От неравенства к равенству и обратно

От неравенства к равенству и обратно

Утопия «христианского коммунизма» на фоне повседневных проблем «реального капитализма»

От университетской группы Terra America. 19 марта 2013 года на философском факультете состоялся очередной семинар из цикла «Америка: возвращение идеального». Он был посвящен проблеме «социального неравенства» и был приурочен к двум событиям – 90-летию выхода в свет книги Николая Бердяева «Философия неравенства» и публикации ведущим американским журналом Foreign Affairs фундаментального исследования историка экономики Джерри Мюллера «Капитализм и неравенство». Подробное изложение содержания данной статьи можно найти в ранее опубликованном на нашем сайте материале Дмитрия Дробницкого, а ту дискуссию, которая состоялась на семинаре, прекрасно описал в своем очерке на сайте Liberty.ru Яков Шустов. Участник семинара Борис Соколов представил нам развернутый текст своего выступления на мероприятии.

Тема следующего семинара – столкновение демократии и меритократии. Это заседание, которое состоится предположительно в мае, мы посвятим новому американскому бестселлеру – книге Николаса Бергрюэна и Натана Гардельса «Умное управление для XXI столетия. Средний путь между Западом и Востоком», обсуждение которого уже началось на нашем сайте.

Завтра декану философского факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, нашему автору Владимиру Васильевичу Миронову исполняется 60 лет. От имени нашей группы и коллектива Terra America в целом хотим поздравить Владимира Васильевича с юбилеем и пожелать ему долгих лет жизни и успехов во всех направлениях его деятельности.

Цикл социальной дифференциации – вечное проклятие человеческой истории

Нетрудно убедиться, что все мировое развитие происходит по достаточно простой схеме:

Таким образом, социальное и экономическое развитие человечества представляет собой замкнутый круг. Человечество в принципе не в состоянии выйти из этого круга.

В то же время, с каждым циклом увеличивается общее производство материальных и духовных благ и появляются новые технологии. Однако их производство развивается главным образом на промышленном Севере, а не на аграрном Юге, на котором, за отдельными исключениями, наблюдается экономическая стагнация (особенно в Африке и Латинской Америке).

Данная схема развития не является строго циклической, и различные фазы в каждом цикле и для различных стран оказываются различными по продолжительности на несколько десятков лет, поэтому предсказать их смену абсолютно невозможно.

Эта непредсказуемость и создает иллюзию у философов, экономистов, социологов и политиков, что с помощью некоторых разумных и согласованных мер можно повлиять на развитие цикла и неограниченно долго стабилизировать развитие в некоем идеальном состоянии. Поэтому и идут вечные споры о том, что лучше: капитализм или социализм.

При этом реальные действия властей, вдохновленные теми или иными философскими, социальными или экономическими доктринами, обычно приводят к результатам, противоположным ожидаемым. Эти действия могут повлиять на длительность тех или иных фаз цикла, но не в состоянии изменить цикл в целом. Разная длительность различных фаз в разных циклах порождает иллюзорные надежды на то, что та или иная фаза будет длиться вечно или, по крайней мере, неопределенно долго. Неравенство – это и главный двигатель, и главный тормоз развития, в зависимости от фазы цикла.

Капитализм или тоталитаризм – третьего пока не дано

Реальной альтернативой капитализму, или рыночной экономике, является тоталитаризм, существовавший в истории и существующий в настоящее время. Тоталитаризм бывает двух видов – коммунистический и антикоммунистический, но разница между ними скорее определяется сроками существования, а не какими-то идеологическими различиями между двумя видами тоталитаризма, хотя такие различия, безусловно, существуют.

Исторически первым возник коммунистический тоталитаризм в 1917 году в России. Итальянский фашизм и германский национал-социализм возникли в качестве реакции на советский коммунизм и на его идею мировой коммунистической революции. Однако антикоммунистические тоталитарные режимы в Германии и Италии просуществовали исторически слишком короткий срок, тем более что значительный период их существования пришелся на суровое военное время, а рухнули они в результате поражения во Второй мировой войне.

Поэтому ни фашистский, ни национал-социалистический режим не смогли достичь своей классической, законченной стадии. Оба они успешно справились со своими политическими задачами, заменив демократию на однопартийную диктатуру вождя. А вот в хозяйственной сфере ни Муссолини, ни Гитлер сколько-нибудь серьезных преобразований, коренным образом меняющих рыночный характер экономики, провести не успели.

Правда, в Германии в последние два года войны, которая была объявлена тотальной, произошло серьезное огосударствление экономики и ограничение возможностей корпораций. Но это было вызвано чрезвычайными условиями проигранной войны, и нельзя быть уверенным, что в случае победы в войне Гитлер пошел бы на жесткие анти-рыночные меры.

Что же касается Советского Союза и других коммунистических стран, где коммунистический тоталитаризм просуществовал или существует 40-70 лет, то здесь, кроме установления диктатуры одной партии и одного вождя, было осуществлено практически полное огосударствление экономики. Но в то же время, создать экономику, независимую от внешних рынков стран с капиталистической экономикой, коммунистам так и не удалось.

Неслучайно в последние десятилетия своего существования СССР держался на плаву только благодаря экспорту на Запад энергоносителей и некоторых других видов сырья, а резкое падение мировых цен на нефть в немалой степени способствовала краху Советского Союза. Нынешнее же развитие рыночной экономики в коммунистическом Китае и до некоторой степени – в коммунистических странах Юго-Восточной Азии как будто доказывает, что коммунистический тоталитаризм реальной альтернативой капитализму в социально-экономическом отношении не является. Можно предположить, что при дальнейшем развитии рыночных процессов возможна смена политического режима в КНР на демократический или авторитарный. Авторитарный режим, как известно, вполне совместим с успешным развитием капиталистической экономики. Хрестоматийный пример здесь – Сингапