ОКО ПЛАНЕТЫ > Социальные явления > Демократия

Демократия


9-01-2014, 14:03. Разместил: Редакция ОКО ПЛАНЕТЫ

ДЕМОКРАТИЯ

Слово "демократия" у нас обычно переводят, как "власть народа" (по-гречески, "демос" - "народ", "кратос" - "власть"). Но по-гречески, "народ" - и "этнос" (нация), и "лаос" (население), однако ни этнократия, ни лаократия в древнегреческой литературе не упоминаются. На самом деле демократия - не власть народа. Демократия - власть полноправных граждан. А в античных демократиях полными правами обладал отнюдь не каждый (т.е. отнюдь не каждый принадлежал к демосу). Совершенно бесправными были рабы. Были сильно ущемлены в гражданских правах и, разумеется, не имели политических прав вольноотпущенники и варвары-инородцы. Политическими правами не обладали и свободнорожденные женщины, но они могли реализовать свои гражданские права, как то: владеть имуществом, наследовать его, обращаться в суд, и пр. Не обладали полнотою прав и свободнорожденные юноши (эфебы) до их совершеннолетия.

Но был еще один весьма значительный слой свободнорожденных совершеннолетних эллинов, которые тем не менее не имели ни малейшего отношения к демосу, а следовательно, и к демократии. Это - "метеки", т.е. изгнанники. (Правильнее было бы сказать "метойки" - от греческого "метойкос", но это "ой" не любят транскрибировать в современных языках и обычно пишут "метеки", как это и звучит на новогреческом.) В метека превращался любой полноправный гражданин, живший не в своем полисе (скажем, афинянин в Коринфе), ибо полными правами он обладал лишь в границах своего полиса и его хоры (сельской области). А за пределами собственной хоры он терял не только политические права в полном объеме, но в некотором смысле и гражданские. В принципе, его могли убить, ограбить или захватить в рабство просто обитатели соседнего полиса, хотя обычно никто этого не делал в силу греческой солидарности, свойственной грекам, как и любому другому этносу. Метек не мог самостоятельно выступать стороной в полисном суде, а тогда был только состязательный процесс, никакого государственного обвинения не существовало, как потом не существовало его и в Риме. Тем не менее интересы метека в суде по его просьбе, в крайнем случае за определенную мзду, обязательно представлял тот или иной гражданин на основании договора о гостеприимстве (см. Лекцию 4). Такие договоры действовали по всему эллинскому миру, обеспечивая правовую основу нормальной жизни, а границы гражданства, между тем, оставались незыблемыми.

В греческом полисе изгнание было тяжким наказанием. Оно приводило к утрате большей части гражданских прав. Достаточно вспомнить суд черепков (остракизм), с помощью которого распустившаяся уже несколько греческая демократия ежегодно изгоняла одного гражданина, который, с точки зрения большинства граждан, писавших его имя на черепках, представлял наибольшую угрозу полису. И хотя каждый год изгоняли лишь одного, висел этот дамоклов меч над каждым.

Вообще, в той или иной форме изгнание существовало в любом обществе с развитыми демократическими правами и привилегиями, с развитым участием граждан в управлении, и всегда это было не что иное, как лишение гражданских прав. Изгнание знали городские коммуны Средневековья. Изгнание знала любая орда. Изгнание практиковала Домонгольская Русь - тоже своего рода страна городов-государств.

В современной России метеками являются лимитчики, бомжи, а теперь еще и беженцы. Среди последних есть и представители этносов, образовавших за последние годы собственные государства, и представители этносов, исконно проживавших на территориях, которые сейчас отошли другим государствам. Классический пример подобного рода - месхи (отуреченные грузины). История их трагична. Месхетия находится в Грузии, но И.В.Сталин месхов насильственно выселил в Узбекистан. В годы перестройки узбеки учинили месхам погром, и М.С.Горбачев переселил бОльшую их часть в Смоленскую область, хотя в то время обладал еще достаточной властью, чтобы вернуть месхов на исконные земли в Грузию, заставив оплатить их переселение Узбекистан. Вполне естественно, что беженцев принимают, а уж тем более их принимают христианские народы. Но если беженцам предоставляют гражданские права, значит, гражданские права украдены у коренного населения.

