Идеалы самурая (История и Высказывания)

Переведенные в книге материалы взяты из самых разных письменных источников. Их, с учетом незначительных различий, можно найти в собрании Букэ но какун, отредактированном Ёсида Ютака и опубликованном Такума Сётэном. Я глубоко обязан переводом текстов на современный японский и примечаниям господина Ёсида. Я также хотел бы поблагодарить профессора Нобуру Хирага и профессора Ричарда Маккиннона за то, что они помогали мне в изучении классического китайского и японского языков и задавали вопросы, на которые у меня редко находились правильные ответы. Я признателен Акира Такэда, Салли Рутледж и Колину 0′Зора за потраченные время и усилия, без которых рукопись едва ли была бы издана. Наконец, моя особая благодарность — Мэрилин Пристли, которая терпеливо читала и перечитывала рукопись по частям и чьи ценные предложения очень помогли мне. Все возможные ошибки допущены по моей вине.

УИЛЬЯМ Скотт УИЛСОН, 1982. 

ПРЕДИСЛОВИЕ

Весной 1592 года армия некогда могущественного клана Такэда была почти полностью разгромлена. Последний даймё клана, спасаясь от превосходящих его в десять раз сил противника, бежал из столицы провинции на гору Тэнмоку, где вскоре он был схвачен и убит. Оставшиеся в живых воины отступили. Один лишь Цутия Со-дзо, самурай, находившийся в немилости последние годы, вышел сражаться с врагом, исполненный решимости проявить свою преданность. «Где же все эти воины, те, что каждый день кичатся своей отвагой?»— воскликнул он и бросился в бой, желая умереть в одиночку.

Поздней осенью 1944 года молодой лейтенант японского императорского флота Тэси Харуо служил на одном из островов Тихого океана. Однажды рано утром по радио ему на. пост сообщили, что американский флот пробивается к Филиппинам, сметая на своем пути все японские гарнизоны. Приказа отступить лейтенант и его люди не получили. Слушая шум утреннего дождя, лейтенант Тэси первым делом подумал о своей форме: чистая ли она? Подготовился ли он должным образом к тому, чтобы умереть ?

Нить, связывающая таких людей как Цутия Со-дзо и лейтенант Тэси Харуо, простирается в глубь веков, далеко за XVI век и доходит до нашего времени, составляя одну из духовных основ и японского народа, и современных боевых искусств. Для нас представляется важным не только попытаться понять один из аспектов японской истории и культуры, но и обрести некий прочный фундамент своей собственной деятельности — или бездеятельности — в отношении тех, кто нас окружает. Самурайский дух, возникший и развивавшийся в среде сословия, коему суждено было почти 800 лет править Японией, и пронизывающий жизнь японцев до сих пор, является одним из способов бытия в мире и заслуживает нашего внимания вне зависимости от индивидуальных интересов.

Каким был самурай и каковы были его ценности? За ответами на эти вопросы можно обратиться к самым разным источникам: истории, романам, пьесам и кинофильмам. Однако, они лишь отражают взгляд на явление со стороны, ибо не идут от самих воинов. В девятой книге Хагакурэ, трактата о духе и Пути Самурая, созданного в конце XVIII века, приводится такой рассказ: «Буддийский наставник Рёдзан составил описание сражений господина Таканобу. Другой священнослужитель увидел его сочинение и сказал: «Священнику не подобает писать о полководце. Каким бы изяществом не отличался его стиль, раз он не знаком с военным делом, он не сможет постичь истинных помыслов великого полководца. Передавать же ошибочные суждения о знаменитом военачальнике последующим поколениям по меньшей мере непочтительно»». Эти слова можно считать и вступлением к нашей книге, и главным принципом перевода. Чтобы понять мир японского воина, мы должны знать, как он смотрел на самого себя.

«Даже когда в Поднебесной мир, благородный муж держит меч рядом с собой» У-цзы

Описание переведенных текстов.

Согласно японской мифологии, тысячи лет назад божества Идзанаги и Идзанами сотворили с помощью копья из «плывущего по небу моста» первый остров японского архипелага. С тех пор и вплоть до сего дня на этой земле существует военная традиция, так или иначе тесно связанная с культурой страны, ее литературой, искусством и нравственными устоями.

Жизненный путь и мировоззрение японского воина характеризуют как сила и мощь, так и непоколебимое убеждение в том, что совершенство достижимо лишь при условии равного развития воинственного начала и учености. Для того, чтобы приблизиться к постижению японской культуры в целом, необходимо понимать, что подразумевали под этими двумя понятиями сами самураи. Возможно, тогда мы сможем переоценить и наши собственные ценности.

Б настоящей книге собраны двенадцать фрагментов из того, что можно обобщенно назвать какун и юй-кай, «предписаниями клана» и «последними завещаниями». Авторы — главы японских военных домов — адресовали их своим потомкам и наследникам. Круг этих сочинений достаточно широк: от «последних посланий», как например, письмо, отправленное Тории Мототада своему сыну накануне взятия его замка, до наставлений, родившихся под кистью Ходзё Сигэтоки в тиши буддийского храма и изречений Такэда Син-гэна, записанных уже после его смерти. Тем не менее, все они схожи в том, что выражают идеалы воинского сословия и были написаны с целью обеспечить преемственность клана. Они представляют собой обращение воинов к воинам, и только, и потому отличаются жизненностью и искренней прямотой.

Цель данного вступления состоит в том, чтобы вкратце рассказать о воинах, которые писали эти сочинения и о тех, кому они были адресованы, а также о том, как воспринимали их в обществе и какие системы мысли оказывали на них ежедневное интеллектуальное и эмоциональное влияние.

Период, в который были созданы эти произведения, может быть назван «классической эпохой» японского воина. Он начинается с конца XII века, сразу же после крушения влияния Тайра-но Киёмори при дворе, и продолжается до периода Сражающихся Царств и правления Токугава, когда самураи стали постепенно утрачивать свою значимость. Именно в эту «классическую эпоху» воинское сословие было главной силой, определявшей положение в стране, и именно в эту эпоху распространился и процветал тот жанр, в котором созданы представленные здесь сочинения. До XII века произведений, написанных самураями, появлялось не так уж много, а с воцарением Токугава изменились сами проблемы, стоявшие перед воинами, и последние стали склоняться к философствованию и идеализации. На протяжении шестисот лет военные наставления основывались исключительно на опыте и имели целью продолжение существования клана. В правление же Токугава ратное дело перестало быть делом самураев. Военные дома твердо стояли на ногах, а само воинское сословие столкнулось с необходимостью переоценки собственных ценностей.

Авторы включенных в данную книгу сочинений были людьми разных личных качеств и разного социального положения: от знатных членов Бакуфу (военное правительство) и наследных даймё (как Ходзё Сигэтоки и Сиба Ёсимаса), до «случайных» даймё и вассалов-командующих (как Асакура Тосикагэ и Тории Мототада), от тех, кто активно занимался литературным творчеством (яркий пример — Имагава Рёсюн) до тех, кто запрещал изучать искусство поэзии и театра Но (Като Киёмаса). Таким образом, читатель сможет увидеть и те ценности, что оставались неизменными во взглядах различных поколений и личностей, и те, что претерпевали изменения или рассматривались с иных позиций.

Наконец, необходимо указать, что тексты очень отличаются друг от друга по стилю. Например, Установления Имагава Рёсюна и Суждения в девяносто девяти статьях написаны кратким классическим китайским языком, причем последнее сочинение состоит преимущественно из цитат из древних китайских источников. Тикубасё же написано живым японским языком, что свидетельствует о восхищении автора образом жизни японского двора. Среди прочих произведений сочинение Курода Нагамаса отличается многословностью, а Набэсима Наосигэ — наоборот, краткостью и лаконичностью. В целом, все тексты созданы людьми, которых никак нельзя назвать ни малообразованными, ни недалекими. Грамматика вполне воспринимаема и удивительно постоянна, особенно если учесть, какие драматические изменения произошли за тот же период времени с некоторыми европейскими языками. Еще раз повторим: эти сочинения были предназначены не столько для наслаждения их художественными особенностями, сколько для понимания и практического применения.

Происхождение воина

В японском языке есть несколько терминов, имеющих . значение «воин», но пожалуй, самым близким и емким является слово буси. Иероглиф бу состоит из двух ключей: «останавливать» и «копье». В китайском словаре Шо вэнь дается такое определение:

«Бу (кит. у) означает «подчинять оружие», отсюда— «останавливать копье»».

А в Цзо чжуань, еще одном древнекитайском источнике, говорится:

«Бу (кит. у) означает останавливать копьё с помощью бун (кит. вэнъ —культура, письменность и «мирное оружие» в целом). Бу запрещает жестокость и подчиняет оружие… Оно умиротворяет страну и приводит народ к гармонии».

Иероглиф си (кит. ши) первоначально обозначал человека, исполняющего какие-нибудь обязанности, обладающего знаниями и умениями в какой-либо области. Однако, уже в Древнем Китае под этим словом стали подразумевать «высший класс общества». В Хань шу сказано: Ши, крестьяне, ремесленники и торговцы составляют четыре рода занятий. Тот, кто получил должность благодаря своей учености, зовется ши.

Это не должно вводить в заблуждение, ибо ши владели не только книгами, но и оружием. Ши появились в конце Чжоу, в период Сражающихся Царств. Первыми ши стали потомки аристократов, имевших обширные земельные владения, хорошо образованные и вооруженные, которые не были связаны преданностью никому конкретно и которых разослали по провинциям, ибо они слишком досаждали двору.

Таким образом, буси— это человек, способный поддерживать мир и спокойствие невоенными или же военными методами, но чаще все же последними. В одной книге ханьской эпохи мы находим следующий пассаж:

Благородный муж избегает трех крайностей: он избегает крайности пера ученого, он избегает крайности алебарды военного, он избегает крайности языка защитника.

По всей видимости, слово буси пришло в японский лексикон вместе с внедрением китайского знания в целом и дополнило собственно японские понятия цува-моно и мотнофу. Впервые оно появляется в Секу Нихон-ги, древней истории Японии, составление которой было закончено в 797 году. Под 723 г. мы читаем:

Его величество сказали, что ученых и воинов ценит народ.

Следует помнить, что «гражданское искусство» всегда стояло рядом с «военным». Несмотря на явное различие бун и бу, оба качества считались и китайцами, и японцами необходимыми составляющими нравственно совершенного человека.

Еще одним термином, обозначающим воина, в японском языке является слово самурай. В китайском языке соответствующий иероглиф в глагольном употреблении означал «наносить визит знатному человеку» или «сопровождать знатного человека». В этом смысле он соответствует японскому сабурау. В конечном счете, в обоих странах термин обрел значение «те, кто находятся близко к знати и служат ей», в японском языке — сабурай. Одно из первых употреблений этого слова мы обнаруживаем в первой японской императорской антологии стихов Кокинсю, составленной в начале Х века:

Слуга,попроси у господина зонтик. Роса под деревьями Миягинокрупнее капель дождя.

Начиная с середины эпохи Хэйан эти слуги охраняли высшую знать и потому носили оружие. Все чаще и чаще их стали набирать из воинского сословия, и потому к концу XII века сабурай стало означать почти то же самое, что и буси. Со» временем слово все теснее связывалось с представителями среднего и высшего звена воинского сословия, а особенно с теми, кто занимал должность в правительстве или клане и теми, кто считались прямыми вассалами.

Появление людей, носящих это имя, совпало с укреплением системы сёэн (поместий). Система начала складываться в последние столетия первого тысячелетия нашей эры, когда богатые рисопроизводящие поместья превращались в наследные владения влиятельных аристократических семей и потому становились свободными от налогообложения и вмешательства центральных властей. В то же время, управление территориями, платившими казне — а к концу XII в. они все еще составляли половину обрабатываемых площадей — постепенно переходило в руки наместников, назначавшихся губернаторами провинций. Должности наместников также становились наследными, и занимавшие их семьи часто оставались в одной провинции безвыездно и увеличивали собственные земли и богатства. В итоге, и сёэн, и «государственные провинции» фактически обрели независимость от центральной власти.

Именно с этого момента начинается история буси как сословия. Правительство все менее могло поддерживать порядок в провинциях, а потому и наместники государственных земель, и собственники частных владений стали создавать собственные армии для защиты своих интересов в разгоравшейся борьбе за территории и титулы. Начало процессу положил сам двор еще в 792 г., введя систему кондэй, согласно которой опорой власти на местах должны были стать «физически сильные» молодые люди, сыновья начальников уездов. Это ускорило разрушение института правительственных войск. За период с IX по XII в. подобные объединения превратились в организованные по семейному принципу структуры, в которые со временем начали брать в качестве кэниНов (домашних людей) и членов сельских общин. Укрепившись и набравшись сил, они уже были способны лишить какого-нибудь отсутствовавшего на месте аристократа его владений, которые, казалось бы, призваны были «защищать». Ле-гитимность подобных мер обосновывалась тем, что возглавлявшие дружины военачальники нередко являлись если не потомками древних аристократических удзи (довоенных кланов), то потомками самой императорской линии.

Таким образом, японские буси во многом напоминали китайских ши, существовавших за много столетий до первых. Аристократы по происхождению, они были хорошо образованы; будучи же владельцами земель или управляющими поместий, а зачастую и целых провинций, они имели достаточно средств для приобретения доспехов, оружия и лошадей, в которых нуждались воины.

В конце концов гражданские власти утратили контроль не только за провинциями, но и за столицей. В 1156 г. между принцами императорской крови разгорелся конфликт, получивший в истории название «смуты годов Хогэн». На поддержку были призваны главы двух крупнейших военных кланов — Тайра и Минамото. В результате клан Тайра временно одержал верх. Минамото вынуждены были бежать. Главным же итогом столкновения явилось начало эры правления военных: Тайра Киёмори, лидер семьи Тайра, не только взял в руки власть в Киото, но и утвердил свое доминирующее положение при дворе. В 1185 г. воспрявший клан Минамото одолел Тайра, и власть буем установилась окончательно. Ёритомо, командующий армией Минамото, создал собственное Бакуфу (правительство). В той или иной форме Бакуфу оставалось основой государственной власти в Японии на протяжении последующих семисот лет.

Военное правительство укрепляло свою и без того главенствующую роль экономическими мерами. После поражения Тайра, Ёритомо экспроприировал обширные владения поверженных врагов и передал их либо в частное владение, либо в управление своим сторонникам. Эти мероприятия существенно укрепили экономическую базу воинского сословия и способствовали созданию системы вассалитета для Ёритомо в частности и для Бакуфу в целом. С этих пор воин попал в окончательную зависимость.

Образ знатного воина, созданный в ранних хрониках, весьма односторонен. Действительно, многие военачальники принадлежали к аристократическим кланам и даже к императорской семье, но среди самураев было немало и представителей низших классов, асигару (пехотинец), которые не имели ни богатств, ни образования. Впрочем, некоторые из них получили ранги и должности за способности или проявленное мужество. Они вошли в высшую касту воинов и полководцев. Подобный же феномен проявился и в период Сражающихся Царств. Самый яркий пример — Тоётоми Хидэёси, который был низкого происхождения и при этом сумел стать верховным правителем страны. По иронии судьбы, именно он знаменитой «охотой за мечами» 1588 г. и специальным эдиктом 1591 г. уничтожил саму возможность социальной мобильности, благодаря которой он сам вознесся наверх, и тем самым строго разделил японское общество на четыре сословия: воинов, крестьян, ремесленников и торговцев.

Наконец, воинское сословие стало той частью общества, которое унаследовало культурное наследие цивилизации от вырождавшейся придворной аристократии. Со времен Тайра искушение оставаться в столице и заниматься литературой и изящными искусствами превратилось в тенденцию, угрожавшую существованию кланов и даже правящему положению воинского сословия. Сёгуны с различной степенью успеха справлялись с этой проблемой. Тем не менее, какой-то культурный уровень считался необходимым для воина практически всеми, и потому рост влияния или повышение социального статуса воина или даже целого клана почти всегда сопровождался усилиями добиться таких же успехов в учености. Яркое свидетельство данной тенденции — строительство кланами Асакура и Ходзё замков Итидзёгатани и Одавара. Стремление к равновесию двух начал — бун и бу — способствовало тому, что идеал ученого и воина сохранялся еще долго после того, как сражения закончились и в стране наступил мир. Однако, ошибочно полагать, что все самураи были грамотными. Ибо хотя со време-, нем победу и одержал более демократический вид образования, он не был реализован — несмотря на социальное положение сословия в целом — даже к концу XVII столетия.

Образ воина в литературе

Воин является одним из основных героев японской литературы. Изучая ее, можно увидеть воина глазами его современников и узнать, как они оценивали его.

Впервые воин предстает перед нами в Кодзики — древнейшей японской книге, составленной в 712 г. и призванной стать официальной историей двора Яма-то. Она охватывает древнейший период, сохранившийся в памяти народа. Стоит отметить, что, согласно Кодзики, первым императором страны был Дзимму, «Божественный Воин», живший, по преданию, в VII в. до н. э. Хотя в посвященных ему главах дается описание военных походов, лишь свидетельства о его далеком потомке Ямато Такэру, храбреце Ямато, дают нам картину личности воина и его характера.

Выбор слов в Кодзики и других сочинениях позволяет предположить, что Ямато Такэру мог быть и императором, но обычно его считают отважным и несколько диковатым сыном императора Кэйко и усмирителем «непокорных божеств и людей» Востока и Запада. Ямато Такэру, весьма симптоматично начавший путь с убийства своего старшего брата в его покоях, впоследствии исходил вдоль и поперек всю страну, совершая военные подвиги по приказу отца. Впрочем, Кодзики говорит о нем, грубом и безжалостном к врагам, достаточно благожелательно. Ямато Такэру изображен почтительным сыном, боящимся отца и сокрушающимся по поводу плохого его к нему отношения. Отправляясь в поход против восточных племен, он говорит своей тете:

«Верно, государь желает, чтобы я умер, велит он мне во что бы то ни стало разгромить дурных людей западной стороны. Только я вернулся и явился к нему, а он не дал и времени пройти —воинов со мной не отрядил, но велит немедленно ^ усмирить людей на двенадцати дорогах восточной стороны. Как подумаю об этом, так и ясно мне, что хочет он моей гибели», — сказал он это и горевал, и плакал.

Кодзики-также приписывает ему несколько стихотворений. Убив Идзумо Такэру (подсунув тому поддельный меч), Ямато говорит:

Меч, что носит у пояса Идзумо Такэру из Идзумо, где восьмислойные облака встают! Много плюща вокруг него обвилось а лезвия-то нет!

Есть еще стихотворение, посвященное тем, кого он любил, родным местам, сосне, а вот последнее, составленное им перед самой смертью и соответствующее по своему духу воину:

О, тот меч! Меч, что оставил я у ложа девы…

Это стихотворение предвосхитило те почести, что воздавались в Японии мечу в последующие эпохи.

Ямато Такэру можно условно назвать будущим идеалом японского воина. Он честен и верен, рассекает на части врагов «словно дыню», он несгибаем и в то же время не бесчувственен, что проявляется в его тоске по погибшей жене и родным местам. Наконец, он всегда готов сразиться один на один с врагом. Но что особенно важно, его образ, созданный в Кодзики, свидетельствует, что идеал гармоничного сочетания учености и боевого духа являлся отличительной чертой японской цивилизации уже на раннем этапе ее развития и существовал в стране еще до начала оживленных контактов с конфуцианским Китаем.

Остается только гадать, был ли образ Ямато Такэ-ру подлинной копией японского воина первых веков нашей эры, плодом воображения аристократа VIII века или же соединением и того, и другого. Несомненно одно: к концу Х столетия образ воина утратил привлекательность для литературы. Офицеров дворцовой стражи и столичной полиции набирали из аристократов, их должности были пустой формальностью, и те, кто занимал их, «пришли бы в ужас, если бы военное ведомство потребовало от них исполнения воинских обязанностей». Настоящий воин был неразрывно связан с провинцией, а тех, кто жил в провинции, считали «варварами». Город Хэйан-кё считался центром мира, и абсолютное большинство его жителей считало назначение на пост в любое место кроме столицы несчастьем.

Такие настроения преобладали во времена Мура-саки, автора Повести, о Тэндзи, древнейшего японского романа. Не слишком лестное описание, данное ею Таю-но Гэну, правителю Цукуси, вполне соответствует тому пренебрежительному отношению, которое испытывали на себе даже высокопоставленные военачальники. Кроме того, что он «обладал дикой и неистовой силой», его каллиграфия — искусство, владение которым считалось в хэйанскую эпоху первым признаком хорошего тона — «была неправильной, кривой и отвратительной». К нему относятся пренебрежительно как к «грубому и невежественному варвару», а о Тамарад-зура, ставшем жертвой его страстей, сожалеют, что он «пропадает в этой варварской и отдаленной стране». В данном случае имеется в виду Кюсю, но то же самое могло быть сказано и о какой-нибудь местности совсем неподалеку от предместий Хэйан-кё.

В любом случае, презрительное отношение придворных к воину очевидно хотя бы потому, что в Повести о Тэндзи он практически не упоминается. По иронии, позиция двора выражена устами самого Таю-но Гэна. Его слова, пожалуй, наиболее ярко свидетельствуют о бытовавших среди знати предрассудках. После «долгого раздумья» он «сотворил» стихотворение, о котором сам же благосклонно и высказался, а затем продолжил:

«Полагаю, вы смотрите на меня как на необразованного жителя провинции? Таким бы я и был, если бы походил на всех тех, кто окружает меня. Но мне улыбнулась судьба: немного найдется в этом городе людей более образованных, чем я. Вы совершите большую ошибку, если станете считать меня недалеким деревенским простаком. На самом деле нет ничего, что бы я не изучал». Он явно хотел бы составить и второе стихотворение, но увы — запас его мыслей иссяк и он вынужден был уйти.

