Казимир Малевич знал о качествах форейтора, потому и определил путь супрематизму - вперед

Именно в средние века земной цивилизации стали проявляться сугубо  личные, человеческие отношения между людьми, такие как ″очеловечивание″  ближнедействия человека – уже не по библейским законам, а законам бытия.  При наличии некоторой воли у разных  индивидов, по поводу реализации возникающих в мышлении человека правильных мыслей, не имеющих прямых аналогов в природе, появились и различные и многочисленные человеческие сущности – в единстве их разнообразия.

Это позволило в период средневековья начать нарастающую научную экспансию в жизнь обычного человека, например, систематическое лечение аптекарским способом употребления лекарств, как этим постоянно занимался средневековый прорицатель и лекарь Мишель Нострадамус. Эти занятия были новыми в те времена и  как бы находились ″вблизи″ науки, что означало: одно и тоже. Младо учёные раннего средневековья всё ещё находились - по меркам нашего времени - в состоянии натурального мышления, схоластически верного (в виде ″младше школьного″, детского представления), то есть, восприятия мира - через первознание науки. Они исходили из самоочевидных, чувственно верных и видимых, бросающихся в глаза фактов в виде ясно воспринимаемых разумом простых зависимостей, а так же в виде прямых отношений в живой природе или же в реальном поведении животных между собой.

Схоласты теологии начинали осваивать абстрактный стиль мышления, в богословских спорах выясняя, сколько же ″ангелов″ может поместиться на острие иглы, что полностью соответствовало тогдашней игре ума. Время как бы навсегда остановилось в момент божественного создания мира и, собственно, не было далее востребовано, тем более,  где-то там, впереди. Таланты науки ещё ходили в коротких штанах гениальности. Они были так близки к природе, что мало чем могли при этом, выделиться из её конкретных качеств: по мысли, либо по силе ума. Абсолютно всё, что  было зримо людям вокруг в реальном настоящем, видилось и информативно ″потреблялось″ всеми вовнутрь, как 100% - но натуральный продукт. Собственно, мало кого волновало, что там – впереди. Всего хватало всем на сегодня.

У учёных средневековья был в наличии очень мощный природный ресурс именно чувственного восприятия мира, буквально одинаковый для всех членов исторически обусловленного тогда сообщества, ещё не так сильно разделённого по источникам информации. Это есть воспринимаемые разумом природные, натуральные каналы и источники  естественной информатизации, близкие к эволюционным видам сведений и фактов. Хорошо воспринималось всё, что на слух и на взгляд, на вкус, либо, на своё личное ощущение. Органы чувств человека, всегда стояли на первом месте, и доверие к ним было особым и совершенно неоспоримым.

В первую очередь  это относилось ко многим драгоценным украшениям из натуральных камней.  Поэты и гурманы источали про них сотни тирад, песнопений и возвеличиваний, как не уступали им и и все продавцы бриллиантов чистой воды или разных там, сапфиров. Тут никогда не было равнодушных от времён самых первых украшений неолита. Камни в мире людей ″жили″ вечно, ибо сроки их существования на земле превосходили в тысячи раз даже сложные мысленные предположения. Так что, длительное будущее драгоценным камням  было гарантировано природой, как и возможность, оказаться им где-то там, впереди. Потому о качествах камней рассуды шли веками и всё в сильно восторженном виде: брависсимо, прелесть, чудо, красота.

Не менее преуспели и продавцы камней невиданной природной красоты. И каждый раз человеческие суждения буквально рассыпались на тысячи мнений, как  и луч света – на многочисленных гранях бриллианта. Все по сущности были правы, но слишком много было самих сущностей. Бриллиант тому давал полный пример: и крепок, и прозрачен, и переливчив в лучах света.

Другое удивительное исключение по жизни составляли все средневековые рыцари: граждане чести, любви и справедливости. Они всегда, мыслью и направлением движения коня, устремлялись вперёд, хотя их реальное перемещение по земле - своей страны и по гостям – всегда шло весьма извилистыми дорогами. И почему-то это устремлённое движение вперёд приводило рыцаря именно к любимой избраннице, живущей то на юге страны, то на её севере. Так что, в средневековье понятие вперёд всегда было в хождении, но явно было нестабильным в своём качестве и определённости.

