Только за последние несколько месяцев мы узнали о новых доказательствах того, что в марсианских породах сохранились сложные органические молекулы, предположительно, необходимые для жизни; что в атмосфере Марса присутствуют меняющиеся с каждым сезоном вариации метана; а под поверхностью самой планеты находятся огромные запасы жидкой воды.

Каждое из этих открытий — еще одна причина искать внеземные организмы на поверхности Марса. Возможно, скоро мы обнаружим первое доказательство того, что жизнь существует не только на нашей планете?

И хотя признаки существовавшей когда-то инопланетной жизни стали бы невероятным по важности открытием, перед нами стоит еще больший вопрос: какое значение Марс имеет для будущей жизни?

Жизнь на Марсе… Какая это была бы новость! Однако будет ошибкой предположить, что открытия минувшего лета означают, что мы увидим нечто подобное.

Начать следует с того факта, что история Марса за 4,6 миллиарда лет сложна и печальна. Древний Марс был совсем другой планетой. На самом деле, Марс напоминал Землю. Его атмосфера удерживала тепло и была защищена магнитным полем, которое было способно остановить космическое излучение и ультрафиолетовые лучи, а поверхность планеты почти наверняка изобиловала огромными водными объектами, которые могли бы поддерживать жизнь в той форме, какой мы ее знаем.

«Ученые сходятся во мнении, что Марс, скорее всего, напоминал обычный летний арктический день, — говорит Натали Каброль, астробиолог НАСА, активно участвующая в поиске признаков инопланетной жизни на Марсе. — Чтобы жизнь существовала, нужна энергия, вода, питательные вещества, убежище, и все это когда-то было на Марсе. Если и было время, когда могла зародиться жизнь, то это была эпоха раннего Марса».

Но сегодня Марс совсем иной. Даже в самых идеальных условиях, например, в летний день, температура Марса может достигать почти 70 градусов по Фаренгейту.

Но ночью температура падает до уровня ниже —100 градусов. У Марса нет той атмосферы, которая сохраняла бы тепло и умеренность климата. И Марс давно потерял свое магнитное поле, что означает, что на поверхности все равно присутствует радиация.

«Я всегда сравниваю это с кухней, — говорит Каброль. — На столе есть ингредиенты. Два человека могут смешать эти ингредиенты и получить те же результаты. Но если один из них — отличный шеф-повар, а другой — полный ноль в кулинарии, получатся два разных блюда».

 Эти два повара — Земля и Марс, соответственно. И, хотя Земле удалось приготовить всевозможные биологические деликатесы, Марсу вряд ли было по силам сделать что-то съедобное.

Три месяца назад ровер «Кьюриосити» около марсианского экватора наткнулся на гору высотой в три мили — кратер Гейл, долина которого, судя по всему, содержала метан, знак примитивной органической жизни.

Но ученые не спешат делать выводы относительно структуры органических веществ. «Химическая структура [молекул], насколько мы понимаем, довольно случайна», — говорит Роджер Эверетт Саммонс, специалист по планетарным наукам Массачусетского технологического института и член команды, открывшей кратер Гейл.

Они, говоря с точки зрения химии, являются кирпичиками жизни, но им не хватает структурности, которая фактически позволяет им стать частью живого организма. Это немного похоже на то, как бетон режут не на мелкие блоки, а на странной формы куски, из которых ничего не построить.

«Тот факт, что [эти органические вещества] все еще существуют после миллионов лет космической радиации и УФ-волн, говорит о стабильности этих материалов, — объясняет Саммонс. — Но это ничего не говорит об их происхождении».

Саммонс считает, что из-за своей структуры органические молекулы не сформировались на Марсе, а попали на красную планету в составе метеоритов.

Дирк Шульце-Макух, немецкий астробиолог и профессор Берлинского технического университета, иначе интерпретирует структуру органики и полагает, что она может быть признаком существовавшей ранее внеземной жизни.

Но он также отмечает, что эти органические вещества проявляют признаки деградации. «Этот процесс происходит не в обратном направлении, в направлении к жизни, — сказал он. — Он идет в направлении распада. Было бы уместно предположить, что данные молекулы когда-то были частью организмов или, что менее вероятно, метеоритов из космоса. Но они не разовьются в жизнь».

Даже если бы условия на Марсе поменялись, став более благоприятными — скажем, на нем поселились бы люди и перекроили бы красную планету в Землю 2.0, — Шульце-Макух сомневается, что молекулы обладают необходимой химической структурой, чтобы собраться вместе и создать жизнь.

«Даже в нынешних земных условиях я не думаю, что мы сможем увидеть зарождение жизни, — объясняет он. — Кислород сразу же начнет окислять органические молекулы. На Марсе повторится то же самое — космическое излучение легко окисляет молекулы, поэтому мы не получим нужной реакции синтеза. Я не вижу на Марсе реалистичного развития событий, когда это могло бы произойти».

Кэролайн Фрейссинет, сотрудница Лаборатории атмосферы (LATMOS) при Французском национальном центре научных исследований и еще один член команды открывателей кратера Гейл, также указала, что даже если все вышеупомянутые проблемы не существовали, главная причина, почему эти молекулы не смогли бы создать новую жизнь на Марсе, останется прежней: их на планете недостаточно.

«Можно прикоснуться к почве на поверхности Земли и найти там больше органического вещества, чем на всем Марсе», — говорит она.

«Мы знаем, что жизнь похожа на болезнь, — поясняет Каброль. — От нее очень сложно избавиться! Если бы на поверхности Марса зародилась жизнь, она бы так просто не прекратилась и до сих пор была бы там».

Итак, как бы эта жизнь выглядела на нынешнем Марсе? Каброль провела большую часть своих исследований в этой области, изучая некоторые из самых суровых, самых холодных мест на Земле, в том числе микробы, называемые экстремофилами, которым удалось выжить в этих условиях. Эти среды — ближайшие земные аналоги потенциальной марсианской жизни.

По ее мнению, эндолиты-экстремофилы, которые живут в глине пористых пород, больше всего напоминают то, что мы можем найти на Марсе, если там что-то еще есть.