Глава Роскомоса: «Мы были космической державой № 1, и это сыграло злую шутку». Интервью

Игорь Комаров считает, что нет оснований опасаться за судьбу космодрома Восточный, а также подчеркнул, что в отрасли существуют огромные кадровые проблемы. Кроме того, он прокомментировал для Business FM информацию о нецелевом использовании 90 млрд рублей.

Руководство предприятий космической отрасли будут лишать премий за аварии. Об этом сообщил глава Роскосмоса Игорь Комаров на Петербургском международном экономическом форуме. Ранее сообщалось о проверке организации Счетной палатой. Результаты были неутешительными — 90 млрд рублей нецелевого использования средств.

Куда делись деньги и почему падают «Протоны»? Руководитель ведомства прокомментировал ситуацию.

-Проверка Счетной палаты установила на 90 млрд рублей, мне кажется, это вполне себе космическая цифра, нецелевого использования денег в Роскосмосе.

Игорь Комаров: Я хотел сразу прокомментировать эту цифру: больше половины бюджета, потому что бюджет был порядка 134 млрд, если брать социально-экономическую составляющую. Поэтому эта цифра удивляет всех и меня в том числе. Конечно, речь не идет о нецелевом расходовании средств, а в акте говорилось достаточно аккуратно о том, что нарушения, которые были, это нарушения финансово-экономической деятельности Роскосмоса. Большая часть из них — 71 млрд — была связана с неправильным бухгалтерским учетом результатов опытно-конструкторских работ, которые должны были ставиться на балансовый учет, а они учитывались за балансом. То есть никуда ничего не пропало, а просто не было правильно учтено. Это понятно, что, наверное, просто физически из 130 млрд 90 нельзя украсть.

-Бог его знает.

Игорь Комаров: Поэтому речь идет даже не о нецелевом использовании средств, а об ошибке бухгалтерского учета, и это такая большая проблема. Более того, хочу сказать, что она возникла не в 2014 году, то есть это за всю историю Роскосмоса именно так происходил учет результатов интеллектуальной деятельности. Поэтому эта история, которая была даже не в прошлом году, эта проверка была по итогам 2014 года, а она продолжалась более 10 лет. Выводы, конечно, мы делаем, и сейчас организуем порядок учета результатов интеллектуальной деятельности, будем их учитывать правильно, проводить инвентаризацию. Также серьезная часть работ, когда велось строительство, были инвестиционные проекты связана с центром подготовки космонавтов и строительством мощностей, которые нужны и делались с технической экспертизой, и в пределах тех смет, однако не было оформления земли и прав пользования этой землей. Это тоже проблема, которая тянулась многие годы, у части территорий, участков земли не было оформления. Я думаю, это порядка 95-97% от общей цифры нарушений.

-А что, вреда от этих нарушений нет, это формальность только?

Игорь Комаров: Это не формальность, это, конечно, определенное разгильдяйство, но говорить о нецелевом характере использования этих средств, о хищениях, как часто воспринимается и слушателями и общественностью после таких громких заявлений. Я хотел бы сразу это прокомментировать.

-Можно маленькую преамбулу? Насколько я представляю, наши некогда опять же флагманы, НПО космические, они пережили Советский Союз, пережили советскую власть, на протяжении 25 последующих лет в целом продолжали функционировать абсолютно по старому советскому закону. Вокруг бушевал рынок, появлялись кооперативы, сдача площадей и так далее. Эти предприятия не приватизировались — они просто оставались ровно так, как они были, не реформировались вовсе, да и руководство там тоже не менялось. Это не могло привести к постепенному вымыванию всего из-за такого космического забора государственного на этот свободный и бушующий рынок. Я очень, может быть, обобщаю, но дайте оценку. Вы пришли в эту отрасль, разбираетесь в том, как она работает и почему она находится в том состоянии, которое мы видим сейчас.

