Обезьяна произошла от человека?

Познакомьтесь — возможно, это ваш пятиюродный племянник! Или восьмиюродный… Посмотрите, какой симпатяга: шерсть гладкая, зубы крепкие. И отлично лазает по деревьям. Ну и что же, что это шимпанзе? Придется привыкать к мысли, что не человек когда-то произошел от обезьяны, а совсем наоборот — обезьяна от человека. И не только обезьяна, но и другие позвоночные животные.

Традиционное дарвиновское учение может оказаться несостоятельным. Вся история жизни на Земле грозит быть перевернутой вверх тормашками: миллионами лет на нашей планете шла вовсе не эволюция (развитие) живых существ, а их инволюция (деградация).  

Именно такой ход событий доказывает в своих исследованиях московский ученый-палеоантрополог Александр Белов. И приводит следующие аргументы.  

— Полагаю, что на определенном этапе существования человеческое тело могло трансформироваться в тело позвоночного животного. Убедительным доказательством тому является факт, который почему-то проигнорировали Дарвин и его последователи, но в котором может легко убедиться даже школьник.  

Хотя мы привыкли к термину “четвероногие”, в действительности четвероногих животных в природе нет: строение передних и задних конечностей отличается. Суслик, собака, бегемот — у каждого из них есть две “ноги” и две “руки”, которые не похожи и анатомически, и функционально. Самое явное внешнее различие: “нога” в коленном суставе сгибается назад, а “рука” в локте — вперед. Точно так, как у человека.  

Для гомо сапиенс данная конструкция вполне объяснима. Рука поворачивается именно так, чтобы что-то взять, поднести к лицу, ко рту. А ноги сгибаются в противоположную сторону, чтобы отталкиваться от земли и делать шаги. Но у позвоночных животных анатомия в целом — человеческая, а функции — нечеловеческие. Получается, что звери почему-то приспособили свое “рукастое” и “ногастое” тело для перемещения на четырех конечностях. Те же гориллы, традиционно называемые в числе наших “ближайших родственников”, свои “человечьи” руки используют в основном как дополнительную опору при ходьбе. А двигаться на двух задних конечностях они, как и другие обезьяны, толком не умеют.  

Строение кисти с большим пальцем, противопоставленным остальным четырем, позволяет человеку манипулировать даже мелкими предметами. Но если внимательно посмотреть на скелеты животных, легко обнаружить подобное же строение передних конечностей у обезьяны, летучей мыши, крокодила… Даже у кита с его передними плавниками и у пермского стегоцефала, жившего более 300 миллионов лет назад.  

Спрашивается — зачем все эти животные встали на четвереньки и превратили свои руки в ноги? Зачем позвоночным анатомическая конструкция, аналогичная человеческой руке, если она используется лишь как примитивная опора? Гораздо логичнее иметь и спереди и сзади по паре “нормальных” ног.  

И это еще не все. Те же обезьяны приспособили свои задние конечности для выполнения ими хватательных функций, изменив “под себя” анатомию человеческой стопы (фактически — изуродовав ее). Большой палец на ногах обезьяны отогнут в сторону и имеет большую степень подвижности. Рвать такими лапами фрукты, цепляться за ветви, конечно, удобно, однако для нормального передвижения “на своих двоих” они малопригодны. Какая уж тут эволюция…   

— “Руки как ноги” — самый главный ваш аргумент?  

— Есть и другие весьма убойные факты. В последние годы учеными были сделаны удивительные находки. Например, в 2000 году в Кении раскопали останки “прачеловека”, жившего 6 млн. лет назад. Анализ обнаруженных костных фрагментов показал, что это существо было скорее всего прямоходящим — передвигалось на двух “человеческих” ногах. А между тем 6 млн. лет — именно тот рубеж, когда, согласно мнению ученых-эволюционистов, произошло окончательное расхождение линии развития человекообразных обезьян и человека (ранее этого периода не встречаются ископаемые останки предков нынешних человекообразных обезьян с их характерными “хватательными” большими пальцами на ногах).  