Что требовалось от эллина, чтобы стать гражданином своего полиса? Быть в нем рожденным (чем богаче становился полис, тем труднее было пришлому получить права полисного гражданства), достичь совершеннолетия, т.е. 20 лет (там было довольно раннее совершеннолетие), выполнять все необходимые нормы воспитания гражданина, принятые в данном полисе, т.е. приобрести элементарную грамотность и достаточное воинское мастерство, чтобы вступить в строй полисного ополчения (фаланги). Но и это еще не все - далеко не все успевали к 20 годам жениться и завести ребенка, что тоже было необходимо для получения гражданских прав. Надо сказать, гражданские общества Эллады всегда уделяли внимание поддержанию рождаемости граждан. Что же касается рождаемости не граждан - метеков, вольноотпущенников и рабов, - то гражданские общества она не интересовала. Полис не пресекал и не поощрял рождаемости среди не граждан, и это логично, ибо эти люди не были включены в политическую систему, в ополчение граждан.

В отличие от эллинов, римляне были не столько социальным, сколько семейным народом. Для них главной ценностью была семья. И субъектом римского права фактически являлся отец семейства (pater familias). Поэтому в римской правовой системе нигде прямо не указано на невозможность приобретения политических прав, покуда у вас нет детей. Тем не менее римляне, как и эллины, были предельно заинтересованы в увеличении своего населения, в силу чего признавали гражданские права даже за лицами, не обладавшими никаким имуществом, по сути дела босяками, от которых обществу не было никакого прока, кроме одного: будучи римлянами, эти босяки способны были рождать римлян. Их в Риме называли "пролетарии" (точный перевод с латыни - "бедные размножающиеся"). Кстати, до конца Гражданских войн, т.е. до реформ Гая Мария, пролетариев в легион не брали (римляне не доверяли оружия тем, кому нечего защищать по отсутствии имущества). С реформами Мария в легионе появляются наемники. И, естественно, пролетарии не входили в трибы Народного собрания (не избирали римских магистратов).

Итак, одна из распространенных норм большинства демократий: ценность семьи. Другая: ценность собственности. Постулировалось, что демос состоит из домохозяев - людей, обладавших собственностью.

Даже Аристотель с его аристократическими симпатиями проявлял интерес к "политии" (в его терминологии "власти полноправных граждан") и рекомендовал поддерживать систему ограничений правоспособности в таком состоянии, чтобы к политической жизни были допущены "средние люди" (это - дословный перевод с греческого, а мы сейчас говорим "средний слой", или "средний класс", или "люди среднего достатка"). Интересна мотивировка этого тезиса. Аристотель пишет, что, в отличие от богатых, "средние" вынуждены работать и тем самым лишены возможности посвятить всю свою жизнь опасным для общества политическим играм, а в отличие от бедных, они не склонны посягать на чужое имущество. По сути то же самое отмечает в своей классической речи и известнейший позднеафинский оратор Исократ. Он долго перечисляет недостатки, пороки и мерзости богатых, а потом резко, одним штрихом подводит черту: "Богатые столь омерзительны, что хуже их могут быть только бедные".

Русский философ И.А.Ильин указывает, что общество не заинтересовано в выращивании богачей; напротив, общество заинтересовано, чтобы наибольшее число граждан было собственниками. Кстати, это и должно было произойти с нами. Если бы приватизация в России была проведена строго по именным чекам, мы все поголовно предпринимателями не стали бы, но все, за исключением безнадежных босяков, стали бы акционерами, а следовательно, собственниками (именно так была проведена приватизация в Чехословакии на наших глазах).

