Боязнь ответственности

Как только речь заходит хоть о какой-то необходимости введения ответственности за поступки, нас передёргивает от страха. Мы пуще огня боимся любой ответственности, тем паче коллективной, когда за себя и за того парня. Мы старательно хотим забыть о том, что во многом благодаря чувству ответственности мы зубами вырвали Победу, противопоставив профессиональному индивидуализму фашистской махины самопожертвование и соборность русской души.

Сейчас вроде бы не те условия, нет войны. Вроде бы нет войны… Нам внушили, что мы предельно свободны. Хочу пойду в одну кафешку, хочу пойду в другую. Или вообще никуда не пойду. И никто мне не указ. Свобода! Свобода ответственного человека свелась к свободе потребительства, к свободе выбора марки, бренда, товара, развлечения. Эта та самая свобода, которой искушает человека дьявол всю историю – отдай ему своё право на ответственность и он подарит тебе выбор между кока-колой и пепси-колой. И ты будешь счастлив как ребёнок.

Попробуй заикнуться о том, что ответственность – это проявление высочайшей развитости человека. И вы услышите вопль негодования: что? нас хотят к чему-то обязать?! я должен за кого-то отвечать? А судьи кто? Ну и пусть, что хотите обязать к хорошему и правильному. Благими намерениями выстлана дорога в ад. Не хочу страдать за кого-то! Это тоталитаризм! Мир Оруэлла! Караул!
 

Свобода от совести так сладка, что мы будем за неё биться изо всех сил.

Знаю по себе, сам такой. Хоть и понимаю, что она ведёт к гибели, но вряд ли соглашусь на ущемление «личной свободы». Вокруг нас гибнут души детей от разврата и социальных болячек, от наркоты и прочей дури – но нам дороже вседозволенность. На помойке подонки избивают бомжа, в автобусе хамят старикам – но нам важнее собственное спокойствие. Мы мусорим и толкаемся на улице – но главное, чтобы у себя дома было чистенько. Бандиты становятся уважаемыми людьми, а учителя и учёные отбросами общества – но нам плевать, главное, что мы неплохо устроились в офисах. И так шажок за шажком не замечаем, как границы дозволенного отодвигаются всё дальше и дальше, а зверь подбирается всё ближе и ближе. Будучи свободным от ответственности, рано или поздно приходишь к тому, что удобнее жить по принципу «человек человеку волк»…
- Ой, ну я вас умоляю! опять вы морализаторством занимаетесь. Бросьте!..
- Простите-простите, бросаю. Не смею вас беспокоить… Заткнулся и довольно жую попкорн…

В философии и социологии уже давно общим местом стало утверждение, что мягкое опосредованное управление поведением человека через тайное вмешательство в его сознание создаёт куда более мощный контроль, чем открытый запрет и прямая цензура. Доказано на пальцах, что реклама и навязанные через неё социально-психологические установки управляют человеком надёжнее, чем любой закон, обязывающий его к чему бы то ни было. К нам залезают в мозг ежедневно и управляют каждым действием, формируя нашу повседневную реальность. Ты думаешь, что ты совершаешь действие то, которое тебе нужно – на самом деле, ты совершаешь действие, которое тебе навязали, но сделали это так, что ты искренне хочешь его совершить. Сладкий голос, льющийся с экранов, билбордов, сайтов, приглашает нас испить чашу вседозволенности до конца и не обращать внимание на последствия. Мы танцуем в чаду бессовестности и равнодушия. Нам хорошо! И мы не позволим, чтобы кто-то посмел открыто приказывать нам жить по совести! Не на то мы свободные личности, чтобы кто-то нами управлял! Слава «Эху Москвы!»

В этом заблуждении есть и своя частичка правды.
 

Она заключается в том, что не видя чувства ответственности у власть имущих, мы боимся давать им право на принуждение нас к ответственности.

В конце концов, прямое принуждение к ответственности со стороны крупной псевдонационалистической буржуазии привело в Европе к фашизму. Порядок тогда в фашистских странах был великолепный, ответственность (правда, извращённо понятая) была на высочайшем уровне, но её источником были моральные уроды, они принимали решение о том, что хорошо, а что плохо. Этот опыт вроде как позволяет говорить об опасности тоталитаризма при установлении ценностей и обязательности следования им.

Однако опасения эти во многом ложны для России. Русские никогда не смогут ответственно уничтожать другие расы и надёжно строить концлагеря. Их нутро никогда не позволит им извратить само понятие ответственности, коллектива и справедливости. У нас нет того фаустовского духа (по Шпенглеру), который подчиняет совесть задачам экспансии и захвата пространства. Для нашего человека жить по совести – это автоматически означает творить добро. И поэтому даже если мы просто объявим в государстве, хотя бы номинально, об установлении диктатуры совести, то это уже многое изменит в стране, в повседневной нашей жизни. Не говоря уже о том, чтобы закрепить эту ответственность юридически.

