Георгий Бабакин появился на свет в городе Москве 13 ноября 1914 года. Его отец, Николай Бабакин, был выпускником МГУ и дипломированным химиком. Когда началась Первая мировая, он добровольцем ушел на фронт, отважно сражался там, получил ранение, был награжден боевыми орденами. В ходе Февральской революции подпоручик Бабакин был выбран солдатами в полковой комитет, но в мае 1917 (Гоше тогда исполнилось три года) Николай неожиданно для всех умер от сердечной недостаточности. Мальчик рос вместе с мамой, отчимом и младшим братом Алексеем, всю жизнь боготворившим Георгия.

Семья его жила в огромной коммунальной квартире, расположенной по адресу: Староконюшенный переулок, дом 10. Любопытный факт, в этой многосемейной коммуналке конструктор прожил больше сорока лет (с 1920 по 1961 гг.). Георгий рос обычным московским мальчишкой. Летом играл во дворе в футбол и лапту, зимой катался в Сокольниках на коньках. Среди сверстников выделялся жизнерадостным и веселым нравом, считался общительным и компанейским парнем и на свое прозвище Купец никогда не обижался.

Крайне сложное материальное положение семьи, напряженная работа и гражданская война не позволили Георгию получить классическое образование. Выдающийся конструктор окончил всего семь классов школы в Хамовниках (в 1929 году), после чего отправился учиться на курсы радиомонтёров, открытые при Центральной радиолаборатории. К слову, эти шестимесячные курсы стали единственным местом очного обучения Бабакина. Курсы радиомонтёров он окончил в 1930 году в числе лучших учеников. С этого момента началась трудовая биография Георгия Николаевича — в свои неполные шестнадцать лет он получил направление на работу радиотехником в радиослужбу при столичной телефонной сети. В это время радио только-только начинало входить в быт широких масс, опытных радистов было очень мало, а потому диплом даже полугодичных курсов значил много. Георгию Бабакину сразу же поручили самостоятельную и ответственную работу, во многом стимулировавшую становление юного специалиста, вынуждая его трудиться над повышением квалификации. С этих пор и на всю жизнь у него выработалась привычка вникать в детали, въедливо искать причины неисправностей в аппаратуре, придумывать варианты их устранения. За два года работы при Московской телефонной сети Бабакину неоднократно довелось принимать участие в трансляциях и радиопередачах с вступающих в строй заводов-гигантов, с митингов и парадов на Красной площади.

В 1932 году он перешел на место старшего техника на радиоузел, расположенный в Сокольническом парке культуры и отдыха. В начале 1936 Георгий Николаевич был призван в ряды Красной армии, однако уже в июле получил освобождение от службы в связи с болезнью сердца. После увольнения в 1936 и 1937 году он работал старшим техником радиоточки Центрального парка культуры и отдыха им. Горького. Здесь Бабакин самостоятельно разработал и сдал в эксплуатацию уникальную трехканальную систему усиления.

В 1937 Георгий Николаевич женился на Анне Яковлевне Гойхман, а также, экстерном сдав экзамены за десятилетку, поступил во Всесоюзный заочный политехнический институт. Однако из-за чрезвычайной загруженности работой и начавшейся войны его учеба растянулась на двадцать лет, окончить институт Бабакину довелось лишь в 1957 году. К слову, главным «университетом» конструктора на протяжении всей жизни являлось упорное и непрерывное самообразование, высокая требовательность к себе и постоянная трудовая деятельность, превратившая его в одного из самых эрудированных специалистов нашей страны.

В ноябре 1937 в жизни Бабакина произошло еще одно важное событие — его пригласили на место лаборанта в Академию коммунального хозяйства СНК РСФСР. За последующий пять лет, проведенные в лаборатории автоматики, Георгий Николаевич последовательно прошел все должностные ступеньки от простого лаборанта до научного сотрудника. Область проблем, которыми Бабакин занимался, была довольно широка — от создания следящей системы к магнитному авиационному компасу до дистанционного управления системой очистки питьевой воды. За успешную работу 18 октября 1942 года Бабакину присвоили звание исполняющего обязанности старшего научного сотрудника.

