Мы сейчас удивляемся, что в, казалось бы, вполне лояльных к России республиках СНГ возникла такая армия американских НКО и разведчиков под прикрытием дипломатов. Как могли президенты, дружественные России, запустить к себе весь этот подрывной рой. О чём они думали и где были их мозги, не понимавшие, что они готовят для себя бомбу замедленного действия.
Как получилось, что все президенты Украины, Грузии, Азербайджана, Киргизии, Армении, Казахстана, Белоруссии, не говоря уже о Средней Азии, оказались в этой ловушке? Как они открыли ворота собственных городов для троянских коней, даже не скрывавших своей начинки? Почему мы никогда не ставили условия ресурсной дипломатии в зависимость от свободы американских НКО в этих странах?
Да, Россия после распада СССР не только полностью утратила контроль над республиками, который сразу перехватили США, но и сама попала под американский контроль. Но право местных элит на прозападный вектор мы никогда не оспаривали, — потому что до 2007-го сами шли этим путём.
Во всех постсоветских странах после свержения Советской власти наступил хаос. Консолидации слабые президенты (а сильными они быть не могли) добивались только коррупцией, сами в ней участвуя больше всех прочих. О роли коррупции в консолидации постсоветских элит написано мало, эта история ещё ждёт своих исследователей, но её фактор самый главный.
Мы видим по семьям всех постсоветских президентов, что они больше всего боролись за сохранение своих личных активов на Западе, так как дома они это сохранение обеспечить не могли. Их власть всегда была зыбкой, опираясь на поддержку Запада, а элитные подельники требовали того же для себя, это было условием их лояльности. На Западе оказались активы не только всех постсоветских элит, но и всех президентов постсоветских республик.
За исключением Путина, деньги которого до сих пор ищут, но не могут найти, приписывая их олигархам из госкорпораций и создавая обширное поле для фантазий.
Но Путин — офицер КГБ, он лучше других понимал опасность таких источников власти и эфемерность гарантий Запада. Сейчас трудно судить, насколько Путин в первые два срока был искренним западником, а насколько он притворялся, добиваясь соответствия «оперативной среде», в которой работал. Факт в том, что из всех постсоветских глав государств лишь в России оказался президент, способный ограничить работу западных НКО, хотя полностью изгнать их даже он пока не смог.
Почему Назарбаев и Кочарян впустили в свои страны американские НКО? Почему так делали Кравчук, Кучма, Алиев, Акаев, Каримов, Шеварднадзе, Лукашенко? Мы видим — все они бывшие советские высшие партфункционеры. То есть они выросли в понимании правды о хищности Запада и его повадках. Зачем же они пустили козла в огород?
Потому что они сами по уши в коррупции. А позиция Лондона и Вашингтона для хранения их денег им важнее, чем судьба своей страны, что бы они ни говорили на публике. Все их дети и внуки всплывают после их отставки на Западе, купаясь в роскоши и удивляя всех своими извращёнными привычками.
В постсоветских элитах сложился консенсус, как в банде, разбегающейся после дележа награбленного. Все они признают право друг друга распоряжаться своей долей, как они захотят. На этом инерционном консенсусе по умолчанию строятся все дальнейшие отношения по ресурсной дипломатии и размещению российских военных баз. Они нам базы — мы им невмешательство в их дрейфе на Запад.
Россия — единственная страна в бывшем ОВД (Организация Варшавского договора, если кто ещё помнит этот социалистический военный блок), где идёт напряжённейшая скрытая война компрадорских и государственнических элит. Больше нигде в бывших республиках и союзниках суверенных элит нет. Националистические есть, но национализм — вовсе не синоним суверенитета. Оказывается, что национализм малых и слабых народов бывает только корыстным и компрадорским.
Подкуп — оружие слабого. А слабость — это наличие раскола в элитах. Он преодолевается только силовым подавлением. Строить систему сдержек и противовесов нужно, но строиться она должна внутри победившей группы. Искать консенсуса между непримиримыми идейными врагами — это плодить двоевластие, которое в кризис становится контрпродуктивным.
Отказ от консенсуса с компрадорами позволит отказаться от многих методов обретения лояльности с использованием коррупции. Коррупция — это когда материальное стимулирование разрастается до неоптимальных размеров и душит стимулирование моральное. Моральные стимулы — это идеология, которая у нас запрещена в Конституции. Таким образом, сила (уклонение от расколов по идейным вопросам ради консенсуса) превращается в слабость (невозможность консолидации без подкупа элит).
Сейчас в России идёт стихийный процесс создания идеологии на основе синтеза госкапитализма и социальной справедливости. Скрещивание Кейнса с Бернштейном и Каутским. Бояться этого не стоит, так как все великие идеи возникают в результате попыток скрещивания того, что казалось несовместимым. Если идея отыщется, возникнет проект, для продвижения которого не потребуется коррупция в размерах внешней политики (в виде эвфемизма «ресурсной дипломатии»).
Подкуп и шантаж — обычные инструменты оперативной работы. Полиция и спецслужбы используют их в целях подчинения агентуры и управления её поведением. Но бывают ещё и идейные агенты, и вот с ними работают с ценностями. Лишать себя ценностного механизма — это лишать себя арсенала с оружием. Апеллируя только к корысти, далеко не уедешь. Всегда будет тот, кто заплатит больше, и вся стратегия рухнет.
Деньги, сила и идеи — вот арсенал влияния империи. В России мало денег, мало силы и практически нет идей. При том, что все исходные данные для их возникновения есть в изобилии. Нужна политическая воля к их использованию. Если с этим медлить, мы будем продолжать удивляться всему происходящему в когда-то дружественных республиках, наблюдая сужение осадного кольца на наших границах, и думать, где, что и когда мы упустили.
Халдей Александр