Исторически существует тенденция к расширению числа граждан. В мире всегда шла борьба за гражданские права. Известны войны, которые велись из-за непредоставления гражданства. Например, самниты навязывали Риму Самнитские войны вовсе не потому, что боролись за свою независимость, а потому, что вымогали предоставление латинского гражданства (гражданства второй ступени после римского). Римские плебеи 5 раз покидали город (т.н. "первая сецессия плебеев", "вторая сецессия плебеев" и т.д.). Обычно, как только над Римом нависала угроза войны, они уходили из города, и патрициям приходилось возвращать их обещаниями расширить гражданские права. Таким образом, плебеи с каждым своим уходом приобретали все больше прав и, наконец, добились фактического равенства с патрициями в IV в. до н.э., когда первый плебей стал консулом.

В Афинах демократическое законодательство ввел Солон в начале VI в. до Р.Х. Согласно законам Солона, граждане были поделены на 4 имущественных разряда. Все права получили граждане первых двух разрядов. Чтобы принадлежать к первому разряду, нужно было построить для Афин боевой корабль и содержать его; ко второму - иметь боевого коня и вступить всадником в ополчение. Граждане третьего разряда получили почти все права (они не могли быть только архонтами). Это были граждане, имевшие тяжелое оружие и составлявшие фалангу гоплитов. А граждане четвертого разряда - феты - вообще никаких должностей занимать не могли, хотя избирать могли. Таким образом, был введен имущественный ценз. Но уже при Перикле (конец V в. до н.э.) все 30000 афинян получили равные гражданские права, и было запрещено упоминать, что у кого-то предки были фетами.

В средневековых городах цеховые мастера боролись за равноправие с торговым патрициатом и добивались своего. В Новое время в XVIII-XIX вв. шла небезуспешная борьба за снижение цензов, прежде всего имущественного, в старых традиционных системах, включавших в себя демократию (таких, как Великобритания или многие земли Германии).

Постепенно круг граждан расширялся. Однако это совсем не непрерывный процесс, при котором достигается полное равенство, всеобщее прямое равное тайное голосование, и все становятся гражданами. Закономерность проста: чем больше прав для своих, тем меньше их для пришлых. До Перикла еще можно было стать афинским гражданином, при Перикле - уже нет. При нем эллин мог быть включен в списки афинских граждан, только если афинскими гражданами были как его отец, так и мать. И это происходило повсеместно. В Средневековье стоило цеховым мастерам получить полноправие в системе городской демократии, тут же резко усложнилось вступление в цех и ужесточились требования к переходу подмастерья в мастера, т.е. тут же появились новые барьеры. Сегодня ни при каких обстоятельствах пришлый не может стать, например, подданным королевства Швеция. Конечно, выйдя замуж за шведа, женщина будет пользоваться правами, и ее дети будут шведами, но в случае развода эти права у нее тут же отберут.

Понятно, что везде ситуация разная, но, в целом, чем более демократично общество, чем больше прав и привилегий оно предоставляет гражданам, тем более оно замыкается. И никакого другого пути нет. A propos, самыми богатыми государствами на планете сегодня являются как раз те, гражданами которых вообще стать невозможно.

По числу полноправных граждан конкретного государства можно с легкостью определить, какова в нем форма власти. Если таких граждан, условно скажем, 1 % населения, очевидно, что это - аристократия или же олигархия. Если 10 или даже 50 % - демократия. Но вряд ли можно говорить о демократии в государстве с 90 % полноправных граждан. А когда гражданами объявляются все 100 % населения, в этом государстве, без сомнения, нет ни одного гражданина. Тогда это - охлократия. Если же она существует длительное время и выглядит по-прежнему охлократией, нужно искать олигархию, которая вписалась в данную систему и осуществляет реальную власть. Демократию от охлократии отделяют цензы.


Система цензов

В обществах Позднего Средневековья и Нового времени, как правило, действует 4 ценза: возрастной, образовательный, имущественный и ценз оседлости. Цензовую демократию можно изучать также на материале XIX - первой половины XX вв. (еще в начале XX в. практически все демократии были цензовыми). В настоящее время из четырех цензов повсеместно действует только возрастной. Рассмотрим, как действовали цензы, для чего они были придуманы и что отражали.


