Журнал РБК поговорил с выходцами из СССР и России, переехавшими в США ради работы в NASA, и узнал, как выглядит агентство изнутри и чем оно отличается от российских государственных структур
Фото: Chris Gunn / Nasa
Национальное управление США по аэронавтике и исследованию космического пространства (NASA) — лучший государственный работодатель 2016 и 2017 годов, свидетельствует исследование Deloitte и некоммерческой организации Partnership for Public Service. Из 80 тыс. человек, которые трудятся в NASA, 20 тыс. — штатные сотрудники и 60 тыс. — работающие по контрактам сотрудники компаний-подрядчиков.
Условия действительно отличные, рассказывает контрактор Сергей Гусев: средняя зарплата — выше $100 тыс. в год, есть социальные льготы. Гусев — один из многих русскоязычных работников NASA (сколько таких в агентстве, представитель организации не ответил). Журнал РБК нашел нескольких выходцев из СССР и России работников NASA и выяснил, как вышло, что они развивают американскую, а не отечественную космическую отрасль.
Из Балашихи в Вашингтон
35-летний Сергей Коркин родился в Балашихе и окончил Московский энергетический институт по специальности «оптика и электронные приборы». «МФТИ, конечно, круче, но у меня была только одна попытка поступить, иначе бы отправился в армию», — вспоминает он. В 2006 году молодой человек окончил магистратуру, спустя три года — аспирантуру: «Катился по жизни, как бильярдный шар...»
Однажды научный руководитель Коркина спросил, не хочет ли тот поработать в Америке. Сергей мечтал заниматься наукой, но в аспирантуре «ничего не платили». Параллельно с учебой Коркин ремонтировал камеры наружного наблюдения и занимался конференц-связью, чтобы заработать на жизнь. «Я поддерживаю контакты с бывшими коллегами по университету. Москвичи, которые были более способны к науке, чем я, ушли в частные компании», — говорит он.
В 2010 году Коркин приехал в США на годовую стажировку, но живет в стране уже восьмой год. Все это время он работает в Центре космических полетов Годдарда (Goddard Space Flight Center), исследовательской лаборатории NASA неподалеку от Вашингтона. Живет Коркин с женой и двумя детьми в Крофтоне, штат Мэриленд, дорога до работы на автомобиле занимает около получаса. Дочь ходит в частный детский сад при NASA.
Формально Коркин работает на некоммерческую корпорацию USRA GESTAR, у которой контракт с NASA. Центр Годдарда тестирует спутники, изучает экологию и погоду, но может заниматься и неспециализированными исследованиями. Когда несколько лет назад автомобили Toyota начали произвольно разгоняться на дорогах, именно в NASA искали причину неполадки, вспоминает математик.
Сейчас Коркин участвует в разработке софта, который рассчитывает, как свет рассеивается в атмосфере. Полученные данные сравниваются с данными спутника дистанционного зондирования Земли Landsat: «Это позволяет судить о чистоте атмосферы. В частности, отслеживать появление и перемещение мелких частиц, способных через легкие попадать в кровь и вызывать болезни у жителей городов».
Фото: из личного архива Сергея Коркина
Информация, полученная с помощью этих программ и Landsat, хранится в открытом доступе, ее может использовать любая организация. «У нас, к сожалению, нет подобного спутника, хотя страна большая, ей требуется мониторинг лесов и полей», — сетует Коркин. Он говорит «мы», «у нас», «наша страна», всегда имея в виду Россию: «Я не имею права говорить «наша страна» про Америку — я не гражданин». Вокруг Коркина вообще много выходцев из СССР, что «негативно сказывается на уровне английского языка», смеется он.
Программистам из NASA в целом «все равно, где работать», — они просто «пишут код». Коркин мог бы трудиться на родине, но не знает, «кто в России может платить нормальную зарплату за работу с интегралом». Когда Сергей общается с коллегами, осевшими в Германии, которые периодически, как и он, жалуются на западную жизнь, они сходятся в одном: если возвращаться в Россию, о науке придется забыть.
В NASA Коркин занимается «больше наукой, чем технологиями». Ему не нужно строго соблюдать график: главное — результат, хотя отсутствовать неделю без причины тоже нельзя. У людей, которые занимаются в агентстве производством спутников, наоборот, все расписано по минутам. USRA GESTAR Коркин называет типичной американской компанией: у сотрудников есть жесткая иерархия и система бонусов — «можно получить прибавку к пенсии».
