В массовом сознании американские астронавты, приземлившиеся на Луну пять десятилетий назад, предстают этакими супергероями с квадратной челюстью, которые просто не могут заниматься чем-то банальным, вроде уборки. На самом деле они были на ней помешаны. Каждый раз, когда они возвращались в Лунный модуль «Аполлона» после прогулки по Луне, они поражались, сколько пыли принесли с собой и как трудно было от нее избавиться. Это была не простая земная грязь; она была необычно липкой и абразивной, оставляла царапины на лицевых стеклах шлемов астронавтов, ослабляла герметичные швы скафандров, раздражала глаза и вызывала у некоторых из них гайморит. «Она словно поселяется в каждом уголке, в каждой щелочке космического корабля и в каждой поре вашей кожи», — рассказал Юджин Кернан (Gene Cernan) из «Аполлона-17» в своем докладе после возвращения из полета.

Во время каждой из шести посадок на луну так называемая «Пыльная дюжина» доблестно сражалась со своим противником. Они отряхивали ботинки на улице, а затем оборачивали ноги мусорными пакетами, чтобы не дать пыли проникнуть внутрь. Они атаковали ее мокрыми тряпками, щетками и пылесосом небольшой мощности, а Пит Конрад (Pete Conrad) из «Аполлона-12» называл это «просто издевательством». (В конце концов он разделся догола и сунул свой почерневший костюм в мешок.) Сернан, вернувшись с последней прогулки по Луне, поклялся: «Когда мы уедем отсюда, я больше не буду вытирать пыль. Никогда в жизни». В конце концов НАСА так и не смогло найти надежного решения проблемы. Прошли годы с тех пор, как Джон Янг (John Young) командовал «Аполлоном-16», а он все еще считал, что «пыль — это основная помеха для возвращения на Луну».

Теперь, когда национальные космические агентства и частные корпорации готовятся к этому шагу, хозяйственные журналы миссии «Аполлон» снова актуальны. В январе Китай установил свой зонд «Чанъэ-4» на противоположной стороне Луны — планомерно двигаясь таким образом к поставленной цели: строительству лунной исследовательской станции. Два месяца спустя Японское агентство аэрокосмических исследований заявило, что к 2029 году разработает в партнерстве с компанией «Тойота» (Toyota) шестиколесный лунный вездеход. Примерно в это же время вице-президент Майк Пенс (Mike Pence) объявил о планах Америки отправить людей на Луну к 2024 году. По словам директора НАСА Джима Брайденстайна (Jim Bridenstine), цель состоит в том, чтобы «обосноваться. Остаться. С посадочными модулями, роботами, вездеходами — и людьми». У Индии и России тоже запланированы миссии. Кроме того, есть частные предприятия, такие как «Лунный экспресс» (Moon Express), чья экспедиция «Харвест Мун» (Harvest Moon) будет искать воду, минералы и другие ресурсы для добычи. Все это ставит очень важный вопрос: как бороться с этой гадкой пылью? Ответ может дать австралийский физик по имени Брайан О'Брайен (Brian O'Brien).

О'Брайен стал главным специалистом Земли по лунной пыли почти случайно. В 1964 году, за пять лет до того, как «Аполлон-11» приземлился в Море Спокойствия, он был худеньким, подающим надежды молодым профессором космических наук в Университете Райса в Хьюстоне (Rice University in Houston), специализирующимся на изучении радиации. Это было на ранней стадии обучения в рамках проекта «Аполлон», когда астронавты проходили ликбез по самым разным предметам — векторному исчислению, теории антенн, физиологии человеческого носа. Задача О'Брайена состояла в том, чтобы рассказать им о поясах Ван Аллена, двух областях интенсивного излучения, которые окружают планету, как пара надувных колец для бассейна. Он вспоминает класс «Аполлона» 1964 года, в котором были Юджин Сернан и Базз Олдрин (Buzz Aldrin), как наиболее «дисциплинированную и внимательную» группу студентов, с которой ему приходилось работать.