1. Возрастной ценз

Если бы его не было, даже новорожденный младенец обладал бы политическими правами. Однако возрастной ценз сегодня резко снижен. Еще в 50-ые гг. нашего столетия во многих государствах Европы и многих штатах США возрастной ценз составлял 21 и даже 23 года. Его снижение, увы, означает шаг к охлократии и скрытой олигархии.

С возрастом человек не становится гениальнее (интеллект можно развивать, но заложен он рождением и воспитанием в раннем возрасте). И все же одно очень важное качество - здравый смысл - человек приобретает далеко не сразу. 18-летний гражданин куда более подвержен пропаганде, нежели человек пятью годами старше. Кроме того, по молодости он еще не успел приобрести достаточное количество неформальных связей, защищающих его в известной степени от воздействия прямой агитации. ТВ, конечно, обращается сразу к многим миллионам, но для отдельного человека обычно много важнее, что скажет его друг, а не политический телеобозреватель. Таким образом, чем ниже возрастной ценз, тем выше возможность манипуляции электоратом.

Своими корнями возрастной ценз уходит глубоко в историю. В нем косвенно скрыты исчезнувшие в прямом оформлении цензы, связанные с военной службой и деторождением. Например, полное гражданское совершеннолетие в Российской империи приходилось на 25 лет. И именно к этому возрасту большинство ее подданных уже заканчивало военную службу, согласно всеобщей воинской обязанности, и успевало обзавестись семьей.


2. Образовательный ценз

Он был не столько цензом образовательным, сколько цензом грамотности и с введением повсеместно всеобщего начального образования потерял смысл. Но этот ценз был важен, пока поголовной грамотности не было, ибо на неграмотного человека, не понимающего даже, чье имя написано в избирательном бюллетене, воздействовать очень легко.


3. Имущественный ценз

Посредством этого очень тонкого ценза во всех обществах стремились отсечь именно социальные низы, а не относительно небогатых граждан. Например, в России серьезные выборы начались только с 1864 г., когда было восстановлено земское и городское самоуправления. Процедура земских выборов не обеспечивала равноправия (кстати, так же должны были бы выбирать и в Государственную думу, которую намеревался созвать, но не успел Александр II). Выборы в губернские и уездные собрания проводились по трехкуриальной системе, которая преследовала своей целью сохранение представительства сословий. Курий было три: землевладельцы, городские домохозяева и крестьяне. По действующим нормам представительства, крестьяне избирали в процентном отношении от числа крестьян данного уезда меньше гласных, нежели помещики (цензы по куриям были построены с таким расчетом, чтобы крестьянская стихия не захлестнула дворянский мир). Но как раз на крестьян и не распространялся имущественный ценз, потому что каждый крестьянин имел имущество. Тем самым законы Российской империи о местном самоуправлении подтверждали функцию имущественного ценза: ограждать граждан среднего достатка от вмешательства в политический процесс социальных низов. Этим цензом отсекались не крестьяне - домохозяева и собственники, - а городское босячье.


4. Ценз оседлости

Он представляет собой видоизмененную полисную систему, отделяющую граждан от метеков. С появлением больших государств становится невозможно замкнуться в границах города и так построить законодательство, чтобы лишить человека, который не прожил всю жизнь в одном городе, возможности быть полноправным гражданином своего государства. Однако необходимое условие существования общества гражданского - устойчивость пребывания человека в обществе. Поэтому возникает измененная форма - ценз оседлости, требующий от человека либо рождения в своем избирательном округе, либо жизни в нем на протяжении 15, а то и 20 лет. Двадцатилетний ценз оседлости уже приближается по уровню к возрастному цензу.

Ценз оседлости позволяет сохранить в демократической представительной системе необычайно важный элемент неформальных отношений. Уже отмечалось, что монархия обладает исключительной способностью долгое время сохранять хотя бы частично неформальные отношения государя и подданного. Но и все три правильные формы власти успешно действуют лишь тогда, когда элемент неформальности сохраняется, и бюрократизируются с его утратой.

