Интервью с Игорем Растеряевым

Замечательный исполнитель, чудо популярности без какой-либо раскрутки. Впрочем, на мой взгляд никаких чудес нет — Игорь Растеряев просто поймал струну русской души. Которой на самом деле хочется вовсе не гламурных женоподобных выкрутасов, а простой, идущей от души музыки.
Так, как пели и играли в России раньше. Все это, помноженное на талант, и есть Игорь Растеряев.

Я связался с Игорем и попросил его прийти в мою программу «Русская политика».
А пока, в качестве «затравки», интервью с ним, которое взял один из читателей моего блога.

«- Здравствуйте, Игорь! Так в чем же секрет успеха Ваших песен?
— Не знаю. Мне вообще кажется, что это Божий промысел, и я не склонен своей заслуги, как какого-то особенного человека и музыканта в этом видеть. Считаю, что просто так сложилось.

- Читал историю о том, как Вы решили разыскать хутор, который основал Ваш предок. Что в итоге?
— У нас, как гласило семейное придание, был родовой хутор, который основал наш предок, – Разтеряев. Потом туда переехал поп, и хутор стал называться Поповским. Под этим названиям он потом и фигурировал во всех архивных документах. Я поехал в Москву к историку Карягину и у него на старинной карте времен конца 18 – начала 19 веков, нашел хутор Разтеряев. Потом стал поднимать архивы, нашел своих родственников. Кстати, в старых метриках наша фамилия писалась Разтеряев, через «з», а не через «с». Всего одна буква, утерянная больше века назад в церковных метриках, в корне меняет смысл. Одно дело – растеряха, и совсем другое – человек, который теряет только один раз. В нашем родовом хуторе мы установили два креста. Дубовый и железный, на въезде и выезде из селения. Мы с родней стали собираться на этом хуторе раз в два года. В 2011 году было 43 человека. Родственники приехали со всей Волгоградской области, развели костер, наловили сомов, наварили ухи. Те, кто с Дона, привезли лещей вяленых, виноград, арбузы, дыни. Расстелили все на пологах, расставили палатки. В общем – хорошо.

— Игорь, последнее время участились попытки переписать историю Великой Отечественной войны, замарать подвиг наших отцов и дедов грязью, уводя нас от истины. Как Вы к этому относитесь?
— Тема Великой Отечественной войны – пожалуй, самая табуированная сегодня. Любая попытка взглянуть на события тех лет без так этакого «ура – патриотизма», воспринимается как государственная измена. Я не склонен к тому, чтобы омрачать наши заслуги. Но поисковики, которые, как мне кажется, разбираются в истории и которых сложно обвинить в том, что они хотят омрачить память о Великой Отечественной, говорят разное. Например, командир одного из поисковых отрядов рассказал мне как наши войска, раз за разом кидали на неприступную высоту Синявинская. Это как раз возле станции Апраксин, про которую я написал в «Георгиевской ленточке». И этот парень мне сказал: «Хорошая у тебя песня, но только ты там врешь. Тут бойцы лежат не по трое на один квадратный метр, а по десять». Можно ли этого человека, делающего благое дело, восстанавливающего память о Великой войне записать в очернители нашей истории? Сегодняшнее отношение к событиям тех великих и скорбных дней трепетное, восторженное и чуть отстраненное. Мы помним и гордимся, но с каждым поколением эта память уходит. В песне «Георгиевская ленточка» я пытался проанализировать эхо тех лет, звучащее в нас сегодня. Я лично общался с людьми, пережившими блокаду. Каждый день, когда бабушка готовила мне еду, она говорила какой я богатый мальчик потому, что у меня есть каша, масло, хлеб. И я рос уверенным в том, что я — самый богатый. Дедушка и бабушка сумели мне передать ощущение холодного дыхания войны, ее костлявых пальцев, смыкающихся на горле. А у девушки, которая в песне заплела георгиевскую ленточку в косичку, такого ощущения нет. Для нее память о войне – то, что ей рассказали на уроке Мужества. Поэтому День Победы для каждого, видимо, свой. Меняются поколения, меняется и память — это нормально.

— Слушая «Комбайнеров», создается впечатление, что Вы в этой области серьезный специалист. Самому доводилось на комбайне работать?
— 65 тонн зерна нынешним летом вот этими самыми руками дал Родине. Немало пришлось покататься на комбайне. Буквально недавно в Раковке, выходили с моим другом Марсом на уборку подсолнечника. Вообще – комбайнеры это такие ребята, знакомством с которыми нужно гордиться. Они могут своими руками сделать буквально все из ничего.