Но отношение к воинам, подобным Таю-но Гэну, не всегда оставалось столь же ехидным и насмешливым. Столетия обыденной и утратившей всякую новизну придворной жизни постепенно сменились «переходным периодом», когда воином если и не восхищались прямо, то с изумлением взирали на его боевое искусство и образ жизни.

Следы этого нового отношения обнаруживаются уже в Кондзяку моногатари, собрании разных историй, составленном, согласно традиции, вскоре после 1106 г. из рассказов, хранившихся у Минамото Такакуни, одного из придворных. В 25-й главе присутствуют описания деяний и подвигов восходящего сословия буси и характеров воинов. Один из рассказов заслуживает того, чтобы его привести полностью:

Когда Минамото-но Ёринобу, губернатор Кавати и великий воин, услышал о том, что в Адзума у одного человека есть прекрасный конь, он отправил туда слугу с вежливой просьбой подарить ему этого коня. Владелец, будучи не в силах отказать, отослал коня в Киото. По пути какой-то грабитель увидел коня и решил во что бы то ни стало завладеть им. Он тайком последовал за воинами, охранявшими коня, но те неусыпно стерегли его и у грабителя не было ни единой возможности украсть коня до того, как они прибыли в Киото. Коня доставили в столицу и поместили в конюшни Ёринобу.

Тут кто-то сообщил Ёриёси, сыну Ёринобу:

«Сегодня утром вашему отцу привезли из Адзу-ма прекрасного коня». Ёриёси подумал: «Несомненно, что какой-нибудь недостойный человек попросит коня у моего отца и рано или поздно получит. Пока этого не случилось, пойду-ка я взгляну на него, и если это действительно хороший конь, попрошу отца подарить его мне».

На дворе стоял вечер и дождь лил как из ведра. Тем не менее Ёриёси, снедаемый нетерпением, отправился к отцу.

«Почему ты так долго не навещал меня?» — спросил отец. Он сразу догадался, что сын узнал о появлении у него прекрасного коня и пришел просить его. Поэтому еще до того, как Ёриёси открыл рот, Ёринобу сказал: «Я слышал, что из Ад-зума сегодня привезли великолепного коня, но еще не видел его. Бывший хозяин говорит, что это отличный конь. Сейчас уже темно. Взгляни на него завтра утром, и если конь понравится тебе, он — твой».

Ёриёси был очень рад услышать все это еще до того, как изложил свою просьбу. «В таком случае, — произнес он, — могу ли я остаться на ночь, господин, чтобы рано утром посмотреть коня?»

Вечер отец и сын провели в беседе друг с другом. Когда наступила ночь и отец отправился отдыхать в свою спальню, Ёриёси последовал за ним и расположился в соседней комнате.

Дождь тем временем не прекращался. В полночь вор, воспользовавшись шумом дождя, прокрался в конюшни и увел коня. Вскоре со стороны конюшен раздался крик: «Украли коня, доставленного накануне для нашего господина!»

Ёринобу услышал крик, хотя и неотчетливо. Ничего не сказав спящему Ёриёси, отец закутался в свое платье и поднялся. Перекинув за спину колчан со стрелами, он побежал к конюшням. Он сам вывел коня, бросил на него первое попавшееся под руку седло и помчался в погоню по направлению к горе Аусака.

Ёриёси слышал крик. Он подумал то же самое, что и отец, и точно так же ничего не сказал ему. Он спал в одежде и потому просто вскочил, схватил колчан, выбежал наружу, вывел из конюшни лошадь и помчался к горе Аусака. .

Вор скакал на украденном коне и полагал, что ему удалось ускользнуть. Добравшись до горы Аусака, он замедлил ход и начал пересекать большой водоем, образовавшийся от дождя. Услышав плеск воды, Ёринобу, хотя было еще темно и он не знал, где находится его сын, закричал, как если бы они обо всем уговорились заранее: «Стреляй, он там!»

Только он это сказал, как услышал свист рассекающей воздух стрелы. Стрела попала во что-то. Затем раздалось позвякивание пустых стремян — это испуганный конь пустился вскачь без седока. «Ты убил вора! Езжай вперед и поймай коня», — сказал Ёринобу и повернул домой. Ёри-йси разыскал коня и тоже направился домой… Ёринобу вернулся и даже не думая о том, чтобы рассказать кому-нибудь, как было дело, прошел в свои покои и лег спать. Ёриёси же передал коня слугам и тоже ушел к себе.

Наутро Ёринобу позвал Ёриёси. Он не стал восхищаться отличной стрельбой сына из лука, а просто приказал привести коня. Когда коня привели, Ёриёси увидел, что он действительно великолепен и сказал: «Я принимаю ваш подарок, господин». И взял коня себе.

Рассказ говорит сам за себя. Очевидно, что автор восхищается воинами, их молчаливым взаимопониманием и уверенностью в своих силах, их мужеством и искусством стрельбы из лука, кои являются для них такими же естественными, как для всех остальных — сон и бодрствование. А ведь эта история была записана всего 100 лет спустя после сочинения Мурасаки. Данный рассказ свидетельствует о глубоком изменении отношения к воину и предвосхищает те эпические поэмы, в которых в последующие века будут вы-. ражать самурайские идеалы.

Хэйкэ моногатари — одно из самых объемных и прекрасно написанных произведений жанра гунки моногатари (военные хроники). Будучи прозаическим сочинением, стилистически оно имеет много общего с поэзией и порой вообще переходит в знакомый японский стихотворный ритмический рисунок 7-5, 7-5. Не случайно, что в свое время его читали вслух нараспев. Идеал высокообразованного воина присутствует в Хэйкэ моногатари повсеместно. Символом этого идеала является иероглиф урувасии, обозначающий ситуацию равновесия и гармонии между внешней красотой бун и внутренней сущностью бу. Тот, кто обладает таким качеством, достигнет совершенства и в искусствах, и в боевом мастерстве.

Так, молодой Тайра Ацумори попал в плен, возвращаясь в покинутый лагерь за своей флейтой, на которой, гласит предание, он виртуозно играл. Ацумори, хотя еще и очень юный, являет собой образец воина-аристократа. Хэйкэ подробно описывает его внешний облик:

Доспехи воина были завязаны шелковыми нитями светло-зеленого цвета. Они были надеты на шелковое боевое одеяние, украшенное вышитыми журавлями. На голове у него сверкал золотой шлем. Меч он носил в украшенных золотом ножнах, а лук его был обвязан покрытыми красным лаком листьями ротанга. Стрелы в колчане имели черное и белое оперение, а в центре каждого пера стояла черная метка. Он ехал на гнедом коне. Седло было также украшено золотом.

Получив вызов, Ацумори легко принимает его и так же легко проигрывает своему куда более сильному противнику. Однако, он отказывается назвать свое имя человеку низкого ранга и говорит:

Я не могу назвать себя перед таким, как ты. Возьми мою голову и покажи ее другим. Они опознают меня.

Гордый и ничуть не боящийся смерти, он жил и умер как подобает аристократу и мужественному воину.

В Хэйкэ моногатари говорится и о Тайра-но Тада-нори, «человеке огромной силы и быстром, как молния». Он возвращается в оставленную столицу к Сюн-дзэю, своему учителю поэзии, чтобы оставить ему свои стихотворения. Уже потом, в битве при Итинотани, вассалы покинули его и он встретил свой конец, сражаясь в одиночку. После смерти в его колчане нашли следующие строки:

Когда кончается день, я ложусь спать под деревом. На моем нелегком пути, лежа под широкими ветвями, цветок — мой единственный друг.

Когда же о его смерти было объявлено, и друзья, и враги утирали рукавами слезы и говорили:

Какое несчастье! Таданори — великий полководец, в искусстве меча и поэзии никто не сравнится с ним!

Образы воинов в Хэйкэ моногатари служили для воинов последующих поколений примером, и исповедуемые ими идеалы не считались недостижимыми. Скорее наоборот. К этим идеалам неистово стремились высшие слои воинского сословия, они стали кодексом японского воина. Б Хэйкэ моногатари образ японского воина обретает свою завершенность.

Отношение воина к литературе

До XII в. точных исторических сведений о воинах было очень мало. С образованием же военного правительства Бакуфу воин начинает играть более заметную роль в обществе, что находит свое отражение и в документах. С этого времени начинают появляться какун и юй-кай — произведения самих воинов, подобные тем, что включены в данную книгу. Причем, во многих из них так или иначе затрагивается вопрос, какой значимостью для воина обладает литература.

Из всех авторов, чьи сочинения включены в настоящую книгу, наиболее подробно о ценности образования и культуры говорил Сиба Ёсимаса (1350-1410). На протяжении всей своей жизни Сиба активно участвовал в политической борьбе и военных кампаниях, но при этом неизменно находил время для изучения поэзии, занятий каллиграфией и кэмари (своеобразный дворцовый футбол). В 33 года он на изящном японском языке написал свое самое известное произведение — Тикубасё, в котором уверяет читателя, что идеал высокообразованного воина не умер вместе с Хэйкэ моногатари:

Если человек хорошо владеет искусствами, можно измерить глубину его сердца и догадаться о настроениях его клана. В какой бы знатной семье ни родился человек и как бы он ни был красив собою, когда люди собирают рукописи для чтения стихов, размышляют над поэтическими рифмами или настраивают инструменты, как горько должно быть находиться среди них, составляющих рэнга, и извиняться за свою неспособность или сидеть, подперев рукой подбородок, когда все остальные играют музыку.

Или еще:

Самурай должен умиротворять свое сердце и смотреть вглубь других. Вот высшее из всех боевых искусств.

Несомненно, что даже самые обычные люди много раз брали в руки и читали Гэндзи моногатари и Макура соси Сэй Сёнагон. Ни одна книга не сравнится с этими в обучении поведению и выявлении качеств человеческой души. Читая их, легко можно узнать человека с сердцем.

Мы видим, что Сиба устанавливает прямую связь владения изящными искусствами, глубины сердца, боевого мастерства и изучения классической литературы хэйанской эпохи. В Тикубасё Сиба удивительно мало говорит о собственно военных делах/ но вместо этого призывает молодых людей своего клана к высоконравственному поведению, развитию чувственных сторон своего характера и занятиям изящными искусствами.

Еще один военачальник, говоривший о необходимости для воина хорошего образования — Имага-ва Рёсюн (1325-1420). Он известен тем, что изучал искусство поэзии у Ёсимото, великого мастера школы Нидзё, и сочинял стихи даже во время военной кампании на Кюсю. Проведя несколько лет на этом острове, он вернулся в Суруга и посвятил себя преимущественно литературе. Следующие фрагменты из Установлении хорошо характеризуют его отношение к данному вопросу:

Совершенно естественно, что Путь Воина заключается в изучении боевых искусств, но самое важное — использовать их в жизни. В конфуцианских канонах и в военных трактатах говорится, что тот, кто пренебрегает занятиями литературой, не сможет управлять.

Как Будда проповедовал самые разные законы, чтобы спасти всех живых существ, точно так же следует и каждому отдавать все свои силы Пути Воина и Ученого и никогда не отступать от него.

Язык Имагава не столь легок, как у Сиба, но суть та же самая: совершенный человек должен владеть и боевыми, и мирными искусствами. Не будучи образованным, невозможно стать настоящим воином.

Не все призывали заниматься литературой столь же рьяно, как Сиба Ёсимаса и Имагава. Тем не менее, идеал гармоничного сочетания в человеке военных способностей и учености преобладал на протяжении всей средневековой японской истории. Като Киёмаса (1562-1611) в следующем приказе всем своим самураям «вне зависимости от ранга» также одобряет учение, но вместе с тем устанавливает строгие границы того, что полагается изучать:

Каждый должен посвящать себя Учению. Каждый обязан читать книги по военному и Искусству и обращать свое внимание исключительно на добродетели верности и сыновней почтительности. Читать китайские стихи, рэнга и вака запрещается. Тот, кто будет отдавать свое сердце этим утонченным и изящным словам, станет подобен женщине. Рожденный же в доме самурая должен думать только о том, чтобы взять в руки длинный и корткий мечи и умереть.

О прочих искусствах Като говорит так:

Участвовать в танцах Но категорически запрещается. Самурай, который будет уличен в том что занимается танцами — несовместимыми с во енным искусством — будет приговорен к сэппуку.

Като был сыном кузнеца и воином из воинов. По всей видимости, он получил лишь незначительное придворное образование, и потому его взгляды на воспитание и обучение весьма контрастируют с позицией Сиба и Имагава. Однако, как бы ни различались их представления об Учении, ни один из них не подвергал сомнению то, что этот идеал является неотъемлемой частью жизни воина. С 1600 года в течение последующих двухсот пятидесяти лет в Японии, управлявляемой правительством Бакуфу, царил мир. Экономика процветала, и сёгуны, следуя духу времени, окружали себя не только военачальниками и учеными, но и торговцами. В такой обстановке многие представители воинского сословия не находили применения своей боевой выучке. В этот период во многих сочинениях основное внимание уделялось главному вопросу — что значит быть самураем? Мы можем сделать вывод/ что самураи были вынуждены переоценивать и свою историю, и собственный опыт. Бакуфу прекрасно понимало су ществующие проблемы, и уже в 1615 г. издало Букэ сёхатто, Правила для военных домов. Первый пункт правил гласил:

Следует усердно заниматься изучением литературы и практикой боевых искусств, включая стрельбу из лука и управление лошадьми.

«Слева — литература, справа — меч», — таково было правило древности. И то, и другое следует постигать одновременно.

Ямага Соко (1622-1685), самурай и поклонник неоконфуцианства, был одним из тех, кого беспокоила судьба воинского сословия. Его глубоко печалило то, что воин в мирное время лишался своего основного занятия, и потому он попытался отыскать этическое определение воина. В своей теории Сидо (менее радикальная форма в сравнении с Бусидо), он рисует воина образцом конфуцианской чистоты для всех остальных сословий, готовым покарать тех, кто отступает от своего пути. Ямага полагает, что самурай должен стать воином-мудрецом, и все его сочинения посвящены выявлению и развитию этого трансцендентного идеала.

Впрочем, подобный стиль мышления был достаточно типичен для многих ученых периода Эдо. Они склонялись к умозрительным рассуждениям, явно выходящим за рамки обсуждаемых здесь тем. Ведь кякун и юйкяй, написанные в основном в эпоху нескончаемых войн или сразу после нее, представляют собой в большей степени поучения и нотации, а не философские размышления, ставящие своей целью продолжение клана, а не достижение идеала совершенномуд-рого самурая. Хотя период Эдо длился 250 лет и являл собой период правления воинского сословия, на самом деле в это время роль воина в обществе больше идеализировалась, чем реализовывалась. Как эпоха мира оно, быть может, и побуждало к философским спекуляциям, как эпоха же сомнений оно мало заботилось о 45 том, что изучение дзицугаку (практических искусств) — подлинного предназначения воина — являлось тем самым слабым звеном, которое более всего беспокоило философов.

Основные сочинения и религиозная подоплека

Чаще всего в качестве рекомендуемых воину для чтения книг упоминаются конфуцианские каноны и, особенно, Четверокнижие: Беседы и рассуждения Конфуция, Великое Учение, Срединное и неизменное и Мэн-цзы. Такэ-да Нобусигэ в Девяносто девяти статьях, включающих в себя многочисленные примеры из приличествующих для чтения образованному воину сочинений, называет Беседы и рассуждения одним из самых необходимых для изучения текстов.

Конфуцианство, будучи философией человеколюбия, говорит в большей мере об образовании, рациональности, честности и искренности в поступках и взаимоотношениях людей в обществе, чем о духах или жизни после смерти. В конфуцианстве «человек расширяет Путь, а не Путь — человека». Хорошее управление основывается на добродетели и личном примере, а не на военной силе. Совершенным человеком же считается добродетельный, а не ищущий выгоды. Что касается человеческих взаимоотношений, то Конфуций говорил о сыновней почтительности дома и преданности в обществе.

Беседы и рассуждения состоят из множества коротких афоризмов, позволяющих, тем не менее, проникнуть в суть конфуцианства. Не может быть сомнений в том, что воины, читавшие текст, находили в древних словах подтверждение своим мыслям. Вот некоторые фрагменты, которые могли казаться весьма привлекательными:

Благородный муж следует трем Путям: в гуманности он не знает опасений, в мудрости он не знает сомнений, в мужестве он не знает страха.

Конфуцианство проповедует также скромность и простоту:

Учитель сказал: «Простая пища, чтобы есть; вода, чтобы пить, и согнутая рука вместо подушки — во всем этом определенно можно найти радость».

Подобная .простота вполне соответствует условиям военного похода. Говорится о необходимости строго придерживаться ритуалов и церемоний, а вежливость ценится настолько высоко, что в Хагакурэ мы читаем, что воина уважают «в первую очередь за правильные манеры».

В Беседах и рассуждениях говорится и о необходимости изучения поэзии:

Если ты не будешь читать Книгу стихов, тебе будет не о чем говорить.

Вот намек на подлинную гармонию бун и бу\ Следует помнить, что сам Конфуций принадлежал к древнему воинскому клану. Сыма Цянь, автор Исторических записок, вкладывает в его уста такие слова:

Я слышал, что когда человек посвящает себя Учению, он не забывает и о военных приготовлениях; а когда он занят военными делами, он не забывает об Учении.

Благородный человек должен, подобно воину, быть уверенным в своих силах и стремиться к совершенству:

Благородный муж ищет вещи в себе; низкий человек ищет вещи в других.

Благородный муж не имеет страха и тревог. Когда он всматривается в себя и не находит ничего досадного, какие у него могут быть тревоги, какой может быть страх?

Но совершенство должно сочетаться со скромностью:

Мэн Чжи-фань никогда не хвастался. Отступая, он всегда находился в последних рядах. Перед воротами же вражеского города он погонял коня и говорил: «Дело не в том, что я решил остаться позади, просто конь не хочет идти вперед».

Перед воинами, в чьи обязанности стайо входить и управление после того, как дворцовые ритуалы и церемонии превратились в пустую формальность, стояли реальные проблемы. Они должны были по долгу службы смотреть в лицо смерти; после же 1221 г. в их руки перешла и власть над большей частью страны. С конца XII в. люди, принадлежавшие к сословию буси стали понимать, что для выживания их самих и продолжения существования их кланов необходимо в равной степени владеть как боевыми, так и мирными искусствами. Эпоха Сражающихся Царств еще более укрепила их в этой мысли. Путь к выживанию они нашли в конфуцианском идеале самосовершенствования, выраженном в Великом Учении. Здесь же устанавливается связь между мировоззрением индивида и управлением страной:

Только имея цель можно обрести опору. Только имея опору можно обрести мир. Только получив мир можно чувствовать себя в безопасности. Только в безопасности можно действовать осторожно. Только действуя осторожно можно получить желаемое.

Прежде чем управлять другими, следует научиться управлять собой:

Тот, кто желает управлять Поднебесной, прежде должен сперва установить порядок в своей семье. Чтобы установить порядок в своей семье, следует сперва заняться самосовершенствованием.

Главная идея Великого Учения в следующем: добродетель работает в вертикальной модели. Для воина это означает движение от правителя вниз по социальной лестнице. Так же обстоит дело и с кланом:

Если в семье присутствует гуманность, во всей Поднебесной тоже будет гуманность. Если в семье присутствует вежливость, во всей Поднебесной будет царить вежливость. Но если человек жаден и порочен, вся Поднебесная будет ввергнута в смуту.

Для достижения высокой степени самоконтроля и совершенства необходима искренность. Это качество имеет оттенок трансцендентности и мистичности и, несомненно, более присуще воину, проводящему жизнь в сражениях, чем заботящемуся лишь о рангах и собственной выгоде сановнику, плетущему дворцовые интриги. Воин не может позволить себе двусмысленности, а потому принцип искренности дает ему возможность решить встающие перед ним вопросы. Воина учили быть искренним с самим собой и с другими. Так утверждалась честность внутренняя и внешняя, честность по отношению к врагам и к союзникам. В Срединном и неизменном мы читаем:

Искренность — это Путь Неба; делать искренним свои мысли — это Путь человека. Искренность без усилия выбирает правильное и обретает (понимание) без раздумий.

Конфуцианство предлагает твердую и глубокую систему, опираясь на которую воин может справиться со своими задачами. Буддизм же, проникший в Японию примерно в одно время с конфуцианством (VI-VII вв.), поначалу был интересен только знати, часть которой восхищалась не столько его философией, сколько пышностью церемоний. Однако, в XII-XIII вв. наставники Эйсай и Догэн привезли в Японию дзэн, распространявшийся в Китае еще с начала правления династии Тан (618-906). Дзэн был чужд всякой цере-мониальности и академизма и основывался на личной воле и самодисциплине посвященного. Это был буддизм действия и интуиции, а не интеллектуализации, движения вперед, а не обращения к прошлому. Такое отношение к жизни не могло не привлечь воина.

В качестве необходимого условия духовного освобождения дзэн утверждал ценность не только уверенности в своих силах, аскетизма и целеустремленности (что делало и конфуцианство), но и самоотречения, или выхода за пределы жизни и смерти. Долг воина — сражаться и умирать, и дзэн через собственную трансцендентную установку давал воину духовную тренировку, необходимую для неукоснительного исполнения своего предназначения.

Сам дзэн заключал в себе и некий парадокс: он проповедовал опору на собственную интуицию («не полагаться на сутры»), но при этом говорил и о почтении к Учению и соответствующем Учению действии. И здесь воин находил принцип строгой и суровой дисциплины гармонично сочетающийся с ученым знанием.

