских капиталов, поступь рынка была лёгкой.
Когда весь мир тащил накопленное в США, люди заурядных навыков и слабой привычки работать могли позволить себе большие дома, дорогостоящие отпуска и (за счёт налогоплательщиков) щедрые пенсии. Почему американцы ожидали неопределённо хорошей жизни за счёт иностранных инвесторов – вопрос для психиатров, а не для экономистов.
Кризис пускает в оборот политическое движение разгневанного среднего класса, а именно – движение «Чаепитие». Оно вычеркнуло образ правительственных профсоюзов, как поборников прогрессивных действий, и показало их в виде «аристократии труда» (по выражению Маркса), паразитирующей на доходах общества.
Результаты, по сути, благоволят республиканцам. Долг – обобщающее название непосильного бремени налогов – стал животрепещущим вопросом для многих демократов. А в грядущих выборах борьба будет ещё более отчаянной и грязной, чем когда-либо в прошлом веке. Это будет борьба за существование, политическая битва за выживание американского среднего класса. Если правительственные профсоюзы в этой битве пойдут ко дну, то и Демократическая партия Барака Обамы прекратит существование в своём нынешнем виде – и это станет целительным итогом для США.
Шпенглер в передаче Дэвида Голдмана
Скаут: sparling-05
Переводчик: sparling-05
Редактор: Aks
Перевод взят с ресурса Полюс Мира.
Источник