Во время подготовки к запуску «Аполлона-11» О'Брайен убедил НАСА взять на борт кое-какое дополнительное оборудование. Это была небольшая коробочка размером с кусок мыла, основной задачей которой было измерять, сколько пыли скопилось на поверхности Луны. О'Брайен говорит, что это было «походное, замечательно минималистичное» устройство. Он набросал чертеж на оборотной стороне подставки под стакан во время полета из Лос-Анджелеса в Хьюстон, и уточнил его на коктейльной салфетке. Так называемый «Экспериментальный детектор пыли» (Dust Detector Experiment), или коротко ЭДП (DDE) был, вероятно, наименее впечатляющим из всего научного оборудования на борту «Аполлона-11»; НАСА даже не удосужилось упомянуть его в сообщениях для прессы. Зато он так хорошо выполнил свои функции, что ведомство включило модифицированные модели первичного ЭДП во все последующие полеты программы «Аполлон». Четыре из них до сих пор находятся на месте и по сей день удерживают рекорд самого длительного действующего эксперимента на Луне.

Многие годы считалось, что данные, которые отправляли на Землю первые приборы, не дошли или были утрачены. С тех пор, как они были неожиданно вновь обретены в 2006 году, во внутренних кругах, связанных с деятельностью в космосе, начали постепенно осознавать, что скромные детекторы О'Брайена могут рассказать нам о лунной пыли гораздо больше, чем кто-то мог вообразить, — кроме самого О'Брайена, разумеется. Сейчас ему 85 лет, он все еще полон энергии и вот уже полвека ждал шанса поделиться с миром тем, что он знает об одном из самых загадочных веществ солнечной системы.

О'Брайен всегда питал слабость к экстремальным местам. В подростковом возрасте он занимался спелеотуризмом и как-то раз оказался в заточении в австралийских пещерах Ярангобилли на целых трое суток. Это был травмирующий опыт: в его светильнике кончилось горючее, а единственным звуком, который он слышал, согласно опубликованной в то время заметке о его спасении, был звук «летучих мышей над его головой, а под ногами он чувствовал их крошечные скелеты», но это не заставило его забыть о походах в пещеры. Несколько лет спустя, исследуя хрустальный грот, он познакомился со своей будущей женой, Аврил Сиэрл (Avril Searle).

К 23 годам О'Брайен получил докторскую степень по физике в Университете Сиднея и был назначен заместителем главного физика Австралийского управления Антарктиды (Commonwealth Antarctic Division). Он был прикомандирован к ледоколу «Мэгга Дэн» (Magga Dan) и вот уже стоял на палубе и восхищенно смотрел на южное полярное сияние, пульсировавшее в небе красным, фиолетовым и зеленым. Это было в 1958 году, через год после запуска русскими первого Спутника и в год основания НАСА. У О'Брайена появилась мечта: запустить на орбиту спутник, чтобы понять, как именно заряженные протоны и электроны порождают южное сияние. Такой шанс появился у него в следующем году, когда Джеймс ван Аллен (James Van Allen), первооткрыватель поясов Аллена, нашел ему работу в Университете Айовы. За пять месяцев О'Брайен и его студенты с нуля сконструировали спутник. За этим последовали и другие проекты, и в 1963 году О'Брайену предложили место на новой кафедре космических исследований в Университете Райса.

Прошло совсем немного времени с тех пор, как О'Брайен с семьей перебрались в Хьюстон, как ему позвонили из НАСА. Ведомство надеялось нанять его в качестве инструктора для астронавтов, но также предложило ему подумать об эксперименте, который можно было бы поставить на Луне. Он предложил сделать устройство, которое измеряло бы энергетические спектры заряженных частиц, опускающихся на лунную поверхность. Из 90 заявок лишь семь получили зеленый свет, и одной из них была идея О'Брайена. В НАСА предупредили, что на всякий случай устройство должно иметь чехол от пыли, проще говоря, специальную пластиковую оболочку. Тогда еще никто не предполагал, насколько неприятной окажется лунная пыль, но О'Брайен подумал, что раз уж ведомство позаботилось о чехлах против пыли, хорошо бы еще установить там и детектор пыли.