Конечно, отнюдь не все самураи были дзэн-буд-Дистами, но именно дзэн, в конечном счете, оказал огромное влияние на воинское сословие.

Наконец, следует сказать и о китайских военных Канонах, ведь выраженные в них идеи и концепции имели самое непосредственное отношение к ремеслу воина. Некоторые каноны датируются еще VI-V веками до нашей эры. Они завоевали восхищение и уважение не только полководцев, но и ученых и поэтов. Все великие японские военачальники читали эти каноны и постигали мудрость китайской военной стратегии. Их упоминают Имагава Рёсюн и Като Киёмаса, их обычно цитирует Такэда Нобусигэ. Китайские военные трактаты дают не только чисто тактические советы. Они также утверждают принципы и нормативы, призванные сформировать дух воина:

Поэтому военное правило гласит: следует полагаться не на то, что враг не пришел, а на то, что ты ждешь его; следует полагаться не на то, что враг не атакует, а на то, что ты неуязвим.

Сунъ-цзы

Даже когда в Поднебесной мир, благородный муж держит меч рядом с собой.

У-цзы

Заключение

Японские самураи по-разному реагировали на все эти разнообразные внешние влияния в зависимости от времени, обстоятельств и личных качеств. Однако, два принципа их отношения оставались практически всегда неизменными: если последовать совету, обретешь выгоду, и тогда в провинции и клане воцарится порядок и спокойствие. Как свидетельствовала практика, последнее зависело от первого. Поэтому, если воина побуждали изучать поэзию, литературу или даже религию, то делалось это не столько из академических, сколько из прагматических соображений. Чем большим кругозором будет обладать человек, чем более он будет целен по натуре, тем легче он справится с возникающими трудностями. «Учение, — говорил Такэда Сингэн, — это не только чтение книг, но и постижение того, что мы можем использовать в своей жизни».

Как мы видели, равновесие двух начал — учености и боевого духа — считалось идеалом, утвержденным конфуцианством и подкрепленным буддийскими наставниками. Перед воином все время стоял пример императорского двора — как образец блистательного мира культуры и свидетельство того, к чему приводит полный отказ от меча в пользу кисти. Об этой дихотомии Курода Нагамаса писал:

Ученость и боевое искусство подобны двум колесам.повозки: если одно из них отсутствует, повозка опрокинется.

О том, насколько самим самураям удавалось поддерживать равновесие двух начал, и можно сделать вывод, если сравнить наставления с тем, как жили их авторы.

Читать сочинения воинов можно по-разному. Можно относиться к ним как к документальным свидетельствам отношения воина к жизни в определенное время и в определенном месте, или же воспринимать их с чисто литературной точки зрения, или же рассматривать их как материалы, дающие яркую и непосредственную информацию о некоторых выдающихся деятелях японской истории.

Тем не менее, одна идея, пронизывающая все эти сочинения, имеет прямое отношение к нам самим и нашим ценностям: Путь Воина — это путь совершенного человека и путь к полному раскрытию себя. В полной условностей западной культуре ученый и поэт слишком часто изображается поборником мира, а воин — грубым и бесчувственным существом. Их позиции взаимоисключающи. Великие представители японского воинского сословия пытались соединить два берега. Даже если им и не удалось достичь этого идеала, сами они исповедовали и сохраняли его в своей жизни в том мире, который отличался от нашего более широким и глубоким взглядом на вещи.

«Тот, кто таким образом утверждает свое сердце и помогает Поднебесной и людям, обретет преданность всех, кто слышит и видит его»

ПОСЛАНИЕ МАСТЕРА ГОКУРАКУДЗИ

Ходзё Сигэтоки

(1198-1261)

Ходзё Сигэтоки, третьему сыну Ходзё Ёситоки, исполнилось всего пять лет, когда его дед Токимаca стал первым из клана Ходзё регентом сёгуна. В 1223 г. он получил пост губернатора провинции Суруга, а в 1230 г. был назначен наместником сёгуна в Киото. Эту должность он занимал до 1247 г. В тот год соперничающий клан Миура потерпел окончательное поражение, и Ходзё отправился в Камакура, чтобы помочь регенту Токиёри в организации Бя-куфу. В 1256 г. он постригся в монахи и удалился в им же построенный храм школы Рицу Гокуракудзи, где и провел оставшиеся годы в затворничестве и размышлениях. Он жил в эпоху, ставшую свидетельницей консолидации политической и экономической сил воинского сословия, в эпоху относительного спокойствия в сравнении с предшествовавшим ей периодом войн Гэмпэй, в эпоху, предшествовавшую восстанию клана Асикага.

Ходзё прославился своей бескорыстной помощью высокопоставленным родственникам в администрации Бакуфу и глубокой верой в буддизм. Из его сочинений до нас дошло два: Предписания господина Рокухара — собрание практических советов, написанное в 1247 г. для его сына Нагатоки, и Послание мастера Гокуракудзи-доно, написанное вскоре после 1256 г. для сына и старших членов клана. Последний текст состоит из ста статей и написан в стиле кана-мадзири. Его основная тема — нравственные обязанности воина и поведение, которому в идеале должны следовать ведущие представители воинского сословия. Через все сочинение сквозной нитью проходит буддийская любовь ко всем живым существам и понимание воздаяния кармы. К женщинам, детям и всем тем, кто стоит ниже на социальной лестнице, необходимо относиться с добротой и заботой, и даже концепция преданности вышестоящим пронизана в большей степени религиозным, чем конфуцианским чувством.

Послание мастера Гокуракудзи-доно отражает, по всей видимости, распространенные в семье Ходзё религиозные настроения, и в этом смысле является, пожалуй, наименее секуляризированным из всех представленных в настоящей книге сочинений.

Послание мастера Гокуракудзи

Начну с того, да не прозвучит это самонадеянно с моей стороны, что отношения отца и сына существуют, ибо и в прежней жизни их связь была глубока. Почитание, непостоянство нашего мира подобно сну во сне. Тех, кого мы видели вчера, сегодня нет, а жизнь тех, того мы видим сегодня, окажется в опасности завтра. Судьба не ждет, пока человек вдохнет или выдохнет. Цветущие деревья только и ждут, когда налетит буря. И потому мимолетность свойственна не только человеку. И хотя кажется установленным, что старики уходят, а молодые продолжают жить, смерть не разбирает возраста. Размышляя обо всем этом, приходишь к выводу, что в нашем изменчивом мире нельзя просто полагаться на юность. В таком случае, разве мы не должны желать, чтобы нас помнили другие, разве не должны мы хотеть совершенствоваться?

Решив, что возможностей сказать об этом прямо не так уж много, я пишу эти строки. Их следует читать как развлечение во время отдыха и не передавать другим. Если бы и в этот раз мне не суждено было избежать круговорота рождения и смерти, то даже в бесчисленных будущих перерождениях я едва ли встретился бы с вами снова, и мои слова можно считать воспоминанием о мире, в котором мне выпало родиться.

Вначале идут советы, которые необходимо обдумать в своем сердце и воплотить в своем теле.

Необходимо наполнить сердце верой и утром и вечером поклоняться божествам и буддам. Божества наделяют человека силой в соответствии со своим отношением к нему, судьба же человека зависит от их благословения. Поэтому, подходя к образам божеств и будд, следует просить их даровать сердцу искренность и прямоту, дабы праведнее жить в этом мире. Тогда тебе будут помогать здесь, а в будущей жизни ты возродишься в Западном Раю. Что может быть лучше? Необходимо глубоко понимать этот принцип.

На службе господину или же при дворе следует думать не о ста людях и не о тысяче людей, а только о благе господина. Но при этом нельзя ставить крест ни на своей жизни, ни на том, что считаешь ценным. Ибо даже если господин не замечает твоих усилий и заслуг, ты всегда найдешь покровительство и защиту божеств и будд. Об этом следует помнить и на службе господину, и при дворе. Ведь надеяться получить благодарность от господина, не выполняя своих обязанностей при дворе — все равно что пытаться пересечь бурное море без корабля.

Никогда, даже в шутку, нельзя пренебрегать наставлениями родителей. И хотя едва ли найдется хоть один родитель, который учил бы ребенка не для его же блага, детей, которые бы следовали наставлениям родителей, очень мало.

Закрыв глаза, давайте хорошенько подумаем над всем этим. Как велика должна быть печаль отца, видящего, как его сын идет по дурному пути. Такого сына нельзя назвать почтительным. И как же должен возрадоваться сердцем отец, если он видит, что его сын добр и честен. Вот что значит сыновняя почтительность.

Необходимо всегда спокойно выслушивать своих родителей, даже если они говорят что-то ошибочное.

Говорят, что дряхлеющие старики вновь впадают в детство. Их волосы белеют, лоб покрывается морщинами, а бедра искривляются и становятся похожими на лук из дерева каталпы. Облик их, отраженный в зеркале, меняется, и кажется, что перед нами другие люди. Если кто иногда и приходит выказать им почтение, то сразу же покидает, и поистине никто не остается с ними хотя бы на какое-то время. Разум и память престарелых людей уже не те, что прежде: они не могут вспомнить то, что слышали, и забывают то, что видели. То, что должно было бы обрадовать их, вызывает их возмущение, а то, что должно было бы возмутить — радует. Все это характерно для стариков.

Понимающим это следует первым делом с вниманием относиться к тому, что говорят престарелые родители, и не поворачиваться к ним спиной. Ведь они прожили долгий путь и вскоре покинут сей мир, так что кто знает, как долго еще можно будет слушать их слова. Должно всеми силами стараться следовать их наставлениям. Каждый человек поймет это, когда состарится сам.

Не будет ничего неправильного в том, если ты успокоишь человека, с которым поссорились твои родители. Что бы ни было между тобой и родителями, в любом случае необходимо следовать их наставлениям. Тот же, кто не будет делать так, обязательно пожалеет об этом, когда родители уйдут из жизни, и будет корить себя за то, что не слушался их, пока они были живы.

Находясь среди множества людей, не забывай:

если на столе стоят рыба, фрукты и прочие яства, ты должен есть так, чтобы другим досталось больше. При этом нельзя позволять всем остальным догадаться об этом.

Подавая еду, нельзя оставлять себе больше, чем гостю. Равно как и нельзя, помня об этом, подавать к столу всего понемногу. Еды должно быть в достатке.

Проходить мимо покоев знатных женщин нужно не оглядываясь. По сути, вообще лучше не смотреть по сторонам. Сопровождающим тебя слугам также следует приказать не смотреть по сторонам.

Существуют заблуждения разума и разум среди заблуждений. Необходимо понять это. Заблуждение среди разума — это когда кто-то настолько убежден в собственной правоте, что настаивает на своем, несмотря ни на что. Он не навлечет на себя беду, но другому человеку это может стоить жизни. Вот что такое заблуждение разума.

Разум среди заблуждений — это когда какой-нибудь человек вот-вот расстанется с жизнью, а другой приходит к нему на помощь, невзирая на то, что может совершить множество ошибок. Вот что такое разум среди заблуждений. Тот, кто таким образом утверждает свое сердце и помогает Поднебесной и людям, обретет преданность всех, кто видит и слышит его. Что же говорить о том человеке, которому он помог? И даже если люди не обрадовались твоей помощи, ты обрел покровительство божеств и будд и получишь их защиту в этой жизни и поддержку в жизни будущей.

В высшей степени печально, если человек хорошо относится к тем, кто полезен ему, и плохо относится к тем, кто бесполезен.

Вне зависимости от того, кто смотрит на тебя, нельзя ходить в поношенном платье, и даже находясь среди низших, полагается одеваться скромно. Часто бывая среди простого люда, не следует все время облачаться в пышные одежды. Чуткий человек будет благоразумен в этом отношении.

Если господин упрекает кого-то из твоих друзей, об этом следует печалиться больше, чем если бы господин упрекал тебя. Если господин сообщит тебе об ошибке друга, следует вступиться за него. Даже если господин не согласится с тобой, впоследствии это произведет на него впечатление.

Во время веселья опасайся смеяться вслед за тем, кто выше тебя, даже если его разобрал хохот. Это называется «ворона подражает баклану». Как бы ни был ты расслаблен или пьян, всегда внимательно следи за собой, если находишься рядом с вышестоящими. Даже если ты охрип от смеха, не забывай о том, где и с кем ты находишься.

В высшей степени печально, если человек хорошо относится к тем, кто полезен ему, и плохо относится к тем, кто бесполезен. Даже собаки и прочие звери будут радоваться и вилять хвостом перед тем, кто относится к ним хорошо, и будут лаять и убегать от тех, кто груб с ними. Если человек добр к тем, кто плохо относится к нему, даже они могут измениться. В этом подлинная ценность человеческой природы. И даже если такой человек не добьется понимания других людей, он обретет любовь божеств и Будды, и все, кто видят его поступки или слышат о них, будут восхвалять его.

Если человек груб с людьми в этой жизни, люди будут так же грубы с ним в следующей, ибо карма бесконечна во всех вещах. И если человек хочет улучшить свою карму в этом круге существования, он должен любить даже тех, кто плохо относится к нему. Ибо если люди добры к какому-то человеку, он заслужил это в своей предыдущей жизни; если же люди жестоки по отношению к нему, значит его предшествующая жизнь достойна сожаления.

Покупая что-то, необходимо сразу же прямо сказать, чего ты хочешь. Если вещь слишком дорога, не следует покупать ее. Тратить слишком много слов — вульгарно, а покупать по дешевке было бы преступлением, ибо лавочник зарабатывает себе на жизнь торговлей.

Если жена или дети что-то говорят тебе, выслушай их внимательно. Если они скажут что-нибудь неразумное, считай это свойством природы женщин и детей. Более того, если их слова обоснованны, удивись и похвали их, дабы в последующем они говорили бы в той же манере. Не следует смотреть на них свысока только потому, что они женщины и дети. Аматэрасу Омиками принимает облик женщины, а императрица Дзингу покорила корейское царство Силла. Не следует пренебрежительно относиться и к детям, ведь Хатиман (одно из главных божеств синтоистского пантеона. В данном случае имеется в виду 15-й император Японии Одзин) правил с детских лет. Не нужно полагаться ни на старых, ни на молодых. Но того, кто почитает господина и защищает людей, можно назвать совершен-номудрым.

Проиграв в азартную игру, сразу же отдай долг. Когда же выигрываешь, никогда не насмехайся над проигравшим. Не оспаривай результат игры.

Имея дело с продажными женщинами и танцовщицами, не следует полагать, что, раз они такие, можно позволять себе все, что угодно и разговаривать с ними пренебрежительно. Нужно вести себя и говорить, как обычно. Если зайдешь слишком далеко, навлечешь на себя позор.

Выбирая себе продажную женщину, следует взять ту, что непривлекательна и чье платье не столь вызывающе. Если мужчина отдает свое сердце привлекательной женщине, непривлекательная останется без спутника. Если же ты выберешь не самую красивую женщину, ты не потеряешь своего сердца, да и, надо полагать, женщина тоже останется довольна.

Во время пирушки всегда уделяй внимание и разговаривай с тем, кто занимает самое незначительное место. Если подаешь ему вина даже того же сорта, который он пил, и проявляешь к нему сочувствие, человек будет очень доволен. Следует быть особенно внимательным к людям низших рангов. В своей бесконечной благодарности они окажут тебе большую пользу.

Учишься ли ты править людьми, карабкаться по скалам в жару и холод, или изучаешь русло реки — все это следует постигать терпеливо.

Никогда, даже в шутку, не говори об ошибках других. Ведь кто-то может воспринять это как шутку, а кто-то окажется в растерянности. Если уж шутить, то шути о том, что доставит удовольствие остальным. Будь сдержан и исполнен сострадания ко всем.

Никогда не говори плохо о женщинах, какого бы низкого происхождения они ни были. Тем более о знатных женщинах. О положительных сторонах и заслугах людей можешь говорить сколько угодно, о недостатках же их лучше молчать. Тот, кто не понимает этих вещей, навлечет позор на себя. Не теряй своего достоинства.

Глубоко постигни этот мир снов, который проходит в мгновение ока.

С помощью весла можно не позволить бушующим волнам опрокинуть лодку, уберечь ее от сильного ветра и пересечь широкое море. Что же касается человека, рожденного в этом мире, то он может пройти свой жизненный путь с искренним сердцем и помощью божеств и Будды. Если обладаешь искренним сердцем, то когда придет время совершить путешествие в ад, через гору Смерти для тебя будет проложена тропа, а через загробную реку для тебя будет переброшен мост. Искреннее сердце — это драгоценность, которую никогда и никуда не спрячешь. Пойми же сказанное мной.

Искреннему сердцу чужда алчность, и это поможет тебе в будущей жизни. Глубоко постигни этот мир снов, который проходит в мгновение ока.

Послесловие

Продолжать далее не имеет смысла и было бы постыдным для меня. Жизнь человека имеет установленный предел и никто не ведает, когда наступит конец. Кроме того, немало людей ушло из этого мира, не сказав ничего. Многие же погибли на поле брани. Судьба человека подобна капле росы и подвластна ветру жизни и смерти. Даже отношения с собственным ребенком так же переменчивы, как накатывающиеся на берег бурлящие волны. Вот почему я без колебаний записал то, что пришло мне в голову.

Если ты (Обращение к сыну) будешь следовать моим советам и окажешься в трудном положении — что ж, осуди отца за то, что он оказался неправ. Но я убежден, что, следуя им, ты наилучшим образом исполнишь сыновний долг. И даже если ты не исполнишь моей воли, передай мои слова своим потомкам, и пусть они будут делать так же до скончания времен. Быть может, из ста твоих потомков кто-нибудь один, следующий моим наставлениям, спросит, не завещал ли этого его далекий предок.

Отцу предосудительно вмешиваться в дела сына, и, наверное, ты сочтешь, что именно это я и делаю. И все же, я искренне надеюсь, что ты посадишь рядом с собой двух-трех своих детей и прочтешь им мои наставления. Ты не должен думать, что мои слова — лишь нечто переданное отцом сыну. Пойми, что это завещание будущим поколениям.

Еще раз повторю: наставления мои — сугубо личные. Не показывай их чужим людям.

ТИКУБАС

Сиба Ёсимаса

(1350-1410)

Сиба Ёсимаса жил в периоды Намбоку и Муро-мати и бьш известен как выдающийся администратор, полководец и поэт. Члены семьи Сиба, родственной клану Асикага, вместе с представителями семей Хатакэяма и Хосокава поочередно занимали пост кднрэй (Главный управляющий). Сам Сиба Ёсимаса находился на этом посту при трех сёгунах Асикага: Ёсиакира, Ёсимицу и Ёсимоти. Однако его карьера, как и у многих людей того времени, оказалась прерванной. В возрасте 12 лет он был назначен в ведомство Сицудзи, но уже спустя четыре года лишен должности, когда его отец Сиба Такацунэ поссорился с воинами-монахами и был изгнан из Киото. Однако, в 1378 году группа влиятельных даймё сместила Хосо-кава Ёриюки, и в течение последующих 12 лет этот пост занимал Сиба. Он укрепил власть Бакуфу и возобновил торговлю с минским Китаем. В 1391 г. ситуация вновь изменилась, и семья Хосокава вернулась к власти. Лишь перед самой смертью, уже в возрасте шестидесяти лет, Сиба вновь на несколько месяцев занял пост канрэй.

Сиба Ёсимаса жил в эпоху, отмеченную не только политической нестабильностью, но и значительными культурными достижениями. Причем к последним было в немалой степени причастно и воинское сословие, что подтверждает текст Тикубасё написанный Ёсимаса в возрасте тридцати трех лет для молодых воинов своего клана. В небольшом сочинении, представляющем собой короткие наставления, показаны как нравственные нормативы самурая, так и изысканный образ жизни аристократии. Текст сочетает в себе конфуцианский дух прямоты и честности и буддийское сострадание к другим. Сиба призывает самурая никогда не терять голову и быть дисциплинированным, ибо человек стареет прежде, чем замечает это. Когда он постигнет суть вещей, он уже неспособен ничего достичь. Сиба говорит о силе учености, о ее огромном влиянии на репутацию личности и клана. Благосклонность общества он полагает весьма важной, и в целом данный документ свидетельствует, как близко подошли верхи воинского сословия к традиционным идеалам знати. Но что важно — при этом они не утратили своих собственных ценностей.

Тикубасё

Необходимо учиться постигать суть всех вещей, но в наше время найдется не много людей, понявших это.

Во-первых, самурай должен думать и действовать не только ради собственной славы, но и ради славы и величия своих потомков. Он не имеет права навсегда опозорить свое имя, слишком бережно относясь к своей единственной драгоценной жизни. Но с другой стороны, считать свою жизнь лишь пылью и прахом и бездарно растрачивать ее не менее постыдно. О репутации человека, который так думает, нечего и говорить. Если отдаешь свою жизнь, то главной твоей целью должно быть сделать это ради императора или же совершить несравненный подвиг. Вот тогда ты принесешь великую славу своим потомкам.

Если же ты окажешься вовлеченным в случайную стычку, то поступишь неосмотрительно и ничего не добавишь к славе своей семьи, независимо от того, прав ты или нет.

Самурай не имеет права быть неосторожным и небрежным, он обо всем должен думать заранее. Ватана-бэ-но Цуна говорил Урабэ-но Суэтакэ, что сердце воина должно быть подобно сердцу труса. Это значит, что самурай обязан быть каждый день готовым к концу.

