Академик Евгений Велихов: « Главными нашими энергоносителями до конца XXI века останутся нефть, газ и уголь »
19-02-2010, 10:05. Разместил: VP
А еще главный российский специалист по термоядерной энергетике сделал ставку на дрова, торф и водоросли
Исполнение желаний
Академик сделал сенсационные заявления на встрече под названием «Мир 2025 — Будущее технологий», которая прошла 17 февраля 2010 года в МГТУ имени Баумана.
По словам Евгения Велихова, светлым оно - наше будущее - может стать в том случае, если удастся добиться эффекта синергии - объединения различных направлений науки, которые будут развиваться совместно и синхронно. Это биотехнологии, нанотехнологии, информационные технологии и когнитивная наука.
Биология позволит улучшить мозг человека, нанотехнологии создадут инструменты, которыми этот мозг будет управлять, а информационные технологии обеспечат связь и позволят превращать интеллектуальный продукт в промышленный.
Но главное — когнитивная наука. До недавнего времени ее считали областью далекой от практики - нечто на стыке философии и психологии. Да и как можно было серьезно воспринимать науку, занимающуюся изучением процесса приобретения и использования знаний? Но в последнее время ученые, с помощью магнитно-резонансных томографов, научились проникать в мозг и почти читать мысли. Это сделало, по мнению Велихова, когнитивную науку практической.
- Мне больше всего нравится пример, который недавно был опубликован японцами, - рассказал академик. - Они использовали магнитно-резонансные методы для того, чтобы изучать процессы, которые происходят в мозгу при выполнения желаний. Вот у вас появилось какое-то желание, голод, сексуальное желание, еще какое-то. Вы можете его удовлетворить, можете не удовлетворять. Если вы его удовлетворили, у вас хорошее настроение, вы себя чувствуете очень комфортабельно. Если не удовлетворили — у вас болит голова, у вас депрессия. Это все записано в ваших генах, это встроено в вас. Но самое интересное: японцы выяснили, что если у соседа умерла корова, то у вас первоначально возникает полное удовлетворение. И только потом, когда сознание говорит: «Ах, какой ты мерзавец, как ты аморально реагируешь», только тогда может наступить огорчение.
И наоборот, когда сосед успешно что-то сделал, у человека первая реакция — отрицательная. Это записано в генах. И это одна из величин, которая получена путем прямого измерения с помощью ядерно-магнитного резонанса.
Пока наши приборы не имеют высокого разрешения. Чтобы было высокое разрешение, нужно иметь большое магнитное поле. Сегодня это примерно 2-3 тесла, но мы сейчас проектируем, за счет тех же нанотехнологий, проводники, которые позволят сделать магнит на 20 тесла. Больше двадцати, говорят, нельзя, туда засовывать человека опасно. 20 - это предел. Но это позволит существенно увеличить разрешение.
От нарисованных перспектив захватывало дух.
Только представьте: вы что-то придумали себе в уме. Не успели додумать до конца, а уже наученные когнитивными компьютерами нанороботы это вам сделали и поднесли либо на блюдечке, либо без него.
Будем жечь биомассу
По мнению академика, с энергией в 2025 году будет туго.
- Если экстраполировать возможности и потребности мировой энергетики, то по оптимистическому сценарию, по анализу Курчатовского института, получается, что начиная с этого года, между ними начинает расти щель. Примерно, к 2030-2050 году будет дефицит порядка 30-40% энергии. То есть у вас будет явный разрыв между энергетическими потребностями и возможностями. Как он будет удовлетворятся? Решения могут быть разными. Может быть очень неприятное решение, военным способом, может политическим, может технологическим, но для этого нужно уже сегодня вложить большие средства, а этого к сожалению сегодня в мире не делается.
|
Главный российский специалист по термоядерной энергетике не стал кривить душой. И заявил, что, по его убеждению, главными нашими энергоносителями до конца века останутся нефть, газ и уголь. Хотя ускоренными темпами будут развиваться и альтернативные направления.
Для России хорошим подспорьем должна стать биомасса. Ее использование в качестве топлива поможет решить не только экономические вопросы:
- Для нас очень важным сырьем является лес. У нас 50 млн. тонн просто лежит лигнина (продукт переработки древесины, горючий порошок), который остался еще от советской лесообрабатывающей промышленности. Это бесплатное топливо.