В 1943 Георгий Николаевич был переведен в Институт автоматики. Там он возглавил лабораторию, вскоре преобразованную в конструкторское бюро. В КБ, начальником которой он стал, вошли два отдела (дистанционного управления и ракетной техники) и лаборатория автоматики. Вскоре после того, как окончилась Великая Отечественная война, в самом начале холодной войны, Институт автоматики получил заказ на создание радиоэлектронной системы обнаружения самолетов и их поражения ракетами с индексом «112». Защищая проект в НИИ-88, Георгий Николаевич познакомился с Королевым. Говорят, что после выступления Бабакина, Сергей Павлович произнес: «Искра божья есть в этом человеке». В 1949 году Королев добился перевода семнадцати сотрудников Института автоматики, включая Бабакина, под свое крыло. Первым заданием Георгия Николаевича на новом месте стала разработка зенитных управляемых ракет.

В 1950 руководство страны приняло решение об организации системы противовоздушной обороны города Москвы на основе ЗУР. Создание ракет было возложено на авиационного конструктора Лавочкина и его ОКБ-301. Семен Алексеевич посетил НИИ-88, где познакомился с Бабакиным и увидел результаты его работ. Буквально через несколько месяцев вышло постановление Правительства, согласно которому группа специалистов во главе с Георгием Николаевичем переводилась в ОКБ-301. С той поры (а шел 1951 год) и до конца жизни выдающийся конструктор работал в Химках.

Изначально Бабакину было поручено руководить отделом электронного моделирования и систем управления. За разработку первой советской ЗУР «205» комплекса С-25 (изначально «Беркут») Лавочкин во второй раз был удостоен звания Героя Социалистического Труда. Сто сорок один сотрудник конструкторского бюро получили различные награды. Среди них был и Георгий Николаевич, удостоенный ордена Трудового Красного Знамени.

В последующие годы ОКБ Лавочкина работало над целым рядом уникальных продуктов, существенно опередивших свое время — межконтинентальной крылатой ракетой «Буря», высокоскоростным двухместным перехватчиком-ракетоносцем «Ла-250», ЗУР «400» комплекса «Даль». Во всех работах непосредственное и очень заметное участие принимал Бабакин. Его хорошим товарищем и единомышленником стал академик Мстислав Келдыш, являющийся научным руководителем «Бури».

В июне 1960 года в ходе испытаний на полигоне буквально на руках у Георгия Николаевича от сердечного приступа скончался его учитель, Семен Лавочкин. После этой внезапной смерти Генеральным конструктором был назначен Михаил Пашинин, а Бабакин стал его замом. В ведении талантливого инженера оказались системы управления, электро-, радио- и телеметрии. В те годы ОКБ работало по существу над одной большой темой — ЗРК «Даль». А она «не шла» — слаба еще была электронная база, и в сложнейшем контуре «Земля-борт» отказы следовали один за другим. Георгий Николаевич подолгу находился на стартовом комплексе Балашихинского полигона, стараясь наладить слаженную работу сверхмощной радиолокационной станции, управляющей механизмами наведения.

В 1962 Машиностроительный завод им. С.А. Лавочкина (как стало называться ОКБ-301 после кончины Семена Алексеевича) превратился в филиал №3 ОКБ-52 Владимира Челомея. Комплексные группы специалистов конструкторского бюро разъехались по морям и океанам доводить до ума челомеевские крылатые ракеты, которыми оснащались корабли ВМФ, катера и подлодки. На стадию летно-конструкторских испытаний были выставлены две темы — крылатки «П-25» (для скоростных морских катеров) и «Аметисты», стартующие из-под воды и разработанные специально для подводных лодок. При создании «Аметиста» самыми сложными были аэро- и гидродинамические расчеты, связанные с моментом выхода ракеты из моря, когда одна ее часть уже находилась в воздухе, вторая подвергалась биению волн, а третья — еще была в воде. Разумеется, данный вопрос рассматривался предыдущими специалистами, однако Бабакину и его коллегам удалось ощутимо поднять устойчивость протекания этого сложного процесса.