Многие люди полагают, что надлежит действовать в соответствии со временем и обстоятельствами и потому пребывают в смятении, когда неожиданно возникают трудности. В высшей степени достойно сожаления, если самурай упускает момент, когда ему следует умереть. Поэтому сказано, что готовность умереть у воина и монаха должна быть одинакова. Печально, если при любых обстоятельствах разум воина неспокоен.

Людей с острым умом следует искать среди тех, кто склонен думать.

О характере человека и глубине его ума можно судить по его поведению. Поэтому необходимо помнить, что и у стен есть глаза и уши, и не быть беспечным даже наедине с самим собой.

Что уж говорить о поведении среди людей. Не следует делать ни одного неосторожного шага, не произносить ни одного необдуманного слова, дабы люди не сочли тебя пустозвоном.

Многие люди полагают, что надлежит действовать в соответствии со временем и обстоятельствами, и потому пребывают в смятении, когда неожиданно возникают трудности.

Даже те, кто любит утонченность и изящество, должны сделать свои сердца честными и прямыми, чтобы обладать этими качествами и следовать этим правилам. Когда в отношениях мужчин и женщин нет правдивости, без глубокой искренности чувство не затронет сердце.

Человек пойдет против воли родителей только тогда, когда он оценит положение и найдет их совет неправильным. Даже если родители не отличаются мудростью, следуя их наставлениям, по крайней мере не повернешься спиной к небесному Дао. К тому же, в восьми или девяти случаях из десяти слова родителей принесут благо их сыну. Таким образом можно увидеть собственные ошибки.

Все наставления родителей, даже те, которые ты считал утомительными и пренебрегал ими, имеют огромное значение. Чем подражать добру других, лучше подражать своим старым, много раз ошибавшимся родителям. Это само собой будет способствовать продолжению традиций клана и благу потомков.

О том, что надлежит почитать божеств и Будду, знает каждый, и об этом нечего говорить. Тем не менее, есть одно обстоятельство, которое необходимо хорошо понимать.

Будда и божества приходили в этот мир только ради самого мира и живущих в нем людей. Они делали это не ради того, чтобы повредить человеку, но во имя того, чтобы очистить его сердце, утвердить в нем гуманность, справедливость, благопристойность, мудрость и верность и помочь ему узреть основу его жизни. Но было ли в их появлении заключено что-нибудь еще?

Не понимающие этого клянутся в приверженности заветам Будды. Они приносят несчастья людям, грабят их для того, чтобы построить храмы и монастыри. Или же, заявляя о почитании божеств, они отнимают у людей их земли только для того, чтобы соорудить святилище и совершать поклонения. Подобные поступки — святотатство по отношению к божествам и Будде. Запомни это.

Даже если человек ни разу не поклонился Будде и ни разу не посетил ни одной святыни, божества и Будда не оставят его без покровительства, если у него искреннее, исполненное сострадания сердце. Великое божество Исэ, бодхисаттва Хатиман и божество Кита-но скорее всего воплотятся в тех, кто мягок и чист сердцем.

Кроме того, есть люди, которые посещают святыни только когда у них беда. Это достойно сожаления. Божества и Будда желают лишь одного — чтобы мы молились о счастье в будущей жизни. Такие молитвы могут принести пользу. Хотя говорят, что даже они не ведут нас прямо к пути Истины.

Некоторые люди полагают, что, находясь на службе господину, следует быть преданным и исполнять свой долг только после того, как господин окажет какую-нибудь милость. Они понимают все наоборот. Ведь мы живем в мире только благодаря милости господина. Очень плохо, если люди забывают об этом, вынашивают честолюбивые замыслы и ненавидят своего господина и весь мир.

Для человека, рожденного, чтобы приносить благо, было бы эгоистично и потому достойно сожаления жаловаться на свое положение и считать, что все прекрасно, если у него дела идут хорошо. Получив в подарок жизнь, следует поклясться быть лучше всех и помогать другим, отдавать ради остальных свои таланты и тем самым получать удовлетворение до конца своих дней. Так поступали бодхисаттвы, и если простой человек будет жить согласно данной им клятве, что может сравниться с этим?

Самурай должен умиротворять свое сердце и смотреть вглубь других. Вот высшее из всех боевых искусств.

Если человек обладает ученостью, можно говорить о глубине его сердца и настроениях в его клане. В этом мире ценится только доброе имя, и если человек хочет достичь успехов в Учении, он должен отдать ему всего себя, независимо от своих способностей. Даже если у человека нет особых талантов, но он упорно овладевает знанием, он не опозорится перед другими. Совершенство встречается редко, но настойчивость позволит тебе присоединиться в занятиях к остальным, и это следует считать немаловажным. В какой бы знатной семье ни родился человек и как бы ни был он красив собой, когда люди собирают рукописи для чтения стихов, размышляют над поэтическими рифмами или настраивают инструменты, как позорно должно быть находиться среди других людей, составляющих рэнга, и извиняться за свою неспособность, или сидеть, подперев рукой подбородок, когда все остальные играют музыку. Что уж говорить о том случае, когда получаешь от молодого друга письмо, написанное в превосходном стиле, и стыдливо просишь кого-нибудь более образованного написать то, что ты будешь диктовать. А если ты будешь вынужден попросить написать за себя письмо девушке, и об этом станет известно? Не знать же, как играть в такие игры для веселого времяпрепровождения, как го, сёги или сугороку и вовсе постыдно. Само собой разумеется, что самурай обязан хорошо владеть искусством мато, касагакэ и инуоумоно.

Человек с глубоким и твердым сердцем сможет использовать других. Пути людей разнятся, и если поручать тому, кого ты любишь все дела подряд — например, использовать просто воина для ученых занятий, или посылать косноязычного человека гонцом; или поручить медленно соображающему дело, требующее быстроты и острого ума — то можешь потерпеть неудачу и даже потерять жизнь. Каждого человека следует использовать в соответствии с его способностями.

Если людей использовать так же, как изогнутое дерево для колеса, а прямое — для рукояти, все они окажутся нужными тебе.

Однако, какой может быть прок от человека, если ты не заботишься о нем?

Поистине, если человек неискренен в своем сердце, он ни в чем не добьется успеха. Вот о чем говорят слова: «Все способности человека заключены в его сердце».

Самурай должен умиротворять свое сердце и смотреть вглубь других. Вот высшее из боевых искусств.

Несомненно, что даже обычные люди много раз брали в руки и читали Гэндзи моногатари и Макура соси Сэй Сёнагон. Ни одна книга не сравнится с этими в обучении поведению и выявлении качеств человеческой души. Читая их, легко можно узнать человека с сердцем.

Само собой разумеется, что самурай не должен оставаться безучастным к чужому горю, испытывать зависть к чужому богатству и заводить дружбу с никчемными людьми. Природа человека устроена так, что учиться добру очень тяжело, а склоняться ко злу —легко, поэтому каждый постепенно становится похожим на тех, с кем он знаком. Я познал это на собственном опыте. Я начал заниматься каллиграфией после того, как испытал стыд, увидев, как одна женщина пишет иероглифы. Я начал, как и все, изучать вака, мое имя упомянуто в поэтическим собрании Сингосюи вакасю3, я участвовал в состязаниях рэнга — все это началось из-за того, что я соревновался со своими молодыми друзьями, вначале из самомнения, а позднее — желая прославиться. Так, со временем, я полюбил поэзию всем сердцем и сблизился с теми, кто разделял мою любовь к стихам.

Когда люди стареют, другие относятся к ним с презрением, и потому старикам очень трудно. Если же ты не владеешь никаким искусством, друзья не будут признавать тебя, и тебе самому будет нечем утешить свое сердце.

В юности я порой играл в кэмари, если был недостаток в игроках. Хотя я не отличался ловкостью и быстротой, я различал людей, обладавших хорошей и плохой техникой, я мог судить о спокойствии разума. Вот почему ни одному, даже самому умелому игроку, не удалось опозорить меня.

Родители заставляли меня заниматься музыкой. С тех пор, как помню себя, я учился не только трем основным мелодиям лютни, но и игре на барабане. Однако, на половине пути я вынужден был бросить эти занятия, ибо у меня было много обязанностей, и мне не хватало времени. Таким образом, мои усилия оказались напрасными, ибо более я не имел возможности общаться с музыкантами, о чем очень жалею.

Следует признать, что на занятия человека искусствами оказывают влияние также его друзья. Прославившиеся в различных искусствах мужчины и женщины прошлого и настоящего ничем не отличались от остальных. Просто они отождествляли свое сердце с луной и цветами, могли видеть то, что лежит за пределами этого мира, наполняли сердце нежностью и мягкостью, знали аварэ вещей и очищали свои побуждения. Так они достигли совершенства на Пути Искусств, благодаря своему спокойствию и художественным способностям.

Тому, кто поразмыслит об этих вещах, покажется, что в сегодняшнем мире уже нет таких одаренных людей. В пылу молодости люди гордятся только своей красивой внешностью, думают лишь о себе и своих желаниях, они не хотят приучать себя к дисциплине ума и не желают стремиться к утонченному совершенству. Разве те, кто наделен даром смотреть в глубину сердца, не будут презирать таких людей? Состарившись, чем эти необразованные люди будут отличаться от лис и барсуков? И что же делать тогда?

Цветы вишни в смятении спадают и укрывают дорогу, по которой ко мне приближается старость. Аривара-но Нарихира Лишь ожидая конца, придет он сегодня или завтра? Поток слез: мои они или Каи? Кто плачет больше?

Аривара-но Юкихира И тогда я взберусь на Зеркальную гору и посмотрю! Это тело, с которым прошел столько лет, разве оно не будет старым? Отомо-но Куронуси Только подумать — вот уже восемьдесят лет не за горами. Как это может быть? О, быстротечность вещей! Дочь Ки-но Мицукиё

Когда мы вспоминаем эти стихи, которые повторяли и любили в блистательном прошлом, мы слышим в них высокое чувство и изящество.

Если человек живет только молодостью, о чем он будет думать в старости? Хотя жизнь человека — лишь призрачный сон, имя его может стать бессмертным. Но кого же будут вспоминать грядущие поколения, как не буддийского наставника, мудреца, святого или того, кто оставил имя в искусствах? Хоть и говорят, что люди сделаны не из дерева и не из камня, разве те, кто ведут никчемную жизнь, не подобны деревьям, гниющим в темной долине? Будь же благоразумным!

Нет ничего более постыдного для человека, чем выходить из себя. Как бы ты ни был разгневан, твоей первой мыслью должно быть успокоиться и спокойно и ясно оценить положение. Если ты прав, то гнев твой справедлив.

Гневаться же только по причине своего плохого настроения неразумно, это не вызывает уважения. Ведь в таком случае, сколько бы мы ни гневались, все бесполезно. Люди смиряются лишь перед голосом разума, к которому чувствуют уважение. Если выходишь из себя, следует успокоиться и подумать. Несомненное достоинство — не стыдиться исправлять собственные ошибки. Первый же недостаток — вбить что-нибудь себе в голову, хорошее ли или плохое, и упрямо стоять на своем.

Следует также сказать, что просто оставаться безучастным ко всему и говорить как трехлетний ребенок, никогда не гневаться, таить в себе злобу и порицать всех подряд — значит не делать ничего хорошего для других и вредить самому себе. Если ситуация требует твоего вмешательства, не оставайся в стороне. Будь спокойным, но не оставайся безмолвным, когда видишь дурное. Так сможешь избежать репутации непутевого человека.

В старину, когда природные качества людей были проявлены полностью, мы могли бы назвать людей хорошими или плохими. Но теперь, когда люди смотрят на других свысока и несут в своих сердцах зло, тех, кто мягок и праведен в поведении, презирают. Буддисты, идущие по пути самоотвержения, кажутся многим слепцами и глупцами, но совсем другое дело, когда они говорят, как трехлетние дети.

Глупца же, который все время молчит и не может отличить хорошего от плохого, никогда не назовут достойным человеком. Подумай об этом.

Наставники, практикующие медитацию, не родились умными, но достигли пробуждения, усмиряя свои сердца. Ученые также обретают мудрость, ибо с великим почтением изучают то, что перед ними, и усмиряют свой разум.

Будет человек хорошим или плохим, умным или глупым, зависит лишь от того, как он использует свой разум. Человеку дано не более десяти лет для достижения предела. В эти годы он должен отдавать свои силы хотя бы чему-нибудь. С 14 до 15 лет человек еще ничем по-настоящему не интересуется. В 15 лет он еще медлителен и невосприимчив, и даже строгая дисциплина не позволит достичь желаемого в этот период. Лишь в период с 18-19 до 30 лет разум человека упорядочивается, и он может понять причины вещей. УВЫ, это время длится не более 12-13 лет.

В этом изменчивом мире самурай должен идти по пути дисциплины.

Ни одно даже из десяти наших желаний не исполняется так, как нам хочется. Такова природа мира, в котором мы живем. Весьма сомнительно, чтобы даже император получал все, что пожелает. Если человек, несмотря ни на что, упорно стоит на своем. Небо в конце концов проявит свое недовольство. Никто не имеет права требовать сегодня удовлетворения за то, что вызвало его досаду вчера, или получить в этом году то, чего ему не удалось получить в году минувшем.

Ни одно даже из десяти наших желаний не исполняется так, как нам хочется. Такова природа мира, в котором мы живем.

Если мы будем поступать так, желание наши будут возникать одно за одним, как пыль на ветру, и в делах наших не будет покоя.

Лучше как можно быстрее забыть о своих побуждениях, ибо тот, кто таит в своем сердце злобу — порочен. Такого негодяя будут презирать и миряне, и священнослужители. Тот, кто живет лишь собственными желаниями и побуждениями, будет ограниченным и слабым. Вырви подобные желания из своего сердца и не позволяй им зародиться вновь — и тогда разум твой наполнится лучшими мыслями.

Во всех делах ставь на первое место человека, и никогда никого не высмеивай.

Даже если в ходе сражения ты видишь, что не сможешь победить, укрепи свое сердце и будь уверен, что никто не сможет превзойти тебя в стойкости. Всегда будь опорой других, чтобы на тебя могли положиться.

Как бы ты ни был дружен с человеком, никогда не спрашивай его о сражении, если он трус.

Никогда не уклоняйся от приближающейся битвы, какой бы гнусной она тебе ни казалась. Никогда не выступай в пользу сражения под предлогом того, что оно не потребует много сил, если сражаться не следует.

В целом, если сражение не должно быть изнурительным, пусть передний край займут другие. Однако, если случится непредвиденное, в ста случаях из ста будь готов ринуться в бой. Нет большего позора в сражении, чем бесчестное поведение.

Вот все, к чему смог прийти я, недостойный и глупый человек. И лишь из родительского сострадания к моим, быть может, еще более недалеким потомкам, я записал эти слова.

Стремитесь к совершенству и заботьтесь о себе. Отдавайте этому все силы. Проникните в то, что сказано здесь.

УСТАНОВЛЕНИЯ ИМАГАВА РЁСЮНА

Имагава Садаё (1325-1420)

Имагава Садаё бьш одним из самых выдающихся людей своей эпохи. Наряду с Кусуноки и Китабатакэ он считался одним из лучших полководцев и стратегов. Он также писал стихи и исторические сочинения, и его литературные способности позволили ему занять заметное место при дворе и в ученом мире.

Семья Имагава принадлежала к младшей ветви клана Асикага. Имя Имагава было взято по названию поместья в провинции Микава. Отец Садаё поддержал сёгуна Такаудзи и в награду получил назначение губернатором в провинцию Суруга. Здесь семья поселилась и со временем породнилась с представителями придворной знати.

Военная карьера Имагава началась в период противостояния Северного и Южного дворов. Он поддерживал Северный двор, и в 1361 г. победил Хосокава Киёудзи в битве при Ёсино. Вернувшись в Киото, он постригся в монахи и посвятил себя религии, взяв имя Рёсюн. К 1370 г. Бакуфу утратило контроль над большей частью острова Кюсю и послало туда Рёсюна в качестве военного губернатора. Выполнению поставленной задачи — усмирению мятежных земель — он посвятил следующие десять лет. При этом он продолжал заниматься литературой и общался со своим учителем Нидзё Ёсимото.

В 1395 г. сёгуну Ёсимицу доложили, что Рёсюн имеет слишком большое влияние и замышляет мятеж. Рёсюна отозвали из Кюсю, и он занял наследный пост губернатора в Суруга, где и провел оставшиеся годы, отдав их поэзии и литературе.

Рёсюну принадлежит авторство нескольких произведений и документов. Среди них: Митиюкибури, дневник путешествий со стихами; историческое сочинение Нан тайхэйки и Установления, текст, написанный в 1412 г. для младшего брата Тадааки. Установления, другое название — Надписи на стене Имагава, почитались и изучались как нравственный кодекс вплоть до второй мировой войны. В период Эдо сочинение преподавали во всех храмовых школах. Написанные в стиле канбун, Установления утвердили классический взгляд на воина, который должен сочетать в себе боевой дух и ученость. Теряя что-нибудь одно, он неизменно утрачивает оба начала. Как ревностный буддист, Рёсюн осуждает бессмысленное самопожертвование, но как представитель своего сословия он питает глубокое уважение к ремеслу воина. Будучи конфуцианцем, он цитирует китайские каноны, требует почтительного отношения к семье и подчеркивает идею верности и исполнения долга перед господином. Пожалуй, именно в Рёсюне воинский идеал воплотился во всем своем равновесии.

Установления

Не постигший Учения не одержит ни одной военной победы.

Рыбалка и соколиная охота являются бесцельно разрушающими жизнь удовольствиями. Они запрещаются.

Запрещается приговаривать к смерти человека, совершившего незначительное преступление, без тщательного расследования.

Запрещается прощать своего фаворита, совершившего тяжкое преступление.

Запрещается обогащаться, грабя народ и уничтожая святыни.

Запрещается разрушать семейные храмы предков и пагоды, чтобы украсить собственный дом.

Запрещается забывать о своем великом долге перед добротой и милосердием господина и предков и пренебрегать добродетелями верности и сыновней почтительности.

Запрещается пренебрежительно относиться к своим обязанностям перед господином и думать лишь о своих собственных делах, тем самым нарушая закон Дао Неба.

Запрещается смотреть сквозь пальцы на добрые и плохие поступки своих вассалов и проявлять несправедливость в назначении наград и наказаний.

Всегда помни о том, что господин знает о твоих делах точно так же, как ты знаешь о делах своих вассалов.

Запрещается подрывать отношения между людьми и радоваться страданиям других.

Запрещается использовать заслуги других и, потворствуя собственному честолюбию, укреплять свою личную власть.

Запрещается жить не по средствам. Постыдно как влезать в большие долги, так и скаредничать.

Запрещается презирать мудрых вассалов, окружать себя клеветниками и позволять последним влиять на свои поступки.

Никогда не завидуй тем, кто нажил богатство нечестным путем, и никогда не относись пренебрежительно к тем, кто пострадал и пал из-за приверженности к справедливости.

Запрещается пьянствовать, кутить, играть в азартные игры и совершать тому подобное, тем самым забывая о долге перед семьей.

Запрещается самозабвенно гордиться собственным умом и во всем высмеивать других.

Когда к тебе приходит гость, недопустимо притворяться больным и тем самым избегать встречи с ним.

Запрещается думать лишь о своем собственном спокойствии, а, отправляя в отставку человека, не выплачивать ему содержание.

Запрещается щеголять в пышной одежде и доспехах, если твои вассалы одеты как попало.

Будь почтителен с буддийскими наставниками и никогда не забывай о правильном поведении.

Любому человеку, знатного или низкого ранга, недопустимо пренебрегать законом кармы и жить в праздности.

Запрещается устанавливать посты в своих владениях и препятствовать проезжающим.

Пусть данные наставления исполняются потомками до скончания времен.

Само собой разумеется, что Путь Воина заключается в постижении боевых искусств, но самое важное —уметь применять их в жизни. Во-первых, в Четверокнижии и Пятиканонии, как и в военных трактатах, ясно сказано, что, не зная Учения, не сможешь защитить государство и управлять людьми. С юности самурай должен заводить себе друзей среди честных и прямых людей и даже на время не сближаться с теми, кто порочен. Как вода принимает форму сосуда, в котором находится, так и человек следует добрым и злым делам тех, кто его окружает. Это несомненно. Поэтому сказано, что господин, хорошо управляющий своими владениями, любит мудрых вассалов, а правитель, угнетающий народ, любит клеветников. Что означает:

если хочешь узнать о настроениях господина, посмотри на тех, кого он любит. Запомни эти слова. Выбирать в друзья тех, кто выше тебя, и избегать тех, кто ниже — вот подлинная мудрость достойного человека. Однако, нельзя быть и слишком привередливым в выборе людей. Проще говоря, не следует любить плохих людей. Причем это касается не только того, кто управляет государством, ведь без любви и уважения народа нельзя ничего достичь.

Во-первых, никогда не принимай на службу самурая, который боится сражаться и лишен преданного сердца, даже если он и рожден в славном воинском доме. Многие известные полководцы говорили это. Затем некоторые, беспокоясь лишь о своей репутации, полагают, что их можно считать добрыми, если около их дверей толпится множество людей, знатных и низких. Но если ты приглашаешь множество людей, и при этом они пренебрегают тобой и тебе не на кого положиться, твои поступки нельзя считать правильными.

Я полагаю, что есть два пути управления людьми. Порой бывает и так: когда люди боятся несправедливости господина, когда его вассалы подавляют их своим высокомерием, а его подчиненные угнетают их, люди могут собраться перед воротами господина с жалобами на притеснение, чтобы пожаловаться на свое горе. Умей распознать подобное положение и исправить ошибки своих слуг. Доверься мудрым речениям древних и следуй закону.

