Интерес для всех и каждого

Уважаемые читатели! Мы начинаем новый проект, в центре внимания которого тема национальных интересов и внешней политики сквозь призму общества – его запросов, потребностей и представлений.

События прошлого года не просто изменили международную обстановку для России, но и вызвали бурную реакцию российских граждан. С одной стороны, большинство сплотилось вокруг курса руководства. С другой – очевидна поляризация. Активное меньшинство резко отвергает происходящее. Воздействие событий на жизнь россиян будет увеличиваться – и в экономическом, и в политическом, и в культурно-бытовом плане. Изменения, естественно, двойственны – соотношения плюсов и минусов новой ситуации каждый оценивает по-своему, и «маятник» будет раскачиваться со все более широкой амплитудой.

За политические преимущества зачастую приходится платить дорогую экономическую цену и наоборот. Государству, предприятию, отдельному человеку. Тем важнее понимание – почему, соответствует ли это интересам гражданина, общества, государства. Ведь именно из конкретных групп интересов в идеале и складывается интерес национальный, всеобщий.

Но это в идеале. На практике не прекращается спор о том, что есть национальный интерес, и как должен работать механизм, перерабатывающий частные, корпоративные, групповые устремления в справедливую равнодействующую. Как обеспечить максимальный учет мнений, но при этом не превратить внешнюю политику и политику безопасности, краеугольные камни любой национальной стратегии, в хаос и конъюнктурное следование за обстоятельствами?
Понятие «национальный интерес» появилось в активном политическом обиходе относительно недавно – в середине ХХ века, и дискуссии об его содержании не прекращаются. Это прежде всего вопрос о том, что является носителем этих самых интересов. Государственное руководство (в российском просторечии характеризуемое как «начальство», которому «виднее»)? Элиты, которые каким-то образом договариваются о векторе развития страны? Отраслевые запросы, которые становятся все важнее по мере роста тотальной экономической взаимозависимости и невозможности обеспечить развитие в условиях автаркии? Гражданское общество, активность которого увеличивается в такт с политическими изменениями в мире, которые принято называть «волнами демократизации»?

Как всегда в таких случаях однозначного ответа нет, и все перечисленные факторы воздействуют одновременно. А главный вопрос в том, существует ли механизм, при помощи которого разные грани интересов учитываются при выработке подходов?

Проблема национального интереса напрямую связана с меняющимся пониманием того, по каким критериям измеряется национальный успех. Власть и престиж, борьба за которые, по словам Ханса Моргентау, определяет поведение государств на международной арене, никто не отменял. Но сегодня они проявляются не так, как прежде. Да и понятие силы – базовой характеристики дееспособности, состоятельности государства – теперь многослойно. Помимо военно-политического и экономического потенциала это устойчивость государства, его способность обеспечивать запросы граждан и возможности для развития общества, идейная целостность, этнический и конфессиональный мир, наличие арсенала «мягкой силы», иными словами – привлекательность модели, и т.д. Всякое государство сталкивается с многочисленными вызовами глобальной среды, которые сказываются не только на государстве в целом, но и – по-разному – на каждом его компоненте в отдельности.

Россия снова, уже не в первый раз в последние десятилетия, стоит перед выбором. События 2014 года резко ускорили ход событий, обострили все вопросы, однако не дали на них ответа. За почти четверть века, прошедших после распада Советского Союза, страна так и не обрела прочной идейной основы для развития, не нашла места в мире, не определила систему национальных приоритетов и даже не создала механизм их выработки. Все это необходимо срочно делать сегодня, чтобы не оказаться на обочине процесса формирования нового мирового устройства.

Минувшие годы в основном ушли на восстановление – устойчивой государственности, административной управляемости, экономического потенциала. На международной арене Москва боролась за возвращение в число держав, мнение которых значимо для мира. Все эти задачи были в той или иной степени выполнены. Отчасти за счет грамотных политико-экономических шагов, отчасти благодаря чистому везению – благоприятной сырьевой конъюнктуре, ошибкам и промахам других ведущих держав. Но восстановительный ресурс исчерпан – добиться большего без качественного порыва в экономической, политической и идейной сфере не удастся. От советской эпохи ничего не осталось. Стране нужен образ собственного будущего и «дорожная карта» движения к нему. А на этой основе – формулирование системы национальных интересов, реализация которых способствовала бы достижению поставленной цели.

