Безмозглая юная мудрость

Протест юных зрителей ютюба против устройства России, состоявшийся на выходных, интересен не сам по себе (новизны уже нет, а численность флешмоба не даёт оснований натягивать на него статус Угрозы Стабильности). Интересна воодушевлённая зависть, которой сопровождался флешмоб со стороны куда более многочисленных, чем участники, взрослых болельщиков «на удалёнке».

Если вполне состоявшийся мужчина за сорок, с семьёй и множественными активными хобби, выкладывает в своей фейсбуке очередной ролик с отважным школьником, топящим против Путина и за политическую конкуренцию и против коррупции и за возрождение живой жизни в заскорузлой России, и сообщает: «жалко, что я не школьник» – значит, ему действительно жалко.

И есть основания полагать, что это нечто большее, чем ностальгия. И большее, чем зависть к беззаботности.

У меня есть версия. Взрослые, почитающие юных протестантов — всего лишь частный, политизированный случай более масштабного синдрома.

Вкратце этот синдром можно обрисовать так. В традиционном устройстве человеческих обществ отношения мудрец-профан тысяч примерно сто лет имели четкое возрастное распределение. Всякий доживший до седин, обзаведшийся потомством и накопивший опыт персонаж по определению являлся авторитетом, поскольку сам по себе был ходячей рекламой умения выживать.

На ранних, средних и даже поздних, совсем недавних этапах цивилизации авторитетность старших начала сдавать позиции — вместе с толчками индустриальной революции и появлением принципиально новых знаний, естественным образом легче дающихся молодняку. Ценность старших все более сдвигалась в сторону «гуманитарного капитала» и (реже, естественно) фундаментальных научных знаний, теряя составляющую конкретную, технологическую.

Сегодня же мы живём не просто в эпоху, когда в общественное сознание непрерывно вбрасывается новизна (зачастую поддельная, о чём могут рассказать не только истории великой юной инноваторши Элизабет Холмс, поднявшей 9 миллиардов долларов на чистом хайпе, но и история успеха компании Tesla, имеющая все признаки иррационального пиар-культа).

Мы живём также в эпоху, в которую юношество представляет собой чисто в количественном смысле дефицит.

Напомним: падение рождаемости в России в минувшем году демографы связывают со вступлением в репродуктивный возраст наиболее малочисленного поколения конца 1990-х (это тот случай, когда наложились друг на друга очередное поколенческое эхо войны и собственно кризис-1998). Впрочем, и без этого поколенческого провала воспроизводство граждан у нас в стране по-прежнему суженное.

Таким образом, «пирамида авторитетности» переворачивается в возрастном измерении совершенно на 180 градусов. Среди все более многочисленных старших поколений бродят все более малочисленные юноши и девушки (всю предыдущую историю человечества, как мы помним, было наоборот).
И вдобавок — эти юноши и девушки в силу своей незамутнённости являются более продвинутыми носителями актуального технического знания. Потому что чисто физиологически проще и естественнее перенимают непрерывно навязываемые пиар-прогрессом новинки. И осуществляют собой тот самый эджайл, о необходимости которого так настойчиво говорят государственные банкиры.

Иными словами — отношения мудрец-профан поменялись. Носитель передовой практической мудрости теперь зачастую — 20-летний студент. А его ученик — сорокаплюслетний специалист, не желающий отставать от трендов, но слишком занятый грудой непосредственных задач, чтобы в них разбираться.

…Фокус тут, однако, в том, что в действительности эта перемена ролей в значительной степени иллюзорна. Хотя бы потому, что спектр применения юношеской мудрости не касается ни жизненного опыта, ни человеческих взаимоотношений, ни даже фундаментальных знаний. Он весь замкнут на пользовательских технологиях, внедряемыми уже не столь юными гражданами, с которых получают прибыль и власть граждане уже совсем не юные — просто очень богатые.

То есть поклонение юности, свойственное взрослым «романтикам прогресса», в действительности есть поклонение обслуживающему персоналу, быстро и оперативно перенявшему новые примочки, спущенные сверху более удачливыми взрослыми.

Юношество — не все, но самые бойкие представители — конечно, стрижёт со своего эджайла некоторые проценты. В середине 90-х оно «работало эникейщиками» для заскорузлых сорокалетних докомпьютерной эпохи. В конце нулевых сеошничало, в конце десятых — «ведёт аккаунты» и «каналы на продвинутых платформах», достаёт крутые визуальные эффекты для видео с копеечных интернет-полочек и так далее.

Но это стоит всё же отнести к вполне традиционному, воспетому ещё фольклором пласту молодёжной деятельности, в которой подмастерья троллят и обманывают своих мастеров и хозяев.

Виктор Мараховский