Единственный человек тех времён, а именно, Мишель Нострадамус – отправил своё творчество ″вперёд″ далеко в будущие времена, придав им в дорогу свои многочисленные катрены. Со смешанным чувством катрены -″страшилки″ Мишеля воспринимались там – вдали ибо, были часто - ни к месту, либо, навсегда становились страшной и жестокой правдой для всего народа. Ему самому информативно был доступен весь житейский мир бытия и языка людей средневековой жизни, в которой он сам занимал место ″концентратора″ человеческих мнений, будучи городским аптекарем - с большим авторитетом врачевателя и провидца. Этот первый информативный ресурс, собственно и питал злой талант предсказателя содержанием во множестве жизненных коллизий его катренов.

Одновременно, он же являлся и лучшим лекарем королевской семьи, столь далеко отстоящей от народа – по качеству жизни и комфорту проживания во дворце. Тут-то и находился второй информационный ресурс Нострадамуса. Он с лёгкостью переносил действие катренов в другие страны и континенты только потому,  что этого требовал королевский этикет. Сам Мишель врачевал не только тело монарха, но и его душу мыслями о том, что за пределами его королевства – ещё хуже. Так Мишель Нострадамус становится автором идей большой политики, будучи ″невыездным″ из страны.

Само же будущее для ″посланцев-катренов″ Нострадамуса,  принимали их в иных местах земли с неохотой и всегда были готовы покрыть их забвением. Но правду не спрячешь, и новые катрены шли следом вперёд, омрачая мир страхом неизбежности будущего апокалипсиса. Талант одного человека - так неосмотрительно брошенный вперёд - стал своими устрашающими мыслями горем для многих стран и народов.

Многие люди зачитывались катренами и боялись своих собственных мыслей при попытке расшифровать новое заклинание. Прорицатель был совсем не прост, а воистину играл на смертной боязни людей своего будущего.  Потому, сам позволив себе свои мощнейшие броски мысли вперёд, Мишель на столетия ограничил людей в этом действии. Потому так мало кто смог преодолеть его фактор, сдерживающий мысль. Только интеллектуальная мощь Кампанеллы смогла пробить тёмное небо лучам солнца для его города-мечты. И это тоже была мысль, посланная вперёд, наверное, уже нам с вами. Нострадамус, как гений средневековья, взял для выражения своих мыслей из своей эпохи всё и этим был прав вовеки. Мы не знаем, зачем и почему месье Мишель использовал способ броска катрена вперёд – в будущее.

Но другой человек, в другое время и то же с задатками провидца – уже в другой исторической ситуации в России – Казимир Малевич, собственно, был вынужден сам избрать свой путь для хода своих мыслей вперёд. И выполнить этот интеллектуальный выбор по определению сущности собственного стиля супрематизма ставшего, по сути, лейтмотивом его творческой гениальности на пути ″вперёд″ - помогла его судьба и вера в новые творческие возможности становящегося на свои ноги рационализма в новой искусственной цивилизации. Казимир очень сильно уверовал в качество нового стиля беспредметного художественного творчества, что возвысил его до уровня ″высший″ - supremu′s, когда одна из первофигур, а именно, чёрный квадрат становится в его оценках – превыше всего. В условиях незначительной информативности нового течения в новом искусстве, было достаточно сложно определиться Малевичу в выборе и выявлении направленности стиля своей рациональной мысли, именно вперёд.

В силу определённых обстоятельств, созданных им самим, К. Малевич просто оказался без информативного ресурса классического академизма в условиях новой искусственной цивилизации, зарождение которой ему удалось почувствовать в то редкое одночасье, а именно, в момент совместной работы с талантливыми людьми времени дореволюционного авангарда в одном футуристическом спектакле. В декабре 1913 года в Петербургском «Луна-парке» состоялись два первых представления оперы «Победа над Солнцем» (музыка М. Матюшина, текст А. Кручёных, пролог В. Хлебникова, декорации и эскизы костюмов М. Малевича).

Ситуация такова, что Казимир не сразу стал пропагандистом собственных картин и художественных воззрений, ведь, раньше написал картину - и всё. Теперь написал супрему, ещё и требуют: объясни её суть, хотя ты о ней сам-то в данный момент зарождения замысла творчества, едва ли знаешь её сущность и на 50%. Новизна есть новизна и для художника и для зрителя. Мастер кисти едва справляется устанавливать художественные ″связки″ между познанной им мыслью, а рука ещё не обучена сделать это высокохудожественно. Автор, как первозритель, находясь в близости от полотна на расстоянии вытянутой руки, едва ли видит качество картины издали  - для прорисовки композиции, видимой с расстояния, то есть масштабно.

