Признание выдающихся заслуг человека после того, как он покидает сей бренный мир, другими словами – посмертная слава – удел многих великих людей. И всё-таки пример Сергея Королёва – особый, исключительный. Равно как и судьба его и подвиг его во имя Отечества.
Мы, советские, узнали биографию самой крупной фигуры ХХ века в области космического ракетостроения и кораблестроения лишь сутки спустя после его смерти из некролога в газете.

Мне же уход Королёва запомнился по нескольким причинам. В ту пору я учился в Винницком железнодорожном техникуме и был секретарём комитета ВЛКСМ. Директор Нечаюк поставил мне и моему заместителю Петру Чекотуну задачу: оформить в траурную рамку полосу газеты «Правда» с некрологом о Королёве и установить её на сцене нашего клуба. Туда же собрать всех учащихся, проживающих в общежитии. А было воскресенье и даже молоток с гвоздями раздобыть представлялось проблематичным. Не говоря уже о том, чтобы собрать в клубе аудиторию для траурного митинга. Но мы с Петей постарались, как могли. Понимали: видать, умер очень большой человек, коли наш директор в выходной отдал такое распоряжение. Никогда раньше подобного не случалось. Кстати, сам Нечаюк потом выступил с очень вдохновенной речью. Фронтовой политрук, многолетний секретарь Винницкого обкома партии по идеологии, Александр Андреевич был, что называется, по призванию пламенным оратором. И хотя я не помню точно, о чём он тогда нам говорил – всё же полвека минуло – но одно могу утверждать наверняка: великая личность Королёва в его изложении меня потрясла. Дальнейшая жизнь лишь укрепляла тот юношеский мой восторг. Какими-то невидимыми нитями был, и остаюсь, связан с этим выдающимся человеком.

В газете «Красная звезда» я подружился с полковниками: Львом Нечаюком – племянником нашего директора техникума и Михаилом Ребровым. Оба они работали в отделе науки и космонавтики – более ни одно СМИ Советского Союза подобным отделом не располагало. И, разумеется, оба знавали Королёва. Больше того, конструктор космических кораблей по-отечески любил именно Михаила Фёдоровича. Намеревался отправить его и журналиста из «Комсомольской правды» Голованова в космос, чтобы те профессионально описали тончайшие нюансы и ощущения человека в невесомости. Сам конструктор по слабости здоровья не мог переносить космических перегрузок. Ребров и Голованов прошли полный двухлетний курс обучения и уже готовились надеть скафандры, как умер Королёв и его замысел похерили. Впоследствии Ребров написал книгу «Сергей Павлович Королёв. Жизнь и необыкновенная судьба». Вышла она уже после смерти моего большого друга. А Ярослав Кириллович, с которым мы тоже поддерживали очень добрые многолетние отношения, успел при жизни издать книгу «Королёв. Факты и мифы».

Королёв родился 12 января 1907 в городе Житомире. Отец Павел Яковлевич – учитель русской словесности. Мать Мария Николаевна Москаленко ушла из семьи, когда мальчику исполнилось три года. В 1915 году Серёжа поступил в подготовительные классы киевской гимназии. Затем учился в гимназии Одессы, куда переехали мать и отчим – Георгий Михайлович Баланин. Помимо педагогического, он имел инженерное образование и первым заметил необыкновенные технические способности пасынка, всячески их развивал. Ещё в школьные годы Сергей интересовался новой тогда авиационной техникой. В 1921 году познакомился с лётчиками Одесского гидроотряда и активно участвовал в авиационной общественной жизни. С 16 лет – как лектор по ликвидации авиабезграмотности населения. А в 17 сам изобрёл безмоторный самолёт К-5. Компетентная комиссия даже рекомендовала его к изготовлению. Поступив в Киевский политехнический институт по профилю авиационной техники, Королёв за два года освоил все инженерные дисциплины и стал планеристом. Осенью 1926 года перевёлся в Московское высшее техническое училище (МВТУ) имени Н.Э. Баумана. Здесь проявил поистине недюжинные способности авиаконструктора. На планёре «Жар-птица» конструкции М.К. Тихонравова Королёв стал «пилотом-парителем», а под руководством А.Н. Туполева защитил дипломную работу – проект самолёта СК-4. О спроектированных им и построенных летательных аппаратах – планёрах «Коктебель», «Красная Звезда» и лёгком самолёте СК-4, предназначенном для достижения рекордной дальности полёта, – заговорили известных авиаторы страны. Его планер СК-3 «Красная Звезда» впервые в СССР был специально спроектирован для выполнения фигур высшего пилотажа и, в частности, мёртвой петли. Что и продемонстрировал лётчик В.А. Степанченко в Коктебеле 28 октября 1930 года. Если другими словами охарактеризовать ту мощь конструкторского рывка Королёва, то будут ясно: он тайфуном ворвался в ряд таких титанов авиационного строительства, как С.В. Ильюшин, А.С. Яковлев, С.А. Лавочкин, В.М. Петляков, А.И. Микоян, А.Н. Туполев.