Тот, кто считается господином, подобно тому, как солнце и луна освещают траву и деревья равно по всей земле, должен днем и ночью с состраданием в сердце заботиться о справедливости наград и наказаний для своих ближних и дальних вассалов и даже для тех своих слуг, которых отделяют от него горы и море. Он должен использовать людей в соответствии с их способностями. Нередко случалось так, что правителями над самураями ставились люди беспечные и лишенные мудрости и таланта, их осуждали и знатные, и низкие. Как Будда проповедовал разные учения, чтобы спасти все живые существа, так и самурай должен отдавать все свои силы долгу и никогда не отходить от Пути Воина и Пути Ученого. Если, управляя государством, не обладаешь хотя бы одной из четырех добродетелей гуманности, справедливости, благопристойности и мудрости, обязательно окажешься в опасности. Если придерживаешься должного управления и наказываешь преступления, люди не будут таить злобу. Но если управление основывается на несправедливости, если преступников не приговаривают к смерти, люди будут негодовать. В таком случае не избежишь воздаяния кармы.

Первое, что необходимо — это отличать верность от предательства и установить награды и наказания. Бесполезно распределять обязанности в управлении, если вассалы совершают дурные поступки в своих собственных интересах, не владеют боевыми искусствами и не поддерживают слабых. И хотя кто-то может сказать, что, распределяя уделы между вассалами, он делает все точно так же, как и его предки, поведение вассалов и авторитет господина зависят в первую очередь от таланта и способностей последнего.

Быть рожденным в семье, еще с начала начал no-знавшей Путь Битвы, и не уметь управлять своими владениями, не поддерживать воинов и тем заслужить всеобщее презрение — нет ничего хуже этого.

Вот почему я написал вышеизложенное.

19-й год Оэи (1412).

«Даже выучив все речения совергиенномудрых и святых, не следует упрямо на них настаивать»

Асакура Тосикагэ (1428-1481)

Семья Асакура, претендовавшая на родство с несколькими императорами, жила в провинции Этидзэн. Ее члены считались наследными вассалами клана Сиба. С середины XV века и до поражения от армии Ода Нобунага в 1573 г. и окончательного разрушения Асакура являлись весьма значительной военной и экономической силой.

Асакура Тосикагэ с юности выделялся своими способностями. В 1453 г. Бакуфу поручило ему покончить с междоусобицами между двумя ветвями клана Сиба. Воспользовавшись предоставившейся возможностью, Тосикагэ начал экспроприировать земли в Этидзэне, принадлежавшие храмам и знати. Влияние семьи Сиба начало сходить на нет, а в 1471 г. Асакура получил губернаторство в провинции Этидзэн — пост, традиционно принадлежавший Сиба. Тосикагэ построил замок в Итидзёгатани и перенес туда свою ставку. Следующие сто лет стали для провинции периодом экономического и культурного процветания. Итидзёгатани превратился в крупный торговый центр. Он был разрушен лишь во время войн с Ода Нобунага.

Самого Тосикагэ считают типичным беспощадным даймё гэкокудзё— представителем бедного самурайского рода, одолевшим знать. Безусловно, он был реалистичным и лишенным предрассудков политиком. Семнадцать статей, написанные в китайском стиле, могли быть составлены и после его смерти, но как полагают, несомненно отражают его идеи и характер. Они отличатся сугубым практицизмом и рациональностью и почти лишены всякой религиозности. Число статей — 17 — напоминает конституцию Сётоку Тайси, созданную в VII в. и также состоявшую из 17 параграфов. Возможно, в этом содержится намек на претензии семьи Асакура и желание автора сыграть в истории не меньшую роль.

Семнадцать статей

Во владениях Асакура не следует устанавливать наследные линии старших вассалов. Человек получает ранг по своим способностям и за верность клану.

Человек, не обладающий талантами, не может получить должность и земли, даже если его семья имела их на протяжении поколений.

В близких и дальних уделах даже в мирное время необходимо держать шпионов и внимательно следить за обстановкой.

Не следует увлекаться приобретением знаменитых мечей и кинжалов. Ведь человек с мечом стоимостью 10000 монет не победит сто человек с копьями стоимостью по 100 монет каждое. Если потратить 10000 монет на приобретение 100 копий, сможешь выставить сто вооруженных людей и защитить целый фланг.

Не следует увлекаться приглащениями актеров четырех школ Саругаку из Киото и устроением спектаклей. Чем тратиться на это, лучше отправить талантливого актера Саругаку из наших земель учиться в столицу. Вернувшись, он сможет сам давать представления.

Запрещается устраивать представления театра Но в замке в ночное время.

Не следует, даже ради пользы для какого-нибудь самурая, отправлять гонцов к Датэ или Сиракава в поисках хороших лошадей и ястребов. Однако, если получаешь от кого-нибудь дары, в течение трех лет обязательно нужно послать ответные подарки. Если удерживаешь что-нибудь в течение долгого времени, неизбежно пожалеешь об этом.

Если к тому, кто служит нерадиво, и к тому, кто служит хорошо, относятся одинаково, тот, кто служит хорошо, в конце концов спросит себя: зачем я это делаю?

Все, начиная с членов семьи Асакура, на первую церемонию нового года должны одевать одежду из хлопка. Точно так же все должны носить фамильный герб. Если кто-нибудь, считая, что, он богат, облачится в пышное одеяние, то самураи низших рангов не смогут появиться там, где люди в красивых одеждах. Они сошлются на болезнь и не придут в этот год на церемонию. Если же они не появятся два года подряд, у семьи Асакура вскоре не останется верных слуг.

Если среди тех, кто служит нашему клану, окажутся люди без талантов и способностей, к ним следует относиться с особой милостью, когда они решительны. Далее, если о человеке говорят, что он трус, но его взгляд и поведение исключительны, к нему не следует относиться как к трусу. Его можно использовать в качестве помощника или гонца, и в любом случае не нужно отказываться от него. Однако, если человек не обладает ни решительностью, ни яркой наружностью, он ни на что не сгодится, как бы о нем ни заботились.

Если к тому, кто служит нерадиво, и к тому, кто служит хорошо, относятся одинаково, тот, кто служит хорошо, в конце концов спросит себя: зачем я это делаю?

Не следует нанимать на службу в качестве писцов ронинов из других провинций, за исключением крайней необходимости.

Если среди монахов или мирян есть человек с талантами и способностями, не позволяй ему уйти в другой клан. Однако тот, кто полагается лишь на свои способности и ленив — бесполезен.

Если можно выиграть сражение или взять замок, нет ничего хуже, чем беспокоиться о том, благоприят-

ны ли для этого день или направление, и упустить время. Едва ли разумно посылать корабль в открытое море во время шторма или выставлять одного человека против полчищ врагов, даже если день благоприятствует тому. Но даже если день и место «несчастливые», когда ты тщательно оценишь положение, втайне приготовившисься к нападению, приспособишься к обстоятельствам и используешь стратегию, победа будет за тобой.

Три раза в год следует посылать способного и честного вассала в путешествие по провинции с тем, чтобы он выслушал жалобы четырех сословий. Свою политику следует строить в соответствии с пожеланиями народа. Более того, сам господин должен периодически, изменив свою внешность, совершать подобные поездки.

Необходимо строго запретить строить в нашей провинции другие замки, кроме тех, что принадлежат семье Асакура (Итидзёгатани). Все самураи высоких рангов должны постоянно находиться в Итидзёгатани. На местах должны служить лишь их представители и подчиненные.

Проезжая мимо святынь и храмов, следует время от времени останавливаться, дабы открыто восхититься красотой мест или выразить сожаление по поводу того, что некоторые святилища пришли в запустение. Следует также бывать в деревнях и разговаривать с крестьянами. Радость людей, с которыми заговорил их господин, будет поистине безгранична, и они охотно восстановят разрушившиеся дороги и станут еще более почтительны к местам поклонения. Так, без заметных усилий, ты сможешь воодушевить людей, которые будут восхвалять твою справедливость.

Принимая на аудиенции своих вассалов с докладами, не позволяй им искажать правду и лгать. Если узнаешь, что какой-нибудь чиновник поставил на первое место свою выгоду, незамедлительно накажи его по закону.

Запомни вышеизложенные наставления, повторяй их днем и ночью и передавай из поколения в поколение. Если ты тверд и непоколебим внутри, никто не сможет принести тебе беду извне. Это касается всего.

Слушая доклады вассалов, не позволяй им искажать правду и лгать. Если узнаешь, что какой-нибудь чиновник поставил на первое место личную выгоду, незамедлительно накажи его по закону. Если наведешь порядок во внутренних делах и будешь принимать правильные меры, ни один злодей не нападет на тебя извне. Ведь другие кланы вмешиваются только тогда, когда знают о беспорядках в твоих землях.

Один наставник говорил, что правитель над людьми должен быть подобен Фудо-о-мё и Айдзэн-о-мё. Оба они — божества, исполненные глубокого сострадания. Фудо-о-мё держит меч, а Айдзэн-о-мё — лук и стрелу, но не для того, чтобы поразить человека, а чтобы покарать зло.

Правитель над людьми должен восхвалять добро и наказывать зло, отличать истину от лжи и хорошее от плохого. Вот что значит «жить с состраданием».

Даже если ты выучил все речения совершенно-мудрых и святых, не следует упрямо на них настаивать. В Беседах и рассуждениях Конфуция сказано: «Если благородный муж не держится с торжественностью, он потеряет лицо». Однако, было бы ошибочно понимать эти слова так, будто необходимо всегда держаться с торжественностью. Порой нужно быть чинным и важным, а порой — веселым и беззаботным.

Все эти наставления бесполезны, если к ним относиться небрежно. После того как я, человек низкого ранга, неожиданно завладел всей провинцией, я отдавал своему делу все силы днем и ночью. Я собирал одновременно разных известных людей и слушал, что они говорят. Так я поступаю до сего дня. Если будете упорны и преданны, если будете передавать своим потомкам наставления, написанные мной, если будете относиться к ним как к учению Мариситэна или Хатимана;

счастье не оставит род Асакура. Если же в отдаленном будущем потомки наши будут поступать только исходя из корысти и себялюбия, наш клан погибнет.

Стихи Имагава Рёсюна: Когда сердце родителя искренне печалится о ребенке разве он сможет учить его без колебаний и сомнений.

«Будь благороден в речах. По одному-единственному слову можно судить о том, каков человек»

ДВАДЦАТЬ ОДНО ПРАВИЛО ХОДЗЁ СОУНА

Ходзё Нагаудзи (1432-1519)

Ходзё Нагаудзи был известным военачальником конца периода Муромати. Благодаря удачной женитьбе и политическим интригам он смог стать полновластным хозяином провинций Суруга, Идзу и Сагами. Его происхождение остается неясным, но он вполне мог быть связан с Хэйдзи из Исэ, ибо поначалу носил имя Исэ Сиккуро. Впоследствии он женил своего сына Удзицуна на девушке из древней и знатной семьи Ходзё и взял себе эту фамилию, в первую очередь для престижа, а, может быть, и для того, чтобы заявить о своих политических целях. Начатая им линия получила название Го-Ходзё, поздние Ходзё.

Около 1475 г. Ходзё Нагаудзи появился в провинции Суруга и поступил на службу клану Имагава. Затем он воспользовался внутренними распрями внутри клана по вопросу о наследнике и взял управление провинцией в свои руки. В 1491 г. при похожих обстоятельствах он добавил к своим владениям Идзу, а в 1495 г., якобы отправившись на оленью охоту, вошел в провинцию Сагами и взял замок Одавара. Из Одава-ра Нагаудзи продолжил свое движение на север, он сражался с Уэсуги и другими соседними кланами и постепенно расширял свои владения. В Одавара он построил одну из первых в Японии больших крепостей. Его владения процветали, и самураи из разных земель стекались к нему. В конце жизни он постригся в монахи и взял имя Соун.

Ходзё Соун, как и Асакура Тосикагэ, не заслужил особого почтения со стороны историков. И причина тому — беспощадность и жестокость, с которыми он увеличивал свои земли. Современники же восхищались его талантом полководца и администратора. Желая привлечь в Одавара как можно больше самураев, он снизил налоги с 1/2 до 2/5 урожая, да и вообще, в целом заботился о благосостоянии народа.

Двадцать одно правило были написаны вскоре после того, как Ходзё Соун стал монахом, и являются отражением всего его жизненного опыта. Правила устанавливают поведение, нормы жизни простого воина и свидетельствуют о том, что их автор был хорошо знаком с низами общества. Спектр предлагаемых советов чрезвычайно широк: от призыва к изучению поэзии, овладению в совершенстве искусством верховой езды и запрета на игру в шахматы и го до наставлений, как лучше защищать дом и поддерживать в нем порядок. Правила пронизаны духом уверенности в себе, ставшей как следствием свойственной Ходзё Соуну тщательности во всем, так и отражением его жизненного пути, на котором он достиг вершин власти.

Двадцать одно правило

Прежде всего верь в божеств и Будду и почитай их.

Утром вставай как можно раньше. Встающий поздно — плохой слуга. Он — лишь помеха делам господина и своим собственным, и в конце концов окажется брошенным своим господином. Никогда не забывай об этом.

Самурай в восемь вечера должен крепко спать. Воры чаще всего забираются в дом между полуночью и двумя пополуночи. Если самурай проведет вечер в праздной беседе, между полуночью и двумя пополуночи он не проснется. И тогда он потеряет деньги, и ему будет причинен вред. Репутация такого самурая будет испорчена.

Перед сном погаси огонь и масляные светильники, чтобы они зря не горели ночью. Вставай в четыре часа утра, совершай омовение и поклонения, одевайся надлежащим образом, отдавай приказания жене и слугам и отправляйся на службу прежде шести. Как гласит древняя пословица, самурай должен ложиться спать к полуночи и вставать к четырем утра, но это зависит от человека. Однако, вставать в четыре утра — благо для любого. Если валяешься в постели до восьми или до десяти, не успеешь выполнить ни поручения господина, ни свои собственные дела, и день будет прожит зря.

Перед тем/ как рано утром помыть лицо и руки, проверь отхожее место, конюшни и подъезд к воротам. Если их следует вычистить, прикажи слугам сделать это. Только потом умойся сам.

Не трать понапрасну воду, выплевывая ее после того, как пополоскал рот. Делай это тихо и не считай, что раз ты в своем доме, ты можешь громко полоскать горло и плеваться. Ведь таким образом ты проявляешь неуважение к другим, а слушать подобные звуки очень неприятно. Помни древние слова: «Ходи украдкой под небесным сводом».

Считай существующее — существующим, а несуществующее — несуществующим, и принимай вещи такими, какие они есть. И тогда ты обретешь защиту и покровительство божеств, даже если ты не совершаешь молитв.

Поклоняться божествам и Будде — вот правильное поведение для человека. Можно сказать, что человек обретет согласие с божествами и Буддой, если сердце его будет прямым и спокойным, если сам он будет честно и искренне уважать тех, кто выше его, и проявлять сострадание к тем, кто ниже его, если он будет считать существующие существующим, а несуществующее — несуществующим и принимать вещи такими, какие они есть. И тогда человек обретет защиту и покровительство божеств, даже если он не совершает молитв. Но если он не прям и не искренен. Небо покинет его, даже если он будет молиться каждый день.

Неправильно считать, что ты обязательно должен иметь такие же хорошие мечи и такую же красивую одежду, как и остальные. Достаточно стремиться к тому, чтобы не выглядеть неряшливым. Брать взаймы и гоняться за вещами, накапливать долги — все это вызовет у других людей лишь презрение.

Даже если ты намереваешься весь день находиться дома из-за болезни или желая заняться личными делами, не забудь привести в порядок прическу. Появляться перед людьми растрепанным и невежливо, и некрасиво. Если человек позволяет себе пренебрегать такими вещами, его слуги последуют примеру господина и будут вести себя точно так же. Кроме того, если тебя вдруг навестит кто-нибудь из твоих друзей и увидит, что все в доме выглядит как попало, это вызовет отвращение.

Приходя на аудиенцию к господину, не иди прямо к нему. Обожди какое-то время в соседней комнате, проверь; как выглядишь ты сам и твои подчиненные, и только затем появляйся в зале для приема. Если не будешь поступать так, твои усилия окажутся напрасными.

Если господин назвал твое имя, то, даже находясь в отдалении, немедленно ответь: «Да, господин», выдвинься на коленях вперед и прими почтительное выражение лица. Затем приготовься ответить и скажи то, что есть. Не умничай. Более того, решая, как лучше ответить, посоветуйся, в зависимости от обстоятельств, с тем, кто находчив в речах. Не проталкивай свое личное мнение.

Не находись рядом с господином, когда кто-то другой докладывает ему. Лучше отойди в сторону. Если же ты сплетничаешь или беспричинно смеешься в присутствии господина, люди высокого ранга будут избегать тебя и даже равные скорее всего повернутся к тебе спиной.

Пословица гласит: «Даже имея дело со многими людьми, никогда не вызывай раздоров». Во всем поддерживай других.

Если у тебя появилось свободное время, используй его для чтения. В крайнем случае, достань из кармана что-нибудь с написанными иероглифами и читай. Если не вспоминать иероглифы каждый день утром и вечером, они забываются. Поэтому не только читай, но и пиши их.

Если проходишь мимо того места, где господин принимает старших клана, остановись и соверши поклон, оперевшись на руки. Проявить непочтительность и просто проскользнуть мимо будет верхом грубости и неприличия. Самурай всегда вежлив.

Никогда не лги, с кем бы ты ни говорил и как бы мало слов ни произнес. Даже о пустяках следует говорить правду. Если будешь лгать, это войдет в привычку, и люди покинут тебя. Запомни: если остальные начнут сомневаться в твоей честности, ты будешь опозорен на всю жизнь.

Человек, не изучавший искусства поэзии, жалок. Поэтому, изучай стихи. Будь благороден в речах. По одному-единственному слову можно судить о том, каков человек.

Если хочешь иметь хороших друзей, ищи их среди тех, с кем ты постигаешь Учение и занимаешься каллиграфией. Плохих друзей, кого следует избегать, ищи среди тех, кто играет в го, шахматы и на сякухати(Бамбуковая дудочка с пятью отверстиями). Ты ничего не потеряешь, если не будешь знать об этих развлечениях. Заниматься ими — значит без пользы терять свое время.

Добро и зло в человеке зависят от тех, кто его окружает. Когда трое человек собираются вместе, среди них всегда есть тот, с кого следует брать пример. Выбери такого человека и подражай ему. Наблюдая же за порочным человеком, можно исправить собственные ошибки.

Если после того, как ты вернулся домой, у тебя осталось время, обойди конюшни и задний двор. Прикажи заделать бреши в стенах и заборе и засыпать прорытые собаками лазы. Невежественные служанки и подобные им могут взять солому с крыши для растопки, ведь они думают только о том, что нужно сейчас, и не ведают того, что произойдет потом. Запомни, что так происходит во всем.

На закате запри ворота и открывай их только для того, чтобы впустить или выпустить кого-нибудь. Если будешь пренебрегать этим, обязательно накличешь на себя беду.

Перед тем, как лечь спать, проверь светильники на кухне и в жилых комнатах. Прикажи всем соблюдать осторожность, чтобы не допустить пожара. Женщины, знатные они или нет, обычно не думают о таких вещах и разбрасывают повсюду домашнюю утварь и одежду. Никогда не полагайся на то, что сказал обо всем другим. Помни, что рассчитывать можно только на себя. Следует все знать и уметь самому, и только затем можно поручить исполнение другим.

Едва ли нужно напоминать, что в основе Пути Воина лежат Учение и боевой дух. Древний закон гласит, что самурай должен иметь Учение слева, а боевые искусства — справа. Однако, совершенства едва ли удастся достичь, если не приготовиться к этому заранее.

«Великим полководцем можно назвать только того, кто потерпел хотя бы одно поражением

ЗАПИСАННЫЕ ИЗРЕЧЕНИЯ АСАКУРА СОТЭКИ

Асакура Норикагэ

(1474-1555)

Асакура Норикагэ являлся оплотом клана Асакура в трудный период, отмеченный восстаниями секты Икко и нестабильностью в землях вокруг столицы. Сам он никогда не был даймё, но занимал пост советника при трех поколениях вождей клана Асакура. Всю свою жизнь он провел в военных походах. В 1548 г. Асакура постригся в монахи и принял имя Сотэки. Однако ни годы, ни религия не отвлекли его от исполнения долга. В возрасте семидесяти девяти лет он вместе с армией отправился в провинцию Kara и участвовал в своей последней кампании против приверженцев секты Икко. 8 сентября он умер в военном лагере от болезни.

Сотэки ваки — собрание изречений Асакура, записанных одним близким к нему вассалом за несколько лет до его смерти. В него входят 83 наставления, написанных в стиле канамадзири. Сочинение является своеобразным наследием Асакура, отражающим его практический опыт и видение мира. В нем полностью отсутствует идеализм предшествующих и последующих веков. «Как бы ни называли воина — собакой или диким зверем, главное для него — побеждать». Асакура говорил, что судьбы господина и вассалов — едины, а потому в отношениях между ними необходима гармония. Почти все его наставления преследуют одну цель — так или иначе достичь успеха на поле боя, хотя внешне они могут казаться посвященными весьма отвлеченным вещам, как то:

нравственности, кормлению лошадей и пр. Несомненно, что советы Асакура являются не теоретическими построениями, а опробованными на личном опыте и подтвержденными им идеями. »

Записанные изречения

Большая ошибка полководца — насильно посылать войска на штурм замка, находится ли последний на горе или на равнине. Это означает отправить лучших воинов на смерть перед своими глазами. Об этом полководец обязан помнить в первую очередь.