Американцы сразу ориентируются на потребителя, рассуждает специалист о том, почему в России нет ни одной успешной частной космической компании. «Первый суперкомпьютер в Европе был создан в Советском Союзе и сразу засекречен. Как только европейцы создали суперкомпьютер, они начали его продавать», — разводит руками Коркин.
Фундаментальный космос
«Когда говорю, что работаю в NASA, слышу в ответ: «О, расскажи!» — говорит научный сотрудник агентства Наталья Бузулукова. Она родилась и выросла в Минске в семье инженеров. В детстве зачитывалась журналами «Юный техник» и «Техника — молодежи». До восьмого класса училась музыке, «как все девочки того времени», а после восьмого поступила в физико-математический класс и поняла, что физика — ее призвание.
Советский Союз распался, когда Наталья училась на первом курсе Московского физико-технического института (МФТИ). «Я не поверила, когда мне сказали [про распад СССР], решила, что розыгрыш», — признается она. Бузулукова называет счастливым стечением обстоятельств тот факт, что осталась в науке, так как в 1990-е про науку «все забыли».
В аспирантуре в Институте биохимической физики им. Н.М.Эмануэля РАН Бузулукова в течение года занималась фуллеренами (особые соединения углерода, применяющиеся во множестве областей — от медицины до сверхпроводниковых и квантовых технологий. — РБК) и нанотрубками. «Там были интересные люди, но в целом царила атмосфера легкого застоя», — вспоминает она. Друзья позвали ее в Институт космических исследований РАН (ИКИ РАН), где она три года работала с известным физиком Юрием Гальпериным и изучала взаимодействие магнитосферы Земли с солнечным ветром в рамках проекта «Интербол». «Это были очень важные годы, которые сформировали то, чем я стала заниматься потом», — объясняет ученая. В 2003 году Наталья защитила диссертацию и получила премию президента России для молодых ученых, благодаря которой смогла купить себе компьютер.
Фото: из личного архива Натальи Бузулуковой
Бузулукова решила не ждать интересных предложений о работе и осенью 2006-го сама подала заявку в NASA на стипендию для молодых специалистов с ученой степенью. Когда пришел положительный ответ, Наталья удивилась, но в мае 2007 года переехала в Вашингтон и начала работать на космическое агентство по контракту через Университет Мэриленда. Ей сразу предложили «конкурентную» зарплату, на которую можно было снимать жилье в столице США, «нормально жить» и посещать научные конференции.
Молодые специалисты со степенью PhD, «постдоки» — движущая сила науки в США и в NASA в частности, говорит Бузулукова: они «энергичные, недорого стоят, но вносят большой вклад в развитие научной базы». В разные годы она работала с «постдоками» из Испании, Южной Кореи, Китая и США.
Бузулукова занимается фундаментальными исследованиями — изучает магнитосферу Земли и геомагнитные бури, пишет научные статьи, рецензии на работы других ученых. Она также принадлежит к группе разработчиков, которые связаны с «космической погодой». «Работаю с большими кодами, добавляю в них возможности, отлаживаю — обычная работа программиста, только научного», — с улыбкой рассказывает Наталья. Эти коды нужны для моделирования поведения магнитосферы во время бурь. В 2017 году в издательстве Elsevier вышел посвященный «космической погоде» сборник под редакцией Бузулуковой.
Значительную часть времени ученым в NASA приходится тратить на составление заявок на финансирование: «Нужно доказать, что твоя работа будет интересна и важна: здесь денег просто так никто никому не дает», — предупреждает Бузулукова. Но о корпоративной культуре она рассказывает с восторгом. Сотрудники NASA могут посещать многочисленные клубы по интересам — так находят друг друга любители лыж, авиации, йоги, спортивной рыбалки и т.д. Есть много программ для работы со школьниками и студентами, которые могут увидеть, как устроено агентство, и под руководством ученых и инженеров принять участие в проектах. «Школьники, конечно, не успеют провести серьезную научную работу за пару месяцев стажировки, но на выбор профессии это, скорее всего, повлияет», — уверена Бузулукова.
В 2016 году NASA открыло прием заявок для желающих стать астронавтами, и резюме прислали более 18 тыс. человек — это рекорд. Одним из критериев отбора был опыт полетов. «В России какой опыт полетов у молодежи? Никакого. А в США развита частная авиация и весь народ считает, что астронавты — это герои», — говорит Бузулукова. Когда NASA сообщает, что будет заниматься освоением космического пространства, то уточняет, что это «на благо американцев и всего человечества», напоминает Наталья.
«Когда Илон Маск успешно запускает очередную ракету, вы тоже можете этим гордиться. Мне кажется, это правильно, космос объединяет, а не разъединяет людей», — заключает она.
Побег из СССР
71-летний ведущий научный сотрудник компании Science Systems and Applications Александр Васильков признается, что до сих пор не ушел на пенсию, потому что жена не разрешает. «Казалось бы, в этом возрасте давно пора на покой, но она считает, что мне работать полезно для здоровья», — смеется Васильков. Его работодатель более 40 лет поставляет кадры для NASA по контракту, а Васильков сотрудничает с Science Systems and Applications 16 лет.
Выпускник факультета аэрофизики и космических исследований МФТИ, он с детства мечтал стать ученым. Год занимался исследованиями гиперзвуковой газодинамики в головной структуре Роскосмоса ЦНИИмаше, затем перешел на кафедру физической механики МФТИ, где несколько лет работал над дистанционным исследованием атмосферы из космоса. «Мне там нравилось, потому что было свободнее, чем в ЦНИИмаше», — вспоминает ученый.
Фото: из личного архива Александра Василькова
Следующие 18 лет Васильков был старшим научным сотрудником Института океанологии им. П.П.Ширшова РАН и занимался зондированием океана из космоса. «У меня были хорошие задумки, связанные с космосом, но их не удалось воплотить», — сетует исследователь. С помощью данных со спутника он хотел узнавать о распределении хлорофилла в Мировом океане и вычислять места, где водится больше всего рыбы. Информацию Васильков получал от Государственного научно-исследовательского центра изучения природных ресурсов. «Однако в России тогда не было инфраструктуры обработки данных. По-моему, и сейчас на это не обращают должного внимания», — констатирует ученый. Такая инфраструктура требует не меньших по объему вложений, чем построение спутника, отмечает он.
После распада СССР в семье Василькова, как во многих других в стране, наступили трудные времена: выживать помогала премия Фонда Сороса, которую получил ученый. Когда Василькова пригласили на работу в Бельгийский королевский институт естествознания в Брюсселе заниматься зондированием Северного моря, он сразу согласился. Там он создал группу из трех ученых, которая до сих пор изучает загрязнение прибрежной зоны Бельгии.
Супруга не хотела возвращаться в Москву, поэтому Васильков продолжил искать работу за границей. «В семейной жизни боссом является жена», — с улыбкой рассказывает ученый. Васильков разослал резюме и получил работу в NASA в статусе контрактора, он занимается дистанционным зондированием атмосферы и океана с помощью метеорологического спутника Suomi NPP.
«В отличие от Советского Союза, тут все мобильно: закончились деньги — все увольняются», — рассказывает Васильков. У контракторов нет рабочих договоров с агентством, поэтому можно уволиться в любой момент, но «могут и уволить без причины, что часто случается». Когда он объявил коллегам в Брюсселе, что получил работу в США, те первым делом спросили, на сколько лет подписан контракт. «Когда я сказал, что нет никакого контракта, они очень сильно удивились: в Европе все подписывают, чтобы быть социально защищенными», — вспоминает ученый.
Данные, которые Васильков и его коллеги получают со спутников, также хранятся в открытом доступе. При этом в агентстве много людей работают над тем, чтобы информацию могли использовать даже неподготовленные люди. В последние годы работа Василькова связана с атмосферными загрязнениями — автомобильными и промышленными выхлопами и кислотными дождями. На эту и другие темы ученый написал около 80 работ, которые опубликованы в научной периодике.
О распределении загрязняющих примесей по земному шару он узнает с помощью прибора Ozone Monitoring Instrument (OMI), который расположен на борту спутника NASA Aura. В офисе Василькова висит карта загрязнений атмосферы Земли. «Самое загрязненное место на планете — Китай. Большинство районов России чистые, но Москву я вижу в виде огромного красного пятна», — рассказывает ученый. Эта информация могла бы пригодиться для контроля за состоянием атмосферы в стране, но «никто в России сейчас не занимается экологическим мониторингом», подытоживает Васильков.
Автор: Ирина Юзбекова.