— Скажите Игорь, сценический образ гармониста, бесшабашного рубахи-парня пересекается с тем Игорем Растеряевым, которого знают все Ваши знакомые?
— Не думаю, что это какой-то образ. Кстати, когда я год назад приехал в Сочи – тогда у меня еще не было сольных концертов – встал вопрос образа. Меня попросили выйти на сцену босиком. Мол, так хотят заказчики. Естественно, я не пошел. Ну, кого обманывать? Разве комбайнеры и вообще парни из деревни передвигаются исключительно без обуви? К чему этот лубок, раскрашенный заблуждениями об умных людях, которые, между прочим, не любят всякой показухи. Так что и образа, в общем-то, нет. Я – такой, какой есть.

— Игорь, в «Комбайнерах» есть несколько нелицеприятных, но радующих душу слов про Кондолизу Райс и НАТО. Вам еще не говорили, что Вы тоталитарный и недемократичный музыкант?
— Честно сказать, когда песня наговаривалась под гармошку, я понятия не имел, что придется держать ответ за то, что тогда взбрело в голову. Сейчас, когда разбирают каждое слово, мне даже становится непонятно – неужели я был таким умным парнем, что вложил какие-то бездны смыслов в песню… Что я на тот момент думал, то и сказал. А демократично это, или нет, меня не очень беспокоит.

— Если песню слушают миллионы, то каждое слово может иметь силу. Например, когда в «комбайнерах» Вы поете про С2Н5 (ОН), то это, в определенной степени пропаганда употребления спиртного…
— Не думаю, что песни могут иметь такое влияние на серьезном уровне. Они могут дать толчок к работе души, или, например, к ее блокаде. Помню, у меня был сильнейший шок после песни Александра Галича «Вальс, посвященный уставу караульной службы». Я сел на диван, и когда началась песня, замер. Уже заиграла другая, а я все сидел. Меня настолько потрясло это произведение, что я месяц не мог слушать «попсу». Просто на физическом уровне не мог — становилось плохо. Наверное, потому, что я узнал что-то настоящее. Потом все, конечно, сгладилось, но это ощущение прикосновения к чему-то хорошему, искреннему осталось и вошло, как молекулярная частица в некий мой внутренний стержень.

— Некоторые говорят, что Игорь Растеряев – это проект, а история про то, что друг снял Вашу песню на мобильный телефон, выложил в интернет, а за тем этот клип стал хитом – просто пиар-ход.
— Если считать моего кореша Леху Ляхова продюсером, а мою мать директором – то да! Тогда я проект.

— Про Игоря Растеряева пишут много. Вы и музыкант, и актер, и художник, но мало кто говорит, что Вы поэт.
— «Музыкант» — это попросту лесть. Вряд ли так можно называть человека, который не знает ноты. А вообще – текст это самое сложное. У меня всегда первой рождается мелодия. Она «тащит» музыкальную тему, а потом я, наигрывая ее на гармошке, мучительно ищу образы, слова. То есть, я играю-играю, и знаю, что вот здесь нужно заорать «заточенной железкой», а вот тут, например, «я Иван Сусанин!». Перебираешь, клавиши гармошки и вдруг, через ритм и мелодию, начинают прорываться слова, которые потом складываются в строки. Например, песня «Ромашки», которую я сейчас исполняю на концертах, ничего общего с изначальным вариантом не имеет. Все слова абсолютно другие. Текст – это очень сложно. И над ним идет очень тщательная работа. Иной раз целый месяц строчку не можешь придумать. Хочется, чтобы было очень просто, и мысль очень точно выражалась. А это как раз и есть самое сложное. Если начинаешь уходить в заросли словоблудия, то рифма есть, а толку нет.

— Кто-то видит Вас музыкантом, кто-то поэтом, а каким Вы сами себя видите со стороны?
— Обычным. Музыканты, поэты — это все от неправильного ощущения. Людям кажется, что человек, который поет песню, и есть исходная точка этих произведений. А на самом деле он является всего лишь проводником. И я себя позиционирую, как проводника. Тут не нужно из себя что-то великое изображать, потому что этот канал попросту могут перекрыть. Так же, как дали, так же и обратно возьмут. Поэтому нужно эту способность нести в себе и стараться беречь, делать все правильно.

— Когда выйдет следующий альбом и вообще, какие планы на будущее?
— Пока желания становиться на конвейер нет. Песни рождаются медленно и очень мучительно. Надеюсь, к питерскому концерту, который будет 15 октября, песню соберем.

— И напоследок, что бы Вы хотели пожелать читателям «Стража Балтики» и вообще всем военным морякам?
— Сторожить лучше. НАТОвские провокаторы не дремлют! Успехов защитникам Родины!

— Спасибо за беседу!
Ее вел Андрей Омельченко.»