Что касается военный действий: никогда не говори, что чего-то сделать невозможно. Ибо тем самым ты обнаруживаешь ограниченность своего духа.

Атакуя позиции врага, никогда не считай, что противник обязательно побежит. Ведь в таком случае, если враг вдруг будет отчаянно сопротивляться, твои воины придут в смятение.

Время от времени размачивай в воде соевые бобы и давай их лошадям. На поле боя для этого не будет ни котлов, ни горшков.

Даже когда человек лишен гуманности, если он хочет быть воином, он прежде всего не должен лгать. Необходимо также, чтобы он не вызывал подозрений, придерживался прямоты и честности и имел чувство стыда. Ведь если человек, прежде лгавший или совершавший подозрительные поступки, участвует в каком-нибудь значительном деле, на него будут исподтишка показывать пальцем и ни друзья, ни враги ни за что не поверят ему, какие бы разумные слова он ни говорил. Никогда не забывай об этом.

Если во время сражения, каким бы легким оно ни было, что-то передается на словах, малейшая неопределенность приведет к печальным последствиям.

Несколько лет назад в битве при Минатогава в Kara было взято более 500 голов. Из захваченных голов отобрали головы молодых воинов и вернули их врагу. Ранее после сражений пехотинцев подобного не происходило.

Во время крупного сражения или удручающего отступления враг может совершить маневр, чтобы раззадорить полководца и узнать о его замыслах. Полководец должен не показывать ни малейшей слабости и не проронить ни слова. Помни об этом и никогда не поступай необдуманно.

Этот эпизд подчеркивает, что в этике бусидо сосрадание и уважение заслуг верных васалов являются одной из главных добродетелей правителя. Главы кланов всегда демонстрировали свою признательность молодым воинам, состоящим у них на службе. Как бы ни называли воина — собакой или диким зверем, главное для него — побеждать.

Имеющий большое число вассалов — и тем более полководец — обязан прежде всего должным образом заботиться о людях, и не только о тех, кто долго служил ему, но и о тех, кто недавно поступил на службу. Если вассал умирает и оставляет после себя маленького ребенка, господин должен внимательно следить за воспитанием ребенка и быть добрым к нему, дабы он мог вырасти достойным наследником. Если у самурая нет наследника, и господин уговаривает его взять в дом подходящего приемного сына, пока самурай и его жена еще здоровы, чтобы не прервалась семейная традиция, то даже человек, не имеющий детей, исполнится благодарности и преданности и не задумываясь отдаст жизнь за своего господина. Если господин поступает так, то его подчиненные будут чувствовать себя осчастливленными, а те, кто видят и слышат его, сочтут его совершенным: Его собственные воины будут служить ему с’искренней преданностью, как и воины других кланов, и он обретет много надежных вассалов.

Господин навлечет на себя наказание, наложенное на его вассалов, а вассалы пострадают от наказания, наложенного на господина. Господин и слуга не должны беспечно относиться друг к другу.

Господину не следует без всяких оснований просить у своих вассалов принадлежащее им, как то: лошадей, соколов, мечи, алебарды, картины или китайские вещицы. Вообще, для вассалов обладать ценными вещами — это все равно как если бы господин владел ими. Тем не менее, если господин очень желает получить какую-то вещь, он должен предложить за нее двойную цену. В противном случае вассалы не пожелают иметь у себя ценные вещи, и, в конце концов редкости, передаваемые в семье из поколения в поколение, будут отсылать в другие провинции. Будь разборчив в подобных поступках.

Вызывая своих вассалов или приглашая их на пир, не следует оказывать особое внимание одному-двум из них.

Нет ничего хорошего в том, что тебя боятся твои собственные слуги. С незапамятных времен самым главным считалось ценить глубокую преданность вассалов. Если этого нет, едва ли в трудном положении они отдадут жизни за своего господина.

Следует хорошо понимать, что если господин начинает чувствовать презрительное отношение к себе со стороны вассалов, он вскоре сойдет с ума. Ведь невозможно, чтобы свои собственные слуги смотрели свысока на того, кого, согласно его положению, не могут презирать даже враги. Это поистине смешно. УВЫ, но если подобное происходит, клан вскоре погибнет.

Господин Эйрин обладал многими достоинствами, которые трудно даже постичь. Но главное из них;

как говорят старейшины клана, состояло в том, что в управлении провинцией он опирался на благопристойность. Само собой разумеется, что он был вежлив с представителями самурайского сословия, но он также был любезен и в письмах к крестьянам и горожанам. Более того, даже надписывая адрес на этих письмах он сохранял почтительность сверх обычных норм. Поэтому, все жаждали стать его союзниками и отдать за него жизнь.

Госпожа Кэйсицу много раз говорила, как господин Эйрин приказывал ей: «Маленький Норикагэ растет избалованным, и после нашей смерти будет невежлив с самураями. Учите его правильным манерам».

Человек должен откладывать деньги на будущее. Однако, из поколения в поколение передавалось, что самурай не должен уподобляться «денежным мешкам», накопившим горы золота и серебра и считающим богатство единственной целью в жизни. Ходзё Соун собирал в своем доме все подряд, вплоть до булавки. Однако, Мунэнага говорил, что в военное время Соун не пожалел бы даже драгоценных камней.

Если человек заставляет садовника плотничать, а плотника — выполнять работу садовника, это значит, что он просто глуп и не разбирается в людях. Каким бы совершенным ни был человек, у него есть сильные и слабые стороны. Если учитывать способности людей и использовать их соответственно, занятия всех людей будут закреплены правильно, и господину не будут угрожать опасности.

Для самурая нет ничего постыдного в том, чтобы услышать о чем-то и убежать, увидеть же это и убежать — вот величайший позор.

Любому самураю, независимо от его личных качеств, необходимо еще в молодости прославиться боевым мастерством, дабы обрести покровительство божеств. Ибо редко встречаются те, кто в юности прослыл неумелым, но потом все-таки овладел боевым искусством. Кроме того, даже если самурай, в молодости ставший искусным, будучи уже взрослым проявит свое неумение, какое-то время его репутация не пострадает. Вот почему нужно быть внимательным к подобным вещам.

Великим полководцем можно назвать того, кто потерпел хотя бы одно поражение. Человека, подобного мне, всю жизнь одерживавшего победы и не проигравшего ни одной битвы, нельзя назвать великим, хотя я уже стар.

Что касается морской болезни: однажды я сказал, что если мы будем думать только о враге, ждущем нас на берегу, ни один человек не заболеет морской болезнью. Несколько лет назад я с большой армией отправился морем в Тамба. Как я и предполагал, ни один человек не страдал морской болезнью. На обратном же пути ею заболели все.

Не может не вызывать уважения, если человек, недалекий от природы, прилежно трудится. Однако, если человек, просто знающий что почем, но при этом считающий себя намного умнее всех остальных, совершает отвратительный, непростительный или несправедливый поступок, он поистине груб и ненавистен и заслуживает сурового наказания. Его положение в обществе значения не имеет.

Для самурая нет ничего постыдного в том, чтобы услышать о чем-то и убежать. Увидеть же это и убежать — вот величайший позор. Ведь в таким случае ты сам уничтожаешь свои войска. Услышать о противнике и отступить — это обманный маневр, следование стратегии, но никак не бегство. И в прежние времена, и в нынешние говорили: если отступаешь в беспорядке и не оказывая сопротивления, неизбежно потерпишь поражение. Вот почему сказано: «Пусть твои уши будут трусливыми, а глаза — отважными».

«Учение для человека — все равно что ветви и листья для дерева. Без него он просто не сможет жить»

ИВАМИДЗУАЭРА МОНОГАТАРИ

Такэда Сингэн (1521-1573)

Такэда Харунобу (Такэда Сингэн) — один из величайших полководцев периода Сражающихся Царств, знаменитый стратег, прославившийся своими сражениями с Уэсуги Кэнсином при Кавана-кадзима. Его отец Такэда Нобутора объединил провинцию Каи, но в 1541 г. сын лишил его земель и стал полновластным даймё.

С этого момента и вплоть до самой смерти Такэда Сингэн участвовал в борьбе за господство над всей страной: с севера ему постоянно угрожал Уэсуги Кэнсин, а с запада — объединенные силы Ода Нобунага и Токуга-ва Иэясу. В 1551 г. Такэда постригся в монахи и принял имя Сингэн. В 1552 г. его примеру последовал Уэсуги.

В 1571 г. Сингэн откликнулся на призыв сёгуна Асикага Ёсиакира и сформировал вместе с кланами Асаи, Асакура и монахами Хонгандзи военный альянс против Ода. В ходе кампании 1573 г. он был смертельно ранен пулей из мушкета и умер несколько дней спустя.

Такэда Сингэн прославился как стратег, администратор и дипломат. Он опирался на способных людей и заключение союзов в большей степени, чем на замки и укрепления. Приписываемые ему строки гласят:

Люди — вот твои замки. Люди — вот твои стены. Любовь — вот твой союзник. Враждебность — вот твой-недруг.

При этом он требовал от своих воинов дисциплины. В Хагакурэ есть примечательный рассказ о том, как он приказал казнить двух крикунов не за то, что они плохо сражались, а за то, что они не погибли. Неудивительно, что он был ревностным поклонником Сунъ-цзы и Хань Фэй-цзы.

Представленный ниже фрагмент является частью 40-й главы Коёгункан — сочинения, написанного после смерти Такэда его близким вассалом Косака Маса-нобу. В нем описываются история клана Такэда, сражения, а также древние обычаи. В 40-й главе, которую часто называют Ивамидзудэра моногатари, рассказывается о беседах Такэда со своими вассалами о человеческой природе. Эти беседы проходили в храме Ива-мидзу в его родной провинции Каи. Его речи порой длинны и утомительны. Тем не менее, они подчеркивают ценность проницательности и умения предвидеть ситуацию и прекрасно характеризуют яркую натуру Такэда Сингэна.

Ивамидзудэра моногатари

Однажды господин Сингэн сказал собравшимся:

«Есть нечто, что отвращает человека от выполнения его долга, каким бы знатным или низким он ни был. Может ли кто-нибудь из вас догадаться, что это такое?» Собравшиеся обсудили его слова, и после каждый из них заявил, что, сколько бы ни думал, не может угадать, о чем идет речь. Тогда Сингэн произнес следующее: «Если только человек будет делать не то, что ему хотелось бы, а то, что он находит неприятным, он пресытится своим долгом, какую бы должность он ни занимал».

Однажды господин Сингэн сказал:

«Только человек низкого ранга может обрезать терпкую хурму и посадить на ее место сладкую. Самурай среднего и высокого ранга, не говоря уже о правителе провинции, найдет много способов использовать терпкую хурму в соответствии с ее природой. Конечно, это не значит, что следует срезать уже посаженные побеги. Разве все вещи не подобны этому?»

По-насяпоящему прозорливый человек всегда увидит и начало, и конец и не станет пренебрегать даже мельчайшими деталями.

Господин Сингэн сказал:

«В этом мире не только самураи, но и низкие слуги рождаются с разными характерами, и люди склонны ошибочно судить о них по их наружности. Во-первых, проницательных людей будут считать интриганами. Во-вторых, прозорливых людей будут считать трусами. В-третьих, людей, которые ведут себя грубо, сочтут настоящими воинами. Все это большие ошибки.

Проницательный человек отбросит семь десятых содержания и будет говорить об оставшемся.

Прозорливый человек всегда увидит и начало, и конец, и не станет пренебрегать даже мельчайшими деталями. Говоря о чем-нибудь в соответствии с предполагаемыми результатами, он сначала подумает о жене и детях, и потому будет трезво смотреть на вещи. Вот что я называю прозорливостью. Не обладающие этим качеством считают тех, кто обладает им, трусами. Что ж, они просто незрелые люди.

Грубый же человек не обладает ни проницательностью, ни прозорливостью, говорит нелепые вещи и принимает немногословность проницательного и прозорливого за малодушие. Лишь когда наступает час битвы, он вспоминает о жене и детях; когда же придет его черед, смерть его окажется, без сомнения, напрасной. Вот почему грубое поведение находится на грани с трусостью».

Господин Сингэн сказал: «Кроме того, грубый человек, не обладающий ни проницательностью, ни прозорливостью, не имеет и чувства стыда. Если враг неожиданно нападет и убьет его отца и братьев, его обычная грубость улетучится, и он и не подумает отомстить за родных. В сражении же грубый человек не решится даже вступить в схватку, и при этом еще будет искать оправданий. Вот к чему приводит отсутствие проницательности и прозорливости».

Однажды господин Сингэн сказал: «Проницательность и находчивость различаются точно так же, как остроумие и содержательность. Ведь в нашем мире есть люди проницательные, но не обладающие находчивостью, и есть находчивые, но лишенные проницательности. Может быть, я говорю непонятно, и в таком случае молодые не станут мудрее. Что ж, ради них попробую выразить это по-другому. Проницательность — свойство ума, в то время как находчивость — свойство ци (ки). Проницательные люди редко совершают оплошности, те же, кто лишены проницательности, но обладают находчивостью, наделают множество ошибок. Знающие люди прекрасно это понимают, чего не скажешь о необразованной молодежи».

Как-то господин Сингэн сказал: «Дальновидность — важное качество для человека, ибо обладающий им является проницательным. Если человек, обстоятельно и до конца все обдумав, не может-таки принять решение, он может посоветоваться со старшими в клане, если имеет высокий ранг, или может обсудить вопрос с умными людьми среди своих родственников и товарищей, если он низкого ранга. В таком случае ошибки будут редки. Вот почему я уверен, что дальновидность лежит в основе проницательности.

Вообще, если люди дальновидны, находчивы и умеют оценить ситуацию, то, какие бы трудности ни встали перед ними, их слава будет жить в последующих поколениях. Существует легенда о том, как Фуд-зивара Фухито благодаря своей проницательности и находчивости достал со дна моря драгоценный камень. Он признался в любви морской нимфе и упросил ее принести ему драгоценность. Конечно, его можно обвинить в лицемерии, однако проявленные им проницательность и сообразительность заслуживают восхищения, ведь благодаря этому драгоценному камню засияли луна и солнце и потекла вода.

Как бы то ни было, но есть нечто, против чего человеческая проницательность и находчивость бессильны. Попробуйте-ка догадаться, что это?»

Никто не нашелся, что ответить. Тогда Сингэн рассмеялся и сказал: «Жизнь человека угасает, и с этим ничего нельзя поделать!»

Однажды господин Сингэн поведал древнюю историю:

«Чжэнь Кун сказал как-то вэйскому императору Вэнь-ди: «Встречаясь с другим человеком, лучше всего говорить лишь о трети того, что лежит у тебя на сердце, и никогда не открываться полностью. Если человек сдержан, он не сближается с другим; если цветок сдержан, он не расцветает сразу же с приходом весны. Иначе вчерашний друг сегодня станет врагом, а вчерашний цветок сегодня превратится в пыль». Поэтому, если говорящий о глубоких вещах оставляет в себе семь и говорит только о трех, он делает это для того, чтобы не опозориться. Но если человеку, лишенному проницательности, объяснять, что говорить резкие слова плохо, он вообще замолчит. Точно так же тот, кто видит суть во всех вещах, не станет прививать ростки сладкой хурмы к дереву, приносящему горькие плоды. Но попробуй объяснить это пустому и глупому человеку, и он обрежет ростки, приносившие сладкие плоды и привьет горькие — и все проделает с понимающим и умным видом. Вот так люди, лишенные проницательнос-

ти, намереваясь совершить добро, творят зло. Древняя пословица гласит: «Крупица золота может и быть высоко ценимой, но если она попадет в глаз, наступит темнота». Разве она говорит не о том же?» Однажды господин Сингэн сказал:

«Учение для человека — все равно что листья и ветви для дерева. Без него он просто не сможет жить. Однако, Учение — это не только чтение книг, но и то, что мы изучаем ради использования в жизни. Рожденный в доме самурая, независимо от ранга, первым делом знакомится с воином, прославившимся своими военными достижениями, подвигами и преданностью. Если каждый день он будет слушать лишь одно наставление такого человека, за месяц он узнает их 30. Нет надобности говорить, что если за год он узнает 300 правил, то станет гораздо лучше. Таким образом, самурай должен сделать три вещи: отбросить зло, придерживаться добра и опираться на свою собственную мудрость. Тогда ничто не опозорит его.

Я буду почитать и назову мудрым того человека, который постигнет этот принцип, даже если он не может написать ни одного иероглифа. Что же касается тех, кто сведущ во всех прочих вещах, я буду избегать их, какими бы глубокими ни были их познания. Вот какой бездарный и недалекий этот монах». Однажды господин Сингэн сказал:

«В мире много разных людей: есть проницательные, но лишенные находчивости; есть находчивые, но не имеющие сострадания; есть сострадательные, но не способные отличить одного человека от другого. Среди почитаемой знати восемь из десяти не могут отличить одного от другого. Среди же низких рангов умеющих это вообще почти нет.

В мире разные типы людей, но если мы попытаемся узнать, отчего это происходит, мы увидим, что причина тому — отсутствие проницательности в их умах. Если только человек сможет развить в себе проницательность, он станет и находчивым, и дальновидным, и способным распознавать людей. Он обретет заслуги. Вот почему человек должен знать, что проницательность — основа всех этих качеств. Если он хочет стать проницательнее, он должен ставить это своей целью каждое утро и размышлять над этим каждую ночь».

Господин Сингэн сказал:

«Если ты принимаешь самураев на службу еще в детском возрасте и хочешь знать, какими они будут, когда вырастут, знай: есть четыре типа людей. Предположим, что трое самураев — один обладает огромным опытом в Бусидо, другой очень отважен, а третий исключительно умен — собираются вместе и в присутствии четырех детей говорят о воинах, боевых подвигах и о прочем.

Один ребенок будет просто сидеть с открытым ртом и смотреть в лицо говорящему. Второй навострит уши и будет слушать, чуть наклонив голову. Третий станет смотреть в лицо говорящему и время от времени радостно смеяться. Четвертый же встанет и уйдет. Таковы четыре типа.

Первый ребенок, сидящий и слушающий, словно во сне, будет со временем слаб характером и не сможет оценивать положение, сколько бы раз он ни участвовал в военных походах. Поведение его лишено концентрации и последовательности, он едва ли привлечет к себе мудрых советников и будет полагаться на мнение своих хороших друзей.

Второй ребенок, внимательно ловящий каждое слово в рассказах о воинах, станет в будущем настоящим самураем. Он будет таким же, как и те великие воины, что служили Ёкота, губернатору Биттю, Хара, губернатору Мино, Обата, нюдо Ямасиро, и Тада, губернатору Авадзи при поколении Нобутада (отец Сингэна) и Ямамото Кансукэ и Ходзё Удзиясу в мое время.

Третьего ребенка, со смехом слушавшего говорящего, в будущем станут восхвалять за военные подвиги. Однако, не зная меры, он зайдет слишком далеко, превратится в надменного гордеца, и вызовет злобу у людей.

Наконец, четвертый ребенок, вставший и вышедший, в восьми из десяти случаев окажется трусом. А те двое или трое, что не станут трусами, будут, идя в атаку, прятаться за спинами других. Такой человек будет с важным и довольным видом рассказывать о своих подвигах и будет считать себя достойным великой славы только за то, что отрубил голову врагу, отставшему от отступающих рядов. Когда же настоящий воин совершит подвиг, такой человек вообразит, что, хотя оба они добыли головы знатных врагов, репутация воина зависит от посредничества других. Полагая, что люди в этом мире не так уж отличаются друг от друга, он обидит настоящего воина и начнет сплетничать повсюду. Вот каким станет, когда вырастет, тот, кто ушел, не желая слушать рассказы воинов».

Господин Сингэн сказал:

«Даймё, управляющие целыми провинциями и нанимающие на службу людей, любят только самураев определенного типа и уважают только тех, кто в поведении и манерах подражают им. Таких они охотно берут на службу и оказывают им свое расположение.

Но я осуждаю подобное отношение. И вот почему. Когда самурай, знатный он или нет, впервые учится играть в кэмари (Игра, напоминающая футбол). Традиционно северо-восточный угол правого поля отмечала вишня, юго-восточ , он отмечает в саду четыре границы.

Весной пышно цветут вишни, а ивы покрываются яркой зеленью. Весна проходит, а с ней заканчивается спор между двумя деревьями. Затем наступает лето. Осенью листья клена краснеют, словно от стыда за то, что скоро опадут. Они шелестят под осенним дождем, и к зиме их не остается ни одного. И тогда проявляет себя вечный и неизменный цвет сосны. То же происходит и среди людей. Вот почему даймё, который любит лишь один тип людей, заслуживает осуждения.

Однако весьма похвально, полагаю я, если хороший полководец набирает воинов какого-то одного типа. Ведь, в конце концов, три помноженное на четыре дает двенадцать, а три, сложенное с четырьмя — только семь».

«Пусть твои воины не поносят врага. Древняя пословица гласит: «Разбуди пчелу, и она набросится на тебя с яростью дракона»»

СУЖДЕНИЯ В ДЕВЯНОСТО ДЕВЯТИ СТАТЬЯХ

Такэда Нобусигэ (1525-1561)

Такэда Нобусигэ был вторым сыном Такэда Но-бутора. Именно ему отец хотел передать свои владения, когда восстал Такэда Сингэн. Говорят, что Нобусигэ заключил союз с Сингэном, который доверял своему брату. В сражении при Каванакадзима Уэсуги Кэнсин обошел армию Сингэна, и последний оказался в опасности. Но Нобусигэ с небольшим отрядом в 300 человек преградил путь противнику. Сам Нобусигэ получил в этой битве тяжелое ранение и умер в возрасте 37 лет.