У древнейших антропоморфных существ вдруг выявляются признаки весьма близкого родства к типу современного человека. В 2002 году в африканской Республике Чад обнаружен был череп ископаемого существа, которое получило название “сахелантроп”. Исследователи находки выяснили, что доисторический абориген ходил на двух ногах и имел множество других признаков человека, но при том черепная коробка его похожа на череп шимпанзе. Возраст этого гоминида — 7 миллионов лет.

 

 Получается, что он жил раньше человекообразных обезьян и раньше австралопитеков, считавшихся прежде переходной формой от обезьяны к человеку. Попробуйте-ка объяснить такой “фокус” с позиций теории Дарвина.  

— Ваша гипотеза подобные нестыковки устраняет?  

— Конечно. Обезьяна — никакой не предок человека. Она — его потомок. Речь, конечно, не идет о наших современниках, но может быть, человекообразная обезьяна является, например, потомком тех самых сахелантропов.  

Оговорюсь сразу: я не знаю, откуда появился человек, и просто принимаю это как данность. Можно предположить (такую версию поддерживают многие современные ученые), что наше нынешнее сообщество гомо сапиенс — отнюдь не первое. В разные геологические периоды на Земле появлялись независимо друг от друга разные типы людей. Однако существовали эти палеозойцы, мезозойцы, кайнозойцы сравнительно непродолжительное время, а потому не оставили следа в известной нам сейчас палеонтологической летописи планеты.  

Существование социума в каждом из предыдущих случаев имело циклический характер: сообщества наших предшественников-“человеков” проходили фазу развития и фазу так называемой завершающей трансформации, после которой наступает этап возвращения разумных обитателей Земли к истоку, их породившему. Но уходят туда, за этот Рубикон, не все. Какая-то часть, не желая возврата к нематериальному миру, остается на Земле. Это Маугли, которые, уже не имея возможности полноценно существовать как человек, начинают деградировать, заботясь лишь о выполнении примитивно-личностных целей — выжить, приспособиться к окружающей среде.
Такие “обломки человеческого общества”, теряя разум, и превратились в тех, кого мы сейчас называем позвоночными животными. Тело человека являлось при этом лишь своеобразной матрицей.  

— Дальнейшие их превращения, по-вашему, возможны?  

— Каждый вид животных занимает свою экологическую нишу. Попытка трансформироваться, выйти из нее, означает неминуемое столкновение с теми существами, которые занимают соседние ниши. Так что братья наши меньшие, хорошо приспособившись к определенным условиям существования, как бы замыкаются в них, консервируются на тысячи, миллионы лет…  

— Откуда же тогда взялось огромное разнообразие видов позвоночных, которое сейчас окружает нас?  

— Я уже говорил, что сообщества разумных существ появлялись на нашей планете неоднократно и так же неоднократно исчезали. От каждой такой цивилизации сохранялись деградировавшие живые существа, превратившиеся в результате процесса инволюции в различных животных. Какая-то из инволюционных ветвей привела к появлению, например, лошадей, какая-то дала дельфинов, третья — летучих мышей…  

— А как же мухи, пауки, моллюски?  

— В более отдаленный, докембрийский период на Земле вполне могли существовать, сменяя друг друга, нечеловеческие цивилизации. Так вот, в результате деградации тех неизвестных нам разумных существ (их останки не сохранились, скорее всего, за давностью времени) и появились на планете насекомые, ракообразные, членистоногие.  

— Согласно вашей теории, прапрапрапредки соседского домашнего кота были представителями некой человеческой цивилизации, может, даже более развитой, чем нынешняя? Но зачем же им, таким продвинутым, понадобилось становиться на четвереньки и приспосабливаться хватать еду ртом, если так удобно ходить на двух ногах и пользоваться руками?  

— Главное тут — потеря разума. А в качестве доказательства своих предположений могу привести реальный пример из современности. Листая один из научных журналов, я прочитал о том, что в труднодоступном районе Ирана обнаружено маленькое поселение, все обитатели которого — отец, мать, их дети — передвигаются исключительно на четвереньках, делая это очень проворно. Но при том они носят одежду, пользуются традиционными орудиями труда и быта… Исследователи сталкивались с подобным феноменом и в другом уголке земного шара, в Доминиканской Республике.  

