Звездные войны

Фильм “Звездные войны” возник не на пустом месте. Сегодня можно раскрыть тайну, которая некогда относилась к разряду высших государственных секретов: идея создания космического корабля-перехватчика “Союз-П” всерьез обсуждалась в начале шестидесятых специалистами конструкторского бюро С. П. Королева. Это делалось вынужденно - в ответ на секретные планы американцев. Такие уж были времена - маховик гонки вооружений с каждым годом набирал обороты. И в США, и в СССР не исключали, что космос может стать ареной боевых действий. Между прочим, все 20 кандидатов в космонавты, отобранные в 1959 - начале 1960 года, были военными, а конкретно - летчиками-истребителями.

Готовили их, впрочем, не для “звездных войн” - просто люди этой профессии более всего подходили для пилотирования космических кораблей. “Летчик-истребитель является универсальным специалистом, - говорил Главный конструктор ракетно-космических систем Сергей Павлович Королев. - Он и пилот, и штурман, и связист, и бортинженер. А будучи кадровым военным, обладает необходимыми морально-волевыми качествами”.

Первый отряд космонавтов был создан 40 лет назад. Формированию отряда предшествовала феноменальная по масштабам и сложности работа. Почти во всех частях истребительной авиации были отобраны молодые летчики - лучшие по профессиональным и моральным качествам. В общей сложности - несколько тысяч человек. На следующем этапе из них выбрали 200 “самых-самых”. Затем за дело взялись медики. После длительных исследований в госпитальных условиях путевку в отряд получили всего лишь 20 пилотов - элита истребительной авиации.

Судьбы их и других, пришедших в отряд позже, сложились по-разному. Мы очень мало знаем о столкновениях идей, личностей, о драматических страстях, кипевших в Звездном и за его пределами.

О малоизвестных или вовсе неведомых cтраницах космической эпопеи мы беседуем с летчиком-космонавтом из первого, гагаринского набора Борисом Волыновым, который дважды побывал на орбите.

В 1969 году при возвращении на Землю произошла авария корабля, и только благодаря воле, хладнокровию и высочайшему профессионализму Волынову удалось избежать, казалось бы, неминуемой гибели. В течение семи лет (вплоть до 1990 года) он был руководителем отряда космонавтов.

- Борис Валентинович, давайте начнем с темы, которая до сих пор окутана завесой таинственности, - формирования экипажей. Кто конкретно определял, что в очередной полет отправится, допустим, Феоктистов или Шаталов? Говорят, по этому поводу “в верхах” нередко происходили серьезные баталии, в которых участвовали руководители Военно-воздушных сил, министерств обороны, общего машиностроения, главные конструкторы, работники ЦК КПСС, Совета Министров…

- Это действительно так. Порой споры высокопоставленных деятелей достигали нешуточного накала. Играли роль не только личные симпатии и антипатии, неформальные связи, но и узковедомственные интересы: руководители предприятий старались продвигать своих конструкторов, а военные, естественно, - своих летчиков. Острых противостояний было немало.

Приведу лишь пару примеров. В 1967 году (уже после трагической гибели Владимира Комарова) один из тогдашних главных конструкторов стал жестко настаивать на том, чтобы в следующем пилотируемом полете (планировалось провести стыковку двух “Союзов”) командиром активного корабля стал упомянутый вами ведущий специалист ракетно-космического предприятия доктор технических наук Константин Феоктистов (участвовавший ранее в суточном орбитальном рейсе на “Восходе”).

Однако помощник Главнокомандующего ВВС по космосу Николай Петрович Каманин категорически возражал против этого, так как, во-первых, Феоктистов не имел соответствующей летной подготовки, а, во-вторых, у медиков были серьезные замечания по его здоровью. В дело включились высокие инстанции. Кандидатуру Феоктистова (хочу заметить, замечательного человека, прекрасно знающего корабль) поддерживали первый заместитель заведующего оборонным отделом ЦК КПСС Борис Строганов, ответственный работник Военно-промышленной комиссии Совета Министров Георгий Пашков и многие другие. В бесконечных “обсуждениях вопроса” участвовали маршалы, генералы…

Более десяти месяцев продолжалась “эта глупейшая возня” (слова Н. Каманина). Помощника Главкома по космосу вызывали “на ковер” в ЦК КПСС и Военно-промышленную комиссию, но принципиальный генерал не отступал. В конце концов командиром корабля был назначен не Феоктистов, а Георгий Береговой. Но и он прошел не “на ура”. Оппозиция на этот раз была не среди промышленников, а непосредственно в руководстве ВВС. Против назначения Георгия Тимофеевича командиром корабля был исполняющий обязанности Главкома генерал Кутахов (он предлагал другого кандидата), а также начальник Центра подготовки космонавтов генерал Кузнецов. Не поддерживали кандидатуру Берегового и некоторые уже летавшие космонавты. Однако и здесь победа осталась за Каманиным. На "Союзе-3" в полет отправился Георгий Береговой.

- Вся эта “верхушечная” лихорадка по поводу того, кто полетит, а кто останется за бортом, была не на пользу делу, нервировала космонавтов, порой приводила к принятию не самых лучших решений.

- Что вы имеете в виду?

- Бывало так, что сложный полет поручали не самым подготовленным космонавтам. В результате не удавалось, например, выполнить стыковку, и “Союз” возвращался на Землю.

- Существовало, насколько я знаю, неписаное правило: если космонавты стали дублерами основного экипажа, то именно их и отправляли в следующий полет. Однако случалось (и не раз), что по воле высокого начальства в космос стартовали “внеочередники”. Как реагировали на это сами обиженные, например Георгий Катыс, Евгений Хлудеев и другие?

- Ну а что они могли сделать? Терпели, надеялись на лучшее. Но кто-то не выдерживал, “ломался”. Другие по 10-15 лет ждали своей очереди, а потом их просто “списывали” по возрасту или по здоровью.

- Сколько раз вы были дублером?

- В общей сложности - девять. Это своеобразный рекорд Центра подготовки космонавтов.

- Но потом стали даже командиром отряда?

- Потому что не сломался. Однако, надо сказать откровенно, не все выдерживали подобные жестокие экзамены. Искренне жаль тех, чья судьба оказалась покалеченной…

- В открытой печати никогда не назывались цифры, характеризующие “отсев” из ЦПК тех, кто готовился к космическому полету. Может, проясните ситуацию?

- Через наш Центр за сорок лет прошли в общей сложности около 300 человек. За это время в космосе побывал 91 космонавт. Примерно тридцать человек (в том числе и летавшие на орбиту) сейчас готовятся к новым стартам. Таким образом, почти 200 человек оказались, как говорится, за бортом. И это - подчеркну - среди тех, кто прошел через сложнейшую систему чрезвычайно придирчивого отбора и был зачислен в отряд космонавтов. Объективности ради надо сказать, что дело далеко не всегда было в том, что так и не дошла очередь на полет. Кто-то сам виноват: учился не очень прилежно (например, один из летчиков - старший лейтенант - за три “двойки”, полученные в течение двух лет обучения, был без всяких разговоров отчислен из Центра). Других “забраковали” медики. Были и несчастные случаи.

Ныряя в подмосковном пруду, врезался головой в дно и повредил позвоночник Валентин Варламов. Спустя несколько лет отдыхавший в санатории “Чемитоквадже” космонавт инженер-майор Гуляев, купаясь в речке Холодная, тоже ударился головой о камень. Из-за трещины черепа и перелома шейного позвонка с мечтой о космическом полете пришлось расстаться. Уже в 90-е годы на тренировках по приводнению погиб еще не летавший на орбиту космонавт. Это было на Черном море…

Из каждого нового пополнения, прибывавшего в Звездный, лишь немногим удавалось достичь цели. Вот один из ярких примеров. 3 мая 1967 года в ЦПК были зачислены 12 человек: В. Белобородов, Ю. Малышев, В. Козельский, В. Коваленок, В. Ляхов, В. Исаков, В. Писарев, С. Гайдуков, М. Сологуб, Н. Порваткин, В. Алексеев, М. Бурдаев. А слетали в космос только трое - Малышев, Коваленок, Ляхов. В тот год в ЦПК обучались 77 космонавтов. В ближайшие три года планировалось набрать еще 50 человек. Но в действительности новичков было принято гораздо меньше.

- Почему многие космонавты, в том числе, например, Юрий Гагарин и Валерий Быковский, открыто выступали против подготовки женщин к полету на орбиту? Не хотели, чтобы они занимали столь дефицитные места в космических кораблях?

- Нет, дело не в этом. Просто космические полеты - очень тяжелая работа. И с большей эффективностью выполняют ее мужчины (да и то далеко не каждому из них это дело по плечу). Когда-то существовал проект отправки в космос исключительно женского экипажа, представьте, как звучало бы: “Три женщины на орбите - новая выдающаяся победа советской науки и техники!” Но это была бы, конечно, чисто пропагандистская акция.

- Есть ли сейчас женщины в отряде космонавтов?

- Насколько я знаю, всего две - Надежда Кужельная и Елена Кондакова.

- Сколько советских космонавтов готовились к полету на Луну?

- С января 1968 года подготовку проходили 18 человек. В частности, для облета Луны первые три экипажа были такие: Леонов - Воронов, Быковский - Рукавишников, Попович - Макаров. Но нас, как известно, опередили американцы, и лунная программа была закрыта.

- Существовала ли у нас конкуренция между космическими фирмами?

- Безусловно. Например, между конструкторскими бюро Королева и Челомея. Я, между прочим, летал в 1976 году на орбитальной станции, спроектированной и изготовленной на фирме Владимира Николаевича Челомея. Я могу засвидетельствовать: это был отличный звездный дом. Кое-что до сих пор остается эксклюзивом….

- Вы имеете в виду совершенно секретную в те времена станцию “Алмаз”, которая была создана по заказу военных?

- Да, это был тот самый “Алмаз”. Кстати, секретное название нельзя было произносить вслух. В сообщении ТАСС говорилось о запуске очередной станции из серии “Салют”. Для широкой общественности это был “Салют-5”.

- Военные всегда мечтали иметь свою собственную станцию, которую можно было бы использовать для ведения разведки из космоса. В частности, выявлять стационарные военные и промышленные объекты; обнаруживать строительство ракетных шахт, дислокацию и перемещение воинских формирований, техники… “Алмаз” стал воплощением этой мечты. Фирма Челомея создала еще и свои транспортные корабли, заметно отличающиеся от “Союзов”. Почему они не пошли в серию?

- Насколько я знаю, просто не нашлось средств для дальнейшего финансирования программы “Алмаз”. Она была закрыта.

- Между тем за рубежом писали, что «военная орбитальная станция “Алмаз” имела мощное вооружение» и что будто бы на борту были ядерные заряды. Что здесь правда, а что вымысел?

- Никакого вооружения на борту нашего “Алмаза” не было.

- Тогда я процитирую один абзац из брошюры Игоря Афанасьева, изданной в 1991 году небольшим тиражом: “Орбитальная пилотируемая станция “Алмаз” оснащалась авиационной скорострельной пушкой конструкции А. Э. Нудельмана. Ее можно было навести в нужную точку через прицел, поворачивая всю станцию». Значит, пушка все-таки была?

- Американцы в то время вели работы по созданию “космической инспекции” - аппаратов для перехвата наших спутников. Мы не знали, запустят они такие аппараты или нет, пойдут ли на уничтожение спутников или повременят. На всякий случай в КБ Челомея разработали систему вооружения для “Алмаза”. Но наша станция ушла в космос без вооружения.

- В заключение несколько вопросов о жизни в Звездном городке. Здесь по-прежнему строгая пропускная система, высокий забор, охрана. Как же получилось, что у американцев, которые находились в Звездном, украли машину?

- Был такой неприятный факт… Так ведь жулику перелезть через забор не так уж сложно.

- А выехать из городка как? Ведь у ворот контрольно-пропускной пункт…

- Угонщики взорвали задние ворота и умчались. Звездный городок не может быть островом благополучия, когда криминальная обстановка в стране обострилась до предела.

- Часто ли вы встречаетесь со своими коллегами-космонавтами? С кем, например, виделись в последнее время?

- С Владимиром Шаталовым. Это было несколько дней назад. Он живет в этом же доме, только двумя этажами выше. Посидели, поговорили….

- А кто ваши соседи по лестничной площадке?

- В 22-й квартире живет Валентина Гагарина, в 23-й - Татьяна Беляева.

- Как поживает Валентина Ивановна?

- Нормально. В эти дни, например, она хочет переписать киноленты, на которых запечатлен Юрий Гагарин, на видео. Валентина Ивановна бережно хранит память о Юре… Она воспитывает внучку Катю, которая ходит и в общеобразовательную школу, и в музыкальную. Дочери живут в Москве, нередко приезжают сюда.

- Не жалеете, что космические полеты, слава, успех - позади?

- А я считаю - многое еще впереди. Слава - это так, шум, суета… Сорок лет в Звездном - очень счастливые, насыщенные, интересные годы. Но, может быть, только сейчас начинаю по-настоящему чувствовать вкус к жизни.

интервью с Волыновым

Развитие многоразовых космических кораблей

С.В.Андреев
(УДК 629.59)

Долгое время советская печать весьма предвзято описывала многоразовые космические корабли или просто не замечала их существования. Поэтому получалось так , что вроде бы на пустом месте, "вдруг", возникли воздушно-космические самолеты (ВКС) в лице кораблей типа SHUTTLE. Однако и за рубежом редко кто вдавался в подробности истории создания таких аппаратов. Попробуем беспристрастно проследить историю развития многоразовых космических аппаратов.

Современному состоянию предшествовала сложная эволюция идей и экономических концепций.

Начиная говорить о космических аппаратах, обычно вспоминают Константина Эдуардовича Циолковского. В основе же большинства конструкций многоразовых космических кораблей лежат идеи Фридриха Артуровича Цандера.

Где-то в 1904-1905 Цандер познакомился с работой Циолковского "Исследование мировых пространств реактивными приборами". К началу двадцатых годов он разработал проект межпланетного корабля. Первый вариант был доложен специальной комиссии по изобретательству 10 октября 1920 года. В июне 1924 года он подал заявку в Комитет по делам изобретений. Цандер предложил соединить в одном аппарате ракету и самолет.

За рубежом тоже возник ряд предложений по использованию крылатых аппаратов для полетов в космос. В 1938 году Эйген Зенгер предложил проект одноступенчатого транспортного космического аппарата многократного использования.

Итак, на конец тридцатых годов имелись проекты крылатых воздушно-космических аппаратов, правда весьма далекие от реализации. Война отодвинула их на задний план.

Идея создания многоразовых средств для транспортировки грузов на околоземные орбиты вновь начали появляться в конце 40-х годов, но уже на базе достигнутого в военные годы.

В октябре 1957 состоялось совещание представителей NACA и ВВС США, созванное исключительно для обсуждения последствий первого спутника. Были рассмотрены материалы по всем проектам, связанным с полетами в космос. Особое внимание было уделено крылатым аппаратам, как средству для полета человека в космос. Заседание стало началом программы Dyna-Soar (Dynamic Soaring).

В ноябре того же года ВВС США представили требования к будущему аппарату и утвердили план работ. К марту следующего года свои предложения представили семь компаний. Был выбран вариант фирмы Boeing. Он предусматривал максимально упрощенный и насколько можно дешевый КА. Фирма Bell, несмотря на долгие изыскания, представила довольно сложную конструкцию, которую трудно было реализовать тогда. Возможно выбор в качестве разработчика фирмы Boeing объяснялся не только техническими деталями. Дело в том, что компания проворонила космические заказы и мечтала хоть как-нибудь пролезть в новую область деятельности. Первоначально Dyna Soar отводилась роль разведчика и летающего командного пункта. Программа создания этого ВКС являлась в известной мере продолжением работ по самолету X-15. Тем не менее компания North American, создавшая X-15 и предлагавшая ВКС на его базе, не смогла обойти конкурентов.

Детальная проработка проекта не внесла серьезных изменений в то, что первоначально предлагалось фирмой Boeing.

