Дмитрий Заборин: Помнить самим и рассказывать детям о том, что мы не жертвы, а победители

Дмитрий Заборин: Помнить самим и рассказывать детям о том, что мы не жертвы, а победители

Фото: obozrevatel.com

Количество записей в базе данных Электронной Книги Памяти Украины (http://www.memory-book.com.ua/) приближается к миллиону. Этот проект, официально начавший работу 22 июня 2008 года, до сих пор делался силами небольшого коллектива, и фактически продолжил то, что было начато государством. Поисково-издательское агентство “Книга Памяти Украины”, с 1993 года выпускавшее печатные тома с именами павших, как единая структура развалилось, а сами книги практически недоступны. Попытка создать электронную версию, предпринятую еще при жизни руководителя агентства генерала армии Ивана Герасимова, закончилась ничем: копия главной страницы сайта с обращением ветерана до сих пор висит на неизвестном домене. Украинские поисковики, столкнувшись с этой проблемой, решили ее по-своему: нашли возможность создать не только электронный архив на базе Книги Памяти, но и собрать уникальную информацию, в них не содержащуюся. Параллельно создается база данных о воинских захоронениях на территории Украины. В рамках этой работы создатели проекта провели две экспедиции по Чернобыльской зоне, где братские могилы постепенно растворяются в природе. О промежуточных результатах работы, яичнице на Вечном огне, патриотизме и неосталинизме «Глагол» говорит с координатором проекта Дмитрием Забориным.

- Дмитрий, позвольте бестактный вопрос. По умолчанию, память о погибших воинах и Великой Отечественной войне – это святое. Но фактически, мы постоянно видим примеры того, что многим на это наплевать, и более того, память постоянно используется в политических целях, что еще больше отдаляет людей от желания что-либо знать о событиях 70-летней давности. Ваша работа действительно кому-то нужна? Может быть, это просто инерция?

- То, что многим наплевать – это процесс в чем-то естественный. Человеку от природы вообще свойственно искать простые пути, а сейчас для этого созданы прекрасные стимулы: живи сегодняшним днем, плюй на всё, никого не слушай, ни за что не отвечай. Про Первую мировую войну, 100-летнюю годовщину которой готовится отмечать Европа, вообще никто не вспоминает. Не говоря уже о юбилее Отечественной войны 1812 года, в которой украинские полки были не самыми последними. Но если рассуждать современно, как это влияет на то, что у Васи есть пятый айфон, а у Пети нет? Другое дело, что не айфон делает мужчину мужчиной.

Кроме того, огромная машина пропаганды, работающая без остановки двадцать лет подряд, свое дело делает. Главная ее задача – вытравить из наших голов даже саму мысль о том, что мы способны на цивилизационное превосходство над Западом, а не на тупое потребление, что мы могли говорить на равных с “цивилизованным миром” и даже, если потребуется, указать ему на его место. Мы решали, какой быть Европе, а не наоборот. Никто не грозил нам пальчиком и не указывал, как жить.

Кстати, человек, находящийся “в тренде” поиска исторической правды на форумах в интернете, непременно указал бы сейчас на слово “мы”. Мол, “вы” тут как раз ни при чем. А дальше – вал стандартов про зверства сталинизма, тупых советских военачальников, заваливших трупами цивилизованного врага. Хотя каким-то чудом осталось несколько самых озверевших солдафонов, изнасиловавших всех женщин в поверженном Берлине. А потом цинично раздавивших героическую УПА, повернувшую, если вы не знаете, ход войны.

Таким образом, возможность сохранить память о своих предках, которые умели воевать и побеждать, которые оказались способны выстоять, когда Европа позорно сдалась и потом своей кровью создали условия для спокойной и богатой жизни сегодняшних европейцев – это возможность сопротивляться. Отстаивать то, что считаешь важным. Помнить самим и рассказывать детям, о том, что мы не жертвы, а победители. Что наше оружие, наш характер, наша вера оказались сильнее. Что патриотизм – это не оскорбления в интернете, а готовность отдать свою жизнь за Родину.

Личные вещи Тимофея Шамрыло, пропавшего в 1941 году и найденного под Киевом

Кроме того, мы ведь занимаемся практической поисковой работой – и полевой, и информационной. Люди несколькими поколениями ищут своих солдат, пропавших без вести, ищут могилы погибших дедов и отцов. Всякий раз, когда находятся родственники найденного где-то в поле солдата, это переживания и слезы: он вернулся домой. А когда мы опубликовали 60-тысячную базу военнопленных – посыпался вал писем: кто-то нашел пропавшего родственника, кто-то писал, что этот человек выжил и вернулся. Этим людям наша работа нужна. Их много. И вообще, знаете, приятно, когда тебе незнакомые люди говорят: “благое дело делаете”. Куда приятнее, чем если бы похвалили прикид или телефон. Как говорят старые поисковики, поднявшие и захоронившие сотни солдат, “на том свете компания будет хорошая”.

- А как оцениваете приговор Синьковой, жарившей яичницу на Вечном огне? У них ведь тоже позиция.

- Приговор мягкий в том смысле, что не предусматривает практического наказания. Если бы девочек, считающих, что осквернением могилы они донесут благую весть, добрые люди поймали на месте, наказали бы как положено без милиции. Но поскольку страдать за свои убеждения им не хотелось, они некоторое время прятались. Думаю, времени, проведенного в СИЗО, им было недостаточно, чтобы понять простые вещи, на которых стоит человеческое. Их помогли бы понять общественные работы на том же мемориале, например.

Я перечитал тонны нытья о “совке”, о “докажите, что там есть могила”, о том, что “девочки хотели обратить внимание на проблемы ветеранов” и прочее. Все это сводится к тому, что борьба с мертвыми и осквернение воинских мемориалов, пусть даже в такой игривой форме – нечто нормальное для демократического общества, “свободного от страшного груза прошлого”. Однако в свободном и демократическом обществе у всех одинаковые права. И у тех, кто считает иначе и память о войне чтит, есть право пойти и в ответ навалять пендалей. В соответствии с законом, между прочим. Что, собственно, и случилось – сначала с девочками, а затем и с мальчиками, которые, правда, отделались легким испугом.

На всякое действие найдется противодействие. Тем, кто считает себя носителем высшей истины, нужно это постоянно иметь в виду.

- Давайте вернемся к проекту: каким образом сейчас происходит работа, оказывается ли вам какая-то помощь государством или спонсорами?

- Работа происходит сразу по нескольким направлениям. Во-первых, постоянно пополняется основной раздел, где содержатся записи о солдатах и напрямую связанная с ним фотогалерея. Второе важное направление – это проект “Военные мемориалы”. Очень трудоемкая работа. Куда бы мы ни ехали – фотографируем братские и одиночные могилы, братские кладбища, просим это делать других людей.

Чернобыльская Зона отчуждения, памятник в с. Толстый Лес

Иногда для этого предпринимаются специальные поездки по глухим углам. Самыми яркими стали две экспедиции в Чернобыльскую зону, по селам, которые уже почти проглотил лес. По основным дорогам, в больших селах там за “братками” смотрят, подкрашивают. А на периферии бетонные солдаты держатся из последних сил, погибают второй раз, о них в 1986 году думали в последнюю очередь. Собранная нами информация уникальна. И кстати, объясняет смысл выражения “без прошлого нет будущего”.

В Зоне остановилось время для древнего полесского народа. Люди ушли, оставив свою историю, свои корни, посреди огромного дикого мира, который стремительно вернул своё и не помнит, на каком тут говорили языке и кого считали героем. Но разве сильно отличаются от мертвых сел Зоны мертвые села Черниговщины или Житомирщины? И кем мы останемся без прошлого? Тупыми добытчиками металла? Сутулыми кнопкодавами, ненавидящими все, кроме собственных заблуждений? Наша история, наша память – вот тут, рядом. Порастает быльем…

Чернобыльская Зона отчуждения, табличка на памятнике в честь погибших односельчан

Однако съездить, найти и сфотографировать – только полдела: фотографии нужно обработать, надписи с плит перевести в текст и желательно проверить данные в ОБД “Мемориал”: иногда эти люди числятся похороненными совсем в других местах. Когда это возможно – сведения о захоронении увязываются с записью о солдате в основной базе. Сама база постоянно совершенствуется, улучшается структура. Все это делается своими силами и чаще за собственные средства.

Со стороны государства время от времени возникают какие-то сигналы, но тут же затухают. На письма, разосланные по министерствам и ведомствам после очередного указания премьер-министра “увековечить”, ответило только Минобразования. Спросили, что мы имеем в виду. А недавно новый руководитель Межведомственной комиссии по вопросам увековечения памяти жертв войн и политрепрессий, прекрасно осведомленный о нашей работе, собирал в Киеве архивариусов. Говорили о том, что электронной базы данных погибших в войне у Украины нет, поэтому надо делать, а как же без нее. Естественно, под соответствующее бюджетное финансирование.

Надеюсь, этот благородный порыв не предполагает копирование собранной нами информации. Это стало бы каплей, которая переполнит чашу химерных подходов к поисковой работе. Мы все же надеемся на то, что капля здравого смысла у чиновников осталась, и со своей стороны готовы к общению и деловому сотрудничеству.

- Кстати о государственной составляющей: вам не задавали вопроса, почему Книга Памяти Украины составлена на русском языке?

