Державность русского слова
25-06-2013, 08:54. Разместил: poisk-istini
Державность русского слова
Сейчас много говорят о национальной идее. Да простят меня все, кто в поиске, но её, на мой взгляд, уже давно нашли в Пушкинском Доме.
Русская культура основана на Слове, его хранит Пушкинский Дом. В наших богатейших собраниях – рукописи и экспонаты начиная с древнерусской литературы и до наших дней. Всё это бережно сохраняется и изучается в Рукописном отделе и в Литературном музее ИРЛИ РАН.
Однако что такое Пушкинский Дом, многие просто не знают или путают наш институт с замечательнейшим музеем на Мойке, 12. Мы гордимся тем, что именно наши коллекции составили основу фондов, формировавшихся в последней квартире поэта. Но совершенно справедливо и правильно, что все пушкинские рукописи хранятся и исследуются в нашем специализированном академическом институте. Это сотворчество, содружество, на мой взгляд, замечательно и плодотворно.
Пушкинский Дом и создавался как собрание всего, что связано с жизнью и творчеством великого поэта – автографов, изданий, личных вещей, воспоминаний… А там, где есть источники, начинается их изучение, осмысление, публикация и популяризация. Всё это разные этапы одного большого «проекта» – сохранения памяти о русском гении.
Потом акцент несколько сместился в исследовательскую сторону, и о работе Пушкинского Дома стали знать больше в научных кругах. Специалисты института готовили и готовят лучшие в стране академические собрания сочинений – не только Пушкина, но всех наиболее заметных российских авторов, от средневековых до творивших в начале ХХ столетия. Наша школа текстологии, академических комментариев считается одной из самых авторитетных в мире. Именно здесь – сердцевина отечественного литературоведения.
В то же время едва ли не важнейшая задача института на современном этапе состоит в том, чтобы, сохраняя Пушкинский Дом как научное учреждение мирового значения, дать ему возможность активнее участвовать в культурной жизни страны. Глубокое изучение литературного наследия и популяризация знаний неотделимы друг от друга.
Разумеется, мы не ждём у себя такого количества посетителей, как в Кунсткамере, которая, будучи серьёзнейшим исследовательским центром, известна скорее как замечательный музей. Мы в большей степени академический институт. Значительная часть сотрудников работает над подготовкой собраний сочинений и занимается исследованиями. И только во вторую очередь мы – музей. Хотя, повторю, это как два крыла у птицы. Потому, ни в коем случае не нарушая сложившуюся десятилетиями пропорцию, стараемся повышенное внимание уделять распространению богатейших знаний, хранителями которых нам повезло быть.
В следующем году Россия отпразднует 200-летие Михаила Лермонтова. По сути, это первый юбилей выдающегося русского поэта, который будет действительно общенародным событием. Торжествам по случаю 100-летия со дня рождения помешала Первая мировая война. В 1941-м, когда прошло сто лет после гибели Лермонтова – тогда было принято с размахом отмечать и трагические даты, почтить его память, как хотелось бы, тоже не удалось – началась Великая Отечественная… Указ президента о праздновании двухвекового юбилея уже подписан, специально принятая федеральная программа предусматривает участие в его подготовке сотен учреждений науки и культуры.
Пушкинскому Дому в этой связи должна быть отведена особая роль. Мы располагаем богатейшей в мире коллекцией рукописей и личных вещей поэта, его живописных и графических работ, которые не умещаются в Лермонтовском зале нашей постоянной экспозиции. Поэтому мы планируем дополнительную выставку. Но хотелось бы и Лермонтовский зал, который является уникальным «музеем в музее», единственным в Петербурге, связанным с именем поэта, обновить. Экспозиция создавалась несколько десятилетий назад, да и помещение требует ремонта. На это необходимы средства уже сейчас, чтобы к юбилею всё привести в порядок.
Пока же мы готовим исправленное и дополненное полное собрание сочинений поэта. Работать над этим изданием начали задолго до круглой даты, не дожидаясь каких-либо распоряжений – за один год такой труд выполнить просто невозможно. И вообще, исследование творчества всех великих русских писателей у нас проводится непрерывно, без оглядки на календарь.