В 1964 году после Октябрьского Пленума ЦК КПСС основанное Лавочкиным предприятие опять стало самостоятельным, а Бабакин был назначен исполняющим обязанности Главного конструктора (официально Георгий Николаевич стал Главным конструктором Машиностроительного завода им. С.А. Лавочкина 2 марта 1965). Главным вопросом стал поиск перспективной и интересной тематики для работы, или, как сегодня принято говорить, своей ниши. Согласно предложениям Келдыша и Королева и в соответствии с распоряжением Правительства, новое предприятие вошло в состав Министерства общего машиностроения. После этого Сергей Павлович передал Бабакину свои работы по межпланетным и лунным автоматическим аппаратам.

Здесь необходимо отметить, что отечественная лунная программа тогда переживала не лучшие времена. Результаты «добабакинского периода» были таковы — не было проникновения автоматических космических аппаратов на планеты Марс и Венера, не была осуществлена посадка на Луну (двенадцать запусков, нацеленных на мягкую посадку, по разным причинам провалились). Неудачи можно было объяснить одним словом — неотработанность, которая заключалась в отсутствии полноценных экспериментальных наземных испытаний. Бессменный зам Королева академик Борис Черток признавал позднее: «Казалось, что мы быстро добьемся цели многими пусками, а тщательная наземная отработка потребует средств и времени, которых нам никто не даст… В самом деле, мы не были ограничены в средствах для изготовления десятков КА и заказа множества ракет-носителей. Однако стоило попросить гораздо меньше миллионов на постройку лабораторий для вибрационных, термовакуумных, электромагнитных и всякого рода прочих испытаний или на покупку измерительных приборов и специальных стендов, как мы натыкались на стену непонимания». Моральное состояние участвовавших в лунной программе коллективов было подавленным, и смена команды в подобной ситуации рассматривалась многими как продуманный шаг. Тем не менее, за подобным предложением Королева и передачей деятельности стояли прекрасное знание производственных возможностей и творческого потенциала коллектива Бабакина, а также вера в таланты и редкостные деловые качества Главного конструктора.

Уже в апреле 1965 представители новообразованного предприятия появились в кабинете у Сергея Павловича принимать дела у первопроходцев космоса. Планы Георгия Николаевича заключались, во-первых, в доработке и усовершенствовании «королевских» аппаратов типа «Венера» и «Луна» в минимально возможные сроки. Вторым пунктом шла разработка собственных КА новых конструкций для изучения Марса, Венеры и Луны, а также солнечно-земных полетов и выполнения ряда прикладных задач. Третьей позицией стояло создание на земле ультрасовременной технической базы для непременной всесторонней опытной отработки конструкций. Все эти три задачи Георгию Николаевичу предстояло воплощать в жизнь параллельно!

На новом посту Бабакин показал себя отличным организатором со своим собственным методом руководства. В его основе, особенно в моменты, когда главнейшим фактором в решении проблем становилось время, лежало разрушение всех должностных преград, отгораживающих его от исполнителей, «держателей информации». Разумеется, это не всегда нравилось руководителям по штатному расписанию «расположенным» между ним и работником, однако иначе Бабакин работать не мог. В свою очередь для коллектива Главный конструктор становился вполне реальным, «осязаемым» человеком, чье самопожертвование и знания не могли не вызывать уважение. Со специалистами-смежниками Бабакин работал так же, как и со своими сотрудниками, не деля людей и поддерживая дух товарищества и единства.

Первая же изготовленная заводом летная космическая станция «Луна 9» принесла неслыханный успех. По предложению Бабакина на ней было использовано несколько инноваций, из которых основным стал перенос наддува механизма амортизации со стадии ориентации аппарата, выполняемого с помощью газовых микродвигателей, на стадию работы мощного тормозного двигателя. На космодроме при подготовке машины произошел отказ — не отработал один пневмоклапан подачи газа. Тогда Георгий Николаевич — технический руководитель пуска и полета — лично принял участие в изменении электросхемы и установке «груши» — релейного блока, ликвидирующего отказ. «Луна 9» после удачного запуска ракетой-носителем успешно доставила на поверхность спутника Земли автоматический аппарат массой 100 килограмм. 3 февраля 1966 он совершил первую в истории космонавтики мягкую посадку на другое небесное тело и отправил на Землю ряд телевизионных панорам поверхности Луны, подтвердив «метеорно-шлаковую» теорию строения ее наружного покрова. Мстислав Келдыш, в то время президент АН СССР, сказал по этому поводу на конференции: «Прилунение и сам полет «Луны 9» является огромным событием в развитии космонавтики... Впервые в непосредственной близости мы смогли наблюдать кусочек поверхности Луны, которая оказалась достаточно прочной, чтобы аппарат не погрузился…».

