О свободе воли и патерналистском государстве

Алексей Назаренко

Инженер, психолог. Родился в 1983 году в г. Харькове (Украина). Окончил ХАИ в 2006 году. Автор блога nazalur.livejournal.ru

В одной из живо обсуждаемых в социальной сети тем – о «романтической» традиции вывешивания «замков влюблённых» на мосты города – я высказал мнение, что, прежде чем навешивать тонны замков, доставляя немало хлопот коммунальщикам, хорошо бы задуматься: а не доставляю ли я своими действиями неудобства и не порчу ли я городскую инфраструктуру? Можно ли как-то без этого выражать свои чувства?.. Один из комментаторов в личной переписке со мной, толком уже позабыв суть исходной темы обсуждения, в пылу горячей полемики выдал следующее: «Нормальный человек сам решает, а совок спрашивает разрешения у своих хозяев!»

Такой вот традиционный в наше время призыв к освобождению от оков патерналистского общества через свободу воли.

Насколько справедлив и конструктивен такой призыв?

Попробуем разобраться. 

Во-первых: ни один человек никогда и ничего «сам» не решает – большинство наших суждений детерминированы и базируются на других суждениях и внешних условиях. Даже тот, кто волен принимать решения, вынужденно делает оглядку на целый ряд вещей. И идея об освобождении от «оглядок» – ошибочное упрощение и самообман.

Во-вторых: что за хозяева у «совков»? Предполагается, должно быть, что «совок» не может поступить в соответствии со своим разумением, в обход воли хозяев. Так кто же такие хозяева?

Это общество, государство и закон. Ни один человек на планете не живет в отрыве от общества, он так или иначе вынужден придерживаться законов этого общества. Люди не могут принимать решения только в соответствии со своим собственным разумением – они должны придерживаться норм общества, чтобы не мешать и не вредить другим. Все люди пользуются плодами государственного устройства общества и принятых в нем законов, включая примитивные племенные сообщества – это, в том числе, залог выживания этого общества.

А тогда напрашивается вопрос: если «совки» – это законопослушные граждане общества, придерживающиеся его норм, то кто тогда те, кто призывает решать, что делать, без оглядки на общество?

В-третьих. Допустим, что этот лозунг на самом деле подразумевает освобождение от подчинения чужой воле в пользу собственной. Вопрос этот во многом философский и затрагивает известное противопоставление идеализма материализму как примата идеального над материальным.

Марксова диалектика подсказывает нам, что обстоятельства столь же регулярно меняются, как и «устаканиваются», в результате чего то же законопослушание может превращаться в следование чужой воле. Но, следуя этому же принципу, мы вынуждены заключить, что стремление освободиться от оков этого следования может означать и призыв к слому уклада, который по каким-то причинам пришелся не по душе призывающему. Если одни и те же слова могут нести диаметрально противоположную идею, как тогда отличить конструктивный замысел от деструктивного умысла? Очевидно, что ежели субъективная оценка порой дает настолько противоречивые толкования, нужно опереться на объективные обстоятельства. Это значит, что в деле оценки собственных решений и поступков как минимум целесообразно было бы опереться прежде на объективные условия и последствия, чтобы иметь возможность самостоятельно же судить о них как о конструктивных или деструктивных.

Например: идея слома существующих устоев только тогда конструктивна, когда есть объективные обстоятельства, которые, как минимум, таковы, что данная идея изменит их к лучшему. В противном случае даже на первый взгляд разумная идея будет деструктивна и нанесет вред тому большинству окружающих, кто живет сообразно существующему укладу.

Таким образом, мы снова приходим к выводу, что призыв рассуждать самостоятельно ни при каких обстоятельствах не исключает взвешивания внешних условий и принятия решений на их основе. 

Очевидно, что в реальности, в каждой отдельной ситуации каждый из нас так или иначе находится в условиях какой-либо зависимости и чем-то ограничен, даже если эти ограничения незаметны. Следуя же логике оценки идеи без отрыва от окружающих её обстоятельств, приходим к тому, что сама по себе идея освобождения без осознания ограничений вместо побуждения мыслить самостоятельно превращается в мощнейший разрушительный фактор, который приводит к разрушению всякой самостоятельности в погоне за призрачной «свободой от» вместо «свободы для».

Конечно, рассматриваемая идея может нести в себе мысль вовсе не отрицания оценки обстоятельств, а лишь примата свободы воли над ними. Допустим, эта идея справедлива и человеку предстало бы прежде заботится о том, чего он сам по-настоящему хочет, а не оглядываться.

В идеале для отдельно взятого человека так ощущать необходимость проживать свою жизнь – вполне естественно. Но столь же очевидно, что людей «отдельно взятых» в живой природе не бывает – даже на самой вершине иерархии человеческого общества есть ряд внешних и внутренних ограничений, вне которых могут существовать только сами желания и идеи. Справляясь с этим экзистенциальным конфликтом, люди вынуждены искать способ так сосуществовать друг с другом, чтобы свобода воли каждого не нарушала свободу воли других. И чтобы не усложнять себе и другим жизнь, рациональнее позаботиться о границах собственных действий заранее, выработав нормы поведения внутри сообщества. Здесь мы снова приходим к необходимости учитывать обстоятельства, прежде чем действовать – и первенство собственных желаний над обстоятельствами в условиях разумного общества снова оказывается не слишком рациональным, а идея ориентирования исключительно на собственные желания предстает крайне глупой и недальновидной.

Наконец, приверженцы данной идеи противопоставляют свободу принятия самостоятельного решения несвободе подчинения чужой воле. Предлагают ли эти господа что-нибудь в качестве политической альтернативы, формируя противопоставление именно в таком ключе? Очевидно, что для осуществления этой идеи потребуются особые условия, скорее всего особая организация общества. Но даже анархическая форма предполагает выработку свода правил, сообразно которым будут строиться взаимодействия в обществе.

Стало быть, либеральная идея не протестует против системы общественных правил вообще, а лишь предлагает сменить одну форму на другую. Но будет ли такой уклад лучше существующего и насколько целесообразна такая смена?

Возвращаясь к исходному смыслу идеи, приведенной в первом абзаце, приходится резюмировать, что ни одно из возможных материальных оснований справедливо и целостно её не определяет. Логично заключить, что это все-таки типичная манипуляция сознанием, которая используется в интересах тех, кто хочет навязать разрушение существующего уклада, не предлагая ничего взамен.

И каждый раз, сталкиваясь с таким высказыванием, важно осознавать и оценивать объективно существующую реальность не как данность, а во всей полноте сопутствующих факторов, причин и следствий. 

Тогда придет понимание того, что в противопоставлении этого принципа конкретно «совку» нужды на самом деле нет – ведь, по сути, именно такой, якобы «совковый», подход и представляет из себя искомое «нормальный человек сам решает».