К апрелю 1960 г образовалась гора документации, высотой почти 4 м, что ознаменовало окончание так называемой фазы альфа и начало изготовления деталей и узлов.

Намечалось, что сброс с самолета B-52 будет осуществлен уже в 1963 году, первый беспилотный полет осуществится в 1964, а первый пилотируемый - в 1965. Кроме того, начиная с июня 1962 г намечалось провести пуски моделей ВКС с помощью РН SCOUT.

Время шло - в СССР уже запустили первого человека. ВВС и NASA лихорадочно спешили, всячески форсируя реализацию своих космических проектов. Для этого же решили провести испытания части компонентов Dyna Soar, использовав их в программах Nimbus, Advent, Courier, а так же Apollo.

1962 год ознаменовался официальным показом макета X-20 и представлением астронавтов для выбранных для полета на нем.

Стоимость проекта стремительно росла. Весной 1963 г приняли решение отказаться от военного использования Dyna-Soar и ограничится только исследовательскими задачами. Приступили и к изготовлению первого летного образца.

В 1963-м программа Dyna Soar была прекращена. Ее стоимость прказалась слишком большой. Программа Gemini позволила военным быстро провести большинство экспериментов, для которых был нужен Dyna Soar.

В конце пятидесятых в ОКБ-23 под руководством Мясищева велась разработка изделия 48 - многоразового воздушно-космического самолета, расчитанного под запуск с помощью РН "Восток".

Существовует мнение, что в нашей стране техника почти не разрабатывалась на конкурсной основе. Это в большинстве случаев не верно. ВКС Мясищева был не единственным создававшимся в то время. Эскизный проект подобного аппарата был разработан в ОКБ-256 под руководством П.О.Цыбина. Этот ВКС, с легкой руки Королева известный под кличкой "Лапоток", должен был выводиться на орбиту РН семейства "Восток". Массово-габаритные характкристики этого ВКС были очень близки к проету ОКБ Мясищева.

Схожесть проектов не случайна - ВВС имели свою программу по освоению "гиперзвуковых скоростей и больших высот". Но Хрущев объявил ВВС устаревшим видом вооруженных сил и где уж там было создавать что-то новое, когда сотни самолетов отправили на слом. Американцы планировали военное использование ВКС Dyna Soar. При этом ограничиваясь чисто разведывательными задачами.

Ближе к концу шестидесятых в проекте орбитальной разведывательной станции "Алмаз" Челомея появится авиационная пушка конструкции Нудельмана. Станция полетела без пушки: отбиваться было не от кого. На первый взгляд вряд ли на разработку "космической пушки" потребовалось 10 лет (средний срок создания авиационно-космической техники). Однако, если учитывать, что надо было провести и испытания в соответствующих условиях - эта цифра может быть близка к действительности. Отсюда следует, что такое оружие если и не предназначалось для советских воздушно-космических истребителей, то в случае их создания, вполне могло быть на них установлено. Соответственно их встреча с американским ВКС могла для последнего завершиться весьма плачевно. А вспомнив, что в 1963 г были успешно испытаны ИСЗ-перехватчики "Полет", можно понять американцев, приостановивших разработку Dyna Soar, почти ничего не дававшего ни военным, ни ученым.

В начале шестидесятых аппараты с несущим корпусом рассматривались NASA, как прообразы элементов системы для полетов на Луну. И сперва большинство не воспринимало их в связи именно с многоразовыми КА. Только после того, как они стали не нужны для программы Apollo и в NASA стали размышлять о дальнейших целях, про них вспомнили. Пауза закончилась и испытания были продолжены на предмет поиска решений для будущих ВКС.

Весной 1964 г NASA приняло решение о разработке следующих двух аппаратов с несущим корпусом для изучения их поведения уже на сверхзвуковых скоростях, свои услуги предложил целый ряд фирм. В апреле были выбраны два проекта. Первый представлял улучшенный вариант M2-F2 фирмы NORTHROP, дооснащенный ракетным двигателем. Другим аппаратом стал HL-10, разработанный в центре им Лэнгли (NASA).

В августе 1964 г ВВС США обьявили о начале программы START (Spacecraft Technology and Advanced Reentry Program). 14 июня 1965 года M2F2 был передан NASA для продувок. Несмотря на то, что к тому времени фирма-исполнитель Мартин-Мариэтта уже имела уже шестилетний опыт работ по аппаратам с несущим корпусом, программа пошла со скрипом. Продувки в аэродинамических трубах показали, что при выбранной форме корпуса, КА неустойчив на небольших скоростях и соответственно непригоден для пилотируемого КА. После внесения соответствующих изменений началась разработка суборбитального аппарата X-23, пилотируемого X-24 и тренировочного SV-5J.

К 1966 г был готов третий аппарат с несущим корпусом: X-23. С его помощью хотели осуществить маневрирование при спуске с орбиты.

Можно разделить разработанные конструкции ВКС на 3 поколения. Первое - аппараты конца 50х - начала шестидесятых. Ко второму принадлежат аппараты типа SPACE SHUTTLE. ВКС третьего поколения находятся в стадии создания последние 8-10 лет.

Требования к ВКС первого поколения, как это ни парадоксально, были сформулированы таким образом, что весьма точно учитывали обьем грузопотока на орбиту, сложившийся к тому времени, когда они должны были войти в эксплуатацию.

ВКС типа Space Shuttle с точки зрения удешевления космических операций полностью не оправдали себя. Сомнительно, что разработчики Space Shuttle столь грубо проосчитались в оценке экономической стороны программы. Единственное, чем можно объяснить создание Space Shuttle и подобных, - чисто военное назначение.

Однако характер полетов Space Shuttle указывает на следующее: система Space Shuttle оказалась менее надежной, чем ожидалось. Основные ПН, для которых предназначался Space Shuttle, не были выведены в космос по одной из причин: отставание в разработке таковых, отказ от таковых в пользу не нуждающихся в Space Shuttle, ответные меры СССР. Таким образом, многоразовых систем для обеспечения дешевого грузопотока никто и не создавал. Все ВКС имели в первую очередь военное назначение. Исходя из вышесказанного, следует, что на том витке гонки вооружений, когда необходимы такие средства доставки, как ВКС типа Space Shuttle, США проиграли. Косвенно это подтверждается критикой системы Space Shuttle в США.

Однако, поскольку в области кострукционных материалов не ожидается существенного прогресса в обозримом будущем ВКС, при их уровне надежности вряд ли станут основным средством для перевозки грузов на линии Земля-орбита.

Первыми пилотируемыми КК стали все же бескрылые одноразовые аппараты. Материалы, раскрытые за прошедшие с той поры годы, до некоторой степени проливают свет на причины, по которым крылатые КК были отодвинуты на задний план. Отсутствовала достаточно достоверная информация об аэродинамике и динамике полета крылатого КА, особенно в верхних слоях атмосферы. Необычные условия эксплуатации требовали применения материалов с соответствующими свойствами. Собственно многие проблемы, вставшие перед конструкторами в то время, были впоследствии успешно решены. Но необходимо учесть и то, что политика тогда оказывала серьезное влияние на принятие технических решений. Существовала реальная погоня за достижениями в освоении космоса, иногда мнимыми. Ориентация на создание крылатых аппаратов сулила массу нерешенных проблем, почти никаких преимуществ и самое главное, требовала много времени на разработку и испытания. И СССР, и США вынуждены были приостановить реализацию первых проектов крылатых КК.

---

P.S.:

Эти материалы для нашего сайта любезно предоставил сам автор - Сергей Андреев (кстати, в свое время журнал "Техника Молодежи" отказался их печатать, - что ж, тем хуже для журнала). Нам хотелось бы несколько поправить С.Андреева: пушка системы Нудельмана была установлена на одной из орбитальных пилотируемых станций "Алмаз" и была испытана тестовыми стрельбами во время полета станции в беспилотном режиме. По поводу критики системы "Space Shuttle" внутри самой Америке можно добавить фразу, сказанную в июне прошлого (1999) года профессором Стенфордского университета Lewis R.Franklin (бывшим вице-президентом концерна TRW) в беседе с web-мастером: "It is the big mistake!"

У этой связки «рассказ-статья» довольно примечательная история, исчерпывающе характеризующая положение дел в нашем журнально-издательском бизнесе. Фантастический рассказ и сопровождающую статью о том, как развивалась бы советская космонавтика, если бы в кресло Королева сел не Мишин, а Дмитрий Козлов, мне заказал выпускающий редактор журнала «Всемирный следопыт». Идея мне понравилась, и в течение недели я написал и то, и другое. Статью в журнал приняли сразу, а вот с рассказом, озаглавленным «Выступление космонавта Комарова в сельском клубе», вышла неувязка. Его отклонили под предлогом «несоответствия политике издания». Пришлось всё бросить и в срочном порядке переписать рассказ, который теперь назывался банально: «Орбитальные истребители». На этот раз выпускающий редактор просто замолчал и перестал отвечать на мои электронные письма и телефонные звонки.

Журнал все-таки вышел. В нем я нашел свою статью, от которой осталось не больше трети текста, и довольно безграмотный рассказ некоего Андрея Яшина «Развилки истории: звездные войны», в котором, впрочем, были использованы самые «вкусные» фрагменты из моих «Орбитальных истребителей». Понятно, что на этом мое сотрудничество с журналом «Всемирный следопыт» закончилось. Впрочем, я не в обиде. Рассказ «Орбитальные истребители» и сопутствующую статью в ее полном виде я опубликовал в газете «Аномальные новости» (№ 10 (175), 2004, с.14-15) и теперь предлагаю их вашему вниманию. А рассказ «Выступление космонавта Комарова в сельском клубе» вышел в сборнике «Фантастика 2004: Вып.1: Рассказы, повести» (М.: ООО «Издательство АСТ»; ЗАО НПП «Ермак», 2004, с.95-103). Через полгода закончится действие договора, и я выложу его в Сеть...

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ: ОРБИТАЛЬНЫЕ ИСТРЕБИТЕЛИ

— Пять... Четыре... Три... Два... Один...

Предстартовый отсчёт бьёт по натянутым струной нервам. Медики советуют в эти минуты «расслабиться и получать удовольствие», но, наверное, это невозможно. Потому что впереди не просто ещё один полёт в космос, впереди — бой! И последние секунды на Земле становятся текучими, замедленными до умоисступления, а голос «стреляющего» офицера доносится будто бы из далёкого далека — с другой планеты или со звезды...

— Пуск! — произносит наконец «стреляющий».

— Поехали, — шепчут привычно губы.

Полковник аэрокосмических сил Алексей Губарев не может видеть лица своего напарника по этому полёту — подполковника Бориса Белоусова, который сидит сзади, но знает твёрдо: напарник тоже шепнул эту фразу, ставшую в отряде космонавтов традиционной с подачи начальника лётной подготовки Марка Галлая.

Перегрузка возрастает, вдавливает в кресло. Поле зрения сужается, перед глазами стелется дымка, сердце отчаянно бьётся в груди, проталкивая по венам враз потяжелевшую кровь. Однако первейшая обязанность командира экипажа — контролировать все этапы полёта, не отвлекаться на трудности и частности, и поддерживать связь с пультовой Центра управления полётами.

— «Звезда-9», время — семьдесят, — сквозь треск сильнейших помех донёсся голос с Земли. — Как чувствуете себя? Приём.

— Понял вас, — отозвался Губарев. — Время — семьдесят. Чувствуем себя отлично. Вибрация и перегрузки в норме. Продолжаем полёт.

Оттикало ещё десять секунд. Шум от работы двигателей усилился, а вибрация разом прекратилась. Это отделилась первая ступень ракеты-носителя. Нужно доложить.

— «Заря», я «Звезда-9». Закончила работу первая ступень. Полёт продолжается нормально. Приём.

На третьей минуте полёта с громким характерным щелчком сработала система сброса головного обтекателя. В иллюминатор корабля брызнул яркий солнечный свет.

— «Звезда-9», сброшен конус, — проинформировал ЦУП. — Всё нормально. Как ваше самочувствие? Приём.

— «Заря», я «Звезда-9». Сброс прошёл хорошо. Самочувствие отличное. Приём.

Кресло командира экипажа в космическом корабле класса «Звезда» располагалось не так, как на классических «Востоках», «Восходах» или «Союзах». Чтобы увидеть в иллюминатор Землю, Губареву пришлось бы отстегнуть привязные ремни, встать и подойти к иллюминатору. Однако делать этого, пока не отработали вторая и третья ступени, не стоило — можно переломать кости. Впрочем, полковник и так хорошо представлял себе, как выглядит планета. Высота ещё относительно невелика, а значит, вид Земли мало отличается от того, какой можно увидеть с борта реактивного истребителя — сине-зелёная поверхность, складки местности, реки, белые прямоугольнички городов.

На девятой минуте полёта пилоты «Звезды-9» услышали резкий отрывистый звук и с облегчением перевели дыхание. Сработали пиропатроны, отстрелив третью ступень ракеты, а значит, корабль вышел на орбиту. Теперь следовало дождаться, когда со своих площадок в Тюратаме стартуют «Звезда-10» и «Звезда-11», после чего будет сформирована группа и можно начинать перехват.

* * *

...Со времён полёта Юрия Гагарина в космос многое изменилось. Скоропостижно скончался Генеральный Конструктор Сергей Павлович Королёв, а на его место назначили Дмитрия Козлова. Несмотря на серьёзные организационные трудности, Козлову удалось мобилизовать производство и опередить американцев — первым человеком, высадившимся на Луну, стал Алексей Леонов. Эффект от лунной экспедиции превзошёл все ожидания, и советское правительство признало космическую программу приоритетной. Кроме того, благодаря дружбе Козлова с министерством обороны и генералами, удалось реализовать старую идею — сформировать аэрокосмический ударный корпус, в подчинение которому перешли части ПВО, авиационные полки, баллистические и крылатые ракеты, а главное — десятки новейших космических кораблей, задачей которых было не только прокладывать советскому народу дорогу в космос, но и защищать Родину от нападения с орбиты.

А такая угроза существовала. После скандального провала программы «Аполлон» американцы отказались от планов по освоению планет Солнечной системы, сосредоточив усилия на создании боевой орбитальной группировки. В околоземном пространстве становилось тесно, и всё чаще происходили стычки, грозя перерасти в серьёзный вооружённый конфликт.

«Потенциальный противник» наглел день ото дня, и за участившимися в последнее время катастрофами на орбитах чувствовалась злонамеренная деятельность тех, кто не желал смириться с «засильем русских в космосе». До последнего момента прямых столкновений удавалось избегать. Даже когда разведывательный корабль «Союз-Р» под управлением Владимира Комарова, совершавший рейд к одной из американских военных станций «МОЛ», был обстрелян миниатюрными ракетами и получил серьёзные повреждения, командование аэрокосмических сил не рискнуло отдать приказ на ответные действия, и Павел Попович, корабль которого навели на вражескую базу, ограничился лишь манёврами в непосредственной близости от неё. Между тем известно, что безнаказанность порождает новые преступления. Под угрозой оказались автономные платформы, лунные трассы и строящийся «марсианский» корабль. Чашу терпения переполнила ничем не спровоцированная атака боевых кораблей «Блю-Джемини» на орбитальный танкер, обслуживающий запуски в поддержку постоянной научной базы на Луне. И тогда на высшем правительственном уровне было постановлено: подобные акции отныне должны встречать самый решительный отпор...

* * *

Рис. 8. Американская военная станция «МОЛ» — возможная цель для «Звезды»
Рис. 9. Американский космический истребитель «Дайна-Сор» — возможная цель для «Звезды»	Рис. 10. Американский боевой орбитальный комплекс «Блю Джемини» — возможная цель для «Звезды»

Корабль движется по орбите быстро и в течение рабочих суток можно успеть несколько раз увидеть восход. Это совершенно незабываемое зрелище. Огненно-красный диск начинает подниматься над горизонтом, спектральные полосы расстилаются по тёмно-фиолетовому краю, а над Солнцем на короткое мгновение вспыхивает необычайный по красоте ореол, напоминающий по форме русский кокошник. Ещё несколько секунд, и Солнце становится золотым, и в его лучах отливают позолотой восьмиметровые колонны орбитальных боевых кораблей, в тесных кабинах которых сидят твои друзья.