Однако следующий запуск космического аппарата 1 марта 1966, должного при удачном стечении обстоятельств стать первым искусственным спутником Луны, окончился аварией — гироприбор системы управления вышел из строя в момент выведения на траекторию перелета к Луне. Проведенный анализ показал, что данный прибор ненадежно функционировал уже в ходе предстартовой подготовки. Дефект в отдельных местах был зафиксирован многометровой фотопленкой, но он, так и остался незамеченным работниками. Министерство объявило выговоры руководителям, в том числе и Бабакину. Но, здесь нужно отметить и другое. Временной промежуток между двумя пусками составил всего... двадцать восемь дней. Какими же немыслимыми, невероятными темпами работали испытатели, производственники, конструкторы!

Уже 3 апреля 1966 на окололунной орбите заработала «Луна 10». Советские специалисты на четыре месяца опередили американцев и в мягкой посадке, и в выведении лунного спутника. В двадцатых числах апреля коллектив предприятия узнал, что Георгию Николаевичу присудили Ленинскую премию. А вскоре вслед за этим последовали запуски новых, видоизмененных лунников. За один 1966 год — год «космического» становления главного конструктора и его коллектива — предприятие Лавочкина вместе с войсковыми частями и смежными организациями осуществила к Луне шесть запусков космических станций, и лишь один оказался аварийным. Ни одна лунная станция не повторяла предыдущую, каждая имела «изюминку» — новые конструкторские решения, дополнительную научную аппаратуру.

Георгий Николаевич работал по пятнадцать-восемнадцать часов в сутки, отдавая себя делу целиком и без остатка, в буквальном смысле сгорая на работе. До предела насыщенные дни сменяли бессонные ночи, времени катастрофически не хватало. Бабакин первым приезжал в КБ и последним покидал его. Вот строки из его дневника: «Мне приходится много трудиться. Я уехал из дома последний раз 25 июня в понедельник, а вернулся сегодня вечером — 27 июня. Спал за это время не более полутора часов».

После Луны на очереди стояла доработка существующих межпланетных станций. В июне 1967 года к Венере открылось очередное стартовое «окно», и данная тема получила наименование «В-67». Все предыдущие станции выходили из строя из-за перегрева аппаратуры — система терморегулирования не могла справиться с обеспечением заданного теплового режима. Под руководством Бабакина система терморегулирования была переделана в корне. Доработкам подверглись и другие механизмы. Огромное внимание Георгий Николаевич уделял наземной отработке своих изделий. На территории завода и ОКБ был создан уникальный стенд, который полностью имитировал условия спуска посадочного модуля в плотной и горячей атмосфере Венеры. Аналог нового аппарата подвергался в выстроенной термобарокамере самым жестким испытаниям. Механические детали системы функционировали уверенно, а вот электроавтоматика работала неустойчиво. В то время пока два летных экземпляра уже вовсю готовились на космодроме к запуску, двойник все «летал» в камере, а электрики доводили аппаратуру до ума. Дело даже дошло до того, что на космодроме дважды меняли приборы системы терморегулирования, а пуск был перенесен с 10 на 12 июня 1967.

Но все задержки были не зря, 18 октября 1967 впервые было осуществлено зондирование атмосферы планеты Венера. В течение полутора часов датчики аппарата «Венера 4» в ходе плавного парашютного спуска в небе планеты замеряли температуру, плотность, давление и химический состав атмосферы. Аппарат «замолчал» на высоте двадцать шесть километров, не выдержав давления в восемнадцать атмосфер, поскольку рассчитан он был всего лишь на десять. Это была крупная победа — полученные данные дали человечеству больше информации о природе Венере, чем оно собрало за всю предыдущую историю. За подобный эксперимент мирового значения Бабакину была присуждена (по совокупности работ) ученая степень доктора технических наук.