Однако судьба уготовила блестящему молодому инженеру другой – космический путь. И начался он с Калуги, где проживал самый дерзкий мечтатель человечества – К.Э. Циолковский.
Двадцатитрехлетний Королёв приехал к нему летом 1929 года для консультации по полётам планеров на сверхдальние расстояния. Они провели вместе двое суток, и за это время калужский основоположник космонавтики убедил молодого коллегу вплотную заняться решением проблем космического полета, а не планером – вчерашним днём. Напутствуя энергичного энтузиаста авиации, Циолковский подарил ему свою последнюю книгу «Космические ракетные поезда» и порекомендовал обратиться к инженеру Центрального аэрогидродинамического института (ЦАГИ) Ф.А. Цандеру:

«Само провидение послало мне вас, Сергей Павлович, – говорил взволнованный Константин Эдуардович. – Сдаётся, что именно вы осуществите то, что я здесь вижу только в грёзах. Ко мне ходит много всякого люду, но вы какой-то особенный. Это сразу видно, безо всяких слов. Верю, верю, в ваше блестящее будущее! Не сомневаюсь, что и Цандер тоже вас оценит».
Об этом мне известно не из справочников и популярных книжек – внук Циолковского, Алексей Вениаминович Костин рассказывал. Мы с ним дружили без малого шестнадцать лет. От него я узнал, как в высшей степени заинтересованно относился Главный конструктор к музею своего великого учителя, равно как и к его творческому наследию.

Разумеется, приезды Главного конструктора были строго засекречены. Научный сотрудник Софья Матвеевна Зотова вспоминала: «Летним утром 1957 года к музею подъехала машина. Из неё вышло несколько человек. Узнала я только первого секретаря обкома. Ко мне подошёл крепко сложенный человек и представился: «Сергей Павлович Королев. Ну, как идёт ремонт?» Я и рассказала ему про все наши беды – поняла, что от него многое зависит. Вскоре приехали люди, серьёзно взявшиеся за ремонт. Через некоторое время из Москвы самолетами и автобусами привезли различные материалы, новую экспозицию музея. Всеми работами руководил заместитель Королева по общим вопросам Лев Авдеевич Малышев – умный и отзывчивый человек, прекрасный организатор. Мы с ним подружились. Работа близилась к завершению, когда выяснилось: нет ковровой дорожки. Лев Авдеевич так и доложил Королёву. А тот распорядился: приезжай и забери её у меня из кабинета! Через несколько часов Сергей Павлович прибыл в музей с большой делегацией. Я вела экскурсию, рассказывала представителям Президиума Академии наук СССР о жизни и деятельности Циолковского. После окончания экскурсии нас всех – и тех, кто работал в музее, и тех, кто приехал от Королёва – плотников, электриков, художников и других специалистов – он самолично поблагодарил за работу. Сохранилась фотография о посещении С.П. Королевым музея. И – наш совместный снимок с работниками «фирмы Королёва».

