Академик Сергей Рогов: «Блицкриг» против РАН продолжается, не дожидаясь закона о реформе»

Сегодня начала свою работу экстренно созванная конференция отечественных ученых, посвященная теме реформирования Российской Академии наук (РАН). 9 сентября впервые в своей истории Академия наук проведет чрезвычайное Общее собрание. А когда Государственная Дума соберется на осеннюю сессию, одной из тем депутатской работы снова окажется реформа российской науки. В преддверии этих событий корреспондент «КП» встретился с действительным членом Российской Академии наук, директором Института США и Канады РАН Сергеем Роговым, который откровенно объяснил, что и почему его и его коллег не устраивает в той модели реформы, что предложена Минобрнауки.

СДЕЛАНО В СССР

- Сергей Михайлович, давайте вспомним, на протяжении последних лет десяти разговор о бедствиях российской науки и необходимости реформирования шел постоянно. И вот сейчас, когда реформа обрела зримые очертания, практически все научное сообщество встало единым фронтом против этого. Но почему?

- Да потому что это не реформа, а своего рода новая шоковая терапия, блицкриг, в результате которого, если эта операция будет осуществлена, как задумывалось, РАН перестанет существовать. Давайте начнем с оценки общей картины. Мы сейчас много говорим о многополярном мире, о мире, в котором существуют несколько центров силы. К их числу относятся Соединенные Штаты, Китай, Евросоюз, в перспективе в эту компанию войдет Индия. Но, к сожалению, Россия не входит в число ведущих центров силы. Мы до сих пор не осознаем того факта, что по таким показателям как численность населения, объем валового внутреннего продукта, расходы на науку мы уступаем ведущим игрокам на мировой арене в 5-10 раз. Люди моего поколения привыкли к тому, что мы были самыми-самыми. Так вот, по количественным показателям Россия уже никогда не сможет выйти на уровень этих китов и слонов мировой политики и экономики. Если мы хотим обеспечить себе безопасное будущее в очень неспокойном мире, то можем сделать это только благодаря качественным показателям нашей экономики, нашей рабочей силы. То что называется «человеческий капитал», который мы сегодня растрачиваем.

Именно в этом контексте надо рассматривать ту ситуацию, которая сложилась с российской наукой в целом. В советские времена наука в нашей стране лидировала. В чем-то мы уступали американцам, в чем-то мы превосходили их. Расходы на науку достигали 3-4 % ВВП. Конечно, в значительной степени это было связано с перекосом в сторону ВПК.

Согласно взглядам неолибералов, а они играют у нас ведущую роль в формировании экономической и финансовой политики со времен Гайдара, «чем меньше государство, тем лучше». Надо урезать и сокращать государственные функции, вводить платное образование, плаатную медицину. Снимать социальную ответственность

- Что у нас осталось после развала СССР в этой области?

- Давайте уточним - первой жертвой «шоковой терапии» стала прикладная наука, тысячи научно-исследовательских институтов, конструкторских бюро, которые были связаны с отраслевыми промышленными министерствами. И именно прикладная наука фактически была уничтожена за несколько лет в начале 90-х годов, когда произошла приватизация и были ликвидированы отраслевые министерства. В Москве, в Подмосковье сейчас можно увидеть огромные коробки бывших институтов, бывших заводов. Часть из них превратились в склады, где-то торгуют, как на «Горбушке», чужим товаром. А фактически уцелело лишь несколько научно-исследовательских центров. Это в атомной промышленности, немножко в авиакосмической. И всё. В этих условиях можно говорить, что Академия наук, которая занимается фундаментальными исследованиями, уцелела, выстояла, хотя и понесла очень большие потери и в 90-е годы, и сейчас находится не в лучшем состоянии.

- Значительная часть ученых уехала, так?

- Не только. Хотя и это определяющий фактор. Сегодня в Америке работает больше докторов наук, получивших степень в бывшем СССР, чем в РАН. В РАН сейчас в два раза меньше ученых, чем когда распался Советский Союз. Потому что молодые ребята, аспирант получает сегодня 3 тысячи рублей. Младший научный сотрудник без степени – чуть больше 10 тысяч рублей. Старший научный сотрудник со степенью – 20-25 тысяч рублей. А ведь наука – это наиболее космополитичная сфера мировой экономики. Для оборудования, приборов и всякого рода препаратов существует единый мировой рынок. И плюс движение рабочей силы. Ученый взял и уехал. Продолжается миграция как внешняя – в Америку, в Германию, в Финляндию, так и внутренняя миграция, когда молодые талантливые ребята уходят, в первую очередь, в бизнес.

В Америке общие расходы на науку составляют около 3 % ВВП, чуть меньше. Из них почти 2% - это расходы бизнеса на науку. В Японии это 3 % ВВП. В Китае сегодня 1,5 % ВВП. У нас – 0,3% ВВП. И доля эта уменьшается. Если 20 лет назад мы Китай опережали в несколько раз по расходам на науку, по численности персонала научно-исследовательских учреждений, то сегодня ситуация удручающая. Расходы Китая на науку в 6 раз больше, чем в России, и каждый год возрастают на 15-20%. Китай через несколько лет догонит Америку. Правда, они многое копируют, но так ведь начинали когда-то и японцы, и южнокорейцы.

- Но у нас тоже стали увеличивать расходы на науку? Мегагранты стали давать ученым.

- Да, когда у нас на уровне государственного руководства возникла озабоченность этой проблемой, были существенно увеличены расходы на науку. Но эти расходы увеличились не на академию наук. Стали возникать зачастую на пустом месте достаточно странные проекты, такие как «Роснано». В Америке нет государственной корпорации «Роснано». Есть федеральная программа поддержки развития нанотехнологий. 1,5 млрд. долларов в год. Но товарищ Чубайс такими деньгами просто не стал бы мараться. Или возьмем «Сколково» - вспомнили про Кремниевую долину. Но в Америке федеральное правительство не создает Кремниевую долину. Все эти технопарки сложились в условиях рынка вокруг крупных научных центров. В Америке это, в первую очередь, университеты. Где те же недоучки типа Билла Гейтса или Цукерберга, или Стива Джобса начали заниматься прикладной деятельностью, создавая новые технологии. Для них местные власти создали крайне благоприятный налоговый режим. Отсюда расцвели в Америке и в других странах такого рода технопарки.

Но нигде в пустом поле не начинали строить центр, который непонятно чем будет заниматься, когда у нас два десятка академгородков. Туда бы вложить деньги, которые пошли в Сколково, и у нас была бы совершенно другая ситуация. Начался бы заполняться тот пробел, который возник в сфере прикладной науки. Этого не было сделано. Пошли очень большие деньги в вузы. На развитие науки. Но в силу исторических причин у нас сложилась ситуация, когда фундаментальной наукой занимались в Академии наук, а прикладной - в отраслевых НИИ. Вузы с огромной нагрузкой на преподавателей пока серьезных результатов не дали. Есть небольшой рост количества публикаций, но в основном за счет того, что сотрудники Академии наук подрабатывают в вузах, где зарплата побольше, идут публикации под эгидой университета или вуза. А в крупных вузах, таких как МГУ, чуть ли не 90 % всех научных публикаций совместные – преподавателей и сотрудников Академии наук

Вице-премьер Ольга Голодец говорила, что в 10 раз увеличились расходы. Действительно, увеличились. Но на Академию наук с 2008 года рост мизерный в текущих ценах, а в постоянных ценах расходы на Академию наук упали на 25 %. У нас в институте средняя зарплата – 28 тысяч рублей. Такая забота партии и правительства, такой нам дают бюджет. Почти треть всех научных работников в России сконцентрированы в Москве, в Московской области и Санкт-Петербурге. Зарплата научного сотрудника как академических институтов, так и других, в 1,5 раза ниже, чем средняя зарплата в Москве, ниже, чем преподавателя в школе, в техникуме. Это ведет к огромной деморализации. Люди видят неуважение со стороны государства к тому, чем они занимаются. А вместо того, чтобы заняться наукой, министр создает еще одну бюрократическую структуру – Агентство, на которое потратят гигантские деньги.

В МОСКВУ ЗА СКРЕПКАМИ?

- Критики Академии в нынешнем ее виде говорят, что РАН обременена чрезмерной собственностью, землей. Поэтому и будет создано федеральное агентство, которое снимет это бремя с научных работников и возложит на себя.

- Во-первых, Академия наук не является владельцем федеральной собственности. Вся недвижимость принадлежит Росимуществу. Это здания, помещения, территории, где расположены академические институты. Они передаются в управление академическим институтам. Непонятно, это агентство – будет второе Росимущество? А первое куда? Институт – это помещение, коммунальные расходы, расходы на развитие, те же компьютеры надо покупать. Кнопки, скрепки, стулья. Все это хозяйственная деятельность, которую ведет академический институт, как и любое государственное учреждение. Этим занимается директор, есть зам. директора по этим вопросам. Плюс есть хозяйственный отдел, бухгалтерия. Возникает вопрос: что, теперь бухгалтерия и АХО будут в этом агентстве? А как будет работать институт? Будем просить скрепки у дяди из агентства? Это же бред!

Да, ходят разные слухи по поводу строительства жилых домов на территории институтов. Возьмите любой университет, посмотрите, какие жилые кварталы там. Почему же не предлагается создать агентство по управлению имуществом университетов? Решили десяти университетам дать по миллиарду рублей, просто так. Установив смешные показатели: за несколько лет опубликовать два десятка статей. У нас в институте около ста научных сотрудников и 400-450 научных публикаций в год. И кому дают деньги? Те, кто получают сегодня миллиарды от правительства, стоят в научных рейтингах где-то на 2586-м месте из трех тысяч.

А вы знаете, кстати, что в новом бюджетном классификаторе, который введен в стране с 1 января 2013-го года, нет раздела «наука»? В разделе «управление имуществом» и «аренда» находится наука. Чиновники смотрят на науку как на некое имущество, которое должно приносить доход.

- Нечто похожее, помнится, проделали с Министерством обороны…

- Там освободили военных от хозяйственной деятельности. Ракетчики жаловались: надо осуществлять закупки, а они не могут, поскольку в дивизии была ликвидирована даже бухгалтерия. То, что покупала им мадам Васильева, они обязаны были брать и не спрашивать. Меня пугает этот подход к фундаментальной науке, что она должна приносить прибыль. А то, что не приносит прибыль, надо ликвидировать. Но ведь суть фундаментальной науки – создание такого знания, которое не может приносить немедленную прибыль. В науке не нужна «сердюковщина». Если мы, конечно, говорим о науке, а не о рейдерстве в отношении РАН, которое сейчас запланировано.

- Так ведь и говорят, что мало знания такого создаете, господа академики. Оперируют ваши оппоненты тем, что количество публикаций невелико, и все время падает. А оценивается научная деятельность как раз по этому критерию.

- Оценка результатов фундаментальных исследований – вещь непростая. Да, есть американская база данных, ныне очень модная Web of Science. Которую американцы создавали для оценки деятельности своих университетов. И там 93% всех изданий, которые учитываются, издаются на английском языке. Из наших изданий там присутствует чуть больше ста журналов, хотя только Академия издает несколько сотен. К тому же, американцы учитывают только публикации в журналах, а доклады, монографии – вне поля их зрения.

А есть, например, в сфере международных отношений составленный экспертами под эгидой ООН ежегодный справочник «Глобальные центры мысли». В их список входят два наших академических института – Институт мировой экономики и международных отношений и мы. Оценивается деятельность почти тысячи научно-исследовательских центров. Есть и другие индексы, которые имеют меньшую англоязычность или американоцентричность. Если брать, например, рейтинг исследовательской группы SCImago (Scimago Institutions Rankings), который формирует исследовательская группа из ряда европейских университетов, считается одним из наиболее полных, поскольку охватывает 3290 учреждений, которыми разрабатывается более 80% мировой научной продукции, то РАН находится на третьем месте в мире по количеству публикаций. На первом месте французский центр научных исследований, на втором – китайская академия наук. Мы – на третьем. Гарвард – на четвертом. Но вообще, я убежден, что цитирование в американских журналах вряд ли стоит считать главным критерием развития российской науки.