Украинский кризис и присоединение Крыма консолидировали общество, вернули интерес к политическим событиям, однако стратегического видения не добавили – ни правящему классу, ни населению. Отчасти это вполне объяснимо – России пришлось спешно реагировать на лавину, которая обрушилась на соседнее государство, принимать решения приходилось в режиме пожаротушения. Пока хватает и этого. Но неизбежно приходит время задуматься о будущем.
Задача осложняется тем, что весь мир пребывает в переходном состоянии, когда прежние модели, правила, институты переживают эрозию, а былые ориентиры исчезают. Формирование нового мирового порядка совпадает с очередным шагом в технической сфере – переходом на следующий уровень технологического развития. Ценнейшим достоянием становятся потенциальные носители нового уклада, то есть люди, способные содействовать интеллектуальным прорывам и внедрению производства нового типа и поколения.

Все крупные страны вступают в период переосмысления своих перспектив. Россия опаздывает. Мы никак не можем выпутаться из своего прошлого, хотя все более очевидно, что рецептов на будущее в нем не найти. Травма быстрой деградации и распада, пережитая двадцать с небольшим лет назад, парализует волю к переменам, поскольку нынешнее поколение российских руководителей на собственном жизненном опыте знает, какова может быть цена недостаточно продуманных и действий, и как бывает коротка дистанция от самых благих намерений до коллапса. Чувство понятное, но контрпродуктивное в сегодняшних условиях. Даже несмотря на то, что повестку дня до сих пор диктуют последствия «недораспавшегося» СССР.

Провозглашенная два года назад идеология консерватизма не предложила модели развития, это была скорее попытка сохранить в неприкосновенности то, что удалось сделать за первое десятилетие XXI века. Однако в условиях быстро меняющегося мира законсервировать положение вещей в отдельно взятой стране невозможно. И украинский кризис, грянувший практически тогда же, когда президент России официально объявил о консервативном повороте, это доказал.
Сегодня нет примеров успешного развития вне связи с остальным миром, хотя мир этот трудно назвать дружелюбным. В лице Запада он, как мы видим, пытается выпихнуть Россию. И это проблема для страны. Эпоха «железных занавесов», железных рук, мобилизационных прорывов прошла. Человека невозможно силой заставить служить государству и даже обществу. Можно стимулировать его к реализации своей активности и потенциала в том или ином направлении. И побеждает тот, кто обеспечивает лучшие условия для такой реализации. Он просто перетягивает к себе наиболее ценные кадры. Борьба за умы, за высококвалифицированную рабочую силу становится главным видом международной конкуренции. Это может показаться странным на фоне явной милитаризации окружающего мира, но военно-силовое преимущество само по себе не определяет успех наций.

Цель национального развития – стимулирование любых видов инициативы, человеческой энергии, с тем чтобы накопить мощный общественный заряд, который государство не создаст в одиночку. А если и создаст, то лишь на короткий срок.

Россия обладает старомодным, тяжеловесным внешнеполитическим инструментарием, который зачастую не позволяет проявлять гибкость, необходимую для ответа на постоянно меняющиеся вызовы извне. Отсутствует система учета мнения различных сегментов общества по вопросам внешней стратегии. Однако по мере усложнения, диверсификации социума такое положение перестает отвечать реалиям. России нужен механизм формирования и согласования национальных приоритетов, которые сочетали бы интересы все более диверсифицированного общества, бизнеса и государства. Без такого комплексного подхода внешняя политика будет становиться все более реактивной и охранительной, станет утрачивать способность воспринимать импульсы, исходящие изнутри, а значит и умение адекватно отвечать на вызовы извне.

Положение России в новом международном контексте и хуже, и лучше, чем у других. Хуже, потому что ей придется преодолевать собственную традицию, мало приспособленную к тому, что необходимо сегодня. Лучше, поскольку страна, во-первых, привыкла и умеет восстанавливаться после провалов, во-вторых, объективно вступает в следующий период своей истории, когда все придется волей-неволей формулировать заново. Забота о человеке как главной ценности государства должна стать основой будущей российской идентичности даже не по морально-этическим причинам, а из соображений сугубо практических. В кои то веки интересы и нужды государства и человека в России могут совпасть. И тем и другим нужна сильная, уверенная в себе и удобная для жизни страна. И только такая страна способна на яркие свершения на международной арене.

Не пытаясь объять необъятное, мы попробуем рассмотреть различные аспекты того, как формируются национальные приоритеты, из чего они состоят и чьи запросы отражают. Посмотрим на опыт других стран, которые сталкиваются с аналогичными проблемами. Взглянем на наиболее актуальные темы сквозь призму национальных интересов, как их понимают разные общественные группы. Мы надеемся на активное участие наших читателей в обсуждении тем, которые кажутся важными нам, и в предложении других. Без живой и острой дискуссии страна едва ли сможет совершить необходимый прорыв – это становится очевидно всем.