Почему космическая отрасль погрязла в халтуре

Почему космическая отрасль погрязла в халтуре

В среду, как ожидается, госкомиссия расскажет о причинах недавней аварии ракеты-носителя «Союз-ФГ». О том, что происходит сегодня в российской космической отрасли, почему катастрофически упала культура производства, какие чудовищные ошибки совершают инженеры и техники и какую нищенскую получают зарплату, газете ВЗГЛЯД рассказали сотрудники космических предприятий.

В советское время на стартовых площадках после ЧП с ракетами шутили: «Сейчас начнется операция «КЕДР», что в переводе означало «Комиссия Едет Давать Разгон». Аварийных ситуаций хватало сполна, ракетная техника создавалась с нуля и потому без чрезвычайных происшествий при запусках не обходилось.

«Идет процесс познания, и в нем такие неудачи происходили на протяжении всей человеческой истории, – говорил главный конструктор Сергей Королев. – Происходят они и сегодня – этому не надо удивляться». Эти слова, прозвучавшие на одном из заседаний Военно-промышленной комиссии, на котором Королев давал отчет о причинах неудачных пусков, были уместны тогда – в самом начале, когда советская космонавтика только делала свои первые шаги. Но уместны ли они сейчас? Аварий с проверенной годами техникой происходить не должно.

Академик Борис Черток в советское время неоднократно входил в состав аварийных комиссий и даже их возглавлял. «Мы всегда старались понять первопричину, – утверждал он. – Как правило, первопричина заключалась в человеческом факторе: кто-то допустил небрежность или разгильдяйство».

«В СССР космических аварий и катастроф было в десятки раз больше, чем сейчас», – считал академик. По его словам, высокая аварийность современных российских космических систем – не более чем стереотип, созданный СМИ. «Если сравнивать с тем, что было раньше в советской космической отрасли, то такие нештатные ситуации сегодня очень редки», – отмечал Черток. Увы, это далеко не так. Во всяком случае в процентном отношении. Давайте сравним космонавтику советских и российских времен и посмотрим статистику запусков и аварий.

В СССР в 1960–1969 годах было совершено 439 запусков, из них 61 аварийный (13,9%). В 1970–1979 годах – 909 запусков и 42 аварийных (4,6%). В 1980–1989 годах – 954 и 22 (2,3%), а за два года – 1990–1991 – совершили 140 запусков, из которых шесть оказались аварийными (4,3%).

В Российской Федерации в 1992–1999 годах произвели 294 запуска, из них 15 аварийных (5,1%). В 2000–2009 годах – 263 запуска и 12 аварийных (4,5%), в 2010–2017 годах – 227 и 14 (6,1%). Подпортил показатели нынешний год: 11 запусков с одной аварией (9,0%). Кстати, если верить статистике, эта авария в 2018-м пока единственная в мире.

Восемь аварий «Союзов»

В нынешнем веке Россия эксплуатирует ракеты-носители семейства «Союзов» пяти модификаций: «Союз-ФГ», «Союз-У», «Союз-2.1а; 2.1б; 2.1в». С 2000 года в ходе запусков этих РН произошло восемь аварий, включая ЧП на Байконуре 11 октября – оно стало для носителя «Союз-ФГ» первой аварией после 64 успешных стартов с начала эксплуатации в 2001-м. Итак, восемь неудач на космодромах Байконур, Плесецк и Восточный.

На причины аварий стоит обратить внимание. Попадание постороннего предмета в трубопровод двигателя. Засор магистрали подачи горючего. Несрабатывание одного из четырех замков. Возгорание, к которому могло привести нарушение технологии сборки двигателя. Неправильно запрограммированное полетное задание.

Ракетная техника очень чувствительна к тому, что называют человеческим фактором. Остатки металлической стружки способны вызвать короткое замыкание, нарушить герметичность клапанов, привести к возгоранию турбонасосных агрегатов. Не меньшую опасность представляют забытые в отсеках и емкостях ракеты инструменты, крепежные детали, обтирочные материалы. А также случайно или специально просверленные отверстия, неверно установленные датчики.

Во времена Королева подобных ЧП случалось с избытком, но главный конструктор призывал строго следовать установленным правилам – от начальства ничего не скрывать. Как говорится, лучше сам признайся – тебе ничего не будет. Честно говоря, слабо верится, чтобы в отношении виновника не делались оргвыводы.