 

Сначала НАСА и его частные подрядчики воспротивились этой идее. Они полагали, что было бы слишком сложно создать детектор, который был бы достаточно легким, чтобы соответствовать техническим требованиям миссии, и достаточно простым, чтобы не занимать и без того ограниченное время и внимание астронавтов. На Луне отвлекающие факторы могут оказаться смертельными. О'Брайен считал их сопротивление «чертовски глупым», и прямо на этой коктейльной салфетке разработал чертеж, чтобы развеять их опасения. Он состоял из трех крошечных солнечных элементов, установленных на коробке, которая была окрашена в белый цвет для отражения солнечного света. По мере того как пыль оседает на элементах, их выходная мощность падает, обеспечивая четкую регистрацию отложений с течением времени. О'Брайен добавил несколько температурных датчиков, и довел общий вес экспериментального устройства до изящных 10 унций (283 граммов). ЭДП был настолько мал, что его можно было прикрепить к сейсмометру, который Олдрин (Aldrin) и Нил Армстронг (Neil Armstrong) должны были установить для измерения лунных землетрясений. Услышав все это, НАСА уступило: ЭДП может отправиться на Луну. Оказавшись там, он будет передавать свои данные на сейсмометр, а тот, в свою очередь, с помощью антенны отправит показания на Землю. Они будут храниться на катушках с магнитной лентой для дальнейшего анализа.

 

О'Брайен, Аврил и их трое детей вернулись в Сидней в 1968 году, поэтому он договорился о том, чтобы ему прислали эти ленты. Сейчас он не может вспомнить, где был утром в конце июля 1969 года, когда на Луну высадился экипаж лунного модуля «Аполлона-11». Возможно, он услышал по радио новости австралийских агентств, которые пустили между различными беседами. И все же он прекрасно помнит момент, когда Олдрин сказал, что модуль «поднимал пыль», когда зашел на посадку, а также наблюдение Армстронга, сообщивщего, что прямо перед тем, как сойти с лестницы, он разглядел поверхность, и она была «почти как порошок». У О'Брайена от волнения сжалось сердце: его ЭДП вполне может оправдать себя.

Как оказалось, сейсмометр внезапно перегрелся вскоре после того, как «Аполлон-11» покинул Луну. (До того, как он перестал работать, говорит О'Брайен, он зарегистрировал шаги космонавтов на лестнице и «бульканье горючего».) Но ЭДП продолжал нести службу и быстро выявил ущерб, который могла нанести пыль. Почти сразу же после взлета лунного модуля два из трех солнечных элементов детектора зарегистрировали внезапное падение мощности, один из них на 18%. Это сопровождалось скачком температуры. О'Брайен видел единственное логическое объяснение: ЭДП накрыло пылью, которая, как светоизолирующая штора, удерживала свет и тепло внутри. Ему казалось очевидным, что сейсмометр постигла та же участь.

О'Брайен пришел к выводу, что если НАСА надеется, что установленные на Луне приборы будут работать в будущих миссиях проекта «Аполлон», то необходимо будет тщательно изучить вопрос оседания пыли. В августе того года он с гордостью написал австралийскому коллеге, что «ЭДП, возможно, действительно оправдал свою поездку!» Но его американские коллеги, особенно техники в Центре пилотируемых космических кораблей, не были в таком восторге. Некоторые из них, по его мнению, были менее заинтересованы в поиске научных знаний, чем в скорейшей высадке американцев на Луну. В конечном итоге сейсмометр прекратил принимать команды от управления полетом, и весь эксперимент, включая ЭДП, был закрыт через 21 день.