- Это наш любимый вопрос. Во-первых, изначально половина печатных томов вышла на русском языке, и надо было выбирать, что переводить – то или это. Мы выбрали русский язык по той простой причине, что он является языком международного общения и упрощает работу с базой для людей из других стран. А примерно 49% уникальных заходов за последний год – из России, США, Израиля и других стран, где живут потомки солдат. Даже из Африки. А в Украине русский язык тоже общепонятен. И боевые донесения в архивах составлены по-русски.

Вместе с тем, мы совершенно не против украинской версии и готовы предоставить добровольцам тома для перевода и обработки в любое время. Но парадокс в том, что ни один из патриотически настроенных граждан, выставлявших претензии по поводу языка, таким добровольцем стать не захотел. Денег мы не предлагаем, а бесплатно работать ура-патриотов почему-то нет.

Афиша партизанской самодеятельности, из личного архива генерал-майора М. Наумова

- А как насчет воинов УПА? В обращении на главной странице у вас говорится о подвиге советского народа, почему такое ограничение? Может, не хотят помогать из-за этого?

- Благодаря этой фразе автор одной из очередных псевдоистоических статей уличил нас в неосталинистской затее, “для організаторів якої ті українці, котрі вранці 1 вересня 1939 року у складі Війська Польського зустріли вогнем нацистські танки – це люди другого ґатунку…”. В дополнение к этому добровольно и с чистой совестью признаюсь, что сидел в кресле Сталина в его музее в Гори. Однако с точки зрения объективного и лишенного эмоций подхода, Украина является одной из стран-победительниц во Второй мировой войне.

В 1941 году она была государством примерно в тех же границах, что сегодня. Вооруженные силы этого государства, согласно договору, были объединены в союзные, украинцы служили в РККА. И не просто служили – занимали высшие командные должности. Украинцы были вторыми по количеству Героев Советского Союза. Можно сколько угодно жевать идеологические сопли, но это наши люди, наши предки, наша история. Причем история, определившая не просто наше будущее, но и будущее всей Европы. Но вместо того, чтобы признать объективное, кто-то пытается представить украинцев в РККА и вообще в советском обществе “людьми другого ґатунку”.

Фото из архива М. Наумова

Как историк я уважительно отношусь к УПА. И в 2005 году даже получил первую премию международного журналистского конкурса в Берлине за статью о проблемах восприятия украинских повстанцев, опубликованную в донецкой газете. Но попытки представить их армией, как-то повлиявшей на ход Второй мировой войны, это “коня ковали, а жаба лапу тянула”. Кроме того, никакого объективного учета личного состава западноукраинских партизанских отрядов не велось.

Украинские партизаны из соединения Наумова, участники уникальных рейдов

Для сравнения: в нашей базе данных содержатся уникальные сведения о партизанах, воевавших в соединении Героя Советского Союза, генерал-майора Михаила Наумова, ранее хранившиеся в его личном архиве. Это достаточно скрупулезный учет, который позволил, например, узнать о судьбе армян, служивших национальном легионе Вермахта и затем перешедших на сторону партизан. А каким образом вести учет бойцов УПА? Или украинцев в Войске Польском? И если вести его, то тогда надо учесть украинцев в румынской армии, в войсках СС, немецких полицейских формированиях и т.д.

1942 год, партизаны. Сидит второй слева – Михаил Наумов, вышедший из окружения от границы

Но дело в том, что мы не занимаемся механическим пересчетом украинцев, воевавших в разных армиях, и не ставим ограничения по этническому признаку. Мы делаем Электронную Книгу Памяти Украины-государства, понесшего огромные потери в войне, изменившей мир. И победившего в ней. Опираясь на реальную статистику и учет. По нашему примеру люди, имеющие уникальный взгляд на историю, могут создать какую-то другую базу данных по своему вкусу.

- А если кто-то захочет принять участие в работе ЭКП (http://www.memory-book.com.ua/), чем-то помочь, то чем?

- Первое, что нас очень интересует – это фотографии братских могил и мемориальных плит с фамилиями, с привязкой по координатам Google. Если человек еще и фамилии в текст переведет – будет идеально. Во-вторых, всегда есть текстовые базы, требующие редактирования. Это монотонная и скучная работа, от которой, как правило, быстро отказываются. Ну и, самый простой способ помочь – поставить ссылку, баннер, чтобы популяризировать проект, перевести посильную сумму денег. А простой и приятный – написать историю о своем родственнике и вместе с фотографиями прислать нам. И всех поисковиков я отдельно прошу отправлять фамилии найденных и опознанных солдат за все годы. Это очень важно для тех, кто еще ждет с войны своих солдат.