Игорь Комаров: Вы знаете, действительно, она находится в том состоянии, в котором она сейчас находится, и я не думаю, что эта отрасль. Поверьте, я работал в разных отраслях промышленности — это, наверное, общая картина, которая была для оборонной промышленности и машиностроения страны в целом. Вымывались кадры, как вы говорите, бушевал рынок вне забора, а отрасли, которые работали по государственным заказам, менее динамично изменялись и деформировались, это действительно так. Но вместе с тем сейчас, погружаясь все больше в проблематику отрасли, беседуя и работая с партнерами, я вижу, что одновременно сохранился серьезный потенциал. Конечно же, были заделы, которые делались и в 50-е, и в 60-е, и в 70-е годы, и во многом отрасль живет за счет этих заделов, но также делались интересные, хорошие и перспективные проекты, благодаря этому у нас двигателестроение в космической отрасли одно из лучших мире. И мы видим, что в такие страны, как США, как Европа мы экспортируем двигатели. Очень большой спрос есть и со стороны Китая и других стран. Также мы говорим, что мы № 1 в области пилотируемой космонавтики, мы чемпионы мира в таких областях, как стыковка космических аппаратов, и во многих других. То есть надо сказать, что в этих непростых условиях коллективы и менеджмент, который был на предприятиях — да, есть недостатки, он медленно реформировался, да, не доходили современные рыночные тенденции и методы ведения производства разработки продуктов. И сейчас в правительстве говорят, и вы слышите, что очень серьезно отстаем мы по применению цифровых методов разработки, по внедрению современных систем качества, по многим технологическим процессам и организации производства и бизнес-процессов, это действительно так. Но помимо этого мы, я думаю, одна из немногих отраслей, помимо естественных ресурсов и естественных монополий, которая сохранила потенциал и очень интересна для наших иностранных партнеров для сотрудничества и развития.

-Мы, конечно, просто обязаны уважать это наследие, и в том числе наследие последних времен, потому что сложно было еще что-то создавать последние 20 лет. Но, тем не менее, смотрите: сейчас масса уголовных дел и совершенно вопиющая ситуация со строительством космодрома Восточный. Не то что «куда зарыли деньги», а куда они разлетелись и где их искать? Все-таки уровень коррупции, который сложился в космической отрасли, которая была в значительной степени отделена от остального общества, на ваш взгляд, сыграл большую роль в той деградации, которая происходила?

Игорь Комаров: Я хочу сказать, что уровень коррупции имеет место быть, и он достаточно серьезный, но во многом он преувеличен. Большинство проблем и вопросы деградации производственных процессов, отрасли, контроля качества, шли не от коррупции, а от того, что называется недостатком качественного управления отраслью, начиная от очень четкого определения приоритетов и определения тех ресурсов, которые нужны для развития, и организации самих процессов, начиная от разработки, работы с поставщиками, контроля качества, определения технологий и техпроцессов, которые должны быть в отрасли. Сейчас многие наши партнеры за рубежом очень серьезно ушли вперед, нам нужно сейчас, не стесняясь по многим вопросам учиться и догонять. И вот эту злую шутку сыграло то, что мы действительно сделали очень серьезные заделы и были первыми, и себя воспринимаем как космическую державу № 1. Это сыграло злую шутку, не столько, сколько коррупция. На мой взгляд, одним из основных факторов, как вы ее называете, «деградации», стала ситуация, которая складывается. Что касается космодрома Восточный, вы говорите, там вопиющие факты. На самом деле, то, насколько они вопиющие, уже нами ограничено, лимитировано путем организации контроля денежных средств, контроля стройки объектов.

-Извините, все было украдено до вас.

Игорь Комаров: Сейчас, на самом деле, очень четко идут платежи через казначейство и отслеживаются платежи до третьего уровня поставщиков. Я думаю, в настоящее время это технически невозможно сделать. На первом этапе были определенные задержки с платежами, но сейчас, полагаю, и правительство, и межведомственные комиссии, которые созданы по космодрому Восточный, и казначейство, они имеют достаточно полную и понятную, и прозрачную картину средств, того, как они используются, это первое. И сейчас у нас есть достаточно подробные графики относительно того, когда и что должно быть выполнено, и увязка этих планов с предприятиями космической промышленности, которые начали монтаж оборудования и пуско-наладку, они уже имеют определенные успехи в этом направлении. Я думаю, что бояться и опасаться за судьбу космодрома Восточный уже нет оснований, что это будет хороший проект. И я как руководитель Федерального космического агентства хочу заверить, что это будет действительно хороший, интересный, перспективный космодром, с очень интересными техническими решениями, которые уникальны даже по стартовому столу «Союза» и по комплексу ракетоносителя «Союз». Что можно придумать, уже все давно придумано, и он летает десятки лет, но, тем не менее, некоторые технические решения, которые использованы при строительстве этого комплекса, уникальны, и даже наши партнеры оценивают и говорят: да, должен получиться очень интересный космодром. И для нас он важен как первый гражданский космодром, более того, который получит серьезное развитие на втором этапе.

-Именно гражданский будет? На своей-то территории важнее как раз для военных, стратегических целей обеспечить себя.

Игорь Комаров: На нашей территории есть военный «Плесецк». Мы, конечно, будем предоставлять услуги и работать с министерством обороны, которое является нашим ключевым заказчиком для работы отрасли, но нам важно, чтобы был и гражданский проект, где мы можем реализовывать и пилотируемые программы вместе с нашими партнерами, где запускать коммерческие нагрузки и развивать бизнес. И в целом это космодром, который будет носить более открытый характер и с точки зрения его посещения, и с точки зрения создания такого инновационного и технического, технологического кластера, с которым связано строительство и города, который тоже носит прекрасное, я считаю, название — Циолковский.

-Внешним символом этой деградации, конечно, стала просто серия аварий на ракетоносителях, которые эксплуатируются уже десятилетиями и считались самыми надежными, и вдруг таковыми быть перестали. Кстати, космический аппарат, ракетоноситель строятся в течение 3-4 лет и, скажем, еще 3-4 года будут взлетать, мы надеемся, те ракеты, которые были заложены до вас, и даже до вашего предыдущего предшественника. Тем не менее, вам удалось понять в чем причина такой катастрофической серии аварий и потерь?

Игорь Комаров: В данном конкретном случае, если мы говорим о «Протоне», — да, мы, считаю, нашли причину данной конкретной аварии, и она заключается, к сожалению, в конструктивном дефекте. В 1985 году изменена была конструкция турбонасосного крепления вала ротора турбонасосного агрегата третьей ступени ракетоносителя «Протон».

-То есть это не человеческий фактор?

Игорь Комаров: Это конструктивный дефект. Одновременно, с точки зрения используемого материала, происходила не только деградация — ваше любимое слово… то есть негативные изменения происходили и у смежников в отраслях. И на нижнем пределе допуска по качеству металла, принимали металл для производства этого вала. И в этой связи были изменения при больших вибронагрузках, и в больших оборотах возникала дополнительная вибрация, которая привела к разрушению турбонасосного агрегата, и к тому, что мы получили: падению давления, перебою поставки топлива.

-Это конкретный случай, но их стало много, была целая серия.

Игорь Комаров: Мы, более того, поставили датчики и работали в отношении анализа телеметрии и обнаружили, что похожие случаи были, когда просто долетали, и третья ступень успевала закончить свою работу. И мы поняли, что действительно есть такой системный характер, провели анализ и поняли, в чем этот дефект. Сейчас интенсивно работаем, что изменим конструкцию, изменим материал, проведем необходимые испытания и исправим этот дефект. Вопрос этого конкретного случая, если вы совершенно справедливо говорите, в отношении системы, мы видим, что элементарное было снижение требований и требовательности к себе со стороны менеджмента и работников, и конкретного завода, и предприятий смежников, и отношения к стандартам, которые описаны и определяют требования к приему металла, к проведению технологических операций, контрольных операций и приемке продукции. То есть была определенная эрозия такая изменения этих требований в негативную сторону. Поэтому, я думаю, вопрос даже не столько в кадровых санкциях, решениях, а в том, что нам нужно немножко встряхнуть и подтянуть саму систему управления отрасли в целях повышения требований и, может быть, провести пересмотр некоторых стандартов.

-Понятно, что самая главная проблема сейчас — это кадры. Я знаю, что вот в таких успешных оборонных концернах заказ уже дошел до исполнителей, что называется, там зарплаты очень хорошие: по 100 тысяч рублей получают инженеры и рабочие получают очень хорошо. А вот какая ситуация на предприятиях космической отрасли — они по зарплате как-то подтянулись?

Игорь Комаров: По-разному. Когда мы начинали более года назад проект стратегических преобразований в Центре Хруничева, средняя заработная плата составляла меньше 30 тысяч, при средней заработной плате в Москве, 52 или 55 тысяч. Ну, вы представляете, какая была мотивация работников этой отрасли и престижности этой профессии. И тогда же более 30% было временно работающих, которые привозились из Воронежской, Пермской и других областей. Понятно, что требования в высокотехнологических отраслях — это стабильность коллектива и высокая мотивация на достижение результата по качеству и по соблюдению технологий. Это было тяжело сделать. Сейчас изменения идут, мы понимаем, что один из вопросов — это мотивация людей. Но кроме этого есть еще вопросы подготовки и потерянного, знаете, поколения, как мы его называем, это касается не только космической отрасли, но и в целом оборонной промышленности, многих отраслей. Потому что в 90-е годы, как вы говорите, вот эта интенсивная жизнь за забором — она имела последствия не столько, с моей точки зрения, каких-то возникновений негативных явлений внутри: люди способные, которым было интересно в жизни что-то сделать, в связи с отсутствием финансирования и внимания к отрасли в целом оборонной ушли работать туда, где было интересно. И поэтому такая яма просто существует в возрастной категории — где-то с 40 до 55 лет. Это самая продуктивная, уже имеющая опыт категория, и люди, которые должны сейчас реализовывать свой потенциал в отрасли. Просто существует такая яма, ее нужно как-то заполнять, и одной из ключевых направлений, ключевых проектов в отрасли и созданием госкорпораций будет подготовка кадров. Мы сейчас работу проводим с вузами ведущими в регионах, где находятся наши предприятия, и видим очень большой интерес. Надо поблагодарить региональные власти, которые очень заинтересованы и видят ситуацию в отрасли, делают программы по подготовке специалистов и в Красноярске, и в Омске, и в Самаре, и в Перми, я не говорю про Москву и область.

-И все-таки зарплата, потому что я это застал: я помню, что в советское время в космосе, в этих НПО, была примерно в два раза выше, чем по аналогичным специальностям. Люди просто работали на других заводах.

Игорь Комаров: Сейчас ситуация выправляется. О том, что она решена, конечно, я сказать не могу, и в этом плане нам потребуется понимание и поддержка со стороны государства в том, чтобы, наверное, установить минимальный просто порог для постоянно работающих в космической промышленности, на производстве, связанном с производством сложной и высокотехнологичной продукции, минимальный порог по заработной плате. С этим предложением мы будем выходить.

-Теперь немного о рынке как таковом. Вот у нас есть двигатели, которые покупает, в том числе, и Америка до сих пор. Правда, в Конгрессе и сенате все время требуют от NASA и других корпораций, которые участвуют, отказаться от российских двигателей. Отказались или нет?

Игорь Комаров: Не отказались, контракты заключены. Действительно, существуют законы и поправки в них в США, но я думаю, что в интересах тех, кто занимается пусковыми услугами и выводом коммерческих нагрузок в том, чтобы конкурентоспособность эту сохранить, пока промышленность США не сделает аналогичный конкурентоспособный продукт.

-Но все-таки они будут его делать, и мы потихонечку их потеряем.

Игорь Комаров: Это у них на уровне национальной идеи и национального комплекса такого, что мы все равно должны это сделать, чтобы зависимость от российских двигателей устранить.

-Вторая сторона рынка — все-таки мы занимали доминирующее положение на рынке коммерческих запусков, но вот эта серия аварий, возможно, подрывает наш престиж, а там зреет частный конкурент, причем, Илона Маска — SpaceX. Ваш прогноз: что нас ждет?

Игорь Комаров: Я думаю, в течение недели будет объявление по одной из крупнейших сделок, и вы узнаете, кто в ней участвует, с какими ракетоносителями и какова перспектива развития нашей космонавтики.

-Сюрприз приятный будет.

Игорь Комаров: Полагаю, да. И, конечно же, мы видим эти вызовы, и со своей стороны активно работаем, чтобы у нас был достойный ответ.