«И прогрессивки нас лишали, и квартальных премий, – рассказывает газете ВЗГЛЯД ветеран-производственник, который до сих пор трудится на одном из заводов отрасли. – Не редкостью были выговоры по партийной, комсомольской и профсоюзной линии. Но энтузиазм тех, кто в СССР работал на космос и оборону, был очень велик. Люди любыми путями стремились попасть в сферу ОПК или космической промышленности. Условия там были несказанно лучше, чем на простых заводах и фабриках: зарплаты выше, социальная сфера соответствующая, да и с жильем проблемы решались быстрее. Но и отношение к работе в космической отрасли было другим – более ответственным, культуру производства нам начинали прививать еще в профтехучилищах.

А что сейчас? Мне недавно рассказали, что на одном из предприятий (не буду его называть) при входном контроле обнаружили в двигательной установке несколько алюминиевых пломб. Виновника спустя некоторое время вычислили –

посторонние предметы в двигатель накидал рабочий, недовольный условиями труда и затаивший обиду на руководство.

 

Я просто не представляю, чтобы такое случилось при Королеве или Глушко».

Конечно, космонавтика – отрасль особая: многие ее технические системы из-за высокой сложности и уникальности являются объектами повышенного риска. Ошибки и неудачи здесь неизбежны, но к авариям и ЧП на космодромах приводит потеря профессионализма, считает российский политик, ученый и космонавт Юрий Батурин.

«К этому приводит и безумный отказ от всего советского, – подчеркивал Батурин в интервью «Российской газете». – ГОСТы отменили, отраслевые ГОСТы стали ненужными. В результате стандарты стали устанавливать сами производители. Естественно, им нежелательно задавать самим себе более высокие требования, чем они могут их обеспечить. И вот такой результат».

Советская практика

Переход на ракетную тематику в прошлом веке потребовал не только полностью перевооружить предприятия отрасли в техническом плане, но и коренным образом изменить сознание и взгляды работавших людей.

Иногда принимались жесткие меры. Требовалось, чтобы культура производства и ее составляющие – чистота рабочих мест, соблюдение всех технологических требований и многое другое – вошли «в плоть и кровь» рабочих, техников, инженеров. Как рассказывал один из первопроходцев отечественного ракетостроения Л. В. Смирнов (1916–2001), который с 1963 по 1985 год возглавлял Госкомиссию Совмина СССР по военно-промышленным вопросам, руководством завода в Днепропетровске был введен контроль чистоты на рабочих местах, внутри цехов и на прилегающей территории, контроль технологической дисциплины и техники безопасности. Если обнаруживались нарушения, цех лишался премии. Первое время возникала масса обид, но культуру производства удалось привить. Даже потом шутили, что Смирнов такими «варварскими методами втягивал завод в ракетную цивилизацию».

Многие ветераны отрасли вспоминают, что сборка ракет была тяжелым испытанием, иногда приходилось работать круглые сутки, без выходных и праздников.

«Нас никто не загонял на работу, никто не грозил увольнениями или отказом в очереди на жилье, – рассказывает один из старейших работников оборонного предприятия. – Все рабочие знали – если умудрился допустить промашку, нужно немедленно известить технологов. Сегодня, на мой взгляд, основная причина всех ЧП в космонавтике – это снижение культуры производства. Аварии могут происходить с новой ракетой, которая только отрабатывается и проходит летно-конструкторские испытания, нарабатывая тем самым надежность. Но если ракета давно проверенная, то какие с ней могут приключаться ЧП? Аварии при неизменности конструкции могут быть обусловлены только проблемами на производстве. Например, снижением качества или нарушением технологии».

Молоток им в помощь

Вспоминается случай из разряда «нарочно не придумаешь», когда монтажник установил датчики угловых скоростей (ДУС), перевернув их на 180 градусов от штатного положения – вверх тормашками. Что это? Невнимательность? Халатность? Диверсия?

«Старый производственник такое вряд ли допустил, – говорит газете ВЗГЛЯД 65-летний слесарь-сборщик одного из подмосковных предприятий. – Мы – работники советской закалки – люди ответственные. Нас в отрасли еще предостаточно, мы крепко держимся за свои места – на одну пенсию далеко не уедешь. А молодежь на заводы не идет – не престижно. Мог ли молодой монтажник так датчик установить? Допускаю. Сегодня молодое поколение любит экспериментировать – приходят юноши на производство из непрофильных ПТУ или колледжей, а дело свое толком не знают. Складывается такое впечатление, что в мозгах монтажника мелькнула крамольная мысль – что произойдет, если датчик иначе установить».

А то и произойдет – авария одного из самых мощных носителей «Протон-М» с тремя спутниками системы ГЛОНАСС. При старте ракета перевернулась, врезалась в землю и взорвалась. Ущерб – почти пять миллиардов рублей.