В октябре НАСА выпустило свой предварительный научный отчет по «Аполлону-11». Оно в значительной степени отклонило объяснения О'Брайена для показаний ЭДП, списав неожиданно низкую выходную мощность солнечных элементов на ошибки калибровки. (Это было описана в главе, которая была написана в соавторстве с О'Брайеном, однако он говорит, что «категорически не согласен» с выводами и никогда не давал разрешения на использование своего имени.) О'Брайен снова попытался аргументировать свою позицию в журнале «Физика атмосферы» (Journal of Atmospheric Physics), используя один из первых в Австралии суперкомпьютеров SILLIAC для обработки и нанесения данных на бесконечные ленты бумаги. Статья прошла незамеченной, и едва ли кто-то из исследователей в последующие десятилетия цитировал ее.

О'Брайен был вынужден признать поражение в первом раунде войны за лунную пыль. Он решил сменить сферу деятельности и стал первым руководителем Управления по охране окружающей среды Западной Австралии. Работать нужно было в Перте, и когда Аврил собиралась совершить трехдневное путешествие на поезде из Сиднея, она взяла с собой детей и 172 катушки данных ЭДП. О'Брайен попросил коллегу из местного университета положить ленты на хранение. Так и получилось, что в течение сорока с лишним лет они оставались там.

После финальной высадки проекта «Аполлон» в 1972 году, НАСА почти утратило интерес к Луне. Нужно было собирать космические станции, исследовать отдаленные планеты, — а денег было не так уж и много. Затем, в 2004 году, президент Джордж Буш объявил о запуске проекта, который впоследствии получил известность как программа «Созвездие» (Constellation Program). Это будут мощные новые ракеты, усовершенствованные капсулы для экипажа и вместительные лунные модули — «Аполлон на стероидах», как выразился один из руководителей НАСА. Частично план состоял в том, чтобы установить постоянную «базу» на Луне, а это означало возобновление интереса к организации регулярных высадок и долгосрочных поселений.

Именно такие интересы давно уже появились у Филиппа Метцгера (Philip Metzger), ученого-планетолога. Метцгер был соучредителем «Свомп воркс» (Swamp Works), своего рода «теплицы» для технологических исследований при Космическом центре НАСА имени Кеннеди, где разрабатывают практические решения проблем работы и жизни за пределами Земли. В рамках своей диссертации он провел исследование о том, как сделать так, чтобы извергающиеся продукты сгорания ракетного топлива не взмутили пыль и не повредили лунную инфраструктуру, и на протяжении десятилетий исследовал образцы горных пород и почвы, полученных астронавтами Аполлона. У него в лаборатории даже было четыре редких сосуда с настоящей лунной пылью. За эти годы он подготовил ликбез по лунной геологии для своей команды.

 

Вот примерно то, что он рассказывал: реголит, каменистый осадок на поверхности первичной, коренной лунной породы, представляет из себя смесь пыли, гравия и гальки. Считается, что на равнинах он имеет толщину около 15 футов (4,5 метра), а в горах — 30 футов (9 метров). На Луне практически нет атмосферы и магнитного поля, поэтому самый верхний слой реголита чувствителен к космической погоде. Его постоянно бомбардируют космические лучи и солнечный ветер, поэтому частицы пыли могут наэлектризоваться, как воздушный шарик, который потерли о волосы. На него также постоянно обрушивается микрометеоритный град.

 

Когда падают микрометеориты, они создают небольшие ударные волны в почвенном слое, и он частично расплавляется или испаряется. Расплавленная почва разлетается брызгами, но тут же снова застывает, образуя мелкие кусочки стекла. По словам Метцгера, эти стекляшки бывают «очень причудливой формы, острые, зазубренные, и они очень способствуют трению». На Земле их сгладили бы вода и ветер, здесь же они остаются такими навсегда. (Когда Олдрин и Армстронг устанавливали американский флаг неподалеку от места высадки, они еле воткнули шест в реголит, им мешало стекло, которого там было очень много. «Мы смогли установить его только вдвоем, так что пиар-кампания чуть не провалилась», — вспоминал Олдрин много лет спустя.) Благодаря постоянной бомбардировке метеоритами частицы почвы также стали невероятно мелкими, и поэтому липкими. Метцгер сравнивает их с «волосками на лапках геккона, которые позволяют ему ходить по отвесным стенам».

В конце занятия по геологии Метцгер коротко дал бы отрезвляющий список осложнений для здоровья. Наш организм ежедневно избавляется от большинства раздражающих веществ, когда мы чихаем или кашляем. Но все, что меньше 10 микрон, то есть примерно одной седьмой диаметра человеческого волоса, оседает в легких. В образцах почвы, привезенных «Аполлоном-17», некоторые пылинки даже меньше двух микрон: мелкие, как частички муки. Неудивительно, что астронавты страдали от того, что Джек Шмитт (Jack Schmitt), член экипажа «Аполлона-17», назвал «лунной сенной лихорадкой». [Как отмечает австралийская исследовательница Элис Горман (Alice Gorman) в своей книге «Доктор Космический мусор против Вселенной» (Dr. Space Junk vs. the Universe), страх загрязнения лунной пылью достиг даже Западной Африки, где люди стали называть новую, тяжелую форму конъюнктивита «болезнью Аполлона».]

Несмотря на всю осведомленность Метцгера о лунной пыли, была одна загадка, которая не давала ему покоя. В его лаборатории в Космическом центре Кеннеди были несколько частей старого космического аппарата под названием «Сервейер-3» (Surveyor-3). В период с 1966 по 1968 год на Луне было установлено пять зондов «Сервейер», а это убедительно показало, что реголит был достаточно твердым для посадки и развеяло любые опасения, что космонавты могут завязнуть по самый подбородок в лунных зыбучих песках. (Фотография следа Олдрина на поверхности Луны — одно из самых известных изображений в истории человечества — фактически была сделана для изучения «прочности лунной поверхности на смятие».) Последнее пристанище «Сервейера-3» находилось в нескольких минутах ходьбы от посадочной площадки «Аполлона-12», и астронавтам было приказано доставить ее части домой для осмотра. Один из них, Алан Бин (Alan Bean), тогда заметил, что за два с половиной года на Луне ярко-белая поверхность зонда приобрела желтовато-коричневый цвет.

Поначалу исследователи предполагали, что это произошло из-за повреждения солнечной радиацией, но в 2011 году Метцгер и его коллеги доказали, что «на самом деле это была ультратонкая пыль, которая въелась в микротекстуру краски». Однако более серьезным вопросом было то, как пыль попала туда. Поскольку «Сервейер-3» приземлился в практически полном вакууме Луны, выхлопные газы из его двигателя должны были оттолкнуть пыль от космического аппарата. Команда Метцгера не могла этого объяснить.

К этому моменту программа «Созвездие» была закрыта. Строительство новых ракет выходило за рамки бюджета и отставало от графика, и правительство Обамы решило, что именно эту головную боль лучше переложить на частный сектор; программы НАСА должны быть более скромными и ограничиваться в основном научными исследованиями. Метцгер начал получать информацию о ряде компаний, стремящихся к запуску ракет на Луну. Многие участвовали в спонсируемом компанией «Гугл» конкурсе «Лунный Гран-При» (Lunar XPrize), обещавшем 20 миллионов долларов первой команде, которая сможет высадить роботизированный космический корабль на Луну, переместить его на небольшое расстояние и передать изображения обратно на Землю. (Раньше это никому не удавалось.) Все больше беспокоясь о том, как весь приходящий поток транспорта — и пыль, которую он поднимет, — может повлиять на посадочные площадки «Аполлона», Метцгер помог составить набор официальных руководящих принципов НАСА по лунному наследию, рекомендовав обеспечить двухкилометровую зону отчуждения вокруг них. (Это произвольная цифра, говорит он; из-за того, каким образом ведет себя лунная пыль, когда ее потревожат, на самом деле может не быть никакого «безопасного расстояния».)

Несколько лет спустя Метцгер досрочно ушел в отставку из НАСА и устроился на факультет планетологии в Университете Центральной Флориды. Его последний проект на «Свомп воркс» состоял в том, чтобы придумать способы борьбы с лунной пылью — в том числе с помощью магнитов, многоразовых фильтров, искусственных электростатических зарядов, чтобы пыль отлипала от поверхности и осыпалась, а также «воздушных душей» или «щеточек», чтобы очистить от нее костюмы. По словам Метцгера, когда он работал в НАСА, даже при том, что у ведомства не было ближайших планов размещения американской лунной базы, «все пришли к единому убеждению что самая большая проблема для лунной операции — это пыль».

В 2015 году, когда Метцгер давно оставил попытки разгадать тайну отложения пыли на «Сервейере-3», он услышал о серии недавно опубликованных работ Брайана О'Брайена. В них была по-настоящему замечательная теория лунной пыли. Читая работы, Метцгер понял, что это было первое приемлемое объяснение той головоломки. И, как ни удивительно, оно было основано на данных с оригинальных лент ЭДП.

О'Брайен вернулся к лунной теме почти так же, как впервые начал ей заниматься — благодаря счастливому стечению обстоятельств. В 2006 году, когда ему было за семьдесят, один из его друзей упомянул, что читал на сайте НАСА что-то о плачевном состоянии некоторых архивов магнитных лент «Аполлона». О'Брайен решил разыскать катушки, которые отдал на хранение своему коллеге много лет назад. Они оказались в помещении под сиденьями аудитории физического факультета Университета Кертина в Перте. Они были покрыты (а как же иначе?) пылью, но сохранились — все 172, и на каждой было около 2500 футов (760 метров) ленты. Единственная проблема была в том, что они были в таком устаревшем формате, что О'Брайен не мог расшифровать данные. Он послал электронное письмо в НАСА, предлагая забрать записи, но ведомство ответило вежливым отказом.

Местный радиожурналист услышал об открытии и рассказал по радио эту историю. Новости добрались до Гая Холмса (Guy Holmes), американского физика, который жил в Перте в течение многих лет и основал «Спектрум дата» (SpectrumData), компанию, которая специализировалась на оцифровке больших объемов данных из старых форматов ленты. Холмс позвонил О'Брайену и предложил безвозмездную помощь. Он сказал, что будет хранить ленты в специальном хранилище с климат-контролем, пока не найдет подходящую аппаратуру для их расшифровки. О'Брайен с благодарностью согласился.

Даже если Холмс преуспеет в попытках расшифровки, О'Брайен не был уверен, что когда-либо найдет финансирование — от НАСА или кого-то еще — для повторного анализа данных. Но он чувствовал, что это последний шанс расставить все точки над i в вопросе лунной пыли и, наконец, избавиться от чувства разочарования в своей ранней карьере. Так что он принялся за работу, возвращаясь к своему старому анализу данных на компьютере SILLIAC и распечаткам на бумаге, решив опубликовать рецензируемую статью. Она появилась в 2009 году, почти через 40 лет после выхода его первоначальной работы о лунной пыли.

Драматичная история О'Брайена — то, как он уже в почтенном возрасте вновь обнаружил магнитные ленты и то, как его роль в программе «Аполлон» была забыта, — привлекла внимание СМИ. И, как только он начал рассказывать о странных свойствах лунной пыли, он оказался полностью в ее власти.

