Цикл "Национальная идея": Национальная идея Китая

Китай — древнейшая из существующих ныне цивилизаций. Опыт ее в этой связи требует особого осмысления в плане исторической жизнеустойчивости. Одной из обнаруживаемых традиционных скреп китайского государства выступает национальная идея.

Именно Китаю, наряду с его прочими мировыми изобретениями, принадлежит первенство в открытии феномена общегражданской идеологии. Древнейшими идеологическими доктринами в истории человечества могут считаться конфуцианство, легизм и, с определенными оговорками, даосизм. Их идентификация в качестве национальных идей опровергает распространенную точку зрения об идеологии как исключительном продукте эпохи модерна (индустриализма, буржуазного общества). Соответственно и завершение модернистской фазы развития не означает объективности деидеологизации.

Специфичность структуры китайского общества заключается в особой значимости института кланов (родовых объединений). Если для западных стран клановость рассматривается чаще всего в качестве препятствия общественному развитию, то для Китая — это естественная форма цивилизационного бытия. Кланы по сей день играют структурообразующую роль для китайского социума. Понимая их принципиальное значение как фактора жизнеусточивости общественного организма, коммунистические власти Китая никогда не выдвигали задачи разрушения клановой системы. Для сравнения, в СССР велась активная борьба с такого рода традиционалистскими институтами, классифицируемыми в качестве пережитка докапиталистических формаций.

Кланы в Китае выступают носителями ценностных традиций китайского народа. Они представляют собой связующее звено между государством и индивидуумом. В этом смысле клановая система обеспечивает интеграционный потенциал китайского государства, являясь одной из важнейших цивилизационных скреп Китая.

Вступление в эпоху модерна выдвинуло перед Китаем, как и перед другими государствами, задачу самоопределения гражданской нации.

Прежде всего это выразилось в политике консолидации государствообразующего народа хань. Сегодня он составляет 92% китайского населения. Однако еще столетие назад единого этноса хань фактически не существовало. В него объединялись политической волей государства весьма различные этнические группы. Существенные различия диалектов десятков групп, объединенных как хань, по сей день проявляются даже на уровне лексики и грамматики. И сегодня в повседневном быту китайцы общаются в основном на диалектических наречиях.

Этнически китайский народ был гораздо более гетерогенным, чем русский. Однако китайцам удалось за двадцатое столетие добиться этнического сплочения, тогда как в то же самое время русский этнос оказался окончательно расколот на великороссов, белорусов и украинцев.

Одним из главных инструментов китайской консолидации была целенаправленная политика поддержки общепринятой версии официального языка — путунхуа.

Идея государства-нации Китая была впервые теоретически сформулирована основателем партии Гоминьдан Сунь Ятсеном. Оценка его как ≪Конфуция в реальной политике≫ отражает идеологическое преемство по отношению к конфуцианской национальной традиции сформулированной им новой доктрины. Будучи по вероисповеданию протестантом-конгрегационалистом, он привносил в традиционный китайский ценностный арсенал категории и понятия, характерные для западного модерна. Разработанное Сунь Ятсеном учение ≪о трех народных принципах≫ по сей день является государственной идеологией республики Тайвань. К ней же относится апелляция в преамбуле Конституции КНР.

Три народных принципа: национализм, народовластие и народное благосостояние — соотносятся, соответственно, с факторами национальной суверенности, идущего снизу государственно-политического управления и основанного на социалистической эгалитарности экономического развития (культура, политика, экономика).

Консолидация хань стала первым этапом проекта формирования единой китайской нации. На втором — реализовывалась задача объединения вокруг государствообразующего народа других находящихся на периферии государства этносов. Третий съезд Гоминьдана официально декларировал программу сплочения ≪400-миллионного народа в одну государственную нацию≫. Для обозначения этого формата консолидации использовалось понятие ≪чжунхуа миньцзу≫ или ≪нация Китая≫.

Сегодня его содержание модифицируется в направлении распространения не только на граждан КНР, но и этнических китайцев, проживающих за пределами родины (хуацяо). Их деятельность в политической, экономической и культурной сферах в значительной степени теперь координируется из Пекина. Непосредственными координаторами выступают Комитеты по делам зарубежных китайцев при Госсовете КНР и Ассоциация зарубежных китайцев. С 1991 г. проводятся Всемирные конгрессы китайских предпринимателей, позиционируемые как китайский аналог форумов в Давосе. Параллельно организуются такие акции как Всемирный форум представителей китаеязычных средств массовой информации. Российские программы взаимодействия с соотечественниками за рубежом не идут в этом плане не в какое сравнение. Зарубежные китайские общины официально рассматриваются в КНР как фактор реализации новой мировой миссии Китая. Если называть вещи своими именами, то они составляют внешнюю армию в стратегии китайского геополитического наступления.