Аварийной комиссией в результате проведенных исследований было установлено, что на стыковочных поверхностях трех из шести приборов имеются характерные следы силового воздействия. Причиной аварии является нарушение технологии установки трех ДУС, дефект проявился в полете, имеет производственный характер.

Возникает вопрос: есть ли на производстве мастер с контролером ОТК и куда они смотрели? Но оказывается, что контролировать установку датчиков вроде и не обязательно. Конструкция датчиков такова, что случайно перевернуть их при монтаже невозможно – вверх тормашками в посадочное гнездо их можно вогнать только силой и с помощью молотка. А коль так, то и проверка датчиков не предусматривается – кто же будет с молотком экспериментировать?

В монтажно-испытательном корпусе корабль «Союз» и третья ступень ракеты-носителя (фото: Николай Акимов, Альберт Пушкарев/ТАСС)

После этой аварии на предприятии-изготовителе провели проверку и выяснили, как утверждает источник в космической отрасли, что «в 2009–2011 годах произошло увеличение количества малоопытных сотрудников с одновременным ростом количества сотрудников предпенсионного возраста». При этом увеличивался объем производства, что повлияло на качество производимых работ. Зри в корень, решили проверяющие – и сделали вывод, что «причиной, способствовавшей аварии, являются падение авторитета рабочих профессий, которое произошло в 1990-е годы, и последовавший за этим дефицит высококвалифицированных кадров». И такое положение вещей на многих предприятиях отрасли, что подтверждают газете ВЗГЛЯД ветераны производства на условиях анонимности.

Если вы считаете, что вы нам платите – считайте, что мы на вас работаем

Космическая отрасль и ОПК в СССР пользовались привилегиями. На заводах и в КБ внедрялась информационно-вычислительная техника, на производство поступали станки с числовым программным управлением, для обслуживания которых требовались квалифицированные рабочие с более высоким уровнем образования. И многие молодые ребята после окончания техникумов шли работать на станки с ЧПУ, где им платили хорошую зарплату.

Сегодня за станками немало возрастных рабочих – тех самых молодых парней, отдавших всю жизнь профессии ракетостроителя. И работа им нравится – даже, как говорится, за гроши. Ветераны пенсионного возраста, посвятившие себя космической отрасли, держатся на своих насиженных местах до последнего, не уступая нынешним молодым ни пяди...

Но рвется ли современная молодежь на предприятия космической промышленности? Жаждет стоять у станков и осваивать сложную технику, чтобы делать ракеты? Работать на таких предприятиях интересно, но уровень зарплат простого инженера «космической фирмы» мало отличается от зарплаты такого же работника на любом другом производстве. Ответственность же колоссальная...

«Я стал бы работать на космическом производстве, – говорит газете ВЗГЛЯД Николай, прошлогодний выпускник профессионального колледжа, что в подмосковном Дзержинском. – Но, честно говоря, меня отпугивает повышенная ответственность и разговоры о низких зарплатах на космических предприятиях. Мой дед всю жизнь трудился на космос, сейчас на пенсии. Он мне рекомендует поступать в институт – хочет, чтобы наша космическая династия продолжалась. В следующем году пойду учиться в МГТУ имени Баумана – знаю, что там дают хорошее образование в области космонавтики. А дед все время повторяет, что, пока в нашей стране не появится настоящая стратегия развития космонавтики, работать в космической отрасли не следует – никто не оценит».

Но стратегия есть, есть и Федеральная космическая программа на 2016–2025 годы.

Сегодня российской космонавтике как никогда нужны квалифицированные кадры. На сайтах НИИ и предприятий, занимающихся разработкой РН и КА, особо подчеркивается, что уникальные разработки создаются умами и руками специалистов. Правда, при этом они, если верить данным о вакансиях, зарабатывают копейки (если сравнивать с зарплатами топ-менеджеров российской космонавтики). Отсюда и текучесть кадров.

Вот, например, подмосковное предприятие – Ракетно-космическая корпорация (РКК) имени академика С. П. Королева. Этот флагман российского ракетостроения приглашает на работу ИТР и специалистов рабочих профессий, предлагая им неплохую зарплату. Так, от 60 тыс. рублей смогут получать фрезеровщики, токари-универсалы, операторы фрезерных и токарных станков с ПУ, от 50 тыс. рублей – слесари механосборочных работ, а от 40 тыс. – медники, заточники, шлифовщики и инженеры-технологи.