- Критики РАН утверждают, что нынешняя модель неэффективна по определению. И сколько денег ни дай, адекватной отдачи не будет.

- Знаете, неэффективны оказались все эти гигантские проекты типа «Роснано», «Сколково» и, в определенной степени, вузовские. Они дают маленькие результаты, хотя затраты в 5-6 раз больше, чем на Академию наук. С этой точки зрения академия – наиболее эффективный сегмент российской науки. Здесь порядка 10% всех научных работников страны, примерно такая же доля расходов на науку и больше 50 % всех публикаций. После этого утверждается, что академия наук ничего не делает. Если не считать депутатов, все равно сегодня больше остепененных в вузах и других государственных учреждениях. В академии сейчас осталось меньше 50 тысяч научных сотрудников.

А «Роснано» и прочие структуры, которыми пытаются запараллелить… Знаете, я вам расскажу одну историю. Планировалось, что «Роснано» будет реализовывать проект по нановакцинам с ведущими российскими институтами - НИИЭМ им. Гамалеи, РАМН, Онкологическим институтом имени Герцена. Вместо этого 59% общего финансирования (135 млн рублей) было перечислено четырем созданным ООО («Медэзрин», «Биокон», «Биотестлаб» и «Биомед Инвест»), а институтам досталось всего около 110 тыс. рублей.

А «Сколково»? Четыре раза члены Консультативного совета единогласно отвергали создание Сколтеха на базе Массачусетского технологического института, считая, что создавать его надо на базе российских университетов. Однако эти рекомендации были проигнорированы, и деньги ушли в США. Так что никаких иллюзий по отношению к этим структурам я не испытываю.

- После вмешательства президента реформа РАН вроде как приостановлена?

- Но явочным порядком многие идеи этого блицкрига де-факто все равно уже осуществляются. Согласно новому закону об образовании с 1 сентября, например, ликвидируется аспирантура в Академии наук. Наше гениальное Министерство образования и науки постановило, что аспирантура – четвертая степень высшего образования. Ее можно ввести только в вузах. Академические институты должны будут закрыть аспирантуру. А ведь ликвидировать аспирантуру – значит лишить нас молодежи. В 1995 году аспирантов Академии наук от общего количества аспирантов в стране было 35%, а сейчас – 10%. Аспирантура бурным цветом расцвела в вузах, там же бурным цветом расцвели диссертационные советы. Количество их выросло в вузах в пять раз. Отсюда пошли диссертации не в академических институтах, где фиг проскочишь, а вот эти липовые, которые пекутся в Крыжополе. А в институтах Академии постановили вдвое сократить количество диссертационных советов.

Или еще – подписано распоряжение о том, что Министерство образования и науки, не дожидаясь вступления в силу нового закона, будет проводить классификацию всех академических институтов по трем группам. Те, кто прошли, те, кто серенькие, и те, кого надо ликвидировать. Кто будет закрывать академические институты, какая-нибудь мадам Васильева, только из Минобрнауки?

- Какой тогда должна стать Академия наук, если этот вариант реформы не устраивает ученых?

Академию надо развивать, а не уничтожать бюрократическими методами. Например, необходимо ограничить двумя сроками пребывание на выборных должностях. Без этого не происходит ротация кадров. Я уже четвертый срок сижу, это неправильно. Возрастной ценз необходим для тех, кто занимает высшие должностные позиции. Для молодежи требуется определенное квотирование. Но это не даст результата, если не увеличится в несколько раз финансирование академии.

Самое главное – пока есть Академия наук и фундаментальная наука в стране, остается возможность развивать прикладные науки, которые «рухнули» после развала СССР. Развалим фундаментальную науку, тогда все – прикладную науку уже не восстановим. Ни знаний, ни изобретений, ничего. Если это будет ликвидировано, то тогда представление, что Россия может стать одним из центров силы в многополярном мире… Да ладно, просто что мы можем защитить свои интересы в конкуренции с такими слонами и китами, как Америка, Китай и Европа - об этом надо будет просто забыть.