База Аватаров на реке Теча: репортаж из самого отравленного города мира

База N 10, район N 11, строительство N 859, центр "Жилстрой", завод N 817, госхимзавод имени Менделеева, п/я 21, Челябинск-40, Челябинск-65, Озерск - все это один город, который сами жители называют "Сороковкой". Такого обилия имен не было ни у одного подпольщика. При тотальной советской засекреченности "Сороковка" была самым секретным объектом в стране. На Базе N 10 была наработана плутониевая начинка для первой советской атомной бомбы. Чем дышит "Сороковка" сегодня?

- Когда мы собирались в отпуск, нам приходилось учить наизусть названия улиц Советского района в Челябинске, - вспоминает Олег Мотовилов, который работает на "Маяке" уже 30 лет, но выглядит так молодцевато, что кажется, будто его записали на химкомбинат в младенчестве, как дворянского отпрыска в гвардию. - Никто не должен был знать о Челябинске-40. Даже с детей, отправляя их в пионерлагерь, клятву брали, что не проговорятся.

Олег Мотовилов родился в Озерске, а жену, учительницу музыки, взял из другого закрытого города - Арзамаса-16. Познакомились на свадьбе друга, который невесту тоже в Арзамасе приглядел. В закрытых городах необъятной советской атомной империи живет множество семейных пар, нашедших друг друга на засекреченных объектах. Эти люди с малолетства дышат одним воздухом. Получается перекрестное опыление. Не значит ли это, что внутри российского народа возник еще один народ, выросший в закрытых городах? Генетическим признаком этого малого народа является приверженность уходящим советским ценностям, достаток и образование выше среднего, нежелание выходить из-за колючей проволоки в открытую жизнь. Это города-крепости, и никому неведомо, в интересах ли прогресса разрушать их...

Колотушка и колония

- Я "колотушку" Ельцина разглядел, когда вместе в волейбол играли, - говорит советник генерального директора Борис Николаевич Ентяков. - Тезка меня в нокаут мячом отправил. Какой человек в спорте, такой и в работе. Лихие 1990-е - от этой "колотушки".

В Озерске было запущено 10 реакторов, в том числе первый в Европе промышленный реактор. Осталось два - "Руслан" и "Людмила", на них нарабатываются мирные радиоизотопы. Россия - их ведущий мировой производитель, а "Маяк" дает 60-70% наших изотопов. Как повсеместно в экспорте, мы тормозим в начале технологической цепочки и не производим оборудования с радиоизотопами, хотя это огромный сектор рынка - от медицины до сельского хозяйства.

- Обидно! - восклицает директор Радиоизотопного завода Александр Максименко. - Неужели пределом притязаний русского человека является начинка, а подняться до современных технологий мы не способны? До 1990-х годов мы делали сложную аппаратуру, а сейчас даже не знаем, для чего покупают некоторые наши изотопы. Много разговоров о модернизации, но пока ее не видно. Мозги у нас золотые, только порядка нет.

Озерск - это комбинат "Маяк", по площади в 12 раз больше государства Андорра. "Маяк" - это несколько заводов, три крупнейших - Реакторный, Радиохимический, где перерабатывают отработанное ядерное топливо с АЭС и подводных лодок, и Радиоизотопный. В июне 1948 года здесь был запущен первый промышленный реактор по наработке плутония для атомной бомбы. За пультом сидел Курчатов, за спиной стоял Берия. Реактор давал всего 100 граммов плутония в сутки, на необходимые 20 кг ушел почти год. Практически все, что умеет атомная отрасль, было освоено на "Маяке". И все - впервые. Касается это не только достижений, но и проблем.


Операторы Радиоизотопного завода с помощью манипуляторов управляют ядерной реакцией(фото С.Лескова)

Атомные города строили заключенные. В Озерске работало не менее 40 тысяч зэков. Чтобы вкалывали ударно, была разработана дотошная бухгалтерия поощрений. Высшая лагерная математика - сложная зависимость между выработкой, щедростью пропитания и сроком отсидки. Система умела понукать: запугивать и поощрять.