Предложение Центра проблемного анализа в рамках макета новой Конституции о введении в законодательство понятий высших ценностей и ответственности за их соблюдение или несоблюдение первым делом (знаю по опыту) вызывает у большинства россиян шоковую реакцию – да вы что, бредите?! У людей, которые давно над этим моментом думают и видят всю глубину нравственного падения современного общества, данное предложение встречает куда менее резкую оценку – как минимум, спокойную и даже одобрительную. Но таких людей меньшинство. Абсолютное же большинство составляют обыватели, далёкие от осмысления и привыкшие к свободе от совести – потому что это легко и удобно здесь и сейчас.
 

Любая попытка установления диктатуры совести вызывает у них оторопь или агрессивное отрицание. И это факт, его нельзя не замечать.

К тому же сыграл свою негативную роль в восприятии ответственности и опыт Советского Союза. Опыт этот великий и крайне важный для осмысления. Его постоянно пытаются оболгать и уничтожить, для чего к нему намертво прицепили негативное клеймо «тоталитаризм». «Совок» = «тоталитаризм» - таково линейное восприятие либерально одурманенного обывателя при упоминании СССР. Между тем, советская система приучения к ответственности действительно была не идеальна, но она хоть как-то удерживала высокий уровень нравственности человека и общества и не позволяла русским людям оскотиниться даже в условиях отсутствия Церкви. Когда весь мир окончательно отказался от Бога и покорился золотому тельцу, мы оставались единственной крупной страной, в которой активно противостояли оскотиниванию человечества. И своим примером доказывали, что можно оставаться людьми даже в бесчеловечном 20-м веке.
 

Но слабым местом советской системы было то, что она пыталась установить контроль не только над общественной жизнью человека, но и над его внутренним миром (особенно усердствовали в этом отдельные ретивые партийные активисты).

Естественно, что русские люди постоянно уклонялись от попыток вмешательства в свою душу и выстроили огромный забор между официозом и настоящей жизнью. Что в скором времени и привело к падению великого советского эксперимента: когда высокие идеи становятся не частью жизни, а надоедливым официозом, реальность расщепляется в сознании, и система становится крайне неустойчивой и уязвимой, человек теряет почву под ногами.

Этот опыт необходимо учесть. Надо понять, что внутренний мир человека – удел его самого и Бога. А ответственность и обязательства надо вводить только во внешней социальной жизни человека, кода он «выходит из себя», превращается в частичку единого целого. Здесь, конечно, очень тонкая и едва уловимая грань, ведь с одной стороны говорится о соборности души, о коллективе, который раскрывает личность, а с другой - о внутреннем мире человека, его собственном уделе. Но на самом деле каждый русский человек в ежедневной своей бытовой жизни вполне понимает, о чём речь. Его индивидуальность вполне сочетается с коллективизмом, его внутренний мир сливается с мирами других людей, но не исчезает в них. Мы отнюдь не безмолвное и однородное стадо, как часто воспринимают нас «просвещенные европейцы», мы – единство индивидуальностей, соборное воплощение разнообразности. Описать это трудно, но увидеть это можно в каждом русском коллективе.

Итак, воспитание ответственности и контроль за соблюдением традиционных ценностей в российском обществе в высшей степени необходимы для оздоровления России и русского народа. Мы обречены на то, чтобы придти к решению о введении диктатуры совести. Уверен, это вопрос времени и обстоятельств.

Необходимо понять самое важное, усвоить саму суть, назвать, наконец, белое белым, а чёрное чёрным. Ответственность – это не запрет и не колючая проволока. Ответственность – это благо и самостоятельность. Коллективная ответственность – это не ущемление личной свободы, а настоящее раскрытие личности через дарение себя другим (принцип «за себя и того парня»). Вседозволенность – это путь к озверению, самоограничение – это очеловечение и стремление к «подобию и образу». Да, первый путь лёгок и приятен, но за ним – смерть; второй путь труден и опасен, но за ним – радость и жизнь.
 

Принципу «бери от жизни всё!» необходимо противопоставить принцип «живи по совести!». И это не просто слова, это призыв к действию, концептуальный жизненный выбор.

К сожалению, мне всё больше кажется, что к пониманию этих в общем-то простых вещей мы придём только под угрозой большой катастрофы. Как уже было сказано, свобода от совести слишком сладка и привлекательна, чтобы добровольно отказаться от неё. А любое насилие породит только ещё больший внутренний протест по отношению к ответственности. Да и постоянная обработка сознания через средства массовой дезинформации не позволит большинству людей освободиться от смертельных иллюзий потребительского рая. Нынешний тотальный контроль массового сознания таков, что никакому Гитлеру не снилось.

Однако при серьёзной опасности, когда мы вдруг окажемся на грани буквально физического уничтожения, всё это наносное сойдёт с русского человека как лёгкий сон. Всё вокруг изменится в считанные секунды, как в сказках. Белое станет белым, чёрное чёрным. Важное важным, наносное уйдёт в небытие. И тогда предложение, к примеру, о введении Палаты высших ценностей, сегодня кажущееся невозможными, станет само собой разумеющимся. Даже не обсуждаемым. Это будет время действий, а не пустых многолетних разговоров. Но время жутко тяжёлое, которое сейчас не хочется даже мысленно представлять. Мы, как всегда, начинаем действовать только тогда, когда другие готовятся умирать.

Эдуард Биров, редактор сайта Центра