К сожалению, второй машине, отправленной к поверхности Венеры, не повезло — вышел из строя разгонный блок ракеты-носителя, и станция не вышла на заданную траекторию полета. Однако в 1969 году спускаемые аппараты станций «Венера 5» и «Венера 6» еще глубже прозондировали атмосферу планеты, а 15 декабря 1970 СА станции «Венера 7» успешно приземлился на поверхность. 22 минуты 58 секунд шел радиосигнал с места посадки при температуре поверхности планеты около 500 градусов Цельсия и давлении свыше 100 атмосфер. Все мировое научное сообщество выразило восхищение по поводу того, что русские конструкторы смогли разработать аппарат, способный функционировать в таких «адских» условиях. Такое стало возможно благодаря целому комплексу мероприятий, разработанных под руководством Бабакина, — это и особые элементы отбора тепла, и сотовая многослойная теплоизоляция и захолаживание аппарата перед входом его в атмосферу.

Параллельно с работами над новыми венерианскими и лунными машинами руководство страны поставило перед Георгием Николаевичем задачу доставить на Землю с помощью непилотируемых КА образцы лунного грунта. Уже в 1967 году стало ясно — работы по отечественной программе «Н1-ЛЗ», предназначенной для пилотируемого полета на Луну, отстают от работ по американской программе «Сатурн-Аполлон». Какого главного научного результата ждали от подобного полета? — доставку «кусочков» лунной породы с целью изучения в земных лабораториях. Однако решение подобной задачи с помощью автомата вышло бы намного дешевле и без риска для людей.

Для рассмотрения проблемы Бабакин немедленно образовал специальную группу, состоящую из ведущих работников предприятия. Вывод специалистов был неутешительным — на одной ракете (рассматривался «Протон» — новый в то время носитель тяжелого класса) эту проблему решить нельзя, поскольку масса аппарата значительно превышала те значения, который был способен вынести на орбиту «Протон» с разгонным блоком «Д». Второй вариант — выведение и стыковка на орбите двух частей космического аппарата также был признан нереальным — «Протон» еще был слишком «сырым», а первые комплексы стыковки для кораблей типа «Союз» только готовились к испытаниям. Эксперимент выходил чересчур ненадежным и дорогим.

Казалось, что решение поставленной проблемы зашло в тупик. Однако работники предприятия, руководимые Бабакиным, продолжали упорно трудиться над сложнейшей задачей. В конце концов, им удалось определить, что если будут выполнены три условия — посадка в заранее заданное место на Луне, обратный старт в установленное время, отсечка (выключение) двигателя в определенный момент времени — то можно вернуться на Землю без корректировки траектории возврата. В таком случае отпадала необходимость и в сложных механизмах управления, и в системе ориентации, и в радиокомплексе с телеметрией, и в огромных запасах топлива, размещенных на возвращаемой ракете. Одним словом, станция входила в заданную, расчетную массу!

Необходимо сказать, что многие видные советские специалисты, занимавшиеся проблемами космонавтики, не верили в возможность реализации этого проекта. Тем не менее, 24 сентября 1970 возвращаемый аппарат «Луны 16» успешно совершил посадку на нашу планету в восьмидесяти километрах к юго-востоку от казахстанского города Джезказгана (ныне Жезказгана). Вскрытие контейнера с образцами лунных пород, собранных в районе Моря Изобилия, производилось в специально оборудованной, заранее построенной лаборатории Института геохимии им. В.И. Вернадского, куда его доставили из НПО им. С.А. Лавочкина. Масса привезенного «лунита» составила 105 граммов. Академия наук СССР даже поделилась образцами с зарубежными коллегами. Космические станции «Луна 16» и «Луна 17» закрепили за Советским Союзом приоритет в изучении космоса автоматами. Бабакин был убежден, что автоматам под силу решить в космосе практически любую задачу. Он говорил: «Возможно, я пристрастен, но мне неизвестно, чего автоматы не могут». 9 ноября этого же года Георгию Николаевичу присвоили звание Героя Социалистического Труда.