О'Брайен вернулся к данным ЭДП, который летал на «Аполлоне-12». Этот детектор отличался от своего предшественника: у него был один горизонтальный солнечный элемент сверху и два вертикальных по бокам. Они оказались покрыты пылью, когда космонавты вприпрыжку шли по лунным дорожкам, а затем частично очистились, когда взлетел лунный модуль. Любопытно, что один из вертикальных элементов за ночь стал совершенно чистым. О'Брайен объяснил это тем, что электростатический заряд пыли — основная причина ее липкости — меняется в течение длинного лунного дня. Когда солнце высоко и ультрафиолетовое излучение достигает пика, пыль заряжается и, соответственно, становится очень липкой. Когда солнце садится, пыль, похоже, теряет часть своей силы сцепления. Если бы Чарльз Конрад побывал на Луне на закате, ему, возможно, удалось бы пропылесосить свой костюм.

Не прошло и двух месяцев после публикации статьи, как О'Брайен стал внештатным преподавателем в Университете Западной Австралии. Его пригласили выступить на втором ежегодном Лунном научном форуме, который НАСА проводит в Исследовательском центре Эймса в Калифорнии. Во время его доклада помещение было переполнено, так что некоторые стояли в коридоре. Более молодые энтузиасты лунных программ поначалу сомневались, ведь они никогда не слышали об О'Брайене или его ЭДП. «После этого дело закипело», — сказал он.

От радости О'Брайен, — давайте все же один раз употребим это выражение,-готов был прыгнуть выше Луны. Старшекурсница Моника Холлик (Monique Hollick), которая сейчас работает инженером космической техники в Министерстве обороны Австралии, помогла ему анализировать восстановленные данные. На это ушло несколько лет. К 2015 году они готовы были рассказать о еще более необычной теории лунной пыли.

О'Брайен уже объяснил, как ЭДП с «Аполлона-12» стал чистым; чего он не смог объяснить, так это того, как он снова покрылся пылью после отлета астронавтов. Их с Холлик гипотеза состояла в следующем: после того, как астронавты отправились в обратный путь, оставив ЭДП транслировать показания, солнце зашло на две земные недели. Когда оно снова поднялось, то залило «побочную пыль», которую они подняли — более двух тонн — ультрафиолетовым излучением. Это придало частицам положительный заряд. По словам О'Брайена, они начали «возмущаться и перемешиваться», как «пыльный вихрь». Отталкиваясь друг от друга и от поверхности Луны, они парили над поверхностью. Пыль взметнулась достаточно высоко, чтобы достичь ЭДП. В следующий раз, когда взошло солнце, произошло то же самое, а потом это произошло снова и снова. Каждый раз буря становилась все меньше и меньше, пока, наконец, не осталось побочной пыли, чтобы опять возникла буря.

Это все еще несколько спорная теория. Шмитта (Schmitt), астронавта-геолога, который летал на «Аполлоне-17», она не совсем убеждает, потому что большинство камней, которые он видел на Луне, не были покрыты пылью. «Если бы эта мелкая взвесь поднималась и передвигалась куда-то в сторону, — писал он мне, — не стоило бы ожидать, что поверхность камней будет чистой». В своей переписке со Шмиттом О'Брайен предположил, что когда угол падения солнечных лучей изменился, слой пыли скатился с этих камней.

Споры продолжаются. Другие исследователи приводят доводы в пользу варианта с облаком пыли, простирающимся на десятки или даже сотни километров над поверхностью Луны, хотя аппарат НАСА для исследования атмосферы Луны и пылевой обстановки (Lunar Atmosphere and Dust Environment Explorer), запущенный в 2013 году, обнаружил не так уж много доказательств этому. Есть и более причудливые предположения, например, идея о том, что лунная пыль в своем невозмущенном состоянии может собираться в хрупкие пористые структуры, так называемые сказочные замки. «Мы не узнаем всей правды, пока не попадем туда», — говорит Метцгер. Однако чутье подсказывает ему, что О'Брайен прав, и что его теория раз и навсегда решает загадку «Сервейера-3». Любой, кто планирует полет на Луну, по его словам, должен приготовиться к пылевым бурям при каждом восходе солнца вокруг любой точки с высокой активностью и разной степени липкости пыли в течение лунного дня.