Девяносто девять статей были написаны Нобусигэ в стиле канбун за три года до смерти и предназначались сыну. Они являются своеобразным «проявлением большой силы» образованного воина. Каждое положение подкрепляется какой-либо цитатой, обычно из китайских классиков. Суждения лишены внутренней взаимосвязи и охватывают широкий круг тем: от наставлений в вере в божеств и Будду до предостережения против ношения тупого меча.

Фрагменты сочинения Нобусигэ также были включены в Коёгункан как часть духовного наследия Такэда. Мы уже во второй раз говорим в нашей книге об этом сочинении во-первых потому, что в период Эдо оно было, пожалуй, самым читаемым произведением о буси, а во-вторых потому, что в дошедшем до нашего времени виде оно было отредактировано Обата Кагэнори (1572-1663), военная школа которого дала многих известных писателей и философов, в том числе Дайдодзи Юдзана и Ямага Соко. Сам Обата являлся сыном одного из вассалов Сингэна, после падения клана Такэда поступивших на службу к То-кугава. Он изучал военные искусства и вскоре покинул Токугава, чтобы путешествовать по стране и испытать себя. Обата участвовал и в сражении при Сэкигахара, и в штурме замка Осака и имел, таким образом, возможность применять свое воинское мастерство на практике.

Суждения в девяносто девяти статьях

Никогда не предавай господина. В Беседах и рассужде-ниях сказано: «Следуй Дао даже когда торопишься. Следуй Дао даже в опасности». Далее сказано: «Отдавай всего себя на службе господину».

На поле брани ни показывай ни малейшего признака трусости. В У-цзы сказано: «Тот, кто хочет спасти свою жизнь, потеряет ее. Тот, кто готов отдать свою жизнь, сохранит ее».

Внимательно наблюдай за своими поступками и не позволяй себе небрежности. В Ши-цзи сказано:

«Если правитель поступает справедливо, его слуги хорошо исполняют свои обязанности, даже если он не отдает приказаний. Но если правитель поступает несправедливо, то даже если он будет отдавать приказания, им не последуют».

Отдавай все свои силы постижению боевых искусств. В Сянь люэ сказано: «У хорошего полководца нет плохих воинов».

Никогда и ни при каких обстоятельствах не лги. Божественные прорицания гласят: «Даже если правда не будет вознаграждена сразу же, в конце концов она найдет милосердие божеств и Будды». Однако, в сражении разве не следует поступать сообразно положению? В Сунь-цзы сказано: «Избегай силы врага, наноси удар там, где он слаб».

Не допускай ни малейшей непочтительности к родителям. В Беседах и рассуждениях сказано: «Всеми силами служи своим родителям».

Не относись легкомысленно к братьям. В Истории Поздней Ханъ сказано: «Братья — это твои правая и левая руки».

Не распространяйся о своих недостатках. В Око сказано: «Как только человек произносит одно-един-ственное слово, о нем можно узнать все».

Не позволяй себе быть грубым ни с кем. Тем более вежливым нужно быть со священнослужителями/ женщинами, детьми, нищими и стариками. В Ли цзи (Книга законов) сказано: «Вежливый человек всегда в безопасности, грубый же окажется в беде».

Очень важно неустанно совершенствоваться в боевых искусствах. В Беседах и рассуждениях сказано: «Изучение порочного принесет только вред».

Не пренебрегай Учением. В Беседах и рассуждениях сказано: «УЧИТЬСЯ и не размышлять — значит остаться в темноте. Размышлять и не учиться — опасно».

Не забывай о том, как следует держать себя. В Бе-седах и рассуждениях сказано: «Когда Учитель вошел в храм предков Чжоу, он спрашивал обо всем».

Не предавайся излишествам и соблюдай меру в удовольствиях. В Ши-цзи сказано: «Когда пиршество в полном разгаре, наступает смущение. Когда удовольствие достигает пика, появляется скорбь». В Цзо-чжу-ань (Комментарий Цзо) сказано: «Сладкая жизнь подобна отравленному вину». А в Беседах и рассуждениях говорится: «Почитай добродетель так же, как ты любишь красивую женщину».

Во всех делах, больших и малых, исполняй волю господина. В Беседах и рассуждениях» сказано: «Вода принимает форму сосуда, в котором находится, круглый он или квадратный».

Не проси у господина даров и земель. В Цзо-чжу-ань сказано: «Вознаграждение без заслуг — это несправедливый дар, навлекающий бедствие».

Никогда не жалуйся и не распускай слухов. В Беседах и рассуждениях сказано: «Не будь льстецом, если ты беден, и не будь высокомерным и надменным, если ты богат».

Не пренебрегай упреками в свою сторону.

Относись к своим вассалам с сочувствием. В Санъ люэ сказано: «Использовать людей — это подобно тому, как пользуешься своими руками и ногами».

Если вассал заболел, навести его и прояви беспокойство, даже если это доставит тебе неудобства. В Чжунь чань сказано: «Заботься о воинах точно так же, как заботишься о том, чтобы утолить свою жажду».

Не забывай о подвигах своего слуги. В Сань люэ сказано: «Если к добру и злу относятся одинаково, достойные слуги утратят интерес».

Не пренебрегай упреками в свою сторону. Древние говорили: «Хорошее лекарство горько на вкус, но излечивает от болезни. Искренние слова неприятны для ушей, но они исправляют поведение». Кроме того, в Книге истории сказано: «Если саженец подвязать, дерево вырастет прямым. Если правитель следует увещеваниям, он станет совершенномудрым».

Если верные вассалы из-за каких-то непредвиденных обстоятельств оказались в затруднительном положении, господин должен помочь им. Древняя пословица гласит: «Если хочешь прожить в каком-то месте год, посади пять зерен. Если хочешь прожить десять лет, посади деревья. Если намереваешься прожить долгую жизнь, поддерживай своих вассалов».

Не входи и не выходи из дворца через задние ворота. Древняя пословица гласит: «Отец и сын не сидят в одном ряду, мужчины и женщины не сидят вместе».

Человек, от которого отвернулись друзья, должен стремиться к гуманности. В Беседах и рассуждениях сказано: «Не отступай от Пути гуманности даже тогда, когда принимаешь пищу».

Когда тебя спрашивают о чем-то, не отвечай грубостью. В Беседах и рассуждениях сказано: «Когда общаешься с друзьями, разве не должны твои слова быть искренними?»

Не будь ленивым в исполнении повседневных обязанностей. В Беседах и рассуждениях сказано: «Если после совершенствования в добродетели у тебя остались силы, посвяти их учению».

Приходя на службу, первым делом следуй туда, где собрались твои товарищи, а затем отойди. Человек должен хорошо понимать, где ему надлежит быть. Древние говорили: «Не думай, что твои друзья будут относиться к тебе по-прежнему, если ты не встречаешься с ними три дня. Тем более это касается благородного мужа».

Как бы ни был ты с кем-нибудь близок, не следует сплетничать с ним о пустяках. Древние говорили:

«Трижды подумай, прежде чем произнести слово; девять раз подумай, прежде чем действовать».

Совершенствуйся в дзэнской медитации. Древние говорили: «В дзэн нет никакой особенной тайны. Дзэн просто разрешает вопрос о жизни и смерти».

Не говори без всяких оснований людям из других кланов об ошибках, допущенных в твоем клане. Пословица гласит: «Хорошие вести не покидают ворот, плохие разносятся на тысячу миль».

Когда бы ты ни возвращался домой, пошли вперед гонца, извещающего о твоем прибытии. Если явишься домой неожиданно и увидишь нерадивых слуг, будешь вынужден упрекнуть их. Если же начать заниматься всеми пустяками, разве им будет конец? В Беседах и рассуждениях сказано: «Приговаривать к смерти, не наставив прежде, что правильно, а что неправильно — преступление».

Как бы ни был господин несправедлив с человеком, тот не должен чувствовать обиду. В Сяо-цзин (Канон сыновней почтительности) сказано: «Как бы ни думал ты, что господин не вправе занимать свой пост, но слуга обязан исполнять долг слуги». Также говорят: «Тот, кто охотится на оленя, не любуется горами». Кроме того, сказано: «Слуга не судит вышестоящего».

Что касается наказаний слуг: если проступок незначителен, достаточно ограничиться упреком. За тяжелое же преступление надлежит приговаривать к смерти. Цзян Ши говорил: «Если хочешь, чтобы почка не распускалась, остается воспользоваться топором».

Примечание: Если к смерти приговаривают за незначительные преступления, то разве люди не утратят присутствия духа? В Люй-ши чунь-цю (Весны и Осени господина Люя) сказано: «Если закон слишком суров, его не будут слушать. Если запретов слишком много, их невозможно осуществить».

Не накладывай на крестьян дополнительных к установленным ранее повинностей. В Чжунь чанъ сказано: «Если наверху притеснение, внизу возникает возмущение. Если людей жестоко угнетают, смертным приговорам не будет конца, и люди истребят друг друга».

Раздавать награды, большие они или маленькие/ нужно сразу же. В Сянь люэ сказано: «Награждая за заслуги, не упускай время».

Использовать людей следует в соответствии с их способностями и талантами. Древние говорили: «Хороший плотник не выбросит кусок дерева. Хороший полководец не откажется от воина».

Древние говорили: «Больно слышать гонг, приказывающий отступать. Радостно слышать гонг, называющий идти вперед».

Всегда содержи в порядке и готовности свои доспехи. Древние говорили: «Даже башня в девять этажей начинается с фундамента».

Направляясь к полю битвы, ни на один день не оставайся позади командующего. Древние говорили:

«Больно слышать гонг, приказывающий отступать. Радостно слышать гонг, приказывающий идти вперед».

Хорошо ухаживай за своей лошадью. В Беседах и рассуждениях сказано: «Собаки охраняют человека, лошадь трудится вместо него. Эти животные служат человеку добрую службу».

Когда встречаешься с врагом, наноси удар в незащищенное место. Древние говорили: «Тот, кто часто побеждает врага, делает это не с помощью армии». Еще сказано: «В традициях нашего клана — бросаться на врага на полном скаку, не давая ему передохнуть».

Во время сражения не преследуй врага слишком долго. В Сыма фа (Законы Сыма) сказано: «Преследуя врага, не нарушай рядов. Ибо тогда внесешь сумятицу в войска, утратишь порядок в строю и потеряешь людей и лошадей».

Если видишь, что одерживаешь победу, лучше со всеми имеющимися силами ринуться на врага, не давая ему собраться. Если враг не разбит полностью, у него есть шанс нанести встречный удар. В Сань люэ сказано: «Атака подобна порыву ветра».

Не рассуждай о численности и силе врага перед другими. В Сань люэ сказано: «Не позволяй своим воинам говорить о достоинствах врага».

Пусть твои воины не поносят врага. Древняя пословица гласит: «Разбуди пчелу, и она набросится на тебя с яростью дракона».

Когда приближается битва, будь груб со своими людьми. Они будут кипеть от гнева и станут сражаться с еще большей храбростью. В Сыма фа сказано: «Если имеешь дело со слабым и немощным человеком, обращайся с ним, как с водой. Если же имеешь дело с сильным и могущественным человеком, обращайся с ним, как с огнем».

Никогда не показывай собственной слабости, даже в присутствии любящих тебя родственников и вассалов. В Сань люэ сказано: «Когда человек теряет мужество, слуги и воины перестают уважать его».

Не увлекайся обманными маневрами. Древние говорили: «Желая слишком многого, в конце концов не получишь ничего. Зачем же далеко уходить от естественного?» Более того, в Беседах и рассуждениях сказано: «Избыток так же вреден, как и недостаток».

Если хочешь неожиданно напасть на врага, избегай главных дорог и ищи маленькие тропинки. И затем атакуй. Древняя пословица гласит: «Если тебя легко заметить, иди обходными путями. Если тебя не видно, поднимай всю армию сразу».

Не лучше ли не стремиться к обладанию вещами и притвориться слепым? В Биянъ-лу сказано: «Даже если тебе что-то понравилось, лучше обойтись без этого».

Не сражайся за все подряд. В Беседах и рассуждениях сказано: «Благородный муж не вступает в соперничество. Если он сделает так, чем же это отличается от состязаний в стрельбе из лука?»

Умей хорошо различать добро и зло. В Сань люэ сказано: «Если на один добрый поступок не обратят внимания, все перестанут совершать добро. Если один злой поступок похвалят, все вернутся ко злу».

Когда в лагерь привезли провиант, распредели его поровну между всеми. В Сань люэ сказано: «Когда одному великому полководцу прошлого прислали в дар вино, он приказал вылить его в реку. Потом, стоя ниже по течению, он пил вместе со всеми воинами».

Не совершая усилий, будет сложно возвыситься в этом мире. В Лао-цзы сказано: «Даже путь в тысячу ли начинается с первого шага».

Как бы ни были убедительны твои доводы, не настаивай на своем перед тем, кто выше тебя. Пословица гласит: «Если говоришь много слов, понесешь урон».

Не теряй себя из-за одной ошибки. Главное — не утратить впоследствии присутствия духа. В Беседах и рассуждениях сказано: «Совершив ошибку, не бойся исправить ее». Далее говорится: «Совершить ошибку и не исправить ее — вот подлинная ошибка».

Не относись презрительно к старшим, независимо от их положения. В Беседах и рассуждениях сказано:

«Почитай старших, как если бы они были твоими родителями».

Не имей дела с порочными людьми. В Ши-цзи сказано: «Если не знаешь, каков человек, узнай, кто его друзья». Еще говорится: «Не следует сближаться только с высшими, или только с низшими. Певчая птица, порхающая с цветка на цветок, источает аромат, не знакомясь с ними».

Не сомневайся в людях без конца. В Синь люэ сказано: «Медлительность — это настоящее бедствие для армии».

Не осуждай ошибки других. Древняя мудрость гласит: «Давай другим то, что нравится тебе самому».

Не таи в сердце злобу. В Чжунь чань сказано:

«Если злобный человек занимает пост командующего, все его воины до последнего человека передерутся между собой».

Когда тебе приказывает явиться господин, не медли ни секунды. В Беседах и рассуждениях сказано: «Когда Учителя вызывал правитель, он выходил из дома не дожидаясь, когда подадут повозку».

Никогда не выдавай секреты другим, касаются ли они военных дел или чего-то еще. В Книге Перемен сказано: «Если не хранить тайну, навлечешь на себя беду». А в Ши-цзи говорится: «Дела свершаются бла годаря секретности. Просочившиеся же наружу слова ничего не стоят».

Почитай божеств и Будду. Сказано: «Если следуешь природе Будды, обретешь новые силы. Тот же, кто побеждает других с помощью зла, в конце концов получит то, что заслуживает».

Если армия твоего союзника на грани поражения, ударь с десятикратной силой. В Гу-лян чжуань сказано:

«Тот, кто умело выбирает стратегию, не сражается. Тот, кто отважно сражается, не погибает».

Всегда держи меч острым, и никогда не носи хоть чуть-чуть затупленный. Сказано: «Тупой меч не разрубит кости».

Никогда не говори перед другими ни о еде, ни о торговле. Древняя мудрость гласит: «Металл проверяется огнем. Человек проверяется тем, что он говорит».

Даже если ты с кем-нибудь очень близок, хорошо подумай, прежде чем обратиться к нему с просьбой. Древние говорили: «Жаждущий еще одной чаши вина потеряет полную лодку рыбы».

Не осуждай беспричинно человека в присутствии других. В Чжанъ-го цэ (Планы Сражающихся Царств) сказано: «Восхваляй достоинства другого человека, но не говори о его недостатках».

Даже если враг многочисленен, атакуй его, если он пренебрег обороной. Кроме того, тщательно все взвесь прежде, чем напасть на хорошо укрепленного врага, даже если он малочисленен. В Сунь-цзы сказано:

«Не атакуй внушительный лагерь врага и не пытайся захватить его флаг при хорошо организованной атаке. Если хочешь одолеть такого противника, вспомни о змее с горы Чаншань. Когда ее ударяют по голове, она выставляет вперед хвост, а когда ударяют по хвосту, она выставляет вперед голову. Если же нанести удар посередине, впереди окажутся и хвост, и голова. Вот как следует нападать на такого врага».

Не делай никаких дел с неохотой и апатией. Мэн-цзы говорил: «Каждый, если он искренен и настойчив, может стать Шунем».

Все вышесказанное не следует беспечно передавать другим. Считайте это моим прощальным словом к вам. Пять, помноженное на два, даст десять, а пять, сложенное с двумя, даст семь. Эта тайная устная традиция дома Сингэна.

Эйроку ганнэн (1558) Апрель Главам клана Такэда Самасукэ Нобусигэ

«Знатен человек или низок по происхождению, но если он хотя бы раз не поставил на карту свою жизнь, у него есть повод устыдиться»

НАДПИСИ НА СТЕНЕ ГОСПОДИНА НАБЭСИМА

Набэсима Наосигэ (1538-1618)

В 1584 г. при попытке расширить свои владения правитель Хидзэна был убит в сражении при Си-мабара с армией могущественного клана Симад-зу. Земли его вскоре попали бы в руки врагов, если бы не хитрость вассала Набэсима Наосигэ, сумевшего заставить Симадзу поверить в то, что в случае нападения они получат сильный отпор. С тех пор Набэсима стал полновластным правителем земель.

В 1587 г. вновь начались столкновения с Симадзу, а к 1590 г. Набэсима превратился в фактического дай-мё Хидзэна. У него не было только титула. В течение последующих десяти лет он активно участвовал в корейской кампании, сблизился там с Като Киёмаса, а по возвращении в Хидзэн — и с Токугава Иэясу. Сына Набэсима Кацусигэ убедили выставить свои войска в битве при Сэкигахара против Иэясу, но отец быстро отозвал его и отправил бороться с врагами Иэясу на Кюсю. Так клан был спасен от уничтожения.

Когда Бакуфу сочло/ что законный наследник Рюдзодзи Масаиэ не подходит для роли даймё, Набэсима Наосигэ публично и торжественно принял бразды правления Хидзэном. Сам он не взял официального титула правителя Хидзэна и тем самым избежал общественного осуждения и именования гэкокудзё даймё. Зато этот титул получил его сын. Несколько раз за свою жизнь Наосигэ находился между жизнью и смертью, но смог уцелеть и создать прочную базу для дальнейшего существования клана. Его деятельность отражена в третьей книге Хагакурэ, утверждающей идеалы самурая (книга была написана Ямамото Цунэтомо, вассалом внука Наосигэ — Мицусигэ).

Автором Надписей на стене является человек острого ума, умеющий оценивать ситуацию. В его наставлениях просматривается скорее житейская мудрость, чем сухие «домашние законы». Наосигэ предстает в них скорее не ученым и великим стратегом, а просто человеком, который сумел выжить в нелегкое время. Надписи на стене просты и лаконичны, и порой допускают различное толкование. Чтобы исправить это положение, Исида Иттэй, ученый-конфуцианец XVII в., написал более пространное изложение этого сочинения. Наш перевод основывается преимущественно на непосредственном прочтении текста Наосигэ.

Надписи на стене

УМ — это цветок проницательности. Но есть много примеров, когда цветы цветут, но не плодоносят.

Искусствами тяжело овладеть в одиночку. Если ты не способен сам составить правильное суждение, в большинстве случаев ты причинишь вред самому себе.

Знай о настроениях тех, кто ниже тебя, ибо если ты будешь сравнивать их мнение со своим, ты достигнешь цели.

Поощряй своих подчиненных и внимай их словам. Ведь хорошо известно, что золото сокрыто глубоко под землей.

Молитвы потомка должны быть церемониальной службой в память предков.

Закон — это удел подчиненных. Есть еще и Принцип, недоступный восприятию разума.

Последствия добрых или злых дел предка зависят от восприимчивости потомков.

Вера — средство очищения разума, она не должна влиять на умы других. Молитва — та преграда, что сберегает этот цветок.

В этом мире возвышаются подобно тому, как поднимаются по лестнице.

Во всех делах в первую очередь думай о человеке.

Жизнь человека предопределена еще с юности. Поступай так, чтобы твои друзья не утратили доверия к тебе.

Слишком придирчивый человек будет наказан Другими.

К большим делам следует относиться легко.

Во всем надлежит действовать терпеливо.

Книги и летописи теряют нить жизни.

Гадание — дело случая, и полагаться на него было бы ошибкой.

Если дела делаются с неохотой, семь из десяти окончатся неудачей.

Во время сражения опасайся попасться на уловки врага. Если можешь оценивать положение, победа будет твоей.

В сражении следует быть жестоким и безрассудным. Но забудь об этом в повседневной жизни.

Знатен человек или низок по происхождению, но если он хотя бы раз не поставил на карту свою жизнь, у него есть повод устыдиться.

Каждый должен на своем опыте познать напряжение всех сил, как это знают низшие сословия.

«Я останусь здесь против воинов всей страны… и умру великолепной смертью»

ЗАВЕЩАНИЕ ТОРИИ МОТОТАДА

Topuu Мототада (1539-1600)

В 1600 г. Токугава Иэясу собирался отправиться на восток, чтобы вести военную кампанию в Ай-дзу. Командовать обороной стратегически важного замка Фусими он оставил своего вассала Тории Мототада. Было более чем вероятно, что армия Исида Мицунари, полководца клана Тоётоми, и Кониси Юки-нага нападет на замок после ухода основных сил. Токугава выразил опасение, что войск в замке недостаточно. Но Тории сказал, что замок падет, даже если численность его защитников увеличить в десять раз, и уговорил господина взять с собой в поход на восток все войска. И вассал, и господин прекрасно понимали, что замок будет уничтожен, и все люди Тории погибнут. Последний вечер они провели в воспоминаниях о былых подвигах.