Параллельно с решением задачи доставки лунного грунта велись напряженные работы по строительству самоходной исследовательской лаборатории на спутнике Земли или иначе лунохода. Еще на космический аппарат «Луна 11», запущенный 24 августа 1966 года, было установлено устройство для оценки работоспособности редукторных узлов — предтечи колес лунохода — в открытом космосе. Созданием же самоходного шасси для лунохода в тесном сотрудничестве с Бабакиным занимался ленинградский конструктор и ученый Александр Кемурджиан. Впоследствии они вместе получили на шасси патент.

При создании шасси советские инженеры решили множество научно-технических задач. Был выбран движитель (варианты были колесо или гусеница), способ поворота (прыгающий или шагающий), продумана работа механизмов в условиях вездесущей пыли и вакуума при огромном перепаде температур. К тому же луноход — это не одно лишь шасси. Дистанционное радиоуправление при перемещении по лунному бездорожью, энергопитание электромобиля, антенно-фидерное устройство, телевидение, научный комплекс, изотопная печка для обеспечения теплового режима — все требовало решения, увязки вместе, проверки на земле и лунодроме. А кроме того было необходимо определить состав экипажа, который будет заниматься управлением лунохода, провести его отбор, обучить и натренировать. Во всех этих бесчисленных организационных, технических и научных делах Георгий Николаевич принимал самое непосредственное участие.

17 ноября 1970 «Луноход 1», доставленный станцией «Луна 17», двинулся в путешествие по Морю Дождей на Луне. Управляемый с Земли самоходный аппарат проработал десять с половиной месяцев, пройдя 10 540 метров, обследовав свыше восьмидесяти тысяч квадратных метров поверхности, передав на Землю более двухсот панорам. 25 ноября, спустя семь суток после начала работы лунохода, Бабакин стал членом-корреспондентом АН СССР по отделению процессов управления и механики. Академик Валентин Глушко, поздравляя талантливого конструктора, пошутил: «В Академию Вы прямо на луноходе въехали!». А окружающие добавили: «...С лунитом в руках!».

Богатейший опыт Бабакина в разработке сложнейших автоматических систем, инженерное чутье, огромная личная эрудиция, талант находить оригинальные решения, смелость в их реализации обеспечивали успех многих начинаний. Георгия Николаевича отличали не только глубина мышления и широта интересов, но и уважительное, по-настоящему доброе отношение к людям, а также интеллигентность, скромность, тактичность. Ни выдающиеся успехи, ни высокие премии и награды, ни на йоту не изменили этого человека, лишенного всякого намека на чванство. На совещаниях у него слово предоставлялось не по рангу выступающего, а по уровню его осведомленности и знаниям рассматриваемого вопроса. Сам Георгий Николаевич к каждому высказыванию относился очень уважительно и всегда готов был принять компромиссное решение. За лучшее нетрадиционное решение какой-либо проблемы Бабакин всегда объявлял вознаграждение.

Однако при всей кажущейся мягкости, Георгий Николаевич обладал решительным и твердым характером. Известен такой эпизод — одна из станций, подлетев к естественному спутнику Земли, зашла за него и ушла из радиовидимости. Когда через расчетное время объект появился из-за Луны, то оказалось, что он потерял стабилизацию. Дело было ранним утром, работавшие всю ночь специалисты, глядя на телеметрию вращающейся станции, не знали, что предпринять. И тогда Бабакин принял волевое решение — скомандовал всем отправляться спать, а через пять часов возвратиться к работе. Последующий анализ обнаружил перегорание кабеля ККП во время работы маршевого двигателя.