Место художника в момент творчества: должно быть одновременно в двух точках от картины. В ближнедействии, непосредственно на расстоянии вытянутой руки, чтобы больше чувствовать качество краски и мазка, творя художество. И, в дальнедействии, на том расстоянии от картины, когда новый замысел, рождённый в голове в форме новизны – стал хорошо и правильно видимым именно в этой точке зрения от полотна картины, уже видимой каждому. И далее, чтобы далеко и близко воедино слились форма  и цвет  краски – и сам сюжет, как новый и единственно возможный в настоящее время: тут, здесь и сейчас. Чтобы, даже при одном взгляде на полотно картины, можно было понять и почувствовать способность автора дать зрителю то неизменное единое чувство меры, красоты и стиля – всё разом – с которыми, ты художник, прожил нелёгкую творческую часть жизни.

Так вот, Казимир осуществил одно из отчаянных сверх усилий ума и таланта, в устремлении вперёд, противопоставив себя с позиции супрематизма - классической академичности натуралистической (природной) школы художественного мастерства. В пылу сильной и ожесточённой полемики, кому быть правым, Казимир Малевич избрал убийственную тактику обвинения прошлому искусству. Он не стал уходить от классики, академиков и мастеров, хлопнув дверью, как это делают многочисленные и как бы непризнанные обществом домашние гении в искусстве, а просто ″закрыл″ дверь своими оппонентам … в будущее. Он обвинил всё академическое руководство в невозможности сменить свою парадигму на новое искусство и, как следствие, в творческом бессилии в рациональной художественной стилизации внутреннего мира человека новой для всех искусственной цивилизации, появление которой уже ″свершилась″ у него на глазах (где-то, в 1913 году).

При этом мир не устарел, он, по мнению Казимира, становится совсем другим и иным, значительно более рациональным, а значит, в какой-то мере и чуть-чуть жёстче, отчётливее и прямолинейнее – в своих проявлениях в художестве познанной автором мысли. Не море чувств, не океан эмоций может у нового человека вызывать новую творческую модальность, во многом стоящую ближе к индивидуальному человеку, чем эстетически, вплоть до богемности, одностороннее увлекаться всеобщей красотой природы, красивых вещей, предметов и людей. Новое искусство, зовущее вперёд, по его мнению, при этом не иссушает чувства человека в стремлении упростить эстетические и художественные стили, как изобразительные возможности, так широко вошедшие в ранее красивую мещанскую жизнь многих простолюдинов (по одной манере, как у всех). Новое искусство по Малевичу может  более чётко и прописано выделить рациональным  супрематическим стилем иное личное миропонимание, направляя свой собственный художественный взгляд не только прямо и внешне вперёд, но и внутренне, порой как неопределённое мнение в собственной голове автора (в формах, красках, композиции).

Художественное красивое природоописание к моменту жизни Казимира Малевича в Москве серъёзным образом потеряло свой темп обновления, так как сама натуральная цивилизация, как прошлое, уже свернула с наезженного пути естественной, живой  и природной среды и искала твёрдый ″трак″ своего движения определённым образом

 развития для страны вперёд – уже на искусственной платформе. Новаций из авангарда по традиции тогда не только не приветствовали (что, случается и через 100 лет) – да и никто не знал, включая академиков, что день грядущий всем готовит. Искусство ещё не стало на службу судьбе страны. А судьба готовила России впереди революцию, а судьба самого Малевича готовила ему совершенно нелёгкую жизнь, не предрекая даже самой простой славы большого художника в будущем.  

Желание  Казимира Малевича вообще ″закрыть″ академикам дверь в будущее легко поддалось очень отчаянному бунтарю, а вот где оно - благословенное ″вперёд″, собственно, куда идти - не имелось ни одной рациональной мысли. Перед ним было несколько выборов, но ни одного твёрдого трака вперёд не просматривалось для правильности действия. Рисовать кубофутуризм ему ещё кое-как  моглось, а что именно дальше…не виделось вообще. Опыт прошлого для новизны супрематического стиля не подходил совсем (да, простят меня читатели-педагоги) и особой необходимости ″оживлять″ ему прошлый опыт явной потребности – то же не было. Да и сам Казимир уже отчаивался в поиске уникальной художественной концепции, как явно авторской, в другой  неповторимости в искусстве - просто ″не светило″. Обращаться к ″хламу″ опыта прошлого в искусстве он не видел для себя никакой перспективы. В отчаянии осмотрелся округ и сделал первый шаг в …пустоту.