27 августа случилось неизбежное — огромная армия Исида и Кониси осадила замок. Тории и защитники замка отчаянно сопротивлялись, чтобы дать возможность Токугава уйти как можно дальше. Крепость смогла продержаться десять дней против намного превосходящего врага. Конец наступил 8 сентября, когда предатель поджег замок изнутри. Тории, когда ему кто-то предложил покончить с собой, укорил его, и сказал, что настал час отблагодарить господина за его доброту. С отрядом в 300 человек он вышел из ворот замка и ринулся на врага. Пять раз он бросался в атаку. Наконец, когда у него осталось не более десяти человек, он вернулся в замок и только тут упал от изнеможения. Молодой самурай из числа нападавших приблизился к нему, почтительно подождал, пока Тории совершит сэппуку, и затем отрубил ему голову. Защитники замка погибли все, до последнего человека.

Завещание Тории Мототада адресовано его сыну Тадамаса. Оно написано за несколько дней до начала осады замка. Основная идея этого сочинения, исполненного духа несгибаемой и беззаветной преданности господину — смысл жизни воина в том, чтобы погибнуть в сражении. Язык произведения отличается достоинством и изысканностью, и при этом обнажает глубокие чувства отца по отношению к сыну.

Завещание

Недавно мне доложили о мятеже в области Камигата. Множество восставших даймё, ставших жертвами козней Исида Мицунари, готовятся к походу и вскоре осадят этот замок. Я принял решение остаться в крепости и умереть быстрой смертью. Конечно, мне не составило бы большого труда прорваться сквозь их ряды и спастись, сколько бы десятков тысяч всадников не приблизилось к нам и сколько бы колонн не окружало нас. Но такой поступок не приличествует воину, такое поведение было бы трудно счесть проявлением верности. Поэтому я останусь здесь против воинов всей страны. И пусть у меня нет даже одной сотой необходимого для противостояния числа людей, я буду защищаться и умру великолепной смертью. Я покажу всем, что оставлять замок, который нужно оборонять, что ценить жизнь и ради этого бежать от опасности и показывать врагу свою слабость — не в традициях моего господина Иэясу. Вот почему я призывал остальных вассалов господина Иэясу к решимости и намерен утвердить справедливость среди воинов всей страны. Избегать смерти и быть опозоренным даже в пустяковом деле — не соответствует Пути Воина. Само собой разумеется, что отдать свою жизнь ради господина — это неизменный принцип. Я обдумал свое положение и пришел к выводу, что случаю, представившемуся мне, достойные люди должны просто завидовать.

Ты, Тадамаса, должен помнить следующее. Наши предки в течение поколений были вассалами Мацу-дайра. Мой покойный отец, губернатор Ига, служил господину Киёясу, а потом и его сыну Хиротада. Мой старший брат Гэнситиро проявил безупречную преданность и погиб в битве при Ватари. Когда наш сегодняшний господин Иэясу ребенком был отправлен в Суруга, губернатор Ига сопровождал его. Потом, в возрасте 19 лет, Иэясу вернулся в Окадзаки. Губернатор Ига служил ему с несравненной преданностью. За свои восемьдесят с лишним лет он ни разу не изменил дому. Господин Иэясу, в свою очередь, считал губернатора Ига самураем, равного которому нет. Когда мне было 13 лет, а господину Иэясу — 7, я в первый раз получил аудиенцию у него. Оказанные им с тех пор благодеяния не забудутся тысячами поколений.

Господин Иэясу уверен в моей преданности. Вот почему он оставил меня здесь, в замке Фусима, защищать стратегически важную область Камигата. Для самурая не может быть большей удачи. Первым из воинов страны погибнуть во имя процветания нашего господина — это великая честь для нашей семьи, это мое самое сокровенное желание за многие годы.

После моей смерти ты должен взять на себя заботу о младших братьях, начиная с Хисагоро. Твои младшие братья должны преданно смотреть на тебя, как они смотрели бы на своего отца, и всегда слушаться тебя. Когда они вырастут, они должны предстать перед господином Иэясу, отдать нашему господину все свои силы и таланты, исполнять приказания, любить друг друга и не забывать вечно благодарить наших предков, благодаря которым возник наш клан и почьему благословению их потомки получили помощь и покровительство. Они должны служить клану господина Иэясу во времена возвышения и упадка, во времена войн и мира. Просыпаясь и засыпая они не должны забывать, что им предписано вечно служить клану Токугава, и только ему одному. Жаждать земель, из-за негодования забывать о старых долгах, хотя бы временно вынашивать предательские замыслы — все это порочит Путь человека. Даже если все провинции объединятся против клана господина, потомки наши не должны отступать от него ни на шаг. При любых обстоятельствах вы, старшие и младшие братья, должны быть единой семьей. Оставайтесь верными дому, помогайте друг другу, не отступайте от справедливости и мужества и не позорьте честь нашего клана, который не только никогда не прятался от мира, но и заслужил славу военной доблестью многих поколений, а особенно — со времен губернатора Ига. В любом случае, если вы будете помнить только о том, как отдать жизнь за нашего господина, вас не охватит ни страх, ни дрожь даже перед лицом бесчисленных опасностей и бед, нависших над вами.

Мне 62 года. Я не знаю, сколько раз мне удавалось выжить с тех пор, как я оказался в Микава. Но я ни разу не вел себя как трус. Жизнь и смерть человека, счастье и несчастье вверены ветру времени, поэтому не ищите лишь того, что любите. Что действительно необходимо, так это прислушиваться к словам старых вассалов, опираться на способных и умных людей, не поддаваться юношескому упрямству и внимать наставлениям других людей. Вскоре в руках господина Иэясу будет вся страна. Если это произойдет, люди, служившие ему, начнут тешить себя надеждой стать даймё. Знайте же, что подобные мысли являются началом конца удачи на Пути Воина. Если страстно желаешь рангов и должностей, если захочешь быть даймё, если будешь стремиться к подобным вещам — то разве не начнешь ценить собственную жизнь? А как может человек проявить боевую доблесть, если он ценит свою жизнь? Если человек, рожденный в доме самурая, забывает о верности и думает только о своем положении, он будет льстить вовне и строить козни в своем сердце, он забудет о справедливости и чувстве стыда и обесчестит имя самурая и славу дома перед грядущими поколениями. Это поистине печально. Нет необходимости говорить снова, но вы должны с гордостью носить имя предков. Я уже наставлял вас, как надлежит вести дела клана, и не буду повторяться. За прошедшие годы вы видели и слышали обо всех установ-лениях.

В первую очередь следите за своим поведением и не забывайте о благопристойности, придерживайтесь гармонии между господином и вассалами и не забывайте о сострадании к тем, кто слабее вас. Соблюдайте справедливость в наградах и наказаниях, и пусть ваши отношения с вассалами будут беспристрастными. Долг человека покоится на «истине». Кроме этого сказать больше нечего.

«Рожденный в доме самурая должен думать только о том, как взять короткий и длинный мечи и умереть»

НАСТАВЛЕНИЯ КАТО КИЁМАСА

Като Киёмаса (1562-1611)

Като Киёмаса родился в семье кузнеца в провинти Овари, но в 18 лет поступил на службу к воему набиравшему силу земляку — полководцу Тоётоми Хидэёси. В 21 год Като участвовал в битве при Сидзугадакэ, проявил беспримерное мужество, и уже в 26 лет получил замок Кумамото на Кюсю. К 1592 году он уже пользовался таким доверием Хидэёси, что ему было поручено вместе с Кониси Юкинага и Куро-да Нагамаса возглавить авангард войск, отправлявшихся в Корею. Жестокость Като вскоре стала легендарной. Во время этой кампании корейцы называли его Кисёкан, «полководец-дьявол».

В 1597 г. Хидэёси вновь напал на Корею, и опять Като командовал одной из передовых частей. Поход не оказался для японской армии успешным, но слава Като как отважного и упорного воина только возросла. Окруженный со своими войсками в местечке Ёл-сан, Като отчаянно сражался с превосходящими силами противника, хотя Кониси хотел уже было просить мира. Като не забыл его предательства.

Смерть Хидэёси в 1598 г. повлекла за собой прекращение корейской кампании и раздоры между правящими кланами. Часть их продолжала поддерживать наследников Хидэёси, и среди них Кониси. Другие же перешли на сторону Токугава Иэясу. Като поддержал Иэясу, хотя долго и преданно служил Хидэёси. Причин тому называли две. Во-первых, Като понял, что именно Иэясу вскоре овладеет всей Японией и что если он, Като, будет в хороших отношениях с Токугава Иэясу, наследник Тоётоми Хидэёси сможет уцелеть. Во-вторых, Като хотел добраться до Кониси, который предал его в Корее.

После битвы при Сэкигахара, во время которой Като находился на Кюсю и грабил земли Кониси, Като встретился с Иэясу в замке Нидзё, чтобы обсудить будущее Хидэёри, наследника Хидэёси. Хидэёри тоже присутствовал на этой встрече. Говорят, что Като спрятал за пазухой кинжал, чтобы убить Иэясу, если жизнь молодого наследника окажется под угрозой — смелый поступок, если учесть, что Иэясу был уже фактически правителем Японии. Перемирие длилось десять лет, но в 1611 г. Като внезапно умер в относительно молодом возрасте 50 лет. Некоторые считают, что его отравили по приказу Иэясу. Теперь у Токугава Иэясу были развязаны руки, и в течение нескольких лет клан Тоётоми был полностью уничтожен.

Мужество и прямота Като, а также его умение строить крепости, принесли ему широкую известность. Он был воином от начала до конца, ставил боевое искусство выше всего и пренебрежительно отзывался даже о поэзии. Наставления показывают его целеустремленность, спартанский дух и неустанно повторяют: первой обязанностью самурая в начале XVII столетия было «взять в руки меч и умереть».

Современники описывают его как наводящего ужас, хотя и не лишенного приветливости, человека, подлинного лидера и вождя. Вот одно его высказывание: «Говорят, что низшие всегда пытаются соперничать с высшими. Поэтому, если полководец проявит хоть чуточку слабости, его подчиненные станут непослушными. А разве не сказано, что разум полководца передается десяти тысячам подчиненных?»

Наставления

Като Киёмаса, которые должны постичь все самураи, независимо от ранга

Отдавай всего себя Бусидо. Вставай в четыре утра, практикуйся в упражнениях с мечом, затем поешь, а после тренируйся в стрельбе из лука и мушкета и в езде на лошади. Только так можно стать настоящим самураем.

Если хочешь развлечений, то таковыми могут быть только соколиная охота, охота на оленей и борьба.

Что касается одежды, сгодится любая, между хлопковой и шелковой. Тот, кто тратит много денег на одежду и тем самым подрывает благосостояние дома, заслуживает наказания. Самурай должен иметь доспехи, соответствующие его положению, платить своим слугам, а остальные деньги использовать для военных нужд.

Самураи, увлекающийся танцами. Но, кои не входят в число боевых искусств, должен быть приговорен к сэппуку.

Когда встречаешься со своими друзьями, принимай их по одному. Один хозяин – один гость, а на столе должны быть простые угощения. Во время же занятий боевыми искусствами можешь встречаться со многими людьми.

Представление театра Но должны быть запрещены. Когда кто-то обнажает меч, он мысленно убивает человека. Все таится в сердце, поэтому самурай, увлекающийся танцами Но, кои не входят в число боевых искусств, должен быть приговорен к сэппуку.

Не пренебрегай Учением. Читай книги по военному искусству и обращай внимание исключительно на примеры преданности и сыновней почтительности.

Читать китайские стихи, рэнга и вака запрещено. Если будешь отдавать свое сердце утонченному и изящному, то уподобишься женщине. Рожденный в доме самурая должен думать только о том, как взять короткий и длинный мечи и умереть. Если человек не постигает Бусидо каждый день, он едва ли сможет умереть достойно, как подобает самураю. Это самурай обязан запечатлеть в своем сердце.

Следует твердо придерживаться моих правил и днем, и ночью. Если кто-либо найдет их трудными для исполнения, его надлежит сместить и провести расследование. Затем следует издать соответствующий указ и скрепить его печатью, что если человек не способен совершенствоваться в Бусидо, то его следует выгнать вон. В этом не может быть сомнений.

Всем самураям Като Кадзуэноками Киёмаса

«Мирные и боевые искусства подобны двум колесам повозки. Убери одно — и повозка опрокинется»

ПРЕДПИСАНИЯ КУРОДА НАГАМАСА

Курода Нагамаса (1568-1623)

Курода Нагамаса был сыном даймё Курода Дзёсссуи. Отец его принял христианство, а сам он был крещен под именем Симеон в 1583 г. Впоследствии он прославился как великий стратег. Еще в юности Нагамаса покровительствовал Ода Нобунага, а затем он служил Тоётоми Хидэёси. В возрасте 15 лет он участвовал в битве при Сидзугадакэ, а затем — в военном походе на Кюсю. В 1592 и 1597 г. вместе с Кониси Юкинага и Като Киёмаса он командовал войсками, первыми ступившими на землю Кореи. Хотя Курода несколько раз приходил на выручку Кенией в Корее, и, как и Кониси, был христианином, в сражении при Сэкигахара он выступил на стороне Токугава

Иэясу и за свои заслуги получил в Тикудзэне земли и замок Фукуока.

И Нагамаса, и его отец Дзёсуи известны тем, что всегда внимательно выслушивали мнения других. Сам Нагамаса один раз в месяц собирал своих верных вассалов и позволял им говорить все, что они думают. При этом существовало правило: никто не имеет права обижаться на услышанное и передавать то, что было сказано, остальным. Такие «советы» назывались «встречами без гнева». Хоть и будучи крещенным в детстве, Нагамаса, в отличие от отца, отрекся от веры, когда христианское учение запретили специальным указом.

Нагамаса посвятил свои Предписания, созданные за год до смерти, своему старшему сыну Тадаюки. По содержанию его сочинение весьма сходно с Наставлениями его отца Дзёсуи. Как и большинство авторов в данной книге, Нагамаса превозносит гармонию между «изящными искусствами» (конфуцианское учение и литература) и искусствами боевыми и проповедует честность и сочувствие в отношении к трем низшим сословиям. Что отличает его от остальных, так это внимание и к экономическим вопросам — предрасположенность, несомненно унаследованная от его бережливого отца. Большая часть материала представляет собой сугубо конкретные советы, и потому здесь опущена. Предписания — весьма многословный документ, и читатель легко почувствует, как порой Нагамаса просто сомневается, как лучше довести тот или иной совет до логического конца. Тем не менее, его осторожные рассуждения не остались незамеченными потомками, и клан Курода продолжал существовать и на следующем этапе японской истории.

Предписания

Если полководец, управляющий провинцией, не имеет к тому способностей, ему будет трудно достичь успеха. Его взгляд на вещи должен отличаться от суждений обычных людей. Во-первых, он должен соблюдать правила поведения и этикет, не допускать в управлении личных интересов и заботиться о простом народе. Кроме того, ему следует быть осмотрительным в выборе целей: то, что предпочитает господин, должны предпочитать и его вассалы, и даже крестьянам и горожанам это должно доставлять удовольствие. Если он позволяет себе какие-то мелкие удовольствия, ему следует поступать так, чтобы они не привлекали внимания людей. Он не имеет права забывать ни на мгновение, что является образцом для всех четырех сословий.

Управляющий провинцией обязан исполнять свой долг с любовью и гуманностью и не слушать клеветников. Все помыслы нужно направить на совершение добрых дел. Его управление должно быть ясным, как яркое солнце на голубом небе. Он должен все обдумывать заранее и не допускать ошибок.

Мирные и боевые искусства подобны двум колесам повозки: убери одно — и повозка опрокинется. Конечно, к мирным искусствам прибегают в период спокойствия, а к боевым — во времена смут и хаоса, но очень важно в мирное время не забывать о военном деле, а в сражениях не пренебрегать ученостью. Если управляющий провинцией, зная, что страна в мире, забывает об искусстве войны, то тактика и стратегия окажутся ненужными, воины станут изнеженными и потеряют интерес к тренировкам, мастерство исчезнет, оружия будет недостаточно, мечи, передававшиеся в семьях из поколения в поколение, заржавеют, и в случае опасности воспользоваться будет нечем. Если пренебрегать Бусидо, боевой дух иссякнет. Если вдруг возникнет угроза войны, поднимется паника и суета, не с кем будет держать военный совет, а выбрать стратегию окажется невозможно. Рожденный в доме полководца ни на мгновение не должен забывать об искусстве воина.

Поспевать Путь Воина — это не значит превозносить боевые искусства над всем остальным и превратиться в паникера.

Если же в военное время пренебрегать ученостью, то законы придут в упадок, в управлении воцарятся личный интерес и корысть, исчезнет подлинная любовь к членам клана и простому народу, и начнутся волнения. Обладая лишь отчаянной храбростью, даже на поле боя не будешь верен Пути. Если же ты не думаешь о своих воинах, преданных людей не останется.

Однако хозяину провинции не пристало думать, что совершенствоваться в мирных искусствах — значит просто читать много книг и писать стихи. Он должен познать Путь Истины, внимательно рассматривать каждое дело, быть справедливым, не совершать оплошностей и ошибок, уметь распознавать добро и зло, делать ясными награды и наказания и искренне любить людей. Кроме того, воспевать Путь Воина — это не значит превозносить боевые искусства над всем остальным. Это значит глубоко понимать военную стратегию, быть в состоянии навести порядок в своих владениях и покарать разбойников, тщательно обучать воинов, вознаграждать тех, кто проявил себя, и наказывать тех, кто совершил преступления, правильно оценивать мужество и трусость и не забывать о слове «битва» даже в мирное время. Превращать боевые искусства в самоцель и замыкаться в себе — непростительная самонадеянность. Не таким должно быть Бу-сидо властителя провинции или командующего.

В военной стратегии нашего клана нет ничего особенного. Ее основная сила — в четком исполнении приказов господина и главных вассалов и в единстве воинов. Боевой дух наших воинов будет тверд, как металл или камень, если в повседневной жизни ты будешь заботиться о своих вассалах и без сожаления раздавать награды тем, кто их заслуживает. Если подобным образом ты будешь относиться ко всем без исключения, то сердца верхов и низов будут в гармонии, а воины исполнятся отваги и решительности. И тогда победа окажется неизбежной.

Если полководец не обладает устрашающей силой, ему трудно вести за собой войска. Однако, если это понимать неправильно, то одностороннее пестование устрашающей силы принесет большой вред. Если под «устрашающей силой» подразумевать только запугивание всех и вся, высокомерное поведение в присутствии вассалов кланав, использование грубых слов по любому поводу, нежелание внимать увещеваниям других, упорство в собственных заблуждениях и упрямое пробивание своего мнения, то даже старшие вассалы упрекнут такого человека. Своими поступками он сам приведет себя к уничтожению. Если же относиться таким образом только к старшим вассалам, об этом узнают и все остальные воины. Когда воины просто боятся своего господина, они думают лишь о рангах и должностях, забывают о верности и не проявляют себя на службе. Если господин из гордости и самодовольства пренебрегает людьми, и самураи, и даже простые крестьяне покинут его. А это неизбежно приведет к утрате владений. Устрашающая сила в первую очередь означает благопристойность, этикет и четкое разграничение правильного и неправильного, наград и наказаний. Если не будешь горделив и не станешь запугивать людей, тогда и самураи, и простые люди не будут ни уважать тебя только из страха, ни презирать тебя. Ты обретешь естественную устрашающую силу.

Кроме того, не следует забывать о пополнении запасов в замке, неизменно, год за годом. Тогда уже через несколько лет наш клан станет процветающим, а через сто лет — соберет большую часть богатств всей области.

Нынешние мир и спокойствие не будут вечными. Через сто, сто пятьдесят или двести лет могут начаться волнения. Примеров тому в прошлом немало. Вот почему необходимо заранее составить план действий. Если страна окажется ввергнута в смуту, а у тебя мало запасов, будет трудно вести войну, достойно исполнять свой долг и защищать собственные владения.

Вы, мои потомки, должны идти по моим следам, придерживаться этих наставлений, накапливать богатства, вести себя сдержанно, быть гуманными с людьми, справедливыми в управлении и достойно продолжать традиции семьи. Тогда вся страна узнает о гуманности нашего клана и многие люди со всех земель придут к нам, а особенно те самураи, что постигли Путь ученого и воина и хотят оставить свое имя потомкам. Они умет выбирать себе господина, и без колебаний придут сюда, даже не будучи приглашенными. Наш клан сможет превзойти остальные и будет обладать богатствами и властью.

Однако, угнетать народ и забирать принадлежащее самураям ради того, чтобы быстро разбогатеть — значит разрушать основы существования клана. Драгоценные металлы и камни — не настоящие сокровища. Вашим подлинным сокровищем являются самураи и народ, будьте же добры и гуманны с ними. Не так уж необходимо без конца копить золото и серебро. Ведь несчастье не последует за богатством только тогда, когда оно добыто многолетними заслугами и подвигами.

И господин, и вассалы должны понять мои принципы, действовать согласно моим наставлениям и стараться избегать ошибок.

Возможно, среди моих потомков появятся такие, кто будет поступать несправедливо и эгоистично, кто не захочет слушать советов, кто станет своевольничать и нарушать мои предписания, кто будет неразумно тратить средства. Если такое случится/ старейшены кланов должны собраться вместе, сместить этого человека и выбрать на его место другого, более достойного, из числа моих потомков.

Я надеюсь, что главы дома поймут смысл моих наставлений и будут передавать их каждому из моих грядущих потомков. Пусть они постоянно и внимательно изучают эти предписания.

Моему сыну Тадаюки и главным васалам Нагамаса