Троллинг: незваный гость в твоем доме

Троллинг может быть индивидуальный и индустриальный. В последнем случае набрасывается не случайная «оса», а целый рой, увернуться от которого невозможно. Но это не те группы, которые просто передают информацию, не имея намерения унизить или оскорбить.

Тролль как оса — это метафорическое описание, а реальность такова, что сотни людей ежеминутно становятся жертвами троллинга. По этой причине наиболее важно, когда такие исследования делаются на стыке юридической и лингвистической наук, поскольку разные страны ищут пути того, как наказывать за подобные информационные отклонения.

Можно выделить также психологическую составляющую такого поведения. Например, профессор Гриффитс, директор международного исследовательского центра гейминга говорит: «Люди в онлайне ощущают себя анонимными и расторможенными. Они понижают свою эмоциональную защиту и сгоряча могут троллить реактивно или проактивно».

Гриффитс перечисляет разные понимания троллинга у разных исследователей. Это и «игра в обманную идентичность», и «втягивание других в дискуссии», это и «порождение высказываний для того, чтобы вызвать конкретный ответ, негативный или вспыльчивый».

Как видим, многое из того, что нам представляется случайным в случае троллинга, на самом деле является системным, ради этих целей он и существует. Исследование троллинга в Википедии показало среди причин скуку, поиск внимания и даже месть со стороны троллей. Причем скука оказалась главным мотиватором.

Тролли в Википедии характеризовались следующим образом,

Википедия является сама по себе конфликтной средой, поскольку на одни и те же события существуют принципиально разные политические точки зрения (см., например, анализ пишущей аудитории Википедии с этой точки зрения).

Распространенность троллинга достаточно велика, особенно в молодежной среде, где четверть вообще говорит о регулярных атаках на них. Однако хоть 60 % опрошенных в возрасте от 14 до 18 лет признают троллинг принципиально неправильным, 23% тех, кто поступал так, считает его забавным. 29 % сами оскорбляют, поскольку их друзья делают так. 49 % считают, что в онлайне можно говорить то, чего не скажешь лицом к лицу.

Оказалось, что происхождение слова «тролль» идет отнюдь не от мифологического существа. Это метод ловли рыбы, при котором приманку тащат за лодкой (см. соответствующую статью в Википедии). Тогда становится понятным, что это на самом деле форма провоцирования объекта атаки на эмоциональную реакцию. Тролль сознательно ударяет в болевую точку, надеясь услышать «стон» в ответ. Так поступает не ваш друг, даже не ваш критик, а ваш враг.

Юридические тонкости отмечает Хардейкер, которая делала свою PhD работу на стыке лингвистики и юриспруденции. Например, она говорит о таких проблемных вещах: является ли это лицо реальным автором; можно ли доказать, что он сидел за компьютером в этот момент и писал это сообщение; но даже когда все это известно, человека все же трудно привлечь к ответственности.

Перед нами, по сути, принципиально анонимная коммуникация, которая, естественно, начинает раскрепощать поведение. Причем даже человек вроде бы с именем в Фейсбуке частично все же является анонимом, часто скрывая свои персональные данные (например, образование или место работы). Это человек, сидящий в тени, что позволяет ему наносить удары исподтишка, а потом снова уползать в свою тень.

Сенодня это психологически новый феномен, когда люди говорят друг с другом, ничего не зная о собеседнике. То, что они знают, даже имя и фамилия, вполне может оказаться фиктивным. А информационные «оплеухи», которые возникают при этом, оказываются вполне реальными.

Хардейкер говорит об анонимности компьютерной коммуникации: «Эта анонимность может давать ощущение безнаказанности, иллюзию того, что это поведение менее вредно, чем то, каким оно есть в реальности, и она подавляет эмпатию. Компьютерная коммуникация становится плодородной почвой для конфликта, конкретной манифестацией которого является троллинг. Троллинг представляет собой сознательную атаку на других в онлайне, обычно ради удовольствия». При этом пока нет работающего юридического определения ни в Британии, ни в США.

Чтобы работать в этой сфере, Хардейкер создала Forensic Linguistics Research Group в Ланкастерском университете (сайт группы — wp.lancs.ac.uk/forge/. Здесь пишется, например, отдельная работа по троллингу в британских и венгерских политических блогах). Кстати, отдельным объектом изучения Хардейкер стали угрозы изнасилования в Твиттере [Hardaker C. a.o. ‘‘Real men don’t hate women’’: Twitter rape threats and group identity // Journal of Pragmatics.— 2016. — Vol. 91. — N 1]. Здесь в своем анализе она разграничивает индивидуальную идентичность и групповую. В Великобритании есть и другие центры судебной лингвистики (см., например, www.forensiclinguistics.net/; здесь, в частности, сделано исследование по анализу онлайн-общения педофилов [Grant T., Macleod N. Assuming identities online: experimental linguistics applied to the policing of online paedophile activity. — Applied Linguistics. — 2016. — Vol. 37. — N 1]).

Хардейкер также высказывает ряд интересных мыслей по идентификации авторства:

В целом перед нами новая сфера — коммуникации с помощью компьютера, где происходит возрастание, намеренное или случайное, возможностей для обмана. Анонимность становится важной составляющей такого рода коммуникаций. Соответственно, возникает потребность дешифровывать эту анонимность в судебных целях.

По поводу троллинга Хардейкер писала еще в 2010 году: «Интернет-сообщества, где пользователи неопытны или уязвимы, или те, кто вкладывает личное доверие, эмоциональную связь или частную информацию, находят троллинг вредным, тревожным, необъяснимым, поэтому в таких контекстах троллинг не может трактоваться как ошибочная невежливость. Однако сообщества, где пользователи менее уязвимы, более опытны или эмоционально бесстрастны, могут трактовать троллинг как игровое проявление конфликта, близкое к соревнованиям, хотя намного более яростное».[Hardaker C. Trolling in asynchronous computer-mediated communication: from user discussions to theoretical concepts // Journal of Politeness Research. — 2010. — Vol. 6. — I. 2].

Отсюда следует возможность более личностного или менее личностного реагирования. Для кого-то тролль — это коммуникативный хулиган. Он может быть близок обычному хулигану, которого раздражает чистый подъезд или лифт. Соседи обычно ругают этого анонима за такое поведение. Но поскольку наш тролль действует в онлайне, он чувствует себя комфортно. Правда, если ты сам готов развлечься, то тролли готовы предоставить тебе такую возможность самому стать троллем.

А жертва такого троллинга все равно переживает, даже когда троллинг закончился. Pew Center оценил масштабы этого типа угроз в американском обществе [см. тут и тут]. Цифры таковы: 40 % сталкивались с этим феноменом по отношению к ним самим, но в возрасте 18–29 лет эта цифра становится больше, доходя уже до 65 %. Женщины ощущают такие онлайновые отклонения в коммуникативном поведении как травматические. Это касается 38 % женщин и только 17 % мужчин.

27% интернет-пользователей называли обидными именами,
22% были сознательно атакованы в онлайне,
8% угрожали физически,
8% были преследуемы,
7% подвергались преследованиям в течение длительного периода,
6% подвергались сексуальным домогательствам.

Мир в принципе жесток, но жестокость его проявляется еще больше в онлайне, поскольку анонимность создает ощущение безнаказанности.

Одновременно мы видим, как за десять лет вырос уровень анализа компьютерно-опосредованной коммуникации (см. тут, тут и тут), до которой пока не доходят руки украинских исследователей. А это новый объект, требующий совершенно новых методов анализа.