Вот он момент совершенно немыслимого шага отчаяния. Ещё физики-теоретики едва-едва несмело приближались мыслью о космическом вакууме, как одной физической реальности, а отчаявшийся художник Казимир Малевич – уже шёл и шёл вперёд. Вот он уникальный, не имеющий аналога, поступок творца. Путешествовать в пустоте оказалось  совсем непросто. Ни линий, ни дорог, ни целей. Даже невозможно двигаться и по кругу, ибо, нет ни одного ориентира. Художественному взору просто не за что зацепится. А вот и упала звезда, видимо, он - в космосе. А вот и нечто другое как бы вращающееся, похожее на каменный метеорит весь какой-то такой черный и почти по граням квадратный - пролетел мимо вдаль. Так себе, банальный сюжет. Вот когда вернёмся из виртуального путешествия домой, через свой  супрематический ″портал″, тогда и помыслим рационально, всё-таки это как ни как, современно - искать там, где ещё не был, в пустоте информативного пространства. Странная при этом вырисовывается картина. Какая-то композиция прямоугольников и линий, цветных фигур и пятен. Ничего себе, такова беспредметная реальность.

Предметность, как базовое понятие в классическом академизме всегда мастерами кисти трактовалось как вся окружающая человека реальность: леса и долы, небо и звёзды или волны на море. И всё это видно в картине ″Дубы″ русского художника А.И. Куинжи, которого называли певцом света и просторов. ″Иллюзия света была его богом″ - писал о нём Репин. Сознание красоты спасет мир – теперь пишут о художнике-передвижнике. И чем точнее мастер кисти воспроизводил в разнообразии красок и сюжетах картин природу, тем качественнее считалось произведение искусства. А, если ещё при этом, присутствовал маленький ″шажок″ в сторону личной индивидуальности в стиле, манере или выборе красок, то тут же это произведение заносилось в шедевры – и всё творение становилось образцом к подражанию. О  направлении вперёд говорилось как-то в прилагательном смысле, которое вспомогательным способом как бы само выдвигается и выделяется только в интеллектуальной продукции – на первый план. Автоматически высококачественное исполнение академического задания, поощряется теми же самыми академиками. Так естественное, натуральное и природное творчество полностью заполняется конкретной, ощутимой и видимой разумным глазом человека реальной предметностью мира.

Пустота в искусственной цивилизации - по Малевичу - как феномен реальности,  есть временное отсутствие в картинах авторов, так сказать иных ″предметов″ в виде аллюзий и ассоциаций не академиков или рассудочных последовательностей кубистов и футуристов. Инако, и по-другому, видящие округ себя реальность авторы используют почти неодухотворённую абстрактность, либо, рационально обоснованную рассудком – знаковую систему новизны знания. ″Нет в природе пустоты – есть счастье идти вперёд!″- был бодрый глас победителя, первым, реально извлекшим рациональным мышлением ″супрему″ из имеющей место быть кажущейся для других пустоты и беспредметности. Свой способ сотворения  супрем Казимир сохранил на долгие годы, возвращаясь к ним не единожды, когда хотел сам убедиться в том, что он изобрёл в художестве нечто новое и уникальное. Действительно, ещё ни разу в мире не было повторения картины ″чёрный квадрат″, как такового. В дальнейшем, влияние стиля рационального супрематизма, найденного Малевичем,  сильно сказалось на других художниках. Подобным образом по его примеру – начали творить разные авторы. Если рациональные супремы, как бы извлечённые из ″пустоты″  Казимиром Малевичем существуют в мире настоящего, как и ″супер″ сюжеты и виды сюрреалистического подсознания – у Сальвадора Дали, то Владимир Маяковский в политическом искусстве плаката и Василий Кандинский в абстрактно-авангардных и беспредметных  произведениях, наполнили их совершенной революционностью и придали им новый принцип движения. Будущая революция поджидала всех страждущих с её действительно модернистскими воззрениями на современное по духу борьбы - искусство.