Но любоваться космической зарёй будем в следующий раз. Истребители класса «Дайна-Сор» выходят на обратную приполярную орбиту, чтобы уничтожить автономную платформу «Ураган», несущую на себе шесть ракет с термоядерными боеголовками. Но разведка успела вовремя сообщить о готовящейся операции, и на перехват истребителей устремляются три «Звезды». На борту этих изящных космических кораблей, спроектированных в бюро Дмитрия Козлова, находятся по два пилота — итого, в перехвате участвуют шестеро. Из них двое — новички, впервые вышедшие в космос. Это противоречило существующей инструкции, однако у командования не оставалось другого выхода — экипажей, имеющих боевой опыт, катастрофически не хватало.

Корабли летят наперехват; они наводятся на вражеские космопланы с помощью радиолокационных пеленгаторов; источником энергии для них служит реактор на плутонии, а тепловые радиоизотопные двигатели вкупе с маршевым, работающим на перекиси водорода, позволяют свободно маневрировать и ускоряться при необходимости. Единственным оружием космических кораблей класса «Звезда» является пушка НР-23, её двадцатитрёхмиллиметровые снаряды способны поражать цель на расстоянии прямой видимости, а видимость в космосе преотличная.

Полковник аэрокосмических сил Алексей Губарев, выполняющий обязанности ведущего в группе, пытается связаться с вражескими истребителями на УКВ-частоте в 121,75 мегагерц. На хорошем английском языке он предупреждает пилотов «Дайна-Сор», что если они приблизятся к автономной платформе на расстояние десяти километров, то будут уничтожены. При этом Губарев чувствует, как намокла хлопчатобумажная рубашка под полётным костюмом, а голос становится хриплым и слова чужого языка даются с трудом.

Противник продолжает сохранять радиомолчание и на высокой относительной скорости входит в зону отчуждения. Борис Белоусов без приказа поворачивает «Звезду», удерживая передовой ракетоплан в прицельной рамке, и тогда Губарев, поколебавшись всего мгновение, нажимает спусковую скобу. Пушка выплёвывает двухсотграммовые снаряды, и они на скорости 700 метров в секунду устремляются к цели. Маршевому двигателю приходится выдать компенсирующий импульс, чтобы стабилизировать корабль после выстрела. А Губарев продолжает напряжённо следить за экраном радиолокатора — визуально попадание снарядов и степень повреждения корабля противника не определишь: в космосе нет привычных нам взрывов с ярким пламенем, столбом чёрного дыма и оглушительным грохотом. Но цель явно сошла с курса и от неё отделились объекты поменьше — значит, есть попадание.

Оставшаяся пара ракетопланов совершает манёвр — даже на расстоянии в десять километров видны белые «усы» от струй двигателей ориентации. Американские пилоты явно не ожидали отпора и теперь сбрасывают относительную скоростью, чтобы оценить обстановку и с максимальной эффективностью использовать управляемые ракеты в подвесных контейнерах. Это их ошибка, и они за неё заплатят. Единственное, что по-настоящему беспокоит Губарева, — это размер платформы «Ураган». Она остаётся идеальной мишенью, и если один из американских космических истребителей всё-таки выпустит ракету, участь «Урагана» предрешена. Губарев отдаёт приказ по кодированной связи, и «Звезда-10» под управлением Павла Поповича отделяется от группы и, разгоняясь, идёт на американцев. Скорее всего, Попович проскочит мимо и уйдёт с орбиты, выпадет из боя, но зато его манёвр спугнёт пилотов «Дайна-Сор», отвлечёт их внимание от выполнения основной задачи. Сам Губарев даёт импульс, меняя угол тангажа и поднимаясь вверх. При этом «Звезда» медленно поворачивается вокруг продольной оси и на какое-то время в иллюминатор становятся видны маленькие чёрные силуэты вражеских ракетопланов на фоне ярко-белых облаков далеко внизу.

— Прицеливание, Борис! — отрывисто приказывает он.

Белоусов быстро отрабатывает двигателями, поворачивая пушку в нужном направлении. Но тут в эфире возникает голос Поповича:

— Здесь «Звезда-10». Нас подбили, мужики! Нас подбили!

— Аварийный сброс! — кричит Губарев.

Слишком поздно. Пилоты «Дайна-Сор» совершили ещё одну ошибку. Увидев приближающийся корабль, они приняли его за космическую «торпеду» и попытались уничтожить. Им не хватило времени — расстояние уже было слишком мало, и обломки ракеты вместе с фрагментами разваливающейся «Звезды» пробили обшивку истребителей, нарушая герметичность, уничтожая хрупкую аппаратуру и превращая в месиво такие уязвимые человеческие тела.

Вся схватка на орбите заняла чуть более трёх минут. «Звёзды» победили, но восемь пилотов уже никогда не увидят восхода Солнца...

ЧАСТЬ ВТОРАЯ: ИСТОРИЯ ОРБИТАЛЬНЫХ ИСТРЕБИТЕЛЕЙ

(КАК ЭТО БЫЛО)

Уже в те времена, когда вся космонавтика сводилась к обсуждению формул и идей, а первые ракеты, шипя и плюясь огнем, с трудом отрывались от земли, чтобы тут же упасть обратно, многим было ясно, что этот новый вид человеческой деятельности будет неразрывно связан с военным делом. К сожалению, ожидания эти оправдались в полной мере. Страшные ракеты «Фау-1» и «Фау-2», которыми нацисты обстреливали Лондон, появились на свет как продукт невинных мечтаний группы немецких инженеров — энтузиастов идеи межпланетных полетов. После победы союзников по антигитлеровской коалиции, эти ракеты вместе с чертежами и теми, кто их делал, оказались в руках Советского Союза и США, и практически сразу были использованы для войны. Предложение британцев создать на основе «Фау-2» космический корабль для полета на Луну просто проигнорировали, а все усилия конструкторов-ракетчиков были направлены на то, чтобы воспроизвести успех инженеров Третьего рейха и поставить ракеты на вооружение в качестве носителей боевых (и прежде всего — атомных) зарядов.

Вся современная космонавтика тоже выросла из боевых ракет. Например, знаменитая «семерка» (ракета «Р-7», созданная под руководством Сергея Королева), с помощью которой наши ученые запустили первый спутник, вымпел — на Луну и Юрия Гагарина — на орбиту, изначально предназначалась для решения куда менее мирной задачи — доставить атомную боеголовку до Вашингтона или Нью-Йорка.

Однако то, что было понятно специалистам, стало всеобщим достоянием лишь 4 октября 1957 года, когда маленький серебристый шарик с четырьмя антеннами, пролетел над планетой по круговой орбите. Мы, жители России, привыкли воспринимать запуск первого искусственного спутника Земли как триумф научной мысли и достижение всего человечества. Совсем по-другому его восприняли на Западе.

Признанный мастер «литературы ужасов» Стивен Кинг в одной из своих книг признается, что самым сильным страхом в его жизни был именно страх перед советским спутником. В тот октябрьский день русские показались ему завоевателями с Марса, которые запустили свою «летающую тарелку» над Америкой, чтобы уничтожить его родину. Этот же страх породил в США волну публикаций, в которых красочно расписывалась угроза появления на орбите советских «орбитальных боеголовок». И в первые дни октября 1957 года особо горячие головы из Пентагона предложили «закрыть небо», то есть выбросить на орбитальные высоты тонны металлолома: шарики от подшипников, гвозди, стальную стружку, что привело бы к прекращению любых космических запусков. Однако расчеты показывали, что это очень дорогая затея с сомнительным исходом, а потому исследовательские лаборатории вооруженных сил США начали экспериментальные работы по созданию космических перехватчиков, способных сбивать вражеские спутники.

Уже 19 июня 1959 года американцы провели первое испытание ракеты «Балд Орион», которая была запущена с бомбардировщика «Б-52» и должна была поразить спутник «Эксплорер-6», к тому времени выработавший свой ресурс. Ракета прошла в четырех милях от цели. Это было преподнесено как первый успешный перехват спутника. Но последующие пуски не отличались высокой эффективностью, и работы над этой ракетой постепенно сошли на нет.

Понятно, что и советские военные не остались равнодушными к идее орбитального перехвата. Так, один из проектов практически повторял американские испытания 1959 года. А именно, предполагалось создание небольшой ракеты, запускаемой с самолета с высоты около 30 километров и несущей заряд около 50 килограммов взрывчатки. Ракета должна была сблизиться с целью и взорваться не далее как в 30 метров от нее. Работы по этому проекту были начаты в 1961 году и продолжались до 1963 года. Однако летные испытания не позволили достигнуть тех результатов, на которые надеялись разработчики. Система наведения оказалась не настолько эффективной, как это было необходимо. Испытаний в космосе даже не стали проводить.

Рис. 1. Пилотируемый орбитальный перехватчик «7К-П» («Союз-П») Габариты космического перехватчика «Союз-П»: полная длина — 6,98 метров, максимальный диаметр — 2,7 метров, полная масса — 6300 килограммов.

Следующий проект родился на волне той эйфории, которая царила в СССР в период первых полетов советских пилотов в космос. 13 сентября 1962 года, после совместного полета «Востока-3» и «Востока-4», когда эти неманеврирующие орбитальные корабли за счет точности запуска удалось свести на расстояние 5 километров, Научно-техническая комиссия Генштаба заслушала доклады космонавтов Андрияна Николаева и Павла Поповича о военных возможностях кораблей «Восток». Вывод из докладов звучал так: «Человек способен выполнять в космосе все военные задачи, аналогичные задачам авиации (разведка, перехват, удар). Корабли "Восток" можно приспособить к разведке, а для перехвата и удара необходимо срочно создавать новые, более совершенные космические корабли».

Такие корабли тем временем уже разрабатывались в конструкторском бюро ОКБ-1 Сергея Королева. На основе пилотируемого орбитального корабля «7К-ОК» («Союз») планировалось создать космический перехватчик — «7К-П» («Союз-П»), который должен был решать задачи осмотра и вывода из строя космических аппаратов противника.

Проект получил поддержку в лице военного руководства, поскольку уже были известны планы американцев о создании военной орбитальной станции «МОЛ», а маневрирующий космический перехватчик «Союз-П» был бы идеальным средством для борьбы с такими станциями.

Однако из-за общей перегруженности проектами ОКБ-1 пришлось отказаться от заманчивой военной программы. В 1964 году все материалы по «Союзу-П» были переданы в филиал № 3 ОКБ-1 при Куйбышевском авиазаводе «Прогресс». В то время филиал возглавлял ведущий конструктор Дмитрий Ильич Козлов. «Союз-П» был не единственной разработкой военного назначения, переданной в филиал. Здесь, в частности, создавались спутники фоторазведки «Зенит-2» и «Зенит-4».

Первоначально предполагалось, что «Союз-П» будет обеспечивать сближение корабля с вражеским космическим объектом и выход космонавтов в открытый космос с целью обследования объекта. Затем, в зависимости от результатов осмотра, космонавты либо выведут объект из строя путем механического воздействия, либо «снимут» его с орбиты, поместив в контейнер корабля.

По здравому размышлению от такого технически сложного и опасного для жизни космонавтов проекта отказались. В то время практически все советские спутники снабжались аварийной системой подрыва, страхующей его от захвата. Адекватных действий ожидали и от потенциального противника, потому резонно заключили, что при таком варианте космонавты могут стать жертвами мин-ловушек.

Рис. 2. Пилотируемый орбитальный перехватчик «Союз-ППК» Габариты космического перехватчика «Союз-ППК»: полная длина — 6,5 метров, максимальный диаметр — 2,7 метров, полная масса — 6700 килограммов.

Теперь предполагалось создать корабль «Союз-ППК» («Пилотируемый перехватчик») на двух космонавтов, оснащенный восьмью небольшими ракетами. Изменилась и схема действия системы. По-прежнему корабль должен был сблизиться с космическим аппаратом противника, но теперь космонавты не должны были покидать корабль, а визуально и с помощью бортовой аппаратуры обследовать объект и принять решение об его уничтожении. Если такое решение принималось, то корабль удалялся на расстояние километра от цели и расстреливал ее с помощью бортовых мини-ракет.

Ракеты класса «космос-космос» для этого перехватчика должно было делать оружейное КБ Шипунова. Аппарат представлял собой модификацию радиоуправляемого противотанкового снаряда, уходящего к цели на мощном маршевом двигателе и маневрирующего в космосе путем зажигания маленьких пороховых шашек, которыми была буквально утыкана его передняя часть. При подлете к вражескому объекту (например, к американскому спутнику-шпиону) по команде от радиовзрывателя боевая часть подрывалась, и ворох осколков на огромной скорости попадал в цель, уничтожая ее.

Помимо корабля-перехватчика «Союз-П» в филиале № 3 Дмитрия Козлова разрабатывались военные корабли «Союз-ВИ» («Военный исследователь») и «Союз-Р» («Разведчик»).

Проект корабля «7К-ВИ» («Союз-ВИ», «Звезда») появился во исполнение Постановления ЦК КПСС и Совета Министров от 24 августа 1965 года, предписывающего ускорить работы по созданию военных орбитальных систем. За основу «Союза-ВИ», как и в предыдущих случаях, была принята конструкция орбитального корабля «Союз», но начинка и система управления сильно отличались. Конструкторы филиала № 3 обещали военным создать универсальный боевой корабль, который мог осуществлять визуальную разведку, фоторазведку, совершать маневры для сближения и уничтожения космических аппаратов врага.

Рис. 3. Военные модификации космического корабля «Союз» (слева — направо): «Союз-П», «Союз-ППК», «Союз-Р», «Союз-ВИ», «Союз-ВИ/ОИС»

Рис. 4. Военный космический корабль «Союз-ВИ» в сборочном цехе Габариты космического корабля «Союз-ВИ»: полная длина — 8 метров, максимальный диаметр — 2,8 метра, полная масса — 6700 килограммов.

Серьезные сбои в программе испытаний орбитального «Союза» заставили Козлова в начале 1967 года пересмотреть проект своего военного корабля. Новый космический корабль «Звезда» с экипажем из двух человек имел полную массу 6,7 тонн и мог работать на орбите в течение трех суток. Однако ракета-носитель «Союз» могла вывести на расчетную орбиту только 6,3 тонны полезного груза. Пришлось дорабатывать и носитель — в результате появился проект новой модернизированной ракеты «Союз-М».

Проект очередного варианта комплекса «Союз-ВИ» был одобрен, правительство даже утвердило срок испытательного полета — конец 1968 года.

В корабле «Союз-ВИ» изменилось расположение основных модулей. Спускаемый аппарат располагался теперь на самом верху. Позади кресел экипажа имелся люк для доступа к цилиндрическому орбитальному отсеку, который был больше, чем по стандарту «Союза». В отличие от других модификаций, места экипажа располагались не в ряд, а друг за другом. Это позволило разместить приборы контроля и управления по боковым стенам капсулы. На спускаемом аппарате находилась авиационная пушка Нудельмана-Рихтера НР-23 — модификация хвостового орудия реактивного бомбардировщика «Ту-22», доработанная специально для стрельбы в вакууме. Для отработки этой пушки был построен динамический стенд — платформа на воздушных опорах. Испытания на стенде показали, что космонавт мог бы нацеливать космический корабль и пушку с минимальным расходом топлива.

Рис. 5. Конструктор космических перехватчиков Дмитрий Козлов (слева) обсуждает с коллегами технические вопросы

В орбитальном модуле имелись различные приборы для наблюдения за Землей и околоземным пространством: оптические системы, радары, фотоаппараты. На внешней подвеске орбитального модуля были закреплены штанги с пеленгаторами, предназначенными для поиска вражеских объектов.

Еще одним новшеством, примененным на «Звезде», стала энергоустановка на базе изотопного реактора. В начале Дмитрий Козлов рассматривал возможность использования солнечных батарей, но быстро отказался от этой идеи, поскольку хрупкие панели батарей делали корабль чрезвычайно уязвимым.