Наша едва ли не самая важная задача – подготовка томов академических собраний сочинений классиков. Эта работа не видна широкому кругу читателей и, по большому счёту, интересна лишь специалистам. Но на её результаты – комментарии, датировки, текстологии – потом ссылаются на протяжении десятилетий. Для этого необходимо обрабатывать море информации, которая поступает едва ли не каждый день, тщательно проверять каждую деталь, любой штрих, и только тогда, когда достоверность подтверждается, в комментарии или подачу текста вносятся поправки. Чтобы убрать запятую, заменить одно слово другим или вставить новый факт, требуется колоссальная, очень трудоёмкая работа, которая ведётся коллективом наших учёных и специалистов на протяжении десятилетий. Поэтому наши исследовательские тома выходят медленно, – да они и не должны готовиться быстро.
Глубина погружения в материал не терпит суеты и спешки. Но чиновники от культуры всё чаще пытаются нас «построить», ориентируясь лишь на индексы цитирования. В этой связи министерству образования и науки стоило бы более гибко подходить к оценке творческого и исследовательского труда филологов. Оценивать академическую гуманитарную науку по шкале точных негоже.
Естественники, как известно, печатаются в нескольких специализированных международных журналах. Публикация там – свидетельство признания автора мировым сообществом. И на неё немедленно поступают десятки откликов: положительных либо отрицательных.
Советская гуманитарная наука отчасти жила по своим законам: мы ориентировались не столько на журналы, сколько на индивидуальные или коллективные монографии. К тому же у лингвистов, например, колоссальные усилия тратятся на подготовку разного рода словарей, в нашем институте – на собрания сочинений. Эта продукция совсем не того рода, который принято учитывать при определении результативности учёного. Но мы при этом составляем столь малую толику в огромном массиве людей науки, что под нас, конечно, подстроиться невозможно – просто надо понимать специфику каждого труда.
Русская литература способна совершать чудеса в формировании положительного образа России в мире. Она несёт колоссальную благородную миссию и в нашем многонациональном, многоконфессиональном государстве. Другое дело, что пока не сформировался образ «героя нашего времени», то есть первой половины ХХI века, необходимый для обозначения нравственных ориентиров общества.
Честно говоря, это не совсем пушкинодомская тема, потому что традиционно любая академическая наука изучает то, что было в прошлом. Современной литературой обычно занимается критика, которая фиксирует и анализирует текущий процесс. Мы же исследуем то, что ушло и стало каноном. Но наш институт, разумеется, внимательно следит за происходящим в обществе и в литературе, как его зеркале, обозначает векторы развития того или иного явления. Для этого в Пушкинском Доме создан Центр изучения современной русской литературы, который возглавил ученик Дмитрия Сергеевича Лихачёва, замечательный современный прозаик Евгений Водолазкин. Тем самым ИРЛИ старается не только быть в курсе, но в какой-то мере и отслеживать тенденции.
С вершины ХХI столетия можно без преувеличения сказать: то, что было сделано поколением Пушкина, а потом продолжено Гоголем, Тургеневым, Достоевским, Толстым, Чеховым – это, в сущности, подвиг, который изменил Россию внутри и отношение к ней извне. В нашей стране стали видеть законодательницу моды в области культуры, чего не было никогда.
На протяжении ХIХ века, после того, как русские войска вошли в Париж, Россию воспринимали империей зла. Но как только появились первые, даже плохие, выходившие маленькими тиражами переводы великих русских романов на французский (а потом и на другие языки), прежде всего Толстого, затем – Достоевского, в России увидели ещё и империю духа. То есть литература изменила образ России, нивелировав прежнее представление.
Государство обязано поддерживать национальную культуру и продвижение её за рубежом. Но гораздо важнее посмотреть на проблему шире.