Кроме того, у нас огромные возможности леса, вопрос только в том, как его использовать, не сжигая напрямую в топках. Один из интересных проектов, это проект Ростехнологии, продукт тех же биотехнологий, - получение бутанола, моторного топлива, сахаров, как основы фармацевтической и пищевой промышленности и так далее. Для нас это еще и решение огромной экологической проблемы, потому, что лес у нас гниет и горит.
Не забывайте еще одну вещь: весь наш проект ГоЭлРо, электрификации России, был сделан на торфе. Он никуда не делся, просто мы разрушили торфяную промышленность, как часто с большой легкостью разрушаем собственное богатство. Но ведь это была одна из основ местной промышленности. Может мы не очень современными методами добывали этот торф и транспортировали его. Но сейчас и то, что было полностью разрушено, рельсы все разворованы, все перетащено на дачные заборы. Но, все-таки, промышленность эта была и возрождать ее надо. Ведь Россия обладает самыми крупными в мире запасами торфа.
Есть еще огромный резервуар возможностей, связанных с водорослями. Водоросли растут очень быстро, это возобновляемый источник биомассы. Они полностью сейчас забили наши озера и реки. Лес, торф и водоросли представляют собой экологическую угрозу России. Поэтому, использование их в качестве энергоносителей решает задачи не только экономические, но и экологические. И здесь наши запасы превышают возможности годовой добычи нефти, газа и угля.
АЭС городского типа
Перспективной останется атомная энергетика. Только подойти к ней академик предлагает более практично: строить, в основном, не огромные атомные энергоблоки, а небольшие передвижные ядерные реакторы. По примеру тех, что стоят на атомных субмаринах:
- Атомная энергетика, конечно, должна использовать реакторы на быстрых нейтронах. Потому, что нельзя только сжигать уран-235, надо сжигать сначала уран-238, потом торий. Но здесь тоже никаких секретов нет, патент на быстрые реакторы был взят Сцилардом в 1946 году. Вопрос заключается только в том, как это делать. Мне кажется, что самая перспективная позиция в создании массового производства быстрых реакторов сейчас у двух активных конкурентов — у Китая и Индии.
У них есть небольшого размера, примерно по 300 - 500 МВт быстрые реакторы, сконструированные на основе американского опыта. И они сейчас готовы производить такие реакторы.
Вообще, сейчас реакторы надо производить серийно так, как производят самолеты. И такой опыт у нас был, это опыт нашего подводного атомостроения. На одном только «Севмаше» было изготовлено полторы сотни атомных подводных крейсеров. Кроме того, у нас сейчас существует промышленность их переработки.
Структура и идеология атомной промышленности должна измениться. Должны создаваться серийно, на конвейере, атомные электростанции, которые потом будут транспортироваться и устанавливаться в странах, которые не должны даже интересоваться их устройством.
Богатый Кувейт - он же не производит Боинги и не интересуется их устройством. Он их просто покупает. Вполне достаточно нескольких фирм, которые выпускают большие, широкофюзеляжные коммерческие самолеты. То же самое должно быть и с атомными реакторами. Будет несколько концернов, чтобы была конкуренция.
Когда атомная энергетика встанет на современные экономические ноги, она, конечно развиваться будет очень быстро. Потому, что она не ограничена топливом, и цена топлива не играет тут особой роли. А с точки зрения экологии, не смотря на все неприятности Чернобыля, мы, например, не можем найти его реального влияния на статистику жизни российского человека. Нет этого сигнала, он затерян в других, значительно более мощных. В социальных стрессах и в следах той же топливной энергетики, которые проявляются значительно сильнее.
Американцы до сих пор плохо умеют считать
Как это не печально, но на Западе российская наука сейчас не очень котируется. По словам Велихова, причина тому — сложная историческая и политическая ситуация, в которой оказалась наша страна. Ведь огромное количество технологических направление было заложено именно русскими:
- В свое время Ленин значительную часть ученых, с которыми препирался, посадил на пароход и отправил на Запад. Это был не самый умный его шаг, с точки зрения пользы для России. Но ему просто надоело спорить, и он взял, посадил на пароход и отправил. Кстати, Гитлер, по другой причине, тоже это сделал. В результате, вдвоем они подарили США 2000 крупнейших ученых в разных областях.
