Михаил Хазин:Путин победил нобелевского лауреата нокаутом, или О прикладном понимании природы кризиса

Родился в 1962 г. В Москве. Окончил Механико-математический факультет МГУ. Экономист, публицист. Президент компании экспертного консультирования «Неокон». В 1997 – 2001 гг. совместно с Олегом Григорьевым и Андреем Кобяковым разработал теорию современного экономического кризиса.

Вчера состоялась интересная дискуссия, в которой принимали участие российский премьер и главный кандидат в президенты Владимир Путин и известный американский экономист, лауреат Нобелевской премии по экономике Пол Кругман. Собственно, происходило это всё на некоторой конференции, но сама она, и как и пленарное выступление Путина, мне не показались достаточно интересными для комментирования. А вот дискуссия с Кругманом – наоборот.

Собственно, дискуссия состояла всего из трёх реплик. Первая принадлежала Путину и он сказал:

«Вот мы сейчас все говорим о кризисе, связанном с долгом в Штатах, еврозоне. Но если посмотреть на глобальный рынок потребления, на платёжеспособный спрос в глобальном масштабе с одной стороны и на созданные в мире производственные мощности с другой, посмотреть на запасы, которые накапливаются у крупнейших экономик, у крупнейших глобальных компаний, складывается впечатление, что мы вползаем просто в очередной кризис перепроизводства. Это, конечно, требует таких внимательных расчётов. Просто некоторые специалисты (я с ними разговаривал многократно) считают, что главная проблема и главная угроза – именно здесь. С долгами можно потихонечку разобраться, а более глубинные вещи лежат как раз в сфере глобального перепроизводства. И более того, считают, что, в принципе, такой кризис уже созрел где-то в конце 80-х годов – мировой кризис созрел где-то в конце 80-х годах прошлого века, но был отложен в связи с развалом Советского Союза, потому что для глобальных компаний появились новые сегменты глобального рынка в виде зон влияния бывшего Советского Союза и самого бывшего Советского Союза, это и территория, которая начала быстро всё потреблять в большом количестве. И просто этот глобальный кризис перепроизводства оказался отложенным. А сейчас он занимает своё законное место. Вот как вы относитесь к этому тезису?»

Отмечу сразу, что термин «перепроизводство» в данном контексте, скорее всего, связан с тем образованием, которое получил Путин, с теми лекциями по марксистской политэкономии капитализма, которые он слушал в университете. Я бы не сказал, что это удачный термин, поскольку периодические кризисы перепроизводства, анализ которых занимает видное место в этой теории, на самом деле являются почти полными аналогами циклических кризисов в «экономикс». Да, причины называются разные, но суть явления – одна и та же.

Современный же кризис носит совсем иной характер. Он связан не с ростом производства, а с падением (конечного) спроса, который стимулировался несколько десятилетий, но с 2008 года перестал получать поддержку – в связи с исчерпанием механизмов стимулирования. Но за это время -- почти 30 лет -- избыток спроса вызвал тяжёлые структурные диспропорции, которые сегодня тяжко давят на экономику, не давая ей развиваться.

Кроме того, не будем забывать, что сами долги взялись не с неба, а делались как раз с целью стимулирования спроса. И здесь Путин прав – если бы эти долги были только в том объёме, который есть сейчас, с ними можно было бы разобраться. Беда в том, что продолжение стимулирование спроса неизбежно, альтернатива – социальный бунт с непросчитываемыми политическими последствиями, о чём и говорит Путин -- правда, снова упоминая термин «перепроизводство». А значит – долги неизбежно будут расти.

Отметим ещё один момент. Путин говорит о том, что кризис на Западе назрел уже в 80-е годы. На самом деле он начался в 1971 году (с объявлением США дефолта 15 августа этого года), но здесь это не принципиально. Важно, что была некоторая причина, о которой Путин не говорит, но её подразумевает, которая делала этот кризис неизбежным, хотя распад СССР и позволил его оттянуть. Здесь я позволю себе отметить, что, скорее всего, здесь имеется в виду именно наша теория о связи кризиса с процессами углубления разделения труда, которые требуют расширения рынков сбыта.

Кризис 70-х годов требовал расширения рынков – но это было невозможно. В 80-е годы это расширение симулировали путём накачки спроса у имеющихся потребителей – чем вызвали структурные диспропорции в экономике, и последующее в 90-е годы расширение рынков на территорию уже бывшего социалистического лагеря эти диспропорции не устранило. Более подробно это написано во многих наших работах, но главное – в этом месте с Путиным вполне можно согласиться, если учесть, что это не точный теоретический текст, а пересказ, изложение своими словами.