Уже в сентябре 1966 года была сформирована группа космонавтов, которым предстояло осваивать новый космический корабль. В нее вошли: Павел Попович, Алексей Губарев, Юрий Артюхин, Владимир Гуляев, Борис Белоусов и Геннадий Колесников. Экипажи Попович-Колесников и Губарев-Белоусов должны были отправиться в космос первыми.

Однако на проект корабля «Союз-ВИ» ополчился Василий Мишин, пришедший на место Королева после смерти генерального, и ряд других ведущих конструкторов ОКБ-1 (ЦКБЭМ). Противники проекта утверждали, что нет смысла создавать столь сложную и дорогую модификацию уже существующего корабля «7К-ОК» («Союз»), если последний вполне способен справиться со всеми задачами, которые могут поставить перед ним военные. Другим аргументом стало то, что нельзя распылять силы и средства в ситуации, когда Советский Союз может утратить лидерство в «лунной гонке».

Был и еще один мотив. Конструктор Борис Черток пишет в своих мемуарах предельно откровенно: «Мы (ЦКБЭМ — А.П.) не хотели терять монополию на пилотируемые полеты в космос».

Рис. 6. Военный космический корабль «Союз-ВИ» («Звезда») на орбите (реконструкция)

Рис. 7. Военный космический корабль «Союз-ВИ» («Звезда») пристыковывается к орбитальному доку

Интрига сделала свое черное дело, и в декабре 1967 года проект военного космического корабля «Союз-ВИ» («Звезда») был закрыт. А разработки системы противоспутниковой обороны сосредоточились на создании беспилотных перехватчиков класса «ИС». Но об этом мы поговорим в следующий раз...

Источники:

Encyclopedia Astronautica (Энциклопедия астронавтики Марка Вейда)

http://www.astronautix.com

DEEPCOLD: Secrets of the Cold War in space: 1959 — 1969.

http://www.deepcold.com

Лантратов К. «Звезда» Дмитрия Козлова. — В журн.: «Новости космонавтики», № 3-5, 1997.

Антон ПЕРВУШИН

фильм: Безымянный космос (2007)
	Производство: Россия (СССР) Вид перевода: Перевод не требуется Жанр фильма: • Документальный • Научно-популярный Описание фильма   Фильм 1. Звезда Дмитрия Козлова. Фильм 2. Последняя любовь Королева. Фильм 3. Экипаж космических обезьян. Фильм 4. Юрий Гагарин. 40 часов которых не было. Возрастное ограничение (по нашей оценке) Этот фильм без возрастных ограничений Добавлен в коллекцию 06.06.2008 Файлы Количество файлов 4 Продолжительность/размер 2 ч. 43 мин., 1532 Mb Свойства видео 512x384 px, кодек DX50 Свойства звука 2ch, 96 kbit/s, 44 kHz , кодек mp3 Что можно сделать? - если фильм не проигрывается... - в фильме нет изображения или звука... - не качественное изображение в фильме...

СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ
 

В этом году исполняется тридцать лет рассвета и заката уникальной пилотируемой программы, разрабатываемой под руководством Дмитрия Ильича Козлова в Куйбышеве — “7К-ВИ”. Во время производства хроникально-документального фильма “Ступени Дмитрия Козлова” сорежиссер этого фильма Константин Лантратов побывал в ЦСКБ, где ему была предоставлена уникальная возможность ознакомится с некогда суперсекретными материалами по этому проекту, которые и легли в основу данной публикации.   К.Лантратов. Специально для “НК”. “Что есть лучшего? — Сравнив прошедшее, свести его с настоящим.” К.П.Прутков, “Мысли и афоризмы”, афоризм №20 1. Побочный проект Космонавтика долгое время оставалась у нас одной из самых секретных отраслей. По уровню закрытости с ней могла сравниться лишь атомная промышленность. Только сейчас достоянием гласности становятся многие ранее секретные проекты, даже нереализованные. Вот так, например, только 30 лет спустя стало возможным рассказать о проекте военно-исследовательского корабля 11Ф73 (конструкторское обозначение 7К-ВИ, название программы — “Звезда”), который разрабатывался в куйбышевском филиале ОКБ-1 по заказу Министерства обороны. Но только ли из-за военного назначения этого недостроенного корабля о нем не упоминали до сих пор? История создания пилотируемого военно-исследовательского космического корабля “Звезда”, строго говоря, берет начало 24 декабря 1962 года. Тогда главный конструктор ОКБ-1 Сергей Павлович Королев подписал эскизный проект космического комплекса “Союз”, служившего первоначально прототипом 7К-ВИ. Но сначала немного о “Союзе”. Комплекс “Союз” разрабатывался для отработки сближения и стыковки на околоземной орбите и пилотируемого облета Луны. Эта программа стала продолжением темы “Север”, в рамках которой разрабатывался пилотируемый маневрирующий корабль, носивший обозначение 7К. На корабле “Север” планировалось отработать такие проблемы как маневрирование на орбите, сближение и стыковка, управляемый спуск аппарата с аэродинамическим качеством. Первоначально (1961 год) в рамках темы “Союз” планировалось использовать модернизированный корабль серии 3KА “Восток” для облета Луны и возвращения космонавта на Землю и три разгонных ракетных блока. Однако к декабрю 1962 года “Союз” претерпел значительные изменения. В эскизном проекте, подписанным С.П.Королевым, комплекс “Союз” должен был состоять из пилотируемого двухместного космического корабля, унаследовавшего от “Севера” обозначение 7К, (этот аппарат уже тогда имел внешний вид, близкий к современным “Союзам”), ракетного разгонного блока 9К и кораблей-танкеров 11К. Все эти аппараты должны были выводится на околоземную орбиту ракетой-носителем 11А511 (типа Р-7). Сначала на околоземную орбиту должен был запускаться разгонный блок 9К. Затем к нему по очереди пристыковывались бы три или четыре танкера 11К, которые заправляли разгонный блок 22 тоннами топлива. Последним должен был стартовать корабль 7К с космонавтами. После стыковки 7К к разгонному блоку и отделения от 9К блока орбитального маневрирования, запускался двигатель блока 9К, и связка 7К-9К отправилась бы в облет Луны. Добиться финансирования такого сложного проекта, рисуя одни лишь перспективы облета Луны для достижения международного приоритета в те годы было сложно. Королев понимал, что для успеха необходимо привлечь к программе “Союз” богатое Министерство обороны. Поэтому С.П. предложил создать на базе корабля 7К две его модификации: орбитальный корабль-перехватчик “Союз-П” и корабль для ведения разведки из космоса “Союз-Р”. Такое “прикладное” использование комплекса “Союз” нашло у военных понимание и поддержку. ВВС и Ракетные войска поддержали такой расширенный вариант “Союза”. Но заниматься этими “побочными” “Союзами” самому Королеву было обременительно. В 1963 году его ОКБ-1 и так уже работало над многоместным кораблем 3KВ “Восход”, кораблем для выхода космонавта в открытый космос 3KД “Восход-2”, мощной ракетой-носителем 11А52 (H-I), ее более легкими производными 11А53 (Н-II) и 11А54 (H-III), а также массой других проектов космических аппаратов. Потому, оставив в своем конструкторском бюро работы по основной теме — пилотируемому кораблю 7К, Сергей Павлович отдал в 1963 году разработку разгонного блока 9К и корабля-танкера 11К на другие предприятия, прикладные военные проекты “Союз-П” и “Союз-Р” “спровадил” в свой Филиал №3, базировавшийся в Куйбышеве. Им руководил один из заместителей Королева Дмитрий Ильич Козлов. Работа по военной тематике была для него не новинкой. В Куйбышеве еще с 1961 года готовили техническую документацию для серийного выпуска спутников-фоторазведчиков 11Ф61 “Зенит-2”. Позже, в 1964 году, Королев передал из ОКБ-1 в Куйбышев для дальнейшей реализации эскизный проект нового спутника-фоторазведчика 11Ф69 “Зенит-4”.1 1Первоначально эти два типа фоторазведчиков разрабатывались в рамках темы “Восток”. В 1960-1961 годах индексы этих аппаратов были следующие: 11Ф61 “Восток-1” (аппарат 1К для отработки конструкции фоторазведчнка и однотипного пилотируемого космического корабля); 11Ф62 “Восток-2” (аппарат 2К для ведения обзорной фото— и радиоразведки, получивший потом обозначение 11Ф61 “Зенит-2”); 11Ф63 “Восток-3” (аппарат 3К и его модификации 3KА, 3KВ, 3KД для пилотируемых полетов, открытое название — “Восток” и “Восход”); 11Ф64 “Восток-4” (аппарат 4К для ведения детальной фоторазведки, получивший позже обозначение 11Ф69 “Зенит-4”). Комплекс “Союз”. Рисунок из публикации И.Б.Афанасьева “Неизвестные корабли” в сборнике “Космонавтика, астрономия” №12, 1991. КБ Козлова начало активно работать по “прикладным” проектам темы “Союз”. В качестве носителя для пилотируемого корабля-перехватчика 7К-ППК в Филиале №3 в 1964-65 годах разрабатывалась ракета-носитель 11А514. Тема “Союз-Р” тоже целиком перешла к Козлову. В ее рамках Филиал №3 в 1963 году предложил создать небольшую орбитальную станцию 11Ф71 с аппаратурой для фото— и радиоразведки. Базой для этой станции послужил корабль 7К, точнее его приборно-агрегатный отсек. Вместо спускаемого аппарата и бытового отсека на станции 11Ф71 размещался отсек целевой аппаратуры.1 1В будущем по такому же принципу в ЦКБЭМ/НПО “Энергия” проектировались модули Многоцелевого орбитального комплекса 19K, из которых лишь автономный модуль 19KA30 “Гамма” дошел до стадии летно-конструкторских испытаний. Интересная история: Внешний вид орбитального блока “Союза-Р” был очень похож на изображение состыкованных “Космоса-186 и -188” (корабли 11Ф615 “Союз” №6 и №5 соответственно), опубликованное в центральной прессе 1 ноября 1967 года. Изобразить пилотируемые аппараты и раскрыть цель стыковки советское руководство тогда не позволило. Тут-то и пришли на помощь художники. Но почему прототипом их “картинок” послужил проектный вид орбитального блока разведывательной станции — непонятно. Единственное, что можно предположить: в то время проект “Союз-Р” был уже закрыт и не представлял государственной тайны. Художникам же, скорее всего, выдали вид “Союза-Р” потому, что он просто подвернулся под руку и хоть чем-то напоминал “засекреченный” 7К-ОК. Стыковка “Космоса-186 и -188” из официальной печати. Рисунок из Ежегодника БСЭ. 1968 год Для доставки на станцию 11Ф71 двух космонавтов в куйбышевском Филиале разрабатывался транспортный корабль обслуживания 11Ф72 7К-ТК. Это был корабль 7К, снабженный системой сближения, стыковки и перехода на станцию через внутренний люк без использования скафандров. В “главной базе” — ОКБ-1 работы над такой модификацией “Союза” начались лишь пять лет спустя — в 1968 году. В качестве носителя для транспортного корабля 7К-ТК была предложена ракета 11А511, создаваемая для комплекса “Союз”. “Союз-Р” получил одобрение Министерства обороны и был даже включен в пятилетний план космической разведки (1964-69 гг.). Приказ об этом был подписан министром обороны маршалом Родионом Яковлевичем Малиновским 18 июня 1964 года. Кроме “Союза-Р”, в плане фигурировали автоматические спутники “Зенит”, “Море-1” (серии УС), орбитальный самолет “Спираль” и др. Однако основное направление темы “Союз” (стыковка в космосе, облет Луны) не получили должной поддержки у руководства космической программой СССР. Встреча и стыковка в космосе считалась тогда делом очень сложным. В комплексе же “Союз” только для одного облета Луны предполагалось провести пять стыковок, причем четыре из них — полностью автоматические, без участия космонавтов. Потому проект комплекса 7К-9К-11К поддержки у руководителей советской космонавтики не нашел. К тому же “лунную дорогу” Королеву перешел Владимир Николаевич Челомей. Его ОКБ-52, расположенное в подмосковном городе Реутов, пользовалось в то время большой поддержкой высшего советского руководства в связи с тем, что у Челомея работал сын Никиты Хрущева Сергей. Но и сами разработки ОКБ-52 зачастую получались более удачными, чем у “Королева & К”. Челомеевские проекты не раз и не два очень плотно переплетались с работами “Подлипок”, зачастую конкурируя с ними, реже — сотрудничая и дополняя. В 1963 году Челомей предложил создать корабль ЛК-1 для облета Луны одним космонавтом. Корабль должен был выводиться на облетную петлеобразную траекторию трехступенчатой ракетой УР-500К (8К82К). Такой проект был куда проще королевского комплекса “Союз” со всеми его стыковками и заправками в космосе. 3 августа 1964 года Челомей подписал аванпроект ЛК-1. Также 3 августа 1964 года было издано постановление ЦК КПСС и СМ СССР “О работах по исследованию Луны и космического пространства”. Руководство советским космосом официально отдало предпочтение ЛК-1. Королеву поручили создавать корабль для высадки космонавтов на Луну Л-3 и ракету для этого корабля Н-1. Тема 7К-9К-11К была прикрыта. Сергей Павлович не желал просто так выпустить из рук лунную тему и хоронить тему “Союз”. Еще во второй половине 1963 года, когда в ОКБ-1 начались работы над многоместным пилотируемом кораблем 3KВ “Восход” (модификация корабля 3KА “Восток”), для расширения возможностей “Союза” Королев поставил задачу своему конструкторскому бюро: создать новую модификацию корабля 7К в трехместном варианте для орбитальных полетов (7К-ОК). Однако в связи с большой загрузкой ОКБ-1 многими другими проектами и переориентацией советской лунной программы на темы УР-500К/ЛК-1 и Н1-Л3 в середине 1964 года работы над кораблем 7К-ОК были практически остановлены. Тема “Союз” оказалась в “загоне”. В то же время отпал и один из “прикладных” вариантов “Союза” — перехватчик 7К-ППК. Еще 1 ноября 1963 года на околоземную орбиту был выведен первый советский маневрирующий спутник “Полет-1”. 12 апреля 1964 года стартовал “Полет-2”. Эти челомеевские аппараты были прототипами автоматического спутника-перехватчика ИС (истребитель спутников). Небольшой и мобильный аппарат оказался куда более привлекательным для военных, чем большой пилотируемый корабль “Союз-П”. Работы над кораблем-перехватчиком 7К-ППК и ракетой 11А514 для него в 1965 году были прекращены. 14 октября 1964 года низложен Н.С.Хрущев. В.Н.Челомей лишился мощной поддержки и постепенно впал в опалу. В то же время, в конце 1964 года, Королев добился реанимации работ по теме “Союз”, правда не в варианте облета Луны, а в варианте орбитального корабля 7К-ОК. Королев принял решение по осуществлению на орбите сближения и стыковки двух таких кораблей. Для чего это потребовалось? 25 октября 1965 года, менее чем за три месяца до смерти, Королев добился пересмотра и программы пилотируемых лунных исследований. В этот день вышло постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР “О сосредоточении сил конструкторских организаций промышленности на создании комплекса ракетно-космических средств для облета Луны”. В постановлении было зафиксировано, что ОКБ-1 на базе корабля 7К создаст облетный лунный корабль 7К-Л1 (позже этот корабль получил открытое название “Зонд”). Челомею оставили лишь создание ракеты УР-500К, но уже для запуска к Луне королевского 7К-Л1. Одно время рассматривался и “подсадочный” вариант облета Луны в соответствии с которым для доставки двух космонавтов на запущенный в беспилотном режиме 7К-Л1 должен был использоваться корабль 7К-ОК с активным стыковочным узлом. Для отработки такой стыковки на орбите вновь заговорили о полете двух 7К-ОК. Так была возобновлены работы по теме “Союз”. После смерти Сергея Павловича Королева главным конструктором ОКБ-1 стал его первый заместитель Василий Павлович Мишин. Он-то и завершал начатые С.П. программы “Союз” и Л-1 Но работы над “Союзом-Р” в Филиале №3 ОКБ-1 в 1964-65 годах продолжались. На расширенном Научно-техническом совете Филиала №3 с участием смежных организаций, Академии наук СССР, воинских частей и Министерства общего машиностроения была проведена защита аванпроекта по комплексу “Союз-Р” — орбитальной станции 11Ф71 и транспортному кораблю обслуживания 11Ф72. Началась разработка эскизного проекта “Союза-Р”. Дмитрий Козлов наладил отношения с Центром подготовки космонавтов, где проходили подготовку к полету будущие пилоты “Союза-Р”. 8 декабря 1965 года там побывали куйбышевцы. Генерал Николай Петрович Каманин записал тогда в своем дневнике:   “8 декабря 1965 года. ...Были у меня сегодня и представители из Куйбышева. Там, на одном из заводов приступили к строительству космического обитаемого разведывательного корабля на базе “Союза”. Конструкторы и руководители завода выражают пожелание установить более тесный контакт с космонавтами и принять участие в создании учебного корабля для ЦПК. Институт авиационной и космической медицины уже более года ведет работу вместе с заводом по этой теме. Пришло время подключаться к работе и ЦПК. Дал все команды по укреплению взаимодействия ВВС с заводом и поблагодарил товарищей за готовность помочь нам в создании учебного космического корабля.” В Звездном давно уже готовились к военным экспериментам на пилотируемых космических кораблях. Еще во время полета “Востока-3 и -4” Андриян Николаев и Павел Попович оценивали возможность ведения наблюдений с орбиты, сближения с космическими аппаратами и их инспекции. Тот же генерал Каманин в своем дневнике 2 февраля 1965 года сделал следующую запись:   “...Вчера провел в ЦПК большое занятие со всеми космонавтами (32 человека) и руководящим составом. Короткие доклады после моего вступительного слова, сделали Береговой и Николаев. Выступили 17 человек (Попович, Быковский, Титов, Терешкова, Шаталов, Губарев и др.). Тема докладов и выступлений одна: “Как лучше, полезнее для дела и подготовки космических полетов нацелить и спланировать работу космонавтов и ЦПК”. В результате обмена мнений, я приказал генералу Кузнецову в недельный срок подготовить план работы по семи направлениям: 1. Боевое применение космических устройств (разведка, перехват, ударные действия). 2. Космическая навигация. 3. Средства жизнеобеспечения и спасения космонавта. 4. Радиотелеметрические устройства. 5. Научные орбитальные станции. 6. Облет Луны. 7. Экспедиция на Луну. Потом я добавил еще одну тему: 8 Невесомость. Все космонавты и специалисты Центра будут разбиты на группы в соответствии с избранным направлением работы. В каждой группе будет старший и научный руководитель темы. Каждая группа будет систематически работать в соответствующих институтах и ОКБ. Группа обязана глубоко знать все аспекты проблемы, формировать мнение ЦПК по конкретным вопросам и отстаивать его перед конструкторами, наукой и промышленностью.”   Космическая разведка в плане Каманина стояла на первом месте. “Союз-Р” был как раз средством для ее ведения. Однако реализовать проект “Союз-Р” Дмитрию Ильичу Козлову не удалось. И помехой этому был все тот же Владимир Николаевич Челомей. 12 октября 1964 года (за два дня до свержения Хрущева) на совещании ведущих специалистов своего ОКБ-52 Владимир Николаевич предложил проект орбитальной пилотируемой станции “Алмаз” со сменяемым экипажем из 3 человек. Запуск станции должен был осуществляться с помощью все той же ракеты УР-500К. Станция была вдвое тяжелее той, которую предлагал сделать Козлов. В начале 1966 года, рассмотрев на конкурсной основе оба проекта — “Союз-Р” и “Алмаз”, Научно-технический совет Министерства обороны поддержал проект челомеевской станции. Пожалуй, это был первый случай в истории советской космонавтики, когда на конкурсной основе делался выбор между двумя проектами. “Алмаз” унаследовал индекс 11Ф71 от орбитального блока “Союза-Р”. Все наработки куйбышевского филиала по разведывательной орбитальной станции были переданы в Реутов. “Осколок программы “Союз-Р” — транспортный корабль обслуживания 11Ф72 7К-ТК — остался “жив”. Только теперь он перешел в тему “Алмаз” В ней он тоже использовался как средство доставки космонавтов на орбитальную станцию. Предложения Челомея о создании собственного транспортного корабля снабжения тогда поддержки не получили. Приказом министра Общего машиностроения №145сс от 30 марта 1966 головным исполнителем по транспортному кораблю 11Ф72 был определен Филиал №3. В 1966 году были выполнены исходные данные и эскизный проект транспортного корабля 7К-ТК для комплекса “Алмаз” и началась разработка технической документации. Прототипом его оставался все тот же 7К-ОК. Однако создание станции “Алмаз” шло с большим опозданием. Проект неоднократно пересматривался. Никак не удавалось вписать все служебные системы и специальное оборудование, требовавшееся военным в космосе. Из-за этих задержек 28 декабря 1966 года Комиссия Президиума Совета Министров СССР по военно-промышленным вопросам (ВПК) приняла решение №304 об изменении сроков работ по транспортному кораблю 11Ф72. Окончательное решение по созданию орбитальной пилотируемой станции “Алмаз” с куйбышевским 7К-ТК было закреплено постановлением ЦК КПСС и Совмина СССР в июне 1967 года. В нем было записано: “Считать создание “Алмаза” задачей особой государственной важности... Испытания в космосе провести в 1968 году..., принять на вооружение в 1969 году.” Однако со временем в 7К-ТК для “Алмаза” вообще отпала надобность. Эскизный проект ракетно-космической системы “Алмаз” был подписан Челомеем 21 июля 1967 года. В составе станции 11Ф71 предполагалось использовать возвращаемый аппарат 11Ф74, который планировалось поставить на носу орбитального блока 11Ф751 Также этот эскизный проект предусматривал отказ от использования 7К-ТК. В 1969 году в ОКБ-52 был завершен выпуск эскизного проекта собственного транспортного корабля снабжения ТКС. Новый корабль, унаследовавший индекс 11Ф72, состоял из возвращаемого аппарата 11Ф74 и функционально-грузового блока 11Ф77. ТКС предназначался для доставки на станцию 11Ф71 трех космонавтов и расходуемых грузов для экспедиции длительностью 90 cyток2. Разработка челомеевского ТКС и окончательный отказ от козловского 7К-ТК были закреплены Постановлением ЦК КПСС и СМ СССР №437-160 от 16 июня 1970 года. 1Со временем возвращаемый аппарат 11Ф74 пришлось исключить из состава ОПС “Алмаз” После этого отпала необходимость в различии индексов орбитальной пилотируемой станции (ОПС) 11Ф71 и ее орбитального блока 11Ф75. Дальше в описаниях “Алмаза” встречается лишь обозначение 11Ф71. 2В частности, на ТКС должны были доставляться на ОПС шесть баллистических капсул 11Ф76 для оперативного возвращения на Землю отснятой фотопленки. Однако и ТКС не стал основным транспортным средством для “Алмаза”. На первые три ОПС (11Ф71 №101-1, №101-2 и №103) космонавты прилетали на “союзовской” модификации 11Ф615А9 7К-ТА. Лишь станция 11Ф667 №104 Алмаз-К” с двумя стыковочными узлами была рассчитана на использование ТКСов. Однако она так и не была запущена и осталась на Земле в одном из реутовских ангаров Закрытие темы “Союз-Р” не обескуражило Дмитрия Ильича Козлова. В тот же день, 28 декабря 1966 года, когда ВПК приостановила работы над 7К-ТК, Военно-промышленная комиссия приняла еще одно решение, касавшееся куйбышевского филиала ОКБ-1. Решением ВПК №305 первоочередной задачей Филиала №3 на 1967 год по созданию космических аппаратов нового типа было принято считать работы по созданию Военно-исследовательского корабля 11Ф73 — 7К-ВИ “Звезда”. 2. Куйбышевский корабль   24 августа 1965 года ЦК КПСС и Совмин СССР приняли постановление о расширении военных исследований в космосе. Было предложено создать специальные корабли и станции для ведения военно-исследовательских работ. Толчком для этого послужило расширение подобных работ в США. Штаты в то время очень активно прорабатывали несколько военных пилотируемых программ. В частности разрабатывалась орбитальная станция MOL (Manned Orbital Laboratory). Ее основной целью была оптическая разведка из космоса. Специально для MOL разрабатывалась специальная фотоаппаратура “Key Hole-10”. В принципе, это был тот же “Союз-Р”, только орбитальный блок станции и пилотируемый корабль “Gemini В”, соединенные в единый блок, планировалось запускать одной ракетой-носителем “Titan-3М”. Лишь перед посадкой экипаж MOL переходил бы в спускаемый аппарат “Gemini В” и отделял корабль от станции. Вариант “Союза-Р”, а затем и “Алмаза” был лучше: экипажи на орбиту доставлялись в отдельных транспортных кораблях. Тем самым срок активной работы станции в космосе увеличивался, появлялась возможность смены экипажей, хотя для этого и требовались дополнительные корабль и ракета-носитель. Последней каплей, “подточившей камень” — советское космическое руководство — в вопросе военных исследований на орбите на борту пилотируемых аппаратов, стал полет американского корабля “Gemini-4” в начале июня 1965 года. Его экипаж проводил несколько военно-прикладных экспериментов: фотографировал земную поверхность, наблюдал запуски баллистических ракет, отрабатывал сближение в космосе, имитируя инспекцию чужих спутников. Еще в первых числах августа 1965 года председатель ВПК Леонид Смирнов подписал распоряжение о немедленном начале военных исследований на кораблях “Восход” и строительстве специального корабля на базе “Союза” (7К-ОК) с задачами: визуальная и фоторазведка, инспекция ИСЗ, возможность отражения атаки противника и отработка вопросов раннего предупреждения о ракетно-ядерном нападении. Работы по станции “Алмаз” были тогда лишь на начальном этапе (первый полет этой станции намечался тогда на 1968 год). Поэтому было предложено сделать небольшой военно-исследовательский корабль, который можно было бы запустить в ближайшем будущем. Постановление ЦК КПСС и СМ СССР от 24 августа 1965 года установило конкретный срок первого полета такого корабля — 1967 год. Кораблю был присвоен индекс 11Ф73 и название “Звезда”. Учитывая большой опыт работ (тема “Союз-Р”), работу над новым аппаратом поручили куйбышевскому филиалу ОКБ-1. 7 июля 1966 года приказом Министра общего машиностроения №296сс Филиал №3 был определен головным разработчиком по военно-исследовательскому кораблю. Его планировали разработать, используя королевский 11Ф615 7К-ОК. В КБ Дмитрия Ильича Козлова корабль получил конструкторское обозначение 7К-ВИ. Такой заказ не был неожиданностью для Дмитрия Козлова. Разговоры о специальном военном корабле велись на разных уровнях уже почти год. Потому еще до принятия Постановления от 24 августа 1965 года в Куйбышеве успели выпустить исходные данные и эскизный проект по кораблю 7К-ВИ и ракете-носителю 11А511 для него. Фото 1. Внешний вид макета корабля 7К-ВИ. Фотографии сделаны в Филиале №3 ОКБ-1 в 1967 году. ЦСКБ-Прогресс. Сначала 7К-ВИ практически не отличался от своего прототипа 7К-ОК. Он состоял из тех отсеков и в той же последовательности, что и “Союз”: нижнего — приборно-агрегатного, где стоял двигатель, баки с топливом, служебные системы; среднего — спускаемого аппарата для возвращения на Землю космонавтов; верхнего — орбитального отсека, в котором должна была располагаться аппаратура для военных исследований. Но в конце 1966 года Дмитрий Ильич Козлов отдал приказ полностью пересмотреть проект. Причин тому было несколько. В первом орбитальном полете корабля 7К-ОК “Союз” в конце ноября 1966 года произошла масса отказов, всплыло множество недостатков конструкции. Корабль не смог сесть в расчетном районе и был взорван системой АПО (автоматический подрыв объекта). 14 декабря 1966 года на космодроме Байконур при попытке запустить второй беспилотный корабль “Союз” произошла авария ракеты-носителя. Старт был отменен, но через 27 минут после выключения двигателей носителя, при сведении ферм обслуживания неожиданно сработала двигательная установка системы аварийного спасения корабля. Это послужило причиной взрыва ракеты, погиб человек. При этой аварии присутствовал и Дмитрий Козлов. Анализ причин аварии вскрыл множество недостатков системы аварийного спасения. Фото 2. Внешний вид макета корабля 7К-ВИ. ЦСКБ-Прогресс. Чтобы не унаследовать недостатки “Союза” конструкция 7К-ВИ была полностью пересмотрена. В первом квартале 1967 года были выпущены новые исходные данные на разработку технической документации. Новый корабль должен был весить 6.6 тонны. Длительность автономного орбитального полета была определена в один месяц. Для запуска “Звезды” ракета 11А511 уже не подходила по грузоподъемности. Чтобы вписаться в массу 6.3 тонны, которая была тогда пределом для этого носителя, конструкторы предложили сократить экипаж 7К-ВИ до одного человека. Однако этому воспротивились военные. Задачи, которые ставились перед кораблем, один пилот решить не смог бы. Второй космонавт без скафандра, но с креслом и запасами системы жизнеобеспечения весил еще 400 кг. Потому в КБ Дмитрия Ильича Козлова разработали новую модификация ракеты 11А511, названная 11А511М “Союз-М”. Проект корабля получил поддержку у руководства космической отрасли и Миистерства обороны СССР 21 июля 1967 года было принято еще одно постановление ЦК КПСС и Совмина по кораблю 7К-ВИ, в котором первый полет “Звезды” был назначен на 1968 год. В 1969 году корабль должен был быть принят на вооружение. В новом варианте корабля 7К-ВИ спускаемый аппарат и орбитальный отсек поменялись местами. Теперь сверху размещалась капсула с космонавтами. Под их креслами был люк, ведущий вниз, в цилиндрический орбитальный отсек, который стал больше, чем на кораблях “Союз”. Экипаж корабля состоял из 2 человек. Ложементы располагались в СА таким образом, что космонавты сидели рядом, но навстречу друг другу. Это позволяло разместить пульты управления на всех стенках СА.

<!-- table.1 {font-family : "times new roman"; font-size: 12} tr.1 {FONT-WEIGHT: bold} table.2 {border: #000000 3px solid;} --> СТРАНИЦЫ ИСТОРИИ   “Звезда” Дмитрия Козлова К. Лантратов. Специально дли “НК”. (Продолжение) Сверху на спускаемом аппарате была установлена небольшая скорострельная пушка разработки известного советского кон­структора А. Э. Нудельмана. Она была приспособлена для стрельбы в вакууме и пред­назначалась для защиты военно-исследова­тельского корабля от вражеских кораблей-инспекторов и спутников-перехватчиков. Наводить пушку можно было управляя всем кораблем. Для прицеливания в СА имелся специальный визир. Сперва у конструкторов Филиала №3 было множество сомнений: сможет ли космонавт вручную наводить пушку, не приведет ли от­дача при стрельбе к кувырканию “Звезды”? Чтобы преодолеть эти сомнения на предпри­ятии в 1967 году построили специальный ди­намический стенд. Его основой была плат­форма на воздушной подушке На нее ставили макет спускаемого аппарата 7К-ВИ с оптическим визиром, средствами управления и креслами космонавтов и производили испытания. Стенд развеял все опасения и сомнения: ручное управление работало идеально, космонавт с небольшими затратами топлива мог наводить корабль по визиру на любые цели, пушка не сильно влияла на ориентацию корабля, которую космонавт мог быстро исправить. Рассматривалась возможность установки на спускаемом аппарате стыковочного узла. Он мог бы пригодиться для стыковки корабля со станцией “Алмаз”. Возможность создания комплекса 11Ф73 7К-ВИ + 11Ф71 ОПС “Алмаз” была закреплена даже собственным индексом. Эта конфигурация имела обозначение у военных 11Ф711. Другим новшеством корабля “Звезда” стал люк для перехода в орбитальный отсек, расположенный в днище спускаемого аппарата. Ведь днище снаружи закрывалось термостойким экраном для защиты СА от огромных температур, возникающих из-за торможения в атмосфере при посадке на Землю. Испытания в Филиале №3 показали, что такой люк не несет угрозы жизни экипажу, может спокойно выдержать участок посадки и не прогореть по шву. В орбитальном отсеке 7К-ВИ должно было располагаться оборудование и приборы для военных исследований. На боковом иллюминаторе стоял главный прибор корабля — оптический визир ОСК-4 с фотоаппаратом. Космонавт, усевшийся за визир в специальное седло, напоминал велосипедиста. Он мог наблюдать за земной поверхностью, а нужные места фотографировать. Кроме того, на иллюминатор можно было установить аппаратуру “Свинец” для наблюдения за запусками баллистических ракет. На внешней поверхности орбитального отсека на длинной штанге устанавливался пеленгатор для обнаружения приближающихся спутников-перехватчиков и для ведения радиотехнической разведки Еще одним новшеством стали на “Звезде” источники электроэнергии. Козлов решил отказаться от больших и тяжелых солнечных батарей, ведь их постоянно нужно было ориентировать на Солнце. Существовала и угроза, что батареи после выхода корабля на орбиту вообще не раскроются (что как раз и случилось на “Союзе-1” в апреле 1967 года). Для военного же оборудования, установленного в орбитальном отсеке, нужно было много энергии. Потому на “Звезде” решили поставить два радиоизотопных термогенератора. Эти генераторы преобразовывали тепло, получаемое при радиоактивном распаде плутония, в электрическую энергию. Интересно, что при выведении на орбиту генераторы не были закрыты головным обтекателем. Вопрос о радиоактивном заражении при возвращении корабля на Землю, во время которого все генераторы должны были сгорать, тоже волновал конструкторов. Ведь всего за 4 года до этого, 5 августа 1963 года, был подписан договор об запрещении испытаний ядерного оружия в атмосфере, под водой и в космосе. Заражение от ядерных взрывов в атмосфере было значительно больше, чем при разрушении двух небольших генераторов. Тем не менее, было решено изотопные генераторы заключить в спускаемые капсулы, обеспечивающие торможение в атмосфере и посадку. После обнаружения капсул, изотопные источники предполагалось утилизировать Компоновка 7К-ВИ очень напоминала компоновку американской станции MOL. Вряд ли конструкторам из Куйбышева поставили задачу повторить MOL. Однако об этом проекте в Филиале №3 наверняка знали. В те годы для ракетно-космических фирм Государственный отдел научно-технической документации по открытым зарубежным источникам издавал еженедельный специальный реферативный журнал “Ракетно-космическая техника”. В номерах 1964-66 годов MOL'y было посвящено немало статей. Специальные секретные материалы по американской программе поступали в Куйбышев и из службы внешней разведки КГБ. Копировать американский аналог было бессмысленно, но учесть заокеанский опыт стоило. Нельзя утверждать, что “Звезда” — повтор MOL'a. Однако 7К-ВИ строился по тому же принципу в тех же целях. Даже однотипные отсеки корабля 7К-ВИ и станции MOL располагались в той же последовательности: спускаемый аппарат, отсек целевой аппаратуры, отсек служебных систем и двигатель. Также как и американцы, куйбышевцы решили установить люк в огнеупорном днище спускаемого аппарата для перехода в нижний отсек целевой аппаратуры. И все же 7К-ВИ существенно отличался от MOL'a как по характеристикам, возможностям, так и по внешнему виду. Расположение радиоизотопных термогенераторов на корабле 7К-ВИ. Рисунок из книги “Конструирование автоматических космических аппаратов” под редакцией чл.-кор. РАН Д.И.Козлова. Работа в Куйбышеве над кораблем шла быстро. К середине 1967 года в Филиале №3 были уже готовы деревянный макет корабля, динамический стенд для отработки пушки Нудельмана, разработан и успешно защищен перед экспертной комиссией эскизный проект, разработана и запущена в производство вся конструкторская документация по “Звезде” и ракете-носителю “Союз-М”. В Филиале №3 рассчитывали набрать космонавтов-испытателей для полетов на 7К-ВИ у себя в КБ. Однако добиться этого было непросто — корабль создавался исключительно для военных. В лучшем случае Филиал мог рассчитывать лишь на включение своих представителей в будущие экипажи 7К-ВИ по тому же принципу, как попал в экипаж первого “Восхода” Константин Феоктистов из ОКБ-1. Подготовка космонавтов еще в 1959 года была отдана в ведение Военно-воздушных сил. Для этого был создан Центр подготовки космонавтов. В сентябре 1966 года в Звездном городке была сформирована группа космонавтов для полетов на 7К-ВИ. Ее возглавил опытный космонавт Павел Попович. Кроме него в группу вошли Алексей Губарев Юрий Артюхин, Владимир Гуляев, Борис Белоусов и Геннадий Колесников1. Состав группы был необычен и говорил сам за себя. В нее вошли лишь два космонавта — бывших летчика (Попович и Губарев), которые в будущем должны были выполнять функции пилотов кораблей 7К-ВИ. Другие космонавты этой группы были военными инженерами (Артюхин, Гуляев, Белоусов и Колесников). Им предстояло проводить на орбите военные исследования. К тому же Павел Попович учился тогда в Военно-воздушной инженерной академии имени проф. Н. Е. Жуковского. Белоусов и Колесников к тому времени еще даже не закончили общекосмическую подготовку, ведь отряд космонавтов был сравнительно невелик, а готовиться приходилось сразу к нескольким программам (“Восход”, “Союз”, Л-1, 7К-ВИ, “Алмаз”). Потому и назначали в группы даже слушателей, не получивших статуса космонавтов. 1  Кстати, тогда же была образована и гpynna космонавтов для полетов на станции “Алмаз”, старший — космонавт Павел Беляев, в группе — Георгий Шонин, Александр Матинченко, Лев Демин, Дмитрий Заикин, Лев Воробьев и Василий Лазарев. Многих исследователей советской пилотируемой космонавтики поражало количество космонавтов, отобранных в отряд в 1963-70 годах. Однако все было четко рассчитано. Николай Каманин даже жаловался на нехватку космонавтов. Из-за этого генералу, отвечавшему за космос в ВВС и лично участвовавшему в распределении космонавтов по программам и включении их в экипажи, приходилось часто перебрасывать членов отряда из программы в программу, из экипажа в экипаж. В 1967 году Каманин мечтал довести численность отряда до 100 человек. По рассказам большого знатока истории советских космических экипажей ныне покойного Вадима Молчанова из первой шестерки космонавтов были предварительно сформированы два экипажа Попович — Колесников, Губарев — Белоусов. Два инженера остались в резерве, дожидаясь начала полетов 7К-ВИ и назначения в группу новых пилотов. 2 сентября 1966 года генерал Каманин доложил маршалу Руденко1 предложения о закреплении космонавтов за космическими кораблями. Руденко в основном согласился, но высказался за укрепление группы 7К-ВИ. Дополнительно в группу включили Анатолия Воронова и Дмитрия Заикина. 6 сентября Каманин встречался в Центре подготовки космонавтов лично с Павлом Поповичем. Генерал Каманин поставил задачу Поповичу, как старшему группы космонавтов по кораблю 7К-ВИ. Попович, по словам Николая Петровича, “очень охотно и энергично берется за исполнение поручения”. Правда, состав группы 7К-ВИ вскоре практически целиком поменялся. 18 января 1967 года были переведены в группу по программе Л-1 для облета Луны (вариант с подсадкой с корабля 7К-ОК) Павел Попович (на должность командира корабля), Анатолий Воронов и Юрий Артюхин (на должности бортинженеров корабля). Однако формальный перевод космонавта в другую группу порой ничего не значил и никак не сказывался на работе самого космонавта. Во всяком случае, Павел Попович до начала 1968 года активно занимался программой 7К-ВИ. В 1967 году он приезжал в Куйбышев, изучал системы “Звезды”, провел тренировки в деревянном макете корабля и на динамическом стенде с имитацией стрельбы в космосе. Оценки Поповичем корабля были самые восторженные. Позже, в декабре 1967 года — феврале 1968 года, когда программу 7К-ВИ закрывали, Попович активно отстаивал этот корабль. Причем, с февраля 1968 года, когда Попович числился в одном из экипажей Л-1, он одновременно являлся командиром второго отряда ЦПК по военным космическим программам (программы “Алмаз” и 7К-ВИ). С этого поста Павел Романович ушел лишь в середине апреля 1968 года (приказ о назначение Поповича на новую должность вышел 11 июля 1968 года), когда приступил к непосредственной подготовке по программе Л-1. Это еще один пример, как не хватало в ЦПК космонавтов во второй половине 60-х годов. Выбыл из группы 7К-ВИ и Владимир Гуляев. Летом 1967 года на отдыхе он получил черепно-мозговую травму и перелом шейного позвонка. После длительного лечения и медицинского освидетельствования 6 марта 1968 года приказом Главкома ВВС №0159 Гуляев был отчислен из отряда космонавтов по состоянию здоровья и назначен помощником начальника 3-го отдела — методистом по космическим тренировкам ЦПК. Геннадий Колесников 16 декабря 1967 года приказом Главкома ВВС №0953 тоже был отчислен из отряда космонавтов по болезни (язва двенадцатиперстной кишки.) Он ушел в Военно-воздушную инженерную академию имени проф.Н.Е Жуковского и был там назначен старшим научным сотрудником. Следующим группу 7К-ВИ покинул Борис Белоусов. 25 декабря 1967 года в ЦПК состоялись государственные выпускные экзамены слушателей-космонавтов набора 1965 года. Командиром этой группы из 20 слушателей2 был инженер-майор Белоусов. Все 20 слушателей завершили двухлетнюю программу обучения. До экзаменов не были допущены двое: старший лейтенант Шарафутдинов (из-за болезни почек) и старший лейтенант Скворцов (из-за слабой успеваемости, имел три двойки). Лучше всех экзамены 25 декабря сдал инженер-капитан Юрий Глазков3 Из 18 экзаменовавшихся 13 человек получили пятерки, четыре человека получили четверки и только один — инженер-майор Белоусов — получил тройку. 5 января 1968 года приказом Главкома ВВС №03 Борис Белоусов был отчислен из отряда ЦПК ВВС “по низкой успеваемости и по весовым характеристикам, не отвечающим требованиям, предъявленным к членам экипажа космического корабля”. Вместе с ним были отчислены Владимир Грищенко, Александр Скворцов и Ансар Шарафутдинов. Белоусов был откомандирован в распоряжение Главного Командования Ракетных Войск. 1  Руденко Cepгей Игнатьевич — маршал, в 1958-1968 годах 1-й заместитель главнокомандующего ВВС, в 1962-1968 — ответственный за космос в ВВС. 2  Двадцать первым в группе был Виталий Грищенко. Выяснилось что его дед, возможно, сотрудничал во время Гражданской войны с колчаковцами. В связи с этим после проверки по линии KГБ Грищенко был отчислен из ЦПК приказом от 5 февраля 1968 года. 3  Ныне — заместитель начальника в Государственном НИИ ЦПК имени Ю.А.Гагарина. Всего же в течение 1967 года в группу 7К-ВИ по официальным данным ЦПК входили Павел Попович (старший группы, переведен на программу Л-1). Владимир Шаталов (пришел с программы “Восход-3”, но в этом же году переведен на программу 7К-ОК), Алексей Губарев, Юрий Артюхин (переведен на программу 7К-Л1), Анатолий Воронов (переведен на программу 7К-Л1), Дмитрий Заикин, Владимир Гуляев (выведен из группы по состоянию здоровья). По некоторым данным некоторое время в группу входил и Георгий Береговой. Также как и Шаталов, он пришел в 7К-ВИ из программы “Восход-3” и вскоре был переведен на программу 7К-ОК. В результате в группе к началу 1968 года остались лишь Алексей Губарев и Дмитрий Заикин. Губарев стал командиром группы космонавтов по программе 7К-ВИ. Однако Минобороны не ограничивалось направлением на подготовку к полетам по программе 7К-ВИ лишь космонавтов “широкого профиля”. В разгар работ над “Звездой”, в конце 1966 — начале 1967 года был проведен специальный отбор кандидатов для полетов на 7К-ВИ среди военных ученых и сотрудников военных Научно-исследовательских институтов. В результате этого отбора 12 апреля 1967 года в отряд космонавтов ВВС были зачислены три военных специалиста из НИИ-2 Министерства обороны СССР (НИИ ПВО Страны), расположенного в г.Калинин (ныне — Тверь): Владимир Алексеев, Михаил Бурдаев и Николай Порваткин. Они имели опыт работы, по космическим военно-исследовательским программам. В частности, Бурдаев до отбора в отряд занимался вопросами перехвата космических аппаратов. Большой интерес к подготовке космонавтов для 7К-ВИ и “Алмаза” проявил начальник Центра космической разведки Главного разведуправления Генштаба генерал Костин. 5 января 1967 года при посещении ЦПК он предложил свои услуги в подготовке космонавтов для ведения разведки с корабля 7К-ВИ. Его предложения были Николаем Каманиным с благодарностью.(приняты?) В марте 1967 года Министерство обороны СССР выдало тактико-технические требования на разработку 7К-ВИ. Такой “искаженный” ход событий, когда сперва разрабатывался и утверждался эскизный проект космического аппарата, а уж потом “заказчик” выдавал на него требования, был обычным для СССР тех лет. Хотя Министерство обороны и считалось официальным заказчиком большей части космической продукции, но, как правило, сами космические фирмы предлагали ему свои проекты, а уж принять их или не принять было дело Минобороны, да и то не всегда. 15 июля 1967 года Совет Обороны обязал Министерство обороны увеличить подготовку военных космонавтов для программ “Алмаз”, 7К-ВИ и других кораблей. При этом на Совете генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев и председатель Совета Министров СССР Алексей Косыгин выразили неудовольствие срывом программы пилотируемых космических полетов в 1966-67 годах и потребовали усиления военных исследований в космосе. 31 августа 1967 года в Совете Министров СССР прошло большое совещание по ходу отработки военно-исследовательского космического корабля. Его провел заместитель председателя ВПК Георгий Николаевич Пашков. Главный конструктор Дмитрий Ильич Козлов доложил, что первый беспилотный технологический корабль будет готов к испытательному полету во второй половине 1968 года. Директор завода “Прогресс”, где должны были делать корабль, назвал более реальным сроком 1969 год. Пашков на совещании ратовал за сокращение сроков работ, за чрезвычайную оборонную ценность корабля и за необходимость быстрее осуществить эксперименты военного значения. Он несколько раз повторял мысль, что при создании корабля нужно в основном использовать системы, блоки и приборы, уже летавшие и испытанные в космосе, и до минимума сократить новые, еще не испытанные.   В это же время 7К-ВИ (как когда-то “Союз-Р”) был включен в планы Министерства обороны. Об этих планах в части Военно-воздушных сил очень интересно пишет в своих дневниках Николай Петрович Каманин. Вот некоторые из его записей: “11 сентября 1967 года. ... Провел первое совещание рабочей группы ВВС по составлению плана космических военных исследований на 1968-1975 годы. Генералы Семенов, Горегляд, Завалкин, Карпов, Широбоков, Кожевников, Михайловский и др. принимают очень активное участие в разработке плана. За эти годы будут созданы чисто военные космические корабли (7К-ВИ, “Алмаз”, транспортный КК, учебный КК) и сформированы первые воинские чисто космические части. Кроме этого потребуется значительное расширение всех средств обеспечения полетов (испытания, старты, связь, поиск, подготовка кадров)... 16 сентября 1967 года. ...Закончил работу над космической восьмилеткой. Доложил Главкому основные вехи плана; они внушительные. Необходимо будет до 1975 года построить: 20 орбитальных станций “Алмаз”, 50 военно-исследовательских кораблей 7К-ВИ, 200 учебных космических кораблей и около 400 транспортных. Если смена экипажей будет проводиться через 15 суток, то на год потребуется 48 транспортных кораблей и не менее 30 экипажей (90 космонавтов) Это при условии, что в среднем космонавты будут иметь по 1,5 полета в год. Если учесть еще доставку грузов на орбиту (горючее, вода, питание, запчасти), то потребуется еще сотни две транспортных кораблей, а с учетом пилотируемых полетов на “Союзах”, Л-1 и Л-3 и других КК гражданского назначения общее количество потребных космических кораблей возрастет до тысячи. Для тысячи кораблей потребуется тысяча ракет (800 штук “семерок”, более 100 УР500К и 10-12 Н-1) Создание такого парка КК и ракет потребует миллиарды рублей. Подобный путь развития космической техники разорит страну. Надо думать об удешевлении космических программ. Надо создавать КК многоразового использования (особенно транспортные и учебные) и старт КК осуществлять с помощью тяжелых транспортных самолетов (Ан-22). Мы планируем организацию исследований и конструкторских поисков решения создания воздушно-космических и орбитальных самолетов (работы А.И.Микояна над “Спиралью”). До 1975 года потребуется подготовить 400 космонавтов, сформировать 2-3 воздушно-космические бригады; сформировать до 10 авиационных полков (поиск и тренировка космонавтов); усилить институты, ЦПКи подразделения связи и тыла. Для этого понадобиться 20-25 тысяч численности. На строительство аэродромов, служебных и жилых помещений, средств связи и др. потребуется более 250 миллионов рублей. Это только затраты по линии ВВС. В целом же, страна будет тратить на космос десятки миллиардов в год. Вершинин одобрил наши планы и разрешил направить наши предложения в Генштаб ..” Вроде бы ничего не мешало за год-два доделать корабль 7К-ВИ и запустить его в космос. Но тут то в программу вмешался человек, который до этого, вроде бы, и не замечал проекта 7К-ВИ — Василий Павлович Мишин — главный конструктор ЦКБ экспериментального машиностроения (так с 1966 года стала называться основная “база” — бывшее королевское ОКБ-1). 3. Закат проекта Василий Павлович Мишин — фигура очень противоречивая и неоднозначная в истории советской космонавтики. Ему ставят очень многое в вину: провал советской лунной программы, гибель Владимира Комарова, гибель Георгия Добровольского, Владислава Волкова и Виктора Пацаева, закрытие многих космических программ. Но все ли так просто и однозначно? Конечно, очень многое зависело от личных качеств Мишина, как главного конструктора ЦКБЭМ. Но ведь Мишин как руководитель был воспитан в ОКБ-1, у Сергея Павловича Королева. Все его методы и приемы руководства до того применял и Королев. С другой стороны, не были ли предпосылки неудач отечественной космонавтики второй половины 60-х — начала 70-х годов заложены еще во времена Королева? Ведь как только Мишин занял место С.П., начались провалы. Мишин еще ничего не успел сделать на посту главного конструктора, а программы Л-1, Н-1 и "Союз" уже пробуксовывали. Сам подход к освоению космоса в СССР и методы руководства советской космонавтикой предопределили тот провал, который пришелся на время руководства Василием Мишиным ЦКБЭМ. К тому же сами замы Королева после смерти С П. предложили именно Мишина на пост главного конструктора Но все-таки, Василий Павлович был не "подарок". Возможно были и лучшие кандидатуры на пост главного конструктора. Главными недостатками Мишина люди, работавшие с ним, называют излишнюю резкость, вспыльчивость и пристрастие к спиртному. Начальник Филиала №3 Дмитрий Ильич Козлов стал в 1966 году первым замом Мишина. Сам Дмитрий Ильич об отношениях со своими начальниками рассказывал так: "С Королевым у меня были отношения отличные. С Мишиным же все было сложнее, отношения никак не клеились." Отношения у "шефа" со своим замом действительно складывались сложно. Все нынешние рассказы о том, что произошло 30 лет назад, грешат предвзятостью и неточностью Но вот свидетельства тех лет Они взяты из дневников генерал-полковника Николая Петровича Каманина, бывшего в те годы заместителем Главкома ВВС по космосу. Эти дневники генерал вел в течение всей своей службы, связанной с космосом Его мнение, конечно, страдает предвзятостью. Порой Каманин плохо разбирается в деталях программ и проектов, так как род его деятельности ограничивался в основном подготовкой космонавтов Однако эти дневники чуть ли не единственные подробные свидетельства об истории советской космонавтики периода 1961-71 годы. Итак, история с закрытием программы 7К-ВИ в дневниках генерала Каманина выглядит следующим образом. "13 октября 1967 года. Мишин опять делает глупости Он написал письмо Афанасьеву и Смирнову, в котором просит ни много ни мало как. "Закрыть программу 7К-ВИ и за счет его создать в 1968 году дополнительно 8-10 кораблей 'Союз'"' По 7К-ВИ есть решение ЦК КПСС и Правительства, определены сроки изготовления кораблей и год приема его на вооружение Работы по созданию корабля идут полным ходом, корабль обещает быть значительно лучше "Союза". Вот это-то, по-видимому, и заедает Мишина. Он ничего не имел против 7К-ВИ, когда рассчитывал, что корабль будет точной копией "Союза", а когда увидел, что Козлов отказался от слепого копирования "Союза" и создает принципиально новый, значительно лучший корабль, то резко изменил свое отношение и к Козлову, и к его кораблю. Я говорил по этому поводу с Вершининым, Крыловым, Руденко и Карасем (командный состав ВВС и Ракетных войск — Авт.) У всех у нас единое мнение: не позволить Мишину поломать программу 7К-ВИ". Однако просто так закрыть чужой проект, пусть даже и своего филиала, Мишин не мог. Тем более, что проект поддерживало Министерство обороны. Нужно было обосновать такое предложение Тогда из ЦКБЭМ посыпалась критика на технические решения, предложенные Филиалом №3 и отличавшие проект 7К-ВИ от 7К-ОК Прежде всего "Подлипкам" не понравились радиоизотопные термогенераторы энергии Они вызывали слишком большие опасения в части радиационной безопасности экипажа "Звезды" Нужно было предусмотреть такую защиту и в штатном случае 30-суточного полета, и в нештатных аварийных ситуациях. Также массу нареканий вызывало расположение люка в теплозащитном днище спускаемого аппарата 7К-ВИ. В январе 1967 года во время второго испытательного беспилотного полета корабля 7К-ОК в его днище из-за нарушения технологии крепления одной из заглушек произошел прогар теплозащитного экрана и нижнего днища спускаемого аппарата. К несчастью, аппарат приводнился в Аральском море В прогоревшее отверстие стала поступать вода Результат — спускаемый аппарат затонул Ставить же в днище большой люк диаметром 800 мм было вообще, по мнению многих специалистов ЦКБЭМ, безумием. Тот же аргумент приводился позже и против размещения люка в днище возвращаемого аппарата челомеевского ТКС. И снова наземные испытания и даже пуски штатных ВА на орбиту автономно и в составе ТКС ни к чему не привели. Люк в днище спускаемого аппарата до сих пор для некоторых специалистов — словно красный плащ тореадора для быка. Еще один способ закрыть неугодный проект — предложить свой Мишин предложил новый проект Орбитальной исследовательской станции 11Ф730 "Союз-ВИ". Станция должна бала состоять из орбитального блока 11Ф731 ОБ-ВИ и корабля снабжения 11Ф732 7К-С. Последний предлагалось создать на базе уже летающего 7К-ОК "Союз". Предлагалось разработать и модификации корабля 7К-С для автономных полетов по военным программам: — 11Ф733 7K-C-I для кратковременных исследований; — 11Ф734 7K-C-II для длительных полетов. Для снабжения Орбитальной исследовательской станции 11Ф730 "Союэ-ВИ" предполагалось создать на базе 7К-С грузовой транспортный корабль 7К-СГ 11Ф735. В будущем из этого варианта появился "Прогресс". Только из-за задержки создания 7К-С его базой стал корабль 11Ф6157К-Т. "Сломать" своего заместителя для Мишина было делом не из самых сложных. Трудовая дисциплина, подчинение нижестоящих сотрудников вышестоящим — козыри в руках любого руководителя, пытающегося доказать свою правоту. В ноябре 1967 года главный конструктор В.П.Мишин и заместитель главного конструктора Д.И.Козлов подписали "Основные положения для разработки военноисследовательского космического комплекса "Союз-ВИ". Однако "капитуляция" Дмитрия Ильича еще не означала полного закрытия куйбышевского проекта 7К-ВИ Вот выдержки из дневников генерала Каманина за декабрь 1967 года: "7 декабря 1967 года. Вчера дважды звонили Керимов (председатель Госкомиссии по кораблю "Союз" — авт.) и Карась (начальник ЦУКОС Ракетных войск — авт.) Первый пытался уговорить ВВС поддержать предложения Мишина — не строить корабль 7К-ВИ, а заменить его кораблем 7К-ОК Второй опасается, что мы можем согласиться с предложением Мишина. Я заверил Карася, что мы будем твердо защищать необходимость продолжать строительство военно-исследовательского космического корабля 7К-ВИ, и согласился подписать документ, отвергающий притязания Мишина на переделку 7К-ВИ. Кроме Карася и меня, этот документ подписали представители ПВО и ВМФ. В этой попытке особенно рельефно отражается личность Мишина, он готов забыть решения ЦК и Правительства, поступиться интересами обороны страны только ради удовлетворения своих эгоистических капризов и стремления единолично направлять развитие пилотируемых космических кораблей. Мишин, Мишин, как дорого ты обходишься стране, как много нам портишь в космосе, но за твоей спиной — целая шеренга больших руководителей (Устинов, Смирнов, Пашков, Сербии, Строганов, Келдыш и др.) и очень трудно нам указать тебе твое настоящее место — место рядового инженера-исполнителя, а не главного конструктора всей космической техники. Но это время придет, и я сделаю все возможное, чтобы это произошло как можно быстрее." На следующий день, 8 декабря 1967 года в ЦКБЭМ прошло совещание инженеров и военных о судьбе "Звезды". Мишина на совещании не было, он был в отпуске Руководил совещанием К.А.Керимов. Присутствовали четыре заместителя Мишина — Охапкин, Бушуев, Черток, Трегуб, начальники отделов ЦКБЭМ, главные конструкторы систем, военные и представители министерств. На совещании который раз руководители ЦКБЭМ старались убедить военных отказаться от "Звезды". За предложение Мишина высказались: Бушуев, Черток, Охапкин, Феоктистов, Мнакацанян и несколько начальников отделов ЦКБЭМ. Против выступили: Карась, Щеулов, Костин, Гайдуков, Каманин и другие военные. Однако Орбитальная исследовательская станция 11Ф730 "Союз-ВИ" представляла собой всего лишь возврат к концепции "Союза-Р" трехгодичной давности. Над аналогичной по задачам, однако более тяжелой по массе и совершенной по возможностям станцией "Алмаз" уже давно работал Владимир Челомей Военные, приехавшие 8 декабря 1967 года в ЦКБЭМ, выслушав доклад о проекте "Союз-ВИ", резонно заметили: "Зачем нам маленький "Алмазик", если уже строится большой "Алмаз"?" Разговор в ЦКБЭМ ни к чему не привел. Присутствовавший при этом Николай Каманин с сожалением записал в своем дневнике: "...Более шести лет ОКБ-1 (ЦКБЭМ) водит на за нос с военными исследованиями Нам многое обещают, но фактически ничего не дают. Перед каждым пилотируемым полетом получается так, что для военных экспериментов нет ни веса, ни объема в кораблях Мы были вынуждены добиваться решения ЦК и Правительства о строительстве специальных военных космических кораблей. Такие решения состоялись Челомею поручили делать "Алмаз", а Козлову — 7К-ВИ. Мы, военные, были очень довольны этими решениями и надеялись, что наконец-то кончится монополия Королева-Мишина, и пилотируемые космические корабли будут строить три фирмы. Так было более двух лет, разработка "Алмаза" и 7К-ВИ двигалась успешно, были рассмотрены и одобрены эскизные проекты кораблей. Мишин испугался передвинуться на второе или третье место с первого (которое ОКБ-1-ЦКБЭМ фактически занимает десять лет) и решил попытаться прикрыть полностью работы над 7К-ВИ, а одновременно подложить свинью и под "Алмаз" В.Н.Челомея (Мишин и Керимов уже давно ведут разговоры о том, что "Алмаз" дорог, громоздок и неизвестно, для чего он создается) . Я охарактеризовал предложение Мишина сырым, необдуманным и принципиально вредным Я напомнил присутствующим, что несколько лет тому назад (1963 год) было решение ЦК и Правительства в котором Королева С.П. обязывали готовить экспедицию на Луну, а Челомея В.Н. — облет Луны. Королев сумел добиться изменения этого решения Только из-за "драчки между Королевым и Челомеем мы потеряли два года и до сих пор не можем облететь Луну и создали такую ситуацию, что можем и не быть первыми на Луне Предложения Мишина напоминает мне вышеизложенную историю и я опасаюсь, что оно вновь на длительный срок задержит развертывание военных исследований в космосе и нанесет вред делу обороны страны. У меня создалось впечатление, что дружный и аргументированный протест военных против очередного легкомыслия Мишина ошеломил присутствующих Только Керимов и Бушуев сделали слабые попытки защитить разбитые "идеи" Мишина, но все поняли что защищать-то нечего и разбитого вдребезги проекта уже не склеить". Василий Павлович Мишин все-таки добился того, чего хотел. 9 января 1968 года в соответствии с указанием Министерства общего машиностроения Дмитрий Ильич Козлов подписал приказ №51 по предприятию о прекращение работ по военно-исследовательскому комплексу 7К-ВИ 11Ф73 и о начале работ по орбитальному блоку 11Ф731 ОБ-ВИ Орбитальной исследовательской станции 11Ф730 (комплекс "7К-С — ОБ-ВИ). Попытки вернуться к 7К-ВИ еще предпринимались. Так на защиту проекта встал отряд военных космонавтов. 27 января 1968 года Николай Каманин вместе с Юрием Гагариным, Германом Титовым, Павлом Поповичем, Валерием Быковским, Павлом Беляевым и Алексеем Леонов отправились на прием к первому заместителю министра обороны СССР маршалу Ивану Игнатьевичу Якубовскому. Беседа с маршалом продолжалась более полутора часов. Якубовский внимательно выслушал просьбы космонавтов и обещал помочь. Каманин и космонавты доложили маршалу о беспокойстве, вызванным отставанием СССР от США в военных исследованиях, и о действиях главного конструктора Василия Мишина, который "тормозит выполнение решения Правительства по строительству военно-исследовательского корабля 7К-ВЙ и пытается подорвать авторитет орбитальной станции "Алмаз", строящейся Челомеем". Маршал обещал переговорить с председателем ВПК Леонидом Васильевичем Смирновым и высказал намерение вызвать к себе главного конструктора Мишина и министра Общего машиностроения Афанасьева Одновременно он сказал, что знает по опыту о всех трудностях борьбы с главными конструкторами" и просил помочь ему обстоятельно подготовить все материалы для этих разговоров. Но 17 февраля 1968 года был поставлен окончательный крест на "Звезде". Последними капитулировали военные. В тот день в Генеральном штабе Министерства обороны СССР состоялся Научно-технический совет по кораблю 7К-ВИ Вот запись в дневнике генерала Каманина, относящаяся к этому дню: "Вчера более 4-х часов был на заседании НТК Генерального штаба. Обсуждалось предложение главного конструктора В.П Мишина: не строить военно-исследовательский космический корабль 7К-ВИ, а вместо него построить военно-исследовательский корабль на базе "Союза". Это предложение подписали Мишин и Д.И.Козлов (главный конструктор 7К-ВИ). Мишин изнасиловал Козлова и заставил его подписать "отречение". Сложилась очень трудная обстановка: все военные за корабль 7К-ВИ, но от него отказался сам главный конструктор Козлов, и нам некого защищать от нападок Мишина Я сказал, что предложения Мишина подводят мину под всю нашу программу военных исследований, они направлены не только против 7К-ВИ, но и против "Алмаза". Мишин мечтает сохранить монополию на строительство пилотируемых космических кораблей и делает все, чтобы помешать развитию новых баз строительства КК (Козлов, Челомей). Он идет на прямой обман, обещает, что новый корабль будет дешевле, надежнее и лучше 7К-ВИ. Он забывает, что по первому решению ЦК КПСС 7К-ВИ должен был летать в 1967 году, по второму решению и по обещанию Козлова корабль должен был летать в 1968 году. Из-за безответственного отношения Мишина к военным исследованиям и плохого контроля ЦК КПСС (Устинов) за выполнением своих решений корабль 7К-ВИ не будет построен и в 1969 году. Мишин обещает (в сотый раз!) построить новый корабль в 1969 году. Я уверен, что это обещание, как и сотни других, не будет выполнено, а самое главное — мы не получим корабля лучше 7К-ВИ, а 2-3 года потеряем. Алексеев, Юрышев, Гайдуков и другие генералы готовы были защищать Козлова и его корабль, но Козлов сам отказался от своего детища и тем поставил нас в глупейшее положение. Более того, сегодня П.Р.Попович говорил с Куйбышевым (Козловым) по телефону и спросил Д.И., будет ли он драться за свой корабль. Козлов ответил "Если бы мне дали возможность работать, я сделал бы 7К-ВИ. Сам я выступать не могу, меня дважды вызывал министр С.А.Афанасьев и приказал не подводить Мишина." В такой ситуации добиваться восстановления работ по 7К-ВИ можно было бы только в ЦК КПСС. Я предлагал в НТК просить марша-па Гречко поставить этот вопрос в ЦК, добиваться выделения Козлова в самостоятельное КБ (сейчас он филиал Мишина). Все поддержали предложения о выделении Козлова в самостоятельную организацию, но никто не высказал намерения лично драться за такое решение А Алексеев высказал опасение, что КБ Козлова сейчас самостоятельным не сделают (из-за большой его загрузки темой ЛЗ-Н1). Вывод: военные еще раз капитулировали и вынуждены согласиться с вреднейшими предложениями Мишина. Я высказался против такого решения, но сейчас у меня нет никакой уверенности, что ВВС смогут пробить брешь в позиции Мишина, поддержанной MOM, ВПК, ЦК и Министерством обороны. Да, Мишин пока продолжает одерживать победы на Земле и наращивает число поражений в космосе." Что тут можно еще добавить к свидетельству генерала Каманина? Все и так яснее ясного. Смерть корабля 11Ф73 7К-ВИ "Звезда" оказалась быстрой. Без поддержки Министерства обороны и ЦК КПСС проект был окончательно закрыт. Продолжились работы по ОИС "Союз-ВИ". Однако былого энтузиазма эти работы в Куйбышеве не вызывали. В 1968 году в Филиале №3 был разработан эскизный проект по предложенному Мишиным кораблю 11Ф731 ОБ-ВИ Внешне он очень напоминал орбитальный блок "Союза-Р". По замыслу Мишина малая Орбитальная исследовательская станция (ОИС) "Союз-ВИ" предназначалась для проведения экспериментов и исследований в интересах АН и МО СССР. Тактико-технические требования на разработку ОИС 11Ф730 Министерство обороны СССР выдало уже в мае 1968 года в виде дополнения к ТГТ на 7К-ВИ марта 1967 года. Орбита ОИС должна была иметь наклонение 51 6°, высоту 250x270 км Длительность полета ОИС, как и 7К-ВИ, составляла 30 суток. Источники питания орбитального блока были уже не радиоизотопными, а солнечными Для обеспечение внутреннего перехода из корабля 11Ф732 7К-С в орбитальный блок станции по аналогии с "Союзом-Р" была разработана система стыковки с внутренним переходным туннелем, ранее прорабатывавшаяся Куйбышевским филиалом. В орбитальном блоке ОБ-ВИ планировалось разместить 700-1000 кг специальной и научной аппаратуры Работами по комплексу 11Ф730 "Союз-ВИ" непосредственно руководили заместитель главного конструктора — начальник комплекса К.Д.Бушуев и заместитель начальника комплекса П.В.Цыбин. Большое внимание работам уделял Мишин. Дмитрий Ильич Козлов потерял к "Союзу-ВИ" всяческий интерес. Его тогда захватила работа по модернизации фоторазведывательных спутников серии "Зенит" и созданию принципиально нового аппарата фотографической разведки "Янтарь-2К". Разработка последнего велась в Филиале №3 во исполнении приказа министра Общего машиностроения №220 от 24 июля 1967 года, изданного в свою очередь на основании постановление ЦК КПСС и Совмина СССР от 21 июля 1967 №715-240. В III и IV кварталах 1967 года в Куйбышеве был разработан аванпроект аппарата "Янтарь-2К". При этом очень пригодился опыт работ над кораблем 7К-ВИ. Тем временем первый вариант эскизного проекта ОИС 11Ф730 был выпущен совместно ЦКБЭМ и Филиалом №3 21 июня 1968 года Материалы проекта по кораблю 11Ф732 7К-С и теоретический чертеж корабля Мишин утвердил 14 октября 1968 года. В 1969 году был выпущен комплект конструкторской документации и определена программа экспериментальной отработки ОИС в целом и кораблей 7К-С, 7K-C-I и 7K-C-II в отдельности. Однако складывалось впечатление, что сама ОИС Мишину не очень-то и нужна. ЦКБЭМ и так был загружен работами по лунным темам Л-1, Л-3, Н-1 и по теме "Союз' Единственное, что действительно привлекало внимание Василия Павловича — это возможность модернизировать 7К-ОК, исправить все его недостатки Потому, хоть конструкторское бюро и было перегружено другими темами, работы над серией кораблей 7К-С продолжались. Продолжалась и подготовка космонавтов теперь уже к полетам на ОИС. В 1968 году в группу "Союз-ВИ" входили: Павел Попович (формально, и то лишь в самом начале года), Алексей Губарев (старший группы), Юрий Глазков, Вячеслав Зудов, Эдуард Степанов, Геннадий Сарафанов, Александр Крамаренко, Леонид Кизим, Александр Петрушенко, Михаил Лисун. В 1969 году, после завершения двухгодичной общекосмической подготовки, в эту же группу были введены специально отобранные в 1967 году военные ученые Михаил Бурдаев, Владимир Алексеев и Николай Порваткин. Однако никакой конкретной подготовки космонавты не вели. Не формировались даже условные летные экипажи. Потому и космонавты относились к такой "бесперспективной подготовке" с прохладцей. Сроки полетов "Союза-ВИ" были очень расплывчатыми. При закрытии проекта 7К-ВИ Мишин сгоряча пообещал запустить первую ОИС в 1969 году. Потом он же называл 1970 год — как год первого полета "Союза-ВИ" в полной конфигурации. Но это были лишь ничем не подкрепленные мечты 12 мая 1969 года генерал Каманин писал в своем дневнике: ". .В субботу (10.05.1969) делал доклад Военному Совету ВВС на тему: "Состояние и перспектива военных исследований в космосе". В докладе я обратил внимание членов Военного Совета на большое отставание СССР от США в пилотируемых космических полетах и в военных исследованиях в космосе. . Главная причина отставания — отсутствие надежных кораблей и невыполнение промышленностью решений и планов Правительства. Я настойчиво убеждал членов Военного Совета в необходимости дополнительного заказа еще 10-12 кораблей "Союз". У нас осталось только 7 кораблей "Союз" (13 уже израсходованы), последний корабль "Союз" может слетать в первом квартале 1970 года. А корабли "ВИ" и "Алмаз" будут готовы к полету не раньше 1972 года. Почти два года мы не будем летать из-за отсутствия космических кораблей и, естественно, еще больше отстанем от США. которые в эти годы будут поднимать по 5-6 кораблей типа "Аполлон" в год..." Работы над ОИС 11Ф730 "Союз-ВИ" длились всего около двух лет. Конец им положил проект Долговременной орбитальной станции ДОС-7К. Работы по ней в ЦКБЭМ и филевском филиале ОКБ-52 начались уже в декабре 1969 года. Заказчиком ДОС-7К формально стала Академия Наук СССР. 9 февраля 1970 года было принято постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР №105-41. Оно предусматривало создание на основе уже изготовленных корпусов орбитальной станции "Алмаз" (их по заказу челомеевского ОКБ-52 делал Машиностроительный завод имени М.В.Хруничева) упрощенной гражданской станции. На основании постановления был издан приказ министра Общего машиностроения №57сс от 16 февраля 1970 года. Приказ предусматривал передачу из ОКБ-52 в ЦКБЭМ шести уже готовых летных и технологических корпусов орбитальной станции "Алмаз". Николай Петрович Каманин тогда записал в своем дневнике: "18 февраля 1970 года. ...Сегодня получил решение ЦК и Совета Министров по созданию долговременной орбитальной станции на базе "Алмаза" и 7К. ДОС-7К — так будет называться новая станция. Министерство обороны высказалось категорически против ДОС и за продолжение работ над "Алмазом" и "ВИ". У нас было и есть опасение, что новый проект с ДОС повредит и затянет время создание военно-исследовательского корабля и "Алмаза". Устинов и Смирнов ДОСом хотят прикрыть провалы промышленности по созданию космических ракет и кораблей. И это уже не первый подобный маневр. В 1967 году они прикрыли работы Козлова по "ВИ", обещая, что Мишин к 1968 году сделает более современный "ВИ" на базе 7К-ОК, сейчас 1970 год, а мишинский "ВИ" не продвинулся дальше бумаги. Теперь ДОСом отвергается совсем "ВИ" и тормозится разработка "Алмаза"... 28 февраля 1970 года. ...Получил от Главкома указание подготовить соображения об очередной космической пятилетке (1971-1975 годы). Никаких исходных данных для составления плана нам не дали, да и дать никто не может. Единственной основой для работы над планом могут быть только решения ЦК и Совета Министров по изготовлению пилотируемых космических кораблей При составлении последней пятилетки (1966-1971 годы) мы так и поступили. Это привело к тому, что в плане записаны совершенно нереальные вещи, так например: Иметь к концу пятилетки: План 1966-1971 годов           Фактически на 1970 год 1. 140 человек космонавтов  1. Имеем 47 человек 2 Облет Луны экипажем и     2. Не выполнено экспедиция на Луну 3. Сформировать части         3. "Алмаза" и "ВИ" нет, нет и частей для эксплуатации "Алмаза" и "ВИ" Основные планы пятилетки не выполнены из-за невыполнения промышленностью планов создания ракет и пилотируемых космических кораблей. Повторять подобное "планирование" на следующую пятилетку представляется совершенно бессмысленным, а планировать все же нужно Будем пытаться спланировать более или менее реально только капитальное строительство, создание учебно-тренировочной базы ЦПК, количество подготовленных космонавтов. Планировать количество пилотируемых полетов и их характер мы не можем, мы можем только высказать свои пожелания Такой план можно и нужно составлять правительству, но его не было до сих пор и пока не видно на ближайшее будущее..." В связи с развертыванием работ по орбитальной станции ДОС7К в том же феврале 1970 года министр Общего машиностроения С.А.Афанасьев подписал приказ о прекращении работ над орбитальным блоком 11Ф731 ОБ-ВИ. Тем же приказом была продолжена разработка кораблей серии 7К-С как "перспективных и имеющих улучшенные по сравнению с 7К-ОК характеристиками". С этого времени корабль 7К-С разрабатывался как пилотируемый корабль для проведения военно-прикладных технических экспериментов и исследований в автономном полете (базовые варианты 11Ф733 7K-C-I и 11Ф734 7K-C-II) с возможностью создания на его основе с минимальными доработками модификаций различного целевого назначения. Основной из этих планировавшихся модификаций был транспортный корабль для доставки экипажа на орбитальные станции — тот первоначальный 11Ф732 7К-С. Позже для этой транспортной модификации 11Ф732 было принято обозначение 7 К-СТ. Ирония судьбы: именно эта модификация и была доведена до реальных космических полетов. Варианты 7K-C-I и 7K-C-II отпали в середине 70-х годов. Была ликвидирована и группа "Союз-ВИ" в ЦПК. В августе 1970 года входившие в группу космонавты были переведены в группу "Алмаз". Группа космонавтов для полетов на 7К-С была сформирована лишь в конце 1973 года. Из космонавтов, которые готовились когда то по программам 7К-ВИ и "Союз-ВИ" в нее вошли лишь Леонид Кизим, Анатолий Воронов и Михаил Бурдаев *1. *1 Кроме них в группу вошли также Юрий Малышев, Леонид Попов, Владимир Ляхов. Владимир Аксенов и Олег Макаров. Хотя работы по серии военных кораблей серии 7К-С продолжились, опасения генерала Каманина относительно их нескорых полетов подтвердились: с космонавтами корабль 11Ф732 7К-СТ полетел через 10 с лишним лет после закрытия программы "Союз-ВИ" — в июне 1980 года. Однако это уже был совсем не военно-исследовательский корабль. По распоряжению ВПК от 10 мая 1979 года руководство Государственной комиссией с завершением этапа беспилотной отработки корабля 7 К-СТ было передано от Министерства обороны СССР (председатель Госкомиссии Г.С.Титов) Министерству общего машиностроения (председатель Госкомиссии К.А.Керимов). Тем же распоряжением было решено в дальнейшем использовать только транспортную модификацию корабля без его варианта в интересах Минобороны. Однако космонавтика — такая область, где и отрицательный результат — тоже результат. Опыт по созданию корабля 7К-ВИ "Звезда" не пропал даром Филиал №3 использовал его при разработке новых типов космических аппаратов. В мае 1974 года на основании письма в ЦК КПСС, подписанного руководящими работниками ОКБ-1, в том числе и Дмитрием Ильичем Козловым, Василий Павлович Мишин за существенные просчеты в руководстве ЦКБЭМ и допущенные провалы в космической программе был снят с поста главного конструктора. 30 июля 1974 года Филиал №3 получил статус независимого предприятия и стал именоваться Центральным специализированным конструкторским бюро. А 13 декабря того же года на орбиту вышел спутник "Кос-мос-697". Это был первый космический аппарат оптической разведки совершенного нового типа "Янтарь-2К". P.S.: Одна непонятная деталь. В такой замечательной и заслуживающей доверия книге, как "РКК "Энергия". 1946-1996", о разработке 7К-ВИ сказано лишь, что "До ноября 1967 года... КФ [Куйбышевский филиал — К.Л.] в инициативном порядке вел самостоятельные разработки по пилотируемому кораблю в интересах МО СССР, которые были прекращены на стадии эскизного проекта" Неужели работа своего Филиала заслуживала такой оценки? И можно ли после всего рассказанного выше назвать проект 7К-ВИ инициативной разработкой? И еще. История зарождения проекта 7К-ВИ, работы над ним и, особенно, его закрытия — яркий пример, как принимались решения по космическим программам в Советском Союзе в 60-е годы. Но не так ли решаются и сейчас судьбы подобных проектов? Насколько космическая программа России застрахована от личных амбиций руководителей конкурирующих космических фирм? Автор благодарит за помощь при сборе материалов для статьи сотрудников ЦСКБ Александра Михайловича Анцыфорова Олега Сергеевича Булкина, Владимира Михайловича Дребкова, Владимира Александровича Сенченко, а также главного редактора "НК" Игоря Адольфовича Маринина и редактора "НК" Владимира Михайловича Агапова * Национальный авиационный клуб США принял решение присудить свою первую, еще не имеющую официального названия, ежегодную медаль за достижения астронавта Шеннон Люсид "за ее технический опыт, беззаветную службу и пионерский дух, как астронавта [программы] "Space Shuttle", которая установила рекорд самого длительного полета американского астронавта и самого длительного полета женщины в мире". Церемония вручения награды намечена на 12 марта. Эта награда будет ежегодно вручаться женщине, отличившейся в области авиации и космонавтики и будет находиться на постоянной экспозиции в Национальном аэрокосмическом музее.