Почти одновременно, революционное волнующееся движение существовало не только в искусстве, но уже основательно потрясало устои  государственности вековой российской империи. Здесь то же, самым острым образом требовалось новое знание, а каков же он – путь вперёд для исторического развития России. В революционной ситуации и политической борьбе, которая сложились к 1917 году в России, впервые использовался, совершенно огромный ресурс поднимающегося на борьбу за свои права молодого пролетариата, энергия которого просто вырывалась наружу – на улицу. Тогда казалось – все шли вперёд.  Руководитель передового в революции рабочего класса Владимир Ульянов (Ленин) имел чёткое представление о политической борьбе – на примере нескольких буржуазных революций. Он хорошо знал, как вести  и организовывать  борьбу масс, как сплотить народ  для свержения власти. Он обладал лидерскими качествами вождя революции. Но никто из его соратников и сам Ленин не всегда видел прямого и конкретного пути к великой цели марксистов – коммунизму. Где оно историческое вперёд, безошибочно приводящее к большой победе впереди. А без победы – нет пути для народа.

 Напряжение в противостоянии было столь велико, что  ″уму, чести и совести эпохи″, а они воплощались в одном лице вождя революции, вовремя приходит простая и гениальная формула успеха – на материалистическом  траке исторического движения вперёд. Вот, она формула: ″Шаг вперёд – два шага назад″. Да, хотя трудно понять, куда придёшь каждый раз - двумя шагами, но чувствовалась логика движения. Но это была диалектическая формула выбора направления вперёд. И не просто движение ради достижения успеха (победы), а движение в реальном и успешном, ранее выбранном правильном направлении. Как всё гениальное, формула проста и читается следующим образом. Чтобы сделать конкретный шаг вперёд – следует рассмотреть направление и их размер не менее 2-х шагов, пройденных ранее. Ищите при этом твёрдый трак правильной дороги – и в путь. Задачи определены так, что – за работу, товарищи.

Нам нужны форейторы прогресса, как часть интеллектуального явления в развитом обществе социальных отношений, как давно проверенное средство оповещения народа о том, что же ждёт нас впереди. Нам надо знать и видеть твёрдый ″трак″ настоящей дороги вперёд, не потому, что так хочется, а потому – что обществу нужно экономить ресурсы для дальнейшего проживания в условиях искусственной цивилизации. Время, когда только одна Эволюция полностью (то есть, на 100%) обеспечивала ресурсами всех в живом мире – завершилось необратимо. Теперь же сам индивид, а это есть человек новой, искусственной цивилизации  с необходимостью обязан продумывать способы и изыскивать средства для нормального выживания. Так что, растрачивать все силы только на движение по плохой дороге - в никуда, рискованно - так не останется и ресурса  даже на кратковременную фиесту.

Для журналиста исследование пути вперёд к будущему весьма затруднено в силу того, что в реальной  жизни таких проблем много меньше, чем человеческих сложностей и несуразицы. Сила, зависть и жадность чаще всего становится тем спусковым курком для самоприсвоения права поступать не адекватно - одним. Тут просто нет общения, а есть противостояние. Тут у журналиста практика видения другого человека – явным образом преобладает над эмоцией. Журналист хорошо видит другого человека. Тут, здесь и сейчас (в настоящем времени) схватывает на лету журналист факты и  связи сущностей, настолько, чтобы оперативно разобраться в сути дела. Но, самое главное журналисту во многом удаётся правильно, верно и точно – скачком мысли - ухватить в осознанной ситуации сущность вещи из разно мерного порядка следования двойственных фактов, порой как начало, порой  - как итог. Чего другие не могут  правильно даже почувствовать как ситуацию, ослеплённые и до верха ″переполненные″ эмоциями, журналист сам ″узнаёт″ знание любой степени сложности. Эти люди, эти действительные профессионалы пера и есть современные ″форейторы″ прогресса, они видят чуть далее вперёд целой массы людей обыденного мнения.