Но вот Кругман с этим категорически не согласен. Не могу ручаться за точность предоставленного мне перевода, но выглядят его возражения примерно так:

«Я слышал об этом мнении, и я крайне не согласен с этим мнением. Я никогда не понимал, что значит «глобальное перепроизводство». Это не значит, что не существует людей в мире, которые не хотят больше покупать. И это не значит, что мир производит гораздо больше автомобилей, потому что, когда мы будем на стадии, когда каждый житель Китая может купить автомобиль, тогда будет огромный потенциал для спроса. В большей степени у нас нет кризиса с рабочими, с неправильным процессом производства. Я думаю, что то, что мы должны делать – инвестировать в инфраструктуру, инвестировать не в недвижимость, не в жильё, а в другие объекты, в другое строительство. Необходимо обучать неквалифицированных работников. Я не думаю, что это кризис перепроизводства. Это кризис долга, кризис падения спроса, потому что спрос был поступательным в своё время, но на спрос нельзя всё время полагаться: существуют другие проблемы. В 1930-х годах каждый человек говорил, что этот кризис был глубоким, структурным, и что мы никогда не сможем использовать весь потенциал производства, и мы не будем нуждаться в рабочих. Люди говорили об этом и в 1945–1946 годах. А потом у нас было экономическое восстановление, которое началось с помощью большой государственной программы расходов, и оказалось, что уже не было недостатка в спросе на продукты или на рабочую силу. Как Джон Кейнс (John Keynes) говорил, что у нас проблема не с кризисом, а с заправкой, потому что машине нужна заправка, чтобы дальше продолжать движение».

Почему Кругману не нравится термин «кризис перепроизводства», -- понятно: это «последействие» идеологических войн 70-х и более ранних лет. Важно другое. Он рассматривает спрос как чисто психологический феномен – ему важно, что человек хочет. Мы же (и, по всей видимости, во всяком случае, в этой дискуссии, так считает и Путин) говорим о том, что спрос – это не абстракция, поскольку важно не желание человека, а платёжеспособная возможность домохозяйства. Которая образуется в результате работы, бизнеса (если речь идёт о частном предпринимателе или владельце капитала) или поддержки государства. Этот спрос может быть вычислен и оценен, и именно он сегодня подвергается все более жёстким ограничениям.

Китаец может хотеть всего, чего хочет. Но сегодня его возможность купить машину во многом связана с потенциалом, который даёт перераспределение тех доходов, которые китайская экономика получает от экспорта -- в первую очередь, в США. Попытки китайского руководства стимулировать внутренний спрос за счёт внутренних источников привели лишь к надуванию финансовых пузырей – и только. Платёжеспособный спрос не берётся с неба, он создаётся в процессе нормального функционирования всей экономики.

В общем, в этой части дискуссии Путин себя показал материалистом, с некоторыми представлениями об истории кризиса, а Кругман – субъективным идеалистом, что не делает ему чести. Но дальше Путин продолжает:

«Великая депрессия закончилась, как известно, Второй мировой войной, разрушениями и необходимостью восстановления хозяйства целого региона мира, всей Европы практически. Потребовались новые продукты, открылись новые рынки. Но вы сейчас признали, что есть проблема с платёжеспособным спросом. Да, люди хотят покупать, они бы хотели и задаром получить, я их понимаю, я бы сам хотел что-нибудь задаром получить, но вопрос-то – могут ли они за это заплатить. Я понял, я вашу позицию понял. Мне было важно услышать вашу точку зрения. Спасибо вам большое».

То есть Путин чётко и внятно дал понять Кругману, что его объяснения не могут считаться удовлетворительными. Однако сам Путин сказал ещё одну очень важную вещь. Дело в том, что Вторая Мировая война дала возможность США развиваться в связи с тем, что в мире были зоны (мы в нашей теории называем их «технологическими зонами»), рынки которых от США не зависели, и их можно было захватить (автоматически уничтожая их собственных производителей). После Второй Мировой войны таких зон осталось всего две (западная во главе с США и советская), а после 1991 года вообще одна. И сегодня ресурс расширения исчерпан полностью.

Вопрос. Понял ли Путин, что он сам фактически сказал о том, что нормального выходи из нынешнего кризиса в рамках дальнейшего углубления разделения труда больше нет? Это вопрос, из его большого выступления это не следует.

Но в любом случае, если смотреть на чисто интеллектуальное соревнование, то юрист и чиновник Путин выиграл его у экономиста Кругмана даже не по очкам, а полным нокаутом. Ну и, что нам особенно приятно, наиболее сильные его доводы явно взяты из нашей теории кризиса. Другое дело, что я не очень знаю, кто и как ему эту информацию донес.