— Трудно представить, что потеря разума может быть акцией добровольной…  

— Согласно теории Фрейда, в человеке постоянно борются два начала — животное, с присущими ему страстями, и человеческое, сопряженное с рассудочным поведением. Рассудок зачастую тормозит проявление чувств, становится этаким внутренним цензором, подавляет саму мысль о свободном проявлении своих “низменных” желаний. Возникает внутриличностный конфликт, который может вылиться в протестное поведение против догм и устоев социума. Дальнейшее раздвоение личности чревато проявлением двух взаимоисключающих способов мышления: чувственного и рассудочного. Кто-то из гомо сапиенс в конце концов отказывается от рационального восприятия действительности, освобождает свою душу от принятых в обществе норм и приличий и целиком погружается в стихию чувств и эмоций. В нашем времени мы уже сталкиваемся с подобными проявлениями: наркоманы, пьяницы, те “психи”, которые “ни с того ни с сего” устраивают кровавые массовые расстрелы в школах, магазинах, на улицах городов…  

— Это что же, первые звоночки грядущего озверения? И впереди времена, когда люди начнут бегать на четвереньках и отращивать когти и хвосты?  

— В самом процессе инволюции нет стандартов. Каждый деградирует как умеет. Но по сложившемуся у меня мнению, без эмоций и желаний не будет никаких случайных физиологических накоплений. Конструкция тела человека весьма пластична. Она должна соответствовать внутренним запросам своего хозяина, и потому тело может меняться в ту или иную сторону: можно, например, для удобства передвижения и добывания пищи постепенно превратить свои руки в крылья, а можно трансформировать их в ласты; можно отказаться от зубов и превратить свои челюсти в клюв, как это произошло у птиц… Трансформация человеческого тела беспредельна. Наделенные свободой поведения живые существа сами переделывают свое тело, как хотят. В процессе инволюции они обзаводятся приспособлениями, удобными для обитания в конкретной среде, в конкретной экологической нише. И становятся заложниками этой среды обитания.  

— В вашей заочной дуэли с Дарвином у вас есть единомышленники?  

— Эволюционистов критиковали практически со времен появления этого учения. Даже сам отец-основатель в своей книге “Происхождение человека…” упоминает некоего графа, утверждавшего: мол, обезьяна является не предком, а потомком человека. Известный американский палеоантрополог Осборн высказывал идею о том, что гоминид (“человек зари”) на Земле появился сразу, без промежуточных эволюционных стадий, и уже от него произошли человекообразные обезьяны…  

— Трудно примириться с мыслью, что наши будущие поколения ждет столь печальная участь — превращение в зверей.  

— Я вовсе не хочу пророчить ныне существующему на планете человеческому сообществу неизбежное падение в пропасть инволюции. О причинах деградации говорить пока еще явно преждевременно. Необходимо осмыслить данную проблему со всех сторон. Будем верить, что с помощью мощного интеллектуального потенциала современной науки мы сможем в конце концов подобрать ключик к этому процессу.

КОММЕНТАРИЙ ЭКСПЕРТА

Лев Филонов, профессор, академик АИМ, руководитель секции психологической антропологии при Российском психологическом обществе:  

— Уже укоренилось мнение, что зачастую какая-либо теория, основательно закрепившаяся в быту, задерживает дальнейшее развитие науки. И другой момент: теория существует ровно до тех пор, пока не появятся данные, которые она не может объяснить.  

С этой точки зрения классическое учение Дарвина сейчас выглядит устаревшим. Доказательных характеристик для эволюционной теории нет. И до сих пор так и не найдено переходное звено от обезьяны к человеку. А в одном из американских музеев, например, уже собрана целая коллекция экспонатов, происхождение которых не вписывается в дарвиновскую теорию. Разработки Александра Белова ценны в первую очередь своей контрастностью, противопоставлением классической версии эволюции жизни на Земле. Меня заинтересовал метод логических рассуждений, которым блестяще пользуется автор и который позволяет ему делать нетривиальные, далеко идущие выводы.  

Белов привлекает внимание к этой теме, расшатывает устоявшиеся со времен Дарвина представления. Однако органичных, безусловных доказательств, подтверждающих новую инволюционную теорию, представлено пока еще мало.