Останавливаться на достигнутом также было не в привычках Георгия Николаевича. В мае 1971 стартовали новейшие космические аппараты по программе «Марс 71». Они стали первыми представителями поколения межпланетных станций, которым была предначертана жизнь длиною в тридцать лет. Точно также как с «Луной 16», авторские свидетельства были выданы на весь аппарат в целом и на отдельные системы. Здесь был использован заново разработанный комплекс ориентации с разнообразными выходами из аварийных и нештатных ситуаций. Впервые на борту КА в системе управления была установлена цифровая вычислительная машина, открывающая новую эпоху в полетах космических аппаратов. Из-за нехватки информации о точном положении эфемерид Марса была использована методика наведения на планету при помощи новой системы астронавигации, а со спускаемого модуля через орбитальный аппарат предусматривалась ретрансляция радиосигналов на Землю. Необходимо отметить, что в первый раз на советском КА стоял французский электронный прибор. Для исследования структуры радиоизлучения Солнца был запланирован эксперимент под названием «Стерео». Таким образом, Георгий Николаевич стоял у истоков сегодняшнего обширного космического сотрудничества между Россией и Францией.

Космические станции «Марс 2» и «Марс 3», успешно добравшись до Красной планеты, стали ее искусственными спутниками, спускаемый модуль «Марса 3» в декабре 1971 совершил на поверхность планеты первую в истории мягкую посадку. К сожалению, об этом Георгий Николаевич уже не узнал, сердце этого человека не выдержало столь напряженной работы. Он умер 3 августа 1971 и был похоронен на Новодевичьем кладбище.

Выдающийся конструктор ушел из жизни молодым, полным задумок и творческих планов, которые любил обсуждать с коллегами, делясь своими идеями, размышляя об их воплощении в жизнь. В одном письме Георгий Николаевич говорил своему сыну, названному в честь деда Николаем: «Не забывай никогда людей окружающих тебя. Помни, что один ты, каким бы умным ни был, сделать ничего не сможешь. Самоучки, умеющие в одиночестве «ковать блох», уходят в историю. Моя и твоя будущая профессия предусматривают совместный труд огромных коллективов, состоящих из людей различных профилей…. Мы обязаны найти в коллективе свое место и вне зависимости от нашего положения добиться признания работающих рядом людей. Главное — если ты будешь необходим обществу». Из других писем Бабакина сыну, начинающему трудовой путь, можно увидеть и личное кредо конструктора: «Всегда и во всем будь по отношению к людям честен. Будь требовательным к другим, но к себе — в первую очередь. Не допускай никогда поступков, за которые, возможно, придется краснеть».

Страна узнала имя конструктора, лишь после его смерти. На обратной стороне спутника Земли, неподалеку от кратеров Королева и Циолковского, есть кратер, получившие название в честь Бабакина. Также его имя носит одно из образований на поверхности Марса. Георгий Николаевич прожил недолго, однако сделать успел много. Всего за шесть лет его управления конструкторским бюро НПО имени С.А. Лавочкина было спроектировано и построено полтора десятка перворазрядных автоматических аппаратов, являющихся гордостью не только отечественной, но и мировой науки. Неоценим вклад Бабакина в развитие прикладных и фундаментальных наук, его работы обогатили математику и физику, астрофизику и химию, селенологию и планетологию, теорию управления и баллистику, электро-, тепло- и радиотехнику, аэродинамику и механику. Бабакинские машины слетали еще дважды за лунным камнем, и этот эксперимент до сей поры, никем не повторен. Долгое время лунные просторы бороздил «Луноход 2». Орбитальные аппараты, созданные по программе «Марс 71», летали к комете Галлея, Венере, Марсу, стали прекрасными платформами первых русских астрономических спутников «Гранат» и «Астрон».



Проектно-конструкторская и научная школы Георгия Николаевича в НПО имени С.А. Лавочкина живы и успешно развиваются. Уже более трех лет функционируют в космосе новые комплексы «Спектр-Р» и «Электро-Л» №1. На высокоэнергетические орбиты спутники выводят разгонные блоки типа «Фрегат», в ближайшее время планируется запуск «Электро-Л» №2 и №3, космических обсерваторий «Спектр-РГ» и «Спектр-УФ».



По материалам ежеквартального научно-технического журнала «Вестник «НПО им. С.А. Лавочкина» и сайта http://epizodsspace.airbase.ru/.