Дмитрий Сергеевич Лихачёв предложил принять Декларацию прав культуры. Я горжусь, что видел проект этого документа до того, как над ним «поработали» юристы. Первая фраза звучала так: «Культура имеет право на сохранность и открытость». Именно имеет право, как и человек. И ей необходима государственная поддержка, потому что российская культура и, в частности, литература, способствует сохранению и укреплению образа страны и среди ее собственных граждан, и в мире. Никакая экономика и политика не принесут тех плодов, какие можно получить, сделав инвестиции в продвижение русской литературы и искусства!
В России и сейчас издаются хорошие книги замечательных авторов. Нет Толстого и Достоевского, но такие титаны рождаются раз в тысячу лет.
К тому же, мы не очень-то хорошо знаем современную русскую литературу. При том, что яркие, пронзительные произведения были и после Чехова, и в советские годы, да и в эмигрантской среде. И для нас крайне важно к трём «раскрученным» в мире именам – Достоевский, Толстой, Чехов – добавить, скажем, Гоголя, Лескова и Платонова, чтобы авторитетные деятели культуры за рубежом, к мнению которых прислушивается читающая публика, размышляли об их вкладе в самопознание человечества, и появились наконец переводы, более или менее равноценные оригиналам.
Не меньше сил, энергии требуется, чтобы необходимость общения с книгой постоянно ощущал каждый житель страны. Начинать, разумеется, надо с семейного чтения и со школы, где должны быть и хорошие учителя, и грамотно выстроенная программа, и добротная, написанная великолепным литературным языком линейка учебников.
Но образование настолько многофакторная вещь, что если забыть об одном, не получится и целого. Если не будет достойной зарплаты у школьных учителей, в педагогические вузы с перспективой работать в деревенской школе талантливые ребята не пойдут. Не помогут и самые гениальные программы и учебники. А если сеять разумное, доброе, вечное станет равнодушный недоучка, он напрочь отобьёт любовь к знаниям и к прекрасному даже у тех своих питомцев, которым отпущен дар Божий.
Именно сейчас нужно воспитать привычку читать и фантазировать. И тогда в каждом деле (и в каждом классе) появятся лидеры, за которыми потянутся все остальные.
Не надо стесняться обсуждать классику, перечитывать её, сопоставлять мысли, переживания, поступки хрестоматийных героев с нашим днём. Ведь только так, из уст в уста, от сердца к сердцу начинается популяризация русской литературы.
Не случайно, разрабатывая программу развития Пушкинского Дома на ближайшие годы, мы уделили особое внимание созданию научно-образовательного центра. Мы предполагаем учредить гранты и премии для исследователей русского слова, организовать аспирантуру, ибо трудно найти более комфортные условия для научных изысканий, чем под намоленными сводами Пушкинского Дома.
Но не менее важно открыть пространство ИРЛИ, наших хранилищ для всех желающих. Разумеется, с помощью современных компьютерных технологий, чтобы нашим богатством, принадлежащим всему народу, всей цивилизации, мог пользоваться каждый, кому это интересно, от Москвы до самых до окраин. Тем более, опыт создания Президентской библиотеки, где сосредоточена электронная информация по истории российской государственности, оказался очень удачным. Страна, её имидж выиграли.
Для этого потребовались политическая воля и финансовые вложения. Подобный компьютерный банк, позволяющий напрямую работать с электронными копиями первоисточников русского литературного наследия, сердцевина которого находится в Пушкинском Доме, должен быть создан на базе нашего института.
Так исторически сложилось, что без малого 110 лет назад Пушкинский Дом разместился у самой Стрелки Васильевского острова, что, на мой взгляд, полностью соответствует эстетической и духовной логике, задуманной ещё Петром I. В центре – Ростральные колонны, символ военной славы России, и здание Биржи, олицетворяющее экономическую мощь, а по краям – Кунсткамера с Академией наук и Пушкинский Дом, символизирующие научную и духовную силу государства.
Без духовности, знаний, культуры, самоидентификации, что передаёт из поколения в поколение русская литература, немыслима Россия как великая держава.
Вернуться назад