Однако я сильно забежал вперёд, в изложении биографии своего героя. В самом начале тридцатых до собственной «фирмы» Сергею Павловичу было едва ли не дальше, чем до Луны пешком. Но именно тогда он и другой талантливый энтузиаст в области ракетных двигателей Ф.А. Цандер добились создания в Москве Группы изучения реактивного движения (ГИРД). Она стала первой государственной научно-конструкторской лабораторией по разработке ракет. В 1933 году на её базе создаётся Реактивный научно-исследовательский институт под руководством И.Т. Клеймёнова. Королёва назначают его заместителем в ранге дивинженера – по нынешним понятиям генерал-майорская должность. В 1935 году он – начальник отдела ракетных летательных аппаратов. Через год доводит до испытаний крылатые ракеты: зенитную – 217 с пороховым ракетным двигателем и дальнобойную – 212 с жидкостным ракетным двигателем. К 1938 году вместе с помощниками Королёв разрабатывает жидкостные крылатые и баллистические ракеты дальнего действия, авиационные ракеты для стрельбы по воздушным и наземным целям и зенитные твёрдотопливные ракеты.

Думается, если бы не зловещие события, связанные с массовыми репрессиями, мы бы к началу войны имели то вооружение, к изобретению которого немецкие инженеры подошли лишь по её завершению.
Меж тем в новом институте начинаются преступные кадровые игры и коварные политические интриги. Директора института Клеймёнова расстреливают. Королёва сначала понижают в должности, затем арестовывают. Под невыносимыми пытками (следователи Шестаков и Быков ломают ему обе челюсти) Сергей Павлович подписывает «признательные показания». На суде (а дело разбиралось печально знаменитой «тройкой») он откажется от своих признаний, но это не поможет. Молох репрессий мелет без разбору.

На долю Королёва выпадет страданий так много и таких ужасных, что сейчас даже не верится: неужели один человек способен вынести столько испытаний.
Его судят в соответствии со знаменитой 58-й статьёй по так называемым литерным пунктам: ПШ – подозрение в шпионаже; НШ – недоказанный шпионаж; СВПШ – связи, ведущие к подозрению в шпионаже. Приговор: 10 лет исправительно-трудовых лагерей и 5 лет поражения в правах. Вот лишь некоторые этапы его невообразимо тяжких испытаний: пересыльная тюрьма Новочеркасска; Севжелдорлаг; золотой прииск Мальдяк Западного горнопромышленного управления Колымы; Владлаг. Затем вторичный суд Особым совещанием и – восьмилетний приговор, отбывать который Королёва направляют в московскую спецтюрьму НКВД ЦКБ-29. Там под руководством такого же заключённого А.Н. Туполева, Сергей Павлович принимает деятельное участие в создании бомбардировщиков Пе-2 и Ту-2. Одновременно разрабатывает проекты управляемой аэроторпеды и нового варианта ракетного перехватчика. Последнее обстоятельство послужило причиной для перевода Королёва в другое КБ тюремного типа – ОКБ-16 при Казанском авиазаводе. Так в 1942 году Сергей Павлович наконец-то получает возможность со свойственным ему энтузиазмом заняться практическим использованием ракетных двигателей для усовершенствования авиации. Через год его назначают главным конструктором группы реактивных установок. И лишь в июле 1944 года конструктора досрочно освобождают из заключения по личному указанию И.В. Сталина.

Как ни покажется странным следующее утверждение, но ведь Королёву и несказанно везло в жизни.
Ну, как ещё можно объяснить то обстоятельство, что Сергей Павлович не остался зимовать и не погиб на прииске, где заключенные умирали сотнями, хотя должен был там остаться? А что двигало рукой безвестного охранника, который перед самым носом Королёва опустил шлагбаум со словами: «Всё, эта бочка переполнена сельдью!»? И, перегруженный семью сотнями заключённых, пароход «Индигирка» отчалил из магаданской пристани, следуя во Владивосток. Но попал в шторм и затонул у острова Хоккайдо... Когда в 1939 году его отправили в лагерный прииск под Магаданом, знаменитые лётчики Валентина Гризодубова и Михаил Громов кинулись его спасать. Сначала добились его перевода в туполевскую бригаду, затем – в Казань, на должность Главного конструктора по лётным испытаниям. А в 1944 году Валентина лично ходила к Сталину и по его распоряжению Королёва досрочно освободили.

Летом 1946 года С.П. Королёва назначают Главным конструктором Особого конструкторского бюро № 1, созданного в подмосковном Калининграде, для разработки баллистических ракет дальнего действия. Первая задача: создание аналога ракеты Фау-2 из советских материалов. Но уже через год требуемая дальность полёта отечественной ракеты увеличивается до 3 тысяч километров, что во многом превосходит Фау. Королёв успешно проводит испытания баллистической ракеты Р-1, создав пять её модификаций. К 1956 году под его руководством создана двухступенчатая межконтинентальная баллистическая ракета Р-7 с отделяющейся головной частью массой в 3 тонны и дальностью полёта 8 тысяч километров. А в 1957 году на околоземную орбиту запущен первый в истории человечества искусственный спутник Земли. Его полёт имел ошеломляющий успех и создал Советскому Союзу высочайший международный авторитет.

«Он был мал, этот самый первый искусственный спутник нашей старой планеты, но его звонкие позывные разнеслись по всем материкам и среди всех народов как воплощение дерзновенной мечты человечества» – скажет позже его Главный конструктор.
Из выдающихся космических достижений Королёва после запуска первого спутника следовало бы написать отдельный материал – так они впечатляющи. Я же перечислю лишь основные вехи невероятной космической королёвской эпопеи. Итак: парные спутники «Электрон» для исследования радиационных поясов Земли. Три автоматические станции к Луне. Первый пилотируемый космический корабль «Восток-1» с гражданином СССР Юрием Гагариным. Суточный полёт «Восток-2» с Германом Титовым. Совместный полёт «Востока-3» и «Востока-4», пилотируемых А.Г. Николаевым и П. Р. Поповичем. Совместный полёт В.Ф. Быковского и В.В. Терешковой на кораблях «Восток-5» и «Восток-6». Полёт космического корабля «Восход» с экипажем из трёх человек: В.М. Комаров, К.П. Феоктистов, Б.Б. Егоров. Полёт «Восхода-2» с экипажем из двух человек. Космонавт А.А. Леонов находился вне корабля 20 минут. Запуск в космос спутника с собакой Лайка. Запуск баллистической ракеты с подводной лодки. Проект орбитальной станции. К сожалению, Сергей Павлович не дожил до воплощения своих идей в космических кораблях «Союз». Как и не дано ему было запустить человека на Луну, хотя идею эту он вынашивал ещё с начала пятидесятых.

… При жизни имя Королёва считалось суперсекретным. Но только для нас, советских людей. Английская МИ-6 вычислила нашего Главного конструктора сразу же после войны. Запуск немецкой ракеты «Фау-2», среди прочих специалистов из стран антигитлеровской коалиции, наблюдал симпатичный капитан-артиллерист Сергеев. Был он в новенькой, с иголочки форме, но без единой награды. Как говорили древние римляне: sapienti sat – для умного достаточно.

Кстати, все свои научные публикации, в том числе и в газете «Правда», Сергей Павлович всегда подписывал скромно «Профессор К. Сергеев».
Одна из них, опубликованная в главной партийной газете, называлась «Шаги в будущее». Светлая, добрая, слегка даже патетическая – всё же публиковалась в первые дни 1966 года – заканчивалась словами: «Нет преград человеческой мысли».

За глаза Королёва чаще всего называли Эс-Пэ. Не потому, что лень выговаривать полное имя и отчество. Так уж повелось. Да он и сам любил всякие сокращения. Первый спутник называл «пэсиком» (от ПС – простейший спутник), ракету – просто «семёркой» (от цифрового индекса проекта). Стартовую площадку, с которой проводились первые пуски, - «двойкой». А его нередко называли просто Главным.

Среди космонавтов бытует легенда. Якобы после кремации тела Королёва Гагарин и Комаров тайком отобрали часть его праха, чтобы отправить на межпланетной станции в спецконтейнере с гербом Советского Союза на Луну. Было ли такое на самом деле, теперь уже никто и никогда не узнает. Трагически погиб Комаров. Через год не менее трагически ушёл из жизни Гагарин. Кстати, оба – любимцы Главного. Его имя с каждым витком космической спирали у одних вызывало восторг, у других – зависть. А вот равнодушных вокруг него никогда не наблюдалось. Он умер неожиданно, на операционном столе, достигнув невероятного взлёте своей славы, ненадолго пережив попытки отодвинуть его на второй план в плеяде космических конструкторов. Или, точнее скажем так: немного не дожив до времени осуществления задуманных им долговременных орбитальных станций, космических «буксиров» и грузовых экспрессов, международных космических экспедиций.

Думаю, мнение лётчика-космонавта Алексея Леонова относительно Сергея Павловича разделят подавляющее большинство его знавших:

«Он никогда не был озлоблен. Никогда и ни на что не жаловался, никого никогда не проклинал, не ругал. У него на это не было времени. Он понимал, что озлобленность вызывает не творческий порыв, а угнетение».
Вот этим величием воистину русской, космической души, полагающей злопамятство к Отечеству грехом тяжким, Сергей Королёв был и останется нам дорог едва ли не больше, чем уникальным техническим гением. Потому как мы помним некоторых других академиков, обласканных системой при жизни куда больше, чем мой герой. Помним, как они свои комариные укусы в исступлённом неистовстве расчёсывали до тяжких фронтовых ран и мстили «системе» злее иных её врагов. В то же время, Сергей Павлович Королёв, которому от души, после перенесшего, физически даже смеяться было больно, а всякий поход к зубному врачу превращался в тяжкую пытку, никогда ни словом, ни полусловом не обмолвился о своих обидах.

Конечно, власти предержащие пытались всячески «замолить» свои грехи перед живым Королёвым. Достаточно только напомнить читателю, что Сергей Павлович – единственный в истории СССР человек, получивший звание Героя Социалистического Труда, не будучи реабилитированным (звание присвоено 20.04.1956 г., а реабилитирован он 18.04.1957 г.). Кроме академического, у него было звание полковника, три ордена Ленина, орден «Знак почёта», шесть медалей. Имел он звание Почётного гражданина Калуги и Байконура. Ещё большая честь академику и Главному конструктору воздана после его смерти. Гроб с телом покойного был установлен в Колонном зале Дома Союзов. Похороны с государственными почестями состоялись на Красной площади. Урна с прахом С.П. Королёва захоронена в Кремлёвской стене. Академия наук СССР учредила золотую медаль имени С.П. Королёва «За выдающиеся заслуги в области ракетно-космической техники». Учреждены были также стипендии его имени для студентов высших учебных заведений. В семи городах сооружены памятники учёному, созданы шесть мемориальных домов-музеев. Его имя носят Самарский государственный аэрокосмический университет, город в Московской области, улицы многих городов (пятидесяти двух!), два научно-исследовательских судна, высокогорный пик на Памире, перевал на Тянь-Шане, астероид, крупный кратер на Луне. Выпущены девять почтовых марок и серебряная монета Банка России.

Но это, так сказать, проявление государственной заботы о памяти выдающегося учёного и крупнейшего организатора социалистического производства. А есть ещё и память народная, проявляемая исключительно по велению людских сердец.
О жизни и деятельности Королёва снято девять художественных и телевизионных фильмов. Его образ воплощали: Кирилл Лавров, Владимир Баранов, Олег Табаков, Стив Николсон, Сергей Астахов, Игорь Скляр, Алексей Янин, Иван Шабалтас. Снято так же тринадцать документальных фильмов, запечатлевших самые разные периоды жизни Главного конструктора. Для съёмок в Звёздном городке фильма о космонавте Борисе Волынове, актёр, автор и исполнитель Павел Болоянгов написал песню «Космос», посвящённую великой мечте и цели, олицетворением которой является Сергей Королёв. Снят клип, в котором летчик-космонавт Павел Попович говорит о Сергее Королёве: «Вот был гигантище! Такие люди рождаются в сто лет один раз». Воистину правда.