С увеличением размеров государства прямая демократия сменяется демократией представительной или парламентарной. Фактически эти названия синонимичны. "Парламент" - название представительной системы в Великобритании, однако почти все страны обзаводятся своим национальным названием сословного, а затем и народного представительства. Парламенты появляются в процессе объединения государств и преодоления (в Западной Европе особенно) последствий феодальной раздробленности. Парламент - всегда объединитель. Тем не менее и он действует достаточно успешно, лишь пока сохраняет элемент неформальности отношений, т.е. покуда гражданин избирает лично ему знакомого Павла Петровича, заслуживающего, по его мнению, доверия за деловые и нравственные качества, а не за принадлежность к партии коммунистов или либералов, или к любой другой.

Иными словами, решив голосовать за упомянутого Павла Петровича, я делаю это не из-за того, что его политические убеждения тесно совпадают с моими. Я просто доверяю ему представлять мои интересы в политике, как в суде доверяю представлять мои интересы адвокату. В судебной практике мы считаем это нормальным, но почему-то забываем, что в политической жизни, когда речь идет о демократии, должно быть то же самое. Ведь только при таком избрании Павел Петрович чувствует личную ответственность передо мной - его избирателем, как чувствовал ее один из депутатов Земского собора 1648-49 гг. Гаврила Малышев, два месяца по окончании Собора опасавшийся вернуться в Курск, ибо не выполнил предписаний своих избирателей. Царю даже пришлось выдать ему специальную охранную грамоту. В середине XVII в. в России демократично мыслили о долге депутата перед избирателями!

Еще в середине XVIII в. видный английский мыслитель Фрэнсис Хатчесон ставил вопрос: "Можно ли считать добропорядочным гражданином члена политической партии?" - и отвечал на него отрицательно, ибо таковой гражданин будет действовать не в интересах общества, а в интересах партии. Партия - всегда часть чего-то (от английского "part" - "часть"). Партия всегда устроена недемократично, и даже западная политология в лице ее виднейших представителей признает, что система политических партий - недемократический институт демократического общества. Более того, с позиций Аристотеля и Полибия, партия - олигархический институт, вмонтированный в демократию, что весьма не желательно. К сожалению, в XX в. этот факт затушевывается спорами о норме и пропорциональности представительства. Всерьез разбирается вопрос, каким образом сделать так, чтобы каждый гражданин имел равный удельный вес на выборах. На деле же граждане более не решают полновластно, как положено демократам, свою судьбу, а используются в качестве электората.

Чем больше избирательный участок, чем больше десятков тысяч граждан избирают депутата, тем меньше шансов, что они будут знать его лично. В этой ситуации единственный способ избежать наличия партий - пренебречь нормами представительства и вернуться, как в XIX в., к двух-, а если потребуется, и к трехстепенным выборам. Они считаются сейчас недостаточно демократичными, тем не менее президент США избирается именно так. Его избирают выборщики, да и то на primary, что не идеально демократично. Однако это же можно сделать лучше: избирать выборщиков и доверить им избирать депутатов. Тогда будет сохранен элемент столь драгоценной неформальности, которая ограждает от того, чтобы между избирателем и избираемым протиснулась ловкая шайка (ею и является всякая партия, при любых нормах представительства остающаяся недемократическим элементом демократической системы). Во всех остальных случаях неизбежно движение к охлократии.

Есть огромная разница между гражданами, полновластно решающими свою судьбу и судьбу своего отечества, и толпой, бросающейся от одного стенда с предвыборными обещаниями к другому. Кстати, уже предвыборные обещания сами по себе являются в некотором смысле нарушением демократического полноправия - это тоже покупка голосов избирателей, только в причудливой, неулавливаемой уголовным законодательством форме. Разумеется, это не удел одних охлократий. И в демократиях это тоже бывало, а не только бывает сейчас. Но все же не следует путать гражданина и представителя электората. Не случайно "вождь народа", т.е. тот, кто что-нибудь обещает, греками назван "демагог"! 

Владимир Махнач

Историко-культурное введение в политологию


Вернуться назад