А Государственному ракетному центру (ГРЦ) им. академика В. П. Макеева (делает баллистические ракеты для подводных лодок) нужны различные инженеры – конструкторы или электронщики. Зарплату им предлагают от 19,4 до 26,1 тыс. рублей. Требуются рабочие руки и Воронежскому механическому заводу, который производит жидкостные ракетные двигатели (ЖРД), в том числе для РН «Протон-М». Зарплату 30–40 тыс. рублей предлагают токарям, фрезеровщикам, расточникам, токарям-карусельщикам и операторам станков с ПУ.

Еще будучи вице-премьером, Дмитрий Рогозин призывал наказать всех виновных в авариях в космической отрасли – причем не только тех, кто «чего-то там крал», но и тех, кто «ненадежно присматривал». Он также указывал на необходимость проанализировать уровень зарплат сотрудников на предприятиях, которые работают на космос. «Если эти люди получают по 12–15 тыс. рублей, ждите беды», – заявлял Рогозин. 

При этом весьма существенные деньги получают в космической промышленности руководители высшего звена. Например,

бывший гендиректор Роскосмоса задекларировал доход за 2017 год в размере 108 млн рублей, из них по основному месту работы – 71,5 млн рублей.

 

Когда сотрудник КБ, завода или центра, от которого зависит безупречная работа ракетно-космических систем, имеет зарплату 40–50 тыс. рублей (или озвученную Рогозиным) и видит доходы руководства отрасли, ему на ум приходит старая как мир поговорка: «Если вы считаете, что вы нам платите – считайте, что мы на вас работаем».

Ракетный министр Афанасьев? Нет – Рогозин

Каковы перспективы космической отрасли? Говорят, что Дмитрий Рогозин намеревается осуществлять деятельность госкорпорации на принципах оперативного штаба, постоянно взаимодействующего с предприятиями отрасли. Ничего нового. Примерно так же осуществлялась деятельность Министерства общего машиностроения СССР под руководством С. А. Афанасьева (1918–2001), или ракетного министра, как его называли коллеги и подчиненные.

«Коллегии министерства проводили жестко. Главное – конкретные, обоснованные предложения и что они обеспечивают, – рассказывал Афанасьев. – Обсуждения проходили демократично, но после принятия предложений назначались ответственные, которые строго контролировали их выполнение с повторными докладами. За упущение в работе наказывали руководителей всех рангов без исключения, нередко и руководителей министерства. Но у меня было правило – наказывать самим, не подставляя никого наверх. Более того, мы стремились выручать наших руководителей, попавших в беду. И еще – мы не стремились наказывать материально».

Времена жесткого и компетентного управления из центра прошли, настали рыночные отношения. Не стало таких министров, как Афанасьев. Но что получилось в ракетно-космической промышленности?

Добавилось проблем после распада Советского Союза. Российский космический потенциал серьезно пострадал из-за затяжного экономического спада. С ужасом ветераны космонавтики вспоминают 1990-е годы, когда в ходе либеральных реформ ОПК и космическая промышленность России лишились многих тысяч высококвалифицированных рабочих и инженерных кадров. «Золотые руки» рабочих и светлые мозги инженеров-энтузиастов – это дефицит, закрывать который предстоит новому поколению.

Прекрасное будущее российской космонавтики?

Академик Черток считал, что будущее российского космоса может быть великим. Но добавлял: если у нас будет мощная научно-техническая база. Борис Евсеевич был уверен, что

так называемый свободный рынок создать сильную космонавтику не способен.

 

«Крупные общегосударственные задачи должны решаться самим государством и под его строжайшим контролем, – говорил он. – За полувековое развитие наша ракетно-космическая промышленность накопила такой потенциал, что пока еще способна снова стать лидером». Он подчеркивал, что отечественная космонавтика нуждается в выработке генеральной линии. «Должна быть ясна ее перспектива, – говорил академик. – К тому же надо разработать такую программу, чтобы ею можно было увлечь не десяток или сотню молодых энтузиастов, а тысячи специалистов, как это было еще во времена СССР».

Что же ждет российскую космонавтику? Как сказал Владимир Путин на совещании по развитию космической отрасли 8 августа, правительству и Роскосмосу дан целый ряд поручений. Речь идет о наращивании орбитальной группировки, создании носителя сверхтяжелого класса, реализации пилотируемой программы и завершении строительства космодрома Восточный.

«Нужно создать условия для продуктивной, слаженной работы предприятий космической отрасли и их трудовых коллективов, конструкторов, инженеров, рабочих, – подчеркнул глава государства. – В том числе речь идет о повышении финансовой устойчивости организаций, дополнительных социальных гарантиях и стимулах для роста профессионализма сотрудников и притока молодых, талантливых кадров».

Мы словно возвращаемся в СССР.