Ввиду того, что различные страны и компании стремятся организовать миссии в наиболее удобных местах на Луне, — главным образом на лунных полюсах, где предположительно много воды в форме льда, — жизнь там может быстро превратиться в пыльный хаос, среди которого будут назревать конфликты между людьми. Гаагская международная рабочая группа по управлению космическими ресурсами уже приступила к разработке рекомендаций по лунным «зонам безопасности» и «приоритетным правам». Возможно, в них следует включить положение о ведении домашнего хозяйства.

На стене гаража О'Брайена в Перте висит фотография учебной группы астронавтов «Аполлона» 1964 года с их автографами. Базз Олдрин и Юджин Сернан улыбаются из нижнего ряда, изящные, хотя изображение слегка стерлось, в костюмах и галстуках. Рядом с групповым портретом есть фотография О'Брайена с Сернаном во время визита последнего в Перт в 2016 году, за год до его смерти. «Мы оба выглядим немного иначе, чем когда я читал ему лекции», — сказал О'Брайен, когда я зашла в его дом теплым февральским днем. Я спросила, о чем они говорили. «О лунной пыли», — усмехнулся он.

О'Брайен готовился к поездке в Техас, на конференцию НАСА под названием «Микросимпозиум 60: вперед на Луну, чтобы остаться». Он собирался путешествовать один; его любимая жена умерла в 2017 году, а Холмс, сопровождавший его во время недавнего визита в Пекин, не смог поехать с ним в этот раз. О'Брайен был обеспокоен тем, как он сможет самостоятельно снять компрессионные чулки после полета, но его, кажется, не пугает мысль выступать перед двумя сотнями человек, включая представителей всех девяти американских компаний, недавно уполномоченных НАСА доставить полезные грузы на Луну. Он намекнул, что ведет переговоры с несколькими из них, и таинственно добавил: «Я с нетерпением жду, когда детекторов пыли станет намного больше».

На полках кабинета О'Брайена небрежно свалены различные космические сувениры, достойные величайшего интереса. Я осмотрела модели различных пылевых детекторов в натуральную величину с табличками, где было указано, на какую миссию «Аполлона» они летали. О'Брайен с радостью позволил мне поиграть с блестящими моделями китайского аппарата «Чанъэ-3» и лунохода «Юйту» (Yutu) на кофейном столике, если я надену белые перчатки. Он получил их в Пекине в подарок от Китайской академии космических технологий, на которую вышел после того, как предположил, что причиной необъяснимой остановки «Юйту» в 2014 году, после первого лунного восхода солнца, была пыльная буря, и позволил себе дать им совет, чтобы в следующий раз они оснастили аппарат детектором пыли. Похоже, что «Чанъэ-3» произвел кое-какие замеры пыли, которыми китайцы конфиденциально поделились с О'Брайеном; все, что он может сказать — это то, что «воодушевлен» результатами и надеется, что они скоро будут опубликованы.

Через несколько дней после возвращения О'Брайена из Техаса я позвонила ему и спросила, как прошла конференция. Лунная пыль определенно снова становится трендом, с радостью сообщил он. Еще в 2009 году он так описывал свое первое выступление перед сообществом исследователей Луны: «Я никого не знал, и никто меня не знал». На этот раз почти все его знали. Он признал, что, бродя по бесконечным коридорам аэропортов и комплексов для конференций, он хорошо ощущал свой преклонный возраст. «Но когда я вышел с микросимпозиума, а еще в течение нескольких недель после этого, — сказал он, — я снова чувствовал себя молодым».

Керидвен Доуви (Ceridwen Dovey) — писательница из Сиднея. Автор книг «Кровная родня» (Blood Kin), «Только животные» Only the Animals, «В саду беглецов» (In the Garden of the Fugitives), и «О Дж. М. Кутзее: писатели о писателях» (On J. M. Coetzee: Writers on Writers).