Журналист через слово, смысл или значение сказанного или услышанного в языке выражения и, как бы, через другие витающие мысли – почти невольно видит общее среди смыслов, правду в идеальном формате понятия, уже за пределами конкретности мира настоящего. Журналисты выше прозаичности и описательности только потому, что они говорят как все, а писать умеют так, как надо писать. Такая ″двойственность″ знания и понимания этимологического содержания слова, довольно редко, но и довольно верно выводит журналиста на новизну знания. Точность оценок и уникальность высказываний журналиста в письменной речи, омывая филологией языка правильных слов содержание чего-то непроясненного в понятии, как следствие, выводит его мысли на гениальность. И, что ни день, идёт устойчивое накопление у журналиста правильного знания, которого ещё нет у множества людей, но которое развивает ум, мысль и заостряет прозорливость, обогащая его интеллект новизной знания – навсегда. Журналист, в своей деятельностью превосходит обыденное человека мышление, а это значит, что он может в своей голове решать и более сложные задачи, делать реальную аналитику путём броска мысли вперёд.

В проведённом анализе (исследовании) творчества Казимира Малевича мы как раз и находим те, накопившиеся знания, которые не всегда имеют отношение к самому художественному искусству, сколько содержат правильные мысли, ещё вчера ставшие познанными гениальным человеком. Не только, благодаря усилиям ума журналиста  возрастает в его сознании уровень познания информации и знания по конкретной форме профессиональной деятельности, но и сама ″тема″ исследования позволяет возрасти интеллекту человека до уровня нового уникального знания, того что впереди.

И такое ″возрастание″ в интеллекте журналиста и накопление фактов происходит со всё большим темпом, что с высоты вновь достигнутого им знания – уже можно пытаться просмотреть, а что там, впереди. Укрепляется умение журналиста знать, мочь и обладать, проявляется новое мощное мастерство прозорливости, То есть, журналист самообразует из себя некоего гения и  ″референта″, способного быстро, точно и правильно выходить на виртуальную цель впереди и с большой долей вероятности достигать верного решения. Сюда же относится и его способность работы с людьми, то есть, имеет место профессиональное умение общения (и получения информации среди первооценок новой ситуации различных людей). Так сама профессия журналиста делает из умного информатора: ″понимателя″ человеческих душ. Теперь, в полноте владея  своим талантом, журналист выделяется в уникального человека, во многом способного точно и грамотно работать с филологией и этимологией слов языка, в самой сложной и большой интеллектуальной системе (БИС). И, как бы изнутри большой системной сложности, он чаще видит образ своих мыслей и не просто, а достаточно сложно: комплексно, либо, вообще – виртуально. Такие люди - информаторы  всегда способны на многое, в том числе и на умение - смотреть вперёд.

А, форейторов прогресса надо пестовать, неусыпно взирая на их личное то самое развитие, рассчитывая на божественное прозрение, либо, помогая им таким образом, чтобы их головки чаще были ″повёрнуты″ вперёд, а их же мысли - не застревали бы и не плутали между двух-трёх сосен. Виртуальный прогресс мало чем, похож на зрелый опыт прекрасного прошлого или небесные кущи мифологии. Впереди может быть только трак твёрдой дороги в правильно избранном ранее направлении. Странными путями по миру двигалась бы цивилизации в сторону прогресса, если в ней не имелось бы сонма талантов и творцов, изобретателей и форейторов прогресса. Как говорится, если нет кому сделать бросок мысли вперёд, или кинуть взгляд к успешному результату, видимо для таких людей - надо сыскать. Должны же быть в социуме общества современные люди-информаторы, знающие, куда следует сделать первый шаг вперёд. Нам нужны форейторы прогресса, полагал К. Малевич  и определил путь супрематизма – вперёд.

Сильно сказано и почти верно. Конечно, есть такие люди-информаторы, а именно, журналисты. Это – аппасионарии каждой эпохи, как мать Тереза, которые по своему внутреннему зову – понимают суть ситуации в мире и правильно формируют свои поступки в новом деле. Чаще всего, журналисты занимаются расследованиями, либо, по заданию редакции, либо, - выходят на свободную ″охоту″ за яркими и запоминающимися фактами.      Интеллектуальными исследованиями журналисты, не интересуются, но вот вам иной пример: это я - Виктор Власов, журналист и мой коллега - Владимир Стацинский, комментатор. Потому и заинтересовала нас судьба художника-супрематиста Казимира Малевича, первого интеллектика России начала ХХ-го века.

Виктор Власов

специально для портала "ОКО ПЛАНЕТЫ"