В последнее время получила распространение точка зрения о культурной интравертности Китая. Согласно ей, будучи ориентирован исключительно на себя, он не несет, подобно США, угрозу глобальной внешней экспансии. Однако интравертностью характеризуется только один компонент китайской цивилизации — культура. По всем другим сторонам цивилизационного существования — идеологии, экономике, геополитике — Китай развивается в направлении достижения статуса мировой сверхдержавы.

Сообразно с конфуцианской традицией Китай самопрезентуется как Поднебесная или Срединная империя. Посредством этих наименований акцентировано проводится мысль о китайском национальном превосходстве. Ментальная травма имперскому самосознанию китайцев была нанесена в XIX в. превращением Поднебесной в полуколонию западных государств. Производной от нее на уровне народной памяти стала интенция истребления ≪белых варваров≫ (≪боксерское восстание≫).

Память об этноциде имеет принципиальное значение для национального самосознания. Известны трагедии народов армян и евреев. Мотивы психологической травмы этноцида содержатся в памяти и других народов. Такого рода травма присутствует в национальной саморефлексии и Китая. Для китайцев — это память об ≪опиумных войнах≫. Символом европейских зверств выступает находящаяся по сей день в разрушенном состоянии летняя резиденция цинских императоров Юаньшиньюань на территории современного Пекина. Китайские власти сознательно не ведут ее восстановления, сохраняя в качестве свидетельства культурной ксенофобии Запада.

Рефлексия на колониальное прошлое нашла отражение в Конституции КНР. По сей день, по мнению исследователей, стратегия развития Китая в значительной мере подспудно мотивируется идеей ≪отмщения за почти 100-летнее унижение со стороны империалистических государств, в том числе России≫.  При Мао Цзэдуне идеология китайского экспансионизма была представлена в незакамуфлированном виде. Она выражалась в концепте ≪бумажного тигра≫, согласно которому победа в грядущей мировой войне будет на стороне КНР как державы, имеющей численное людское превосходство над противниками. ≪Бумажными тиграми≫ представлялись США и СССР, чья ядерная мощь, по мнению китайского руководства, существенно преувеличивалась. Будучи абсурдной в военно-стратегическом отношении эта идеологема имела высокий мобилизационный потенциал, вселяя в сознание населения КНР чувство уверенности в способности противостоять любому сопернику.

В современном Китае идея внешней экспансии представлена в большей степени в виде экономического наступления. С официальной трибуны говорится о ≪новом великом походе≫. Известны конкретные валовые показатели и даты завоевания КНР первенствующего положения в мировой экономике. Осуществляемое Китаем внешнеэкономическое наступление было определено председателем Цзян Цзэминем как ≪главное поле битвы≫. Установка ≪идти вовне≫ стала новым девизом китайской политики. Так что представление об интравертности Китая не соответствует ни идеологическим, ни политическим реалиям его исторического и современного развития. Между тем территориальные претензии, выдвигаемые в различных китаеязычных СМИ в отношении России, варьируют в масштабе от 1,5 млн до 5,88 млн кв. км.

Государственная идеология КНР закреплена Конституцией. В современном Китае принята доктрина социализма с национальной китайской спецификой. Идея специфичности социалистической модели в КНР получила обоснование еще в рамках маоизма. Однако при Мао акцент делался в большей степени на социализме, чем на национальной специфике. Маоизм был идеологией ультралевого толка, знаменем леворадикальных сил в различных странах мира. Маоистская ≪культурная революция≫ — это принципиальный разрыв с национальными традициями страны. Конфуцианские и даосские накопления культуры подлежали категорическому искоренению. Из исторического прошлого Китая ценностно приемлемыми для маоистов оказались только идеология легизма и осуществляемая на ее основе политика правления императора Цинь Ши Хуана. Сегодня в КНР главный лозунг — не построение коммунистического общества, а ≪великое возрождение нации Китая≫. В сохраняющей актуальность идеологеме социализма с китайской национальной спецификой произошла переориентация на вторую составляющую идеологической конструкции. Социализм воспринимается уже не как цель, а как средство обеспечения величия нации.