Еще до революции профессор Тимошенко был приглашен в Америку именно потому, что ему удалось показать, как надо ремонтировать и в конце концов построить Бруклинский мост, потому, что он все время падал.
Но, надо сказать, что американцы все равно до сих пор плохо умеют считать. Недавно они посчитали магниты для церновского ускорителя в самой лучшей лаборатории, Ферми-лаб, самыми современными методами, но забыли о трехмерности задачи. Как они не умели считать, так и не сумели, в результате все магниты разорвались.
|
А Тимошенко тогда остался в Америке и создал американскую школу современной инженерии, теории сооружений, мостов. И он является признанным лидером этой школы. Он к нам потом приезжал, вроде его более-менее признали.
А, например, Чичибабин, который закончил ваше училище, он практически создал органическую химию. Мы его совершенно игнорировали, поскольку он оказался невозвращенцем. Его исключили из всех академий и он оказался по сути вне закона в 1930-е годы. А ведь он не просто создал, он возглавлял целую отрасль промышленности, органического синтеза, на которой была построена вся фармацевтика.
Еще пример - Ипатьев, знаменитый химик, генерал-лейтенант. Он создал современный катализ под давлением. Судьба такая же, оказался невозвращенцем и мы его тоже исключили. Сегодня предстоит все это как-то исправить. Слава Богу, в те времена, когда был Королев и Курчатов, тогда невозвращенцев не было, поскольку за границу вообще не выпускали, и они так и остались у нас.
Иногда - за колючей проволокой.
А моего деда, который был у вас профессором и проректором по науке, в 1930 году расстреляли. Так что, история у нас довольно трагичная. Но если ее посмотреть внимательно, если учесть еще и геологию Ферсмана, Тимофеева-Ресовского с генетикой, Вавилова с физиологией растений и так далее, то в сумме, конечно, вклад российской науки в XX – XXI век — огромный. И нам надо об этом помнить, понимая, что мы наследники всего этого богатства.
Я уж не говорю про Зворыкина с телевидением. Он конечно, уже в США сумел все наработки превратить в практические дела, но опирался-то он на труды Бориса Розинга, у которого учился здесь же, в России.
Надо понимать, что система, созданная в России и которая прошла сложные превращения в советское время, но которая еще вполне может быть использована нами при правильном обращении, это система очень мощная. И она вполне конкурировала раньше с другими системами. Я это хорошо знаю, поскольку у меня есть хорошие знакомые. В частности я с 1974 года знаком с нынешним помощником президента Обамы по науке и технологиям Джоном Холдреном. Мы с ним тесно общаемся, как старые друзья. Они сегодня используют наш опыт, но лучше, чем мы.
Можно купить придуманное за границей. Или украсть, если удастся
Вопрос о том, как поднять авторитет ученого, как сделать так, чтобы должности младшего научного сотрудника можно было бы не стыдиться, впрямую прозвучал уже ближе к концу встречи. Академик ненадолго задумался, после чего ответил довольно неожиданно:
- Знаете, сейчас очень популярна такая идея, что есть наука, есть ученые, надо им что-то платить, а они должны что-то придумать. Если не придумают — можно купить придуманное за границей. Или украсть, если удастся, это будет выгоднее. А дальше должны быть менеджеры, которые уже это приспособят в коммерческое выгодное производство.
Это иллюзия абсолютно бессмысленная. Потому, что между ученым и менеджером есть инженер. Если в стране нет культа инженера и нет достойного инженерного образования, и нет престижа инженерной профессии, то ничего не получится.
В начале XX века звание «инженера — технолога» считалось почетным, о его присвоении писали в газетах и энциклопедиях.
Профессия инженера была очень престижна. На западе она престижна и сейчас. Поэтому, если мы хотим чего-то добиться в ближайшие десятилетия, предстоит поднять престиж не только и не столько ученого, но, прежде всего именно инженера.
Вернуться назад