Река течет в одну сторону, а на стройке - в обе стороны. Однажды Борис Ванников, второй человек в Атомном проекте после Берии, узнал об ошибках, допущенных инженером Абрамзоном. Ванников, который в 1940 году после допросов на Лубянке сам стал инвалидом, сказал: "Ты не Абрамзон, ты - Абрам в зоне". Несчастного инженера арестовали, на работу он не вернулся. Ванников любил участливо интересоваться: "Дети у тебя есть?" Выслушав ответ, генерал задумчиво говорил: "Думаю, больше они тебя не увидят". Ванников мог заставить человека в лютую стужу работать ночью в 50-метровом котловане, который рыли под реактор: "Ты на меня можешь Берии пожаловаться. А мне жаловаться некому. С меня Сталин спрашивает, как тебе и не снилось. Так что без обид".

Зэки были везде, но остались только в Озерске. Это единственный из закрытых городов России, где имеется исправительная колония строгого режима. Я хотел ее сфотографировать, но мне строго запретили - пахнуло генералом Ванниковым. Недавно замначальника колонии попал на нары за махинации с евроокнами, которые зэки клепают с фирмой "Папа Карло". А еще зона знаменита лучшей в Озерске баней, но попасть туда можно только по великому блату. Я не удостоился.
Нынешние зэки, отбыв срок, могут уехать в родные края. Ентяков нашел в тепловом колодце табличку с посланием зэка Зиненко. Сколько ни искал следов этого Зиненко после условно-досрочного освобождения за ударный труд, ни в одном архиве не нашел. Добрый кагэбэшник намекнул, что искать не надо: не захотел человек на зоне остаться, домой рвался, а уезжать отсюда не положено.

От Т-34 к атомной бомбе

Историки утверждают, что строительство Базы N 10 - единственный случай, когда Сталин был недоволен Берией. С объектом задержались на год, хотя надрывались без меры. Сталин тоже трясся, поскольку на СССР, согласно каждый год уточнявшимся планам "Пинчер", "Сизал" и "Дропшот", было нацелено сначала 50, потом 200, наконец - 300 американских атомных бомб. А у нас не было ничего, кроме танков. Берия часто приезжал на Плутониевый завод, и каждый раз летели головы. После разносов у Берии даже у внешне спокойного Курчатова дрожали руки.

Последнее назначение оказалось удачным - Берия привез директора "Уралмаша" Бориса Музрукова, который наладил массовое производство лучшего танка Второй мировой войны Т-34. "Поедешь на химкомбинат". - "Я машиностроитель, а не химик", - удивился Музруков. "Я директоров из Америки выписывать не могу", - отрезал Берия. На Базе N 10 он лично проверял график поставок. Однажды понадобилось 15 кг ртути - на атомную бомбу отдали весь госрезерв, для медицинских градусников ничего не осталось. Озерск - кладезь легенд о Берии. Известно, например, что в первый лифт, как шпион в первое такси, Берия никогда не входил.

- Восхищаюсь тем, что сделали наши деды, - говорит заместитель главного инженера Радиохимического завода Александр Скобцов. - Все продумано, все слаженно работает, а сейчас, когда технологии внедряются, в любом звене жди разрыва. И уровень жизни был выше. За границу не ездили, зато родную страну знали, а сейчас она всем безразлична. Какую страну загубили!

Реактор ценой неимоверных усилий был запущен в июле 1948 года, но быстро сломался. Характер повреждений был настолько серьезен, что надо было выгрузить весь уран и графит. На ремонт ушел бы год. В стране не было урана на повторную загрузку реактора. Хитрыми присосками из реактора достали 39 тысяч урановых блоков. В 1949 году треть работников завода получила годовую дозу облучения больше 100 рентген, по нынешним нормам 2 рентгена - это предел. Именно тогда Курчатов, у которого урановые блоки стояли на столе, схватил лучевую болезнь.

- Я был секретарем парткома, был заместителем директора, был первым банкиром в городе, - рассуждает Борис Ентяков. - Самое благодатное время было, когда завод шел в рост, пусть через надрыв. Мы и сейчас многое можем, и работать будем, пока у России враги не переведутся.

Зачем городу так много контуров безопасности и не следует ли для экономического развития снять колючую проволоку хотя бы с городского периметра? Когда-то было совсем строго: в Челябинске-40 запретили первомайские демонстрации, потому что шпион по толпе мог вычислить размеры комбината. В Озерске жизненный уровень значительно выше, чем в окрестных городах. Ближайший сосед, старинный Касли, который 100 лет назад представлял Россию на Всемирной выставке в Брюсселе, агонизирует и дышит на ладан. Неудивительно, что к колючей проволоке отношение, как к сторожевым башням в Древней Руси.

- "Колючка" нужна не для того, чтобы шпионам помешать, но чтобы депрессивная рвань к нам не лезла и жизнь не портила, - рассуждает Олег Мотовилов. - У нас, как в СССР, жизнь налаженная, уличная преступность на нуле. Плата за спокойствие не слишком высока.

Любимый город Берии

В 1949-1950 годах число заболеваний плутониевым пневмосклерозом, как медики для отвода глаз называли лучевую болезнь, достигло нескольких сотен, жуткие радиационные ожоги шли десятками. Официальная статистика неумолима: число жертв в Челябинске-40 много больше, чем в Чернобыле. О людях стали думать, только когда нашпиговали достаточно бомб.

В учебниках воспевают научный подвиг ученых Кюри, но они хотя бы целую коллекцию Нобелевских премий получили. Кюри еще не знали о лучевой болезни. Наши люди уже знали, но лезли в пекло, только подвиг их воспринимается обыденно. А ведь благодаря безымянным инженерам с "Сороковки" страна закрыла себя ядерным щитом, и Россию по сей день слушают и уважают. Уверен, лезли наши люди в пекло не из-за Берии, а по другим, почти изведенным соображениям...

На "Маяке" произошли две тяжелые экологические катастрофы, которые по ряду параметров превышают Чернобыль. В 1957 году на "Маяке" произошел химический взрыв, в министерстве его сначала приняли за атомный. В атмосферу вырвалось 20 млн кюри радиоактивности, это 20 атомных Хиросим. Кыштымский след - 23 тысячи кв. км, где проживало 300 тысяч человек. Это единственный регион в мире с массовым поражением хронической лучевой болезнью, статистика онкологии здесь в 3 раза выше среднего. Были перенесены десятки деревень, переселение продолжается до сих пор.

"Маяк" - безусловный мировой рекордсмен по экологическим протестам. Кроме Кыштыма не менее серьезные проблемы - озеро Карачай, река Теча, которые хранят столько радиоактивной гадости, что на пол-вселенной хватит. Если у России благодаря демократии есть достижения за последние 20 лет, то это именно признание экологических проблем "Маяка". В 2000-х годах для излечения природы в отравленных местах сделано больше, чем за прошедшие полвека.

В мире технологий нет места случайностям. Если происходит авария, имеется причина. Если аварии повторяются, это закономерность. Может быть, экологические беды были зачаты в эпоху непомерного надругательства человека над природой? Может быть, крепкая связь Берии с городом, где центральная улица носила его имя, наложила на него зловещее проклятие? Люди выдержали испытания и не надломились, а природа оказалась хрупкой - и просела под радиоактивным ударом. Печать не сорвана, жизнь в Озерске не сахар - бытует мнение, что в соседнем Челябинске-70 жить лучше и веселее. Мне, между прочим, тоже так показалось.

- Мы - не аватары, - сердится дозиметрист Олег Костиков, который сопровождает меня по цехам ядовитого Радиохимического завода. Олег следит, чтобы я не ступал куда не надо и не прикасался к тому, что опасно. - Мы живем полноценной человеческой жизнью. Три тысячи озер, грибы-красавцы, дичь, рыба на любой вкус, раков ведром черпаем. Мы не в аду живем, а почти в раю. Хотя его можно сделать еще лучше.

Олег Костиков - чемпион мира по яхтенному спорту. Он сердится, отчего я не понимаю прелестей Озерска, который кажется мне самым отравленным городом России. И я вдруг думаю: ведь кому-то кажется, будто во всей России жизнь отравлена, но нам живется и не бежать хочется, а поправить не слишком удачную жизнь. Может быть, Озерск для России - как Россия для Запада?