На самом деле вопрос с отчуждением важен еще и потому, что позволяет понять, почему никакого «капитализма будущего» или вообще «классового общества будущего» быть просто не может. И значит, все попытки представить или предсказать подобный тип общественного устройства, а уж тем более, построить его, обречены на неудачу.
Причина этого состоит в указанном выше факторе. А именно – в невозможности устойчивого существования высокоотчужденного общества. Точнее – в невозможности его существования при большинстве внешних условий, поскольку есть одна их комбинация, при коем подобное, все же, оказывается возможным. О ней будет сказано ниже – пока же можно отметить, что подобное стечение обстоятельств для нашей цивилизации является крайне редким. Настолько, что его можно признать практически невозможным. Во всех остальных случаях же мы будем иметь дело с достаточно высокой нестабильностью данного общества, не устраняемой принципиально.
Ведь что такое: «высокое отчуждение». А это такое состояние социума, при котором подавляющему большинству его членов он не нужен. Это очень хорошо видно на примере нынешних негритянских бунтов в США, при которых «черное» население с удовлетворением уничтожает все вокруг – начиная с полицейских машин и заканчивая магазинами. Причем, именно уничтожает – процент, собственно, украденного оказывается минимальным по сравнению с уничтоженным. Причина указана выше: для американских негров (к ним, впрочем, присоединяются и представители иных рас) американское государство не просто чужое – оно враждебное по определению.
Подобная мысль «нашим», российским правым кажется очень странной. Ведь с их точки зрения чернокожие должны буквально молиться на Соединенные Штаты. Поскольку последние не только обеспечивают их безопасностью и системами жизнеобеспечения (пока оставим разницу между муниципалитетами, штатами и федеральным правительством), но и содержат многих из них посредством пресловутых пособий по безработице. Притом, что последнее гораздо больше, нежели средняя российская зарплата. (При этой мысли российские правые, как правило, пускают слезу – им жалко денег, уходящих в «бездонные негритянские глотки».) Впрочем, в условиях американской действительности этого пособия еле-еле хватает на жизнь. Но ведь хватает же! А ведь есть еще иные проявления «американского вэлфера» - например, бесплатная медицинская страховка, коя дается безработным. (Тут правые любят делать скорбное выражение лица, и объявлять о том, что вот работающим подобной прелести не достается.) Что же еще нужно?
Но подобным пониманием вопроса правыми только в очередной раз показывают свое полное непонимание принципов функционирования общества. Поскольку в реальности пресловутая «пайка» - коей, по сути, и является данный тип обеспечения – никогда и нигде не была достаточной для успешного существования человека. Кстати, правые сами любят это повторять по отношению к социализму – хотя при социализме как раз пресловутой «пайки» и не было никогда.
Дело в том, что любой человек – будь это хоть полуграмотный негр или университетский профессор – помимо удовлетворения своих текущих потребностей просто обязан иметь еще одну жизненно-важную вещь. А именно: уверенность в будущем. Т.е., понимание того, что завтра он так же не будет голодать, не будет выброшен на смерть произвольным решением неких «высших сил». Поэтому-то пресловутое «пособие по безработице» является именно пособием – т.е., временным явлением, паллиативом между двумя работами. И каждый нормальный человек в мире старается поскорее получить свое рабочее место. (Где он сможет доказать свою «общую полезность.)
За исключением маргиналов. Т.е., тех, кто как раз исключает себя из имеющейся социальной структуры, вступая – или создавая – в иную форму человеческого взаимодействия. В какую-нибудь секту, молодежную или немолодежную банду или чего-то подобное. Собственно, именно последнее и происходит в американских негритянских кварталах, обитатели которых – будучи отрезанными от активной трудовой деятельности – вынуждены годами проживать на «государственные подачки». (Что, конечно, лучше голодной смерти – но не более того.) Итогом данного способа проживания, собственно, и является указанное выше положение, при котором их и американское государство, по существу, ничего не связывает. Ну, за исключением формальных юридических отношений, а так же – силового воздействия государственного репрессивного аппарата. Который – как показала практика – может купировать только относительно локальные проблемы.
Правда, тут может показаться, что данная система все же имеет значительный запас устойчивости. В том смысле, что чернокожие в указанном положении живут чуть ли не с 1960 годов – а США существует до сих пор. Однако в действительности это не так. В том смысле, что в 1960, 1970 и даже 1980-1990 годах большая часть цветного населения все же имела работу. (Число реальных маргиналов было небольшим.) А главное – даже для безработных существовала уверенность в том, что «это не навсегда». В том смысле, что число рабочих мест выглядело достаточным для того, чтобы каждый человек мог надеяться на их получение. (Даже если в действительности сделать это было невозможным.) Сейчас же – по прошествии длительного периода непрерывной стагнации реальной экономики, длящейся, по крайней мере, с 2008 года – подобное оказывается невозможным. А уж после «коронавирусной эпидемии», отправившей за пособием более 30 млн. человек, думать о гарантированном получении работы становится вообще смешным.
Причем, не только для чернокожих – как уже говорилось, и «белое» население, в основном, существует в условиях полной неуверенности в своем будущем. Более того, в условиях однозначной победы финансовых спекуляций над всем остальным, даже самые «фундаментальные» элементы связи гражданина и общества все более «размываются». Например, в том смысле, что подавляющая часть жилья, значительная часть «малого» (а возможно, и «среднего») бизнеса, а так же практически все автомобили сейчас оказываются взятыми в кредит. Т.е., принадлежащими фактически банкам, нежели своим юридическим владельцам. Отсюда неудивительно, что указанное «разрушение собственности» населением Америки встречается, в общем-то, спокойно. Оно понимает, что в действительности негры рушат то, что принадлежит банкирам, а не им. (И только эмигранты из постсоветского мира – кои, судя по всему, к «жизни в долг» не привыкли, выходят на защиту своего имущества.)
В общем, оказывается, что человек, превращенный в чистую функцию – т.е., лишенный всех «опор» в текущем мире, вынужденный исключительно выполнять приказания вышестоящих –перестает заботиться об имеющемся порядке. (Даже если формально его существование и зависит от последнего.) Поэтому единственным способом обеспечения данного порядка становится имеющийся репрессивный аппарат – иначе говоря, полиция и армия. Но и указанный тип «обеспечения» отличается рядом особенностей, не позволяющих ему долго выполнять данную задачу. Иначе говоря, «на штыках» долго сидеть не получится.
Поскольку, во-первых, это довольно дорого: если в каждом населенном пункте необходимо будет иметь людей, способных силовым методом подавить любые бунты, то этих людей потребуется на несколько порядков больше, чем сейчас. А, во-вторых, возникает проблема «подавления подавителей». В том смысле, что полицейские и военные – это тоже люди, причем, люди, отчужденные максимально. А значит – ничего не мешает и им решить, что данное общество является чужим и подлежит уничтожению. В Штатах, кстати, это и сейчас проявляется – когда полицейские переходят на сторону бунтарей. Но подобные шаги – лишь жалкое начало, поскольку через некоторое время существования «военно-полицейского режима» может возникнуть проблема более серьезная. А именно – «военно-полицейские» решат, что им нет смысла «таскать каштаны из огня» для текущих бенефициаров. И захотят делать это исключительно для себя.
Подобное состояние часто возникает в высокоотчужденных социумах, приводя к военной диктатуре. Но и военная диктатура – вещь временная. Поскольку военные так же не могут заставить всех остальных «полюбить» данный мир. Т.е., заставить население «изображать довольствие» под страхом репрессий, они, конечно, способны, но внутренняя устойчивость подобного мира будет нулевой. Таким образом, можно сказать, что «мир высокого отчуждения» оказывается нереализуемым – в худшем случае он превратится в серию вооруженных переворотов, ведущих ко все большему упрощению социума. Пока последний не станет настолько простым, что содержание сложного производства и самого государства в нем окажется невозможным. (Вариант Сомали.)
Иначе говоря, произойдет возврат к натуральному хозяйству. Ну, а альтернатива этому – возникновение низкоотчужденного общества на основании одного из имеющихся его локусов. (Кои возникают в любом обществе.) Однако этот путь очень сложен и нелинеен, а так же нелокален – т.е., связан не только с рассматриваемым социумом, но со всем множеством социумов, имеющихся в мире. Поэтому рассматривать его надо будет отдельно. Есть, впрочем, еще одна альтернатива, описанное в начале поста. Которая состоит в существовании высокоотчужденного общества при неких «особых условиях». А именно: при большом «общественном богатстве», которым бенефициары могут «заливать» любые возмущения. (Особенно возмущения «репрессивного аппарата».) Так, собственно, и существовал «постсоветский мир».
Ну, а во-вторых, подобный социум может существовать при наличии значительного «технологического преимущества» хозяев над остальным населением, что позволяет свести требуемый репрессивный аппарат к минимуму. Иначе говоря, если один надсмотрщик с ружьем (или с мечом и в латах) может сдерживать сотню рабов, то, в общем-то, «прокормить» его будет не проблемой. Так работало «классическое» рабовладельческое общество и «классическое» колониальное общество. Однако сейчас подобное невозможно – так же, как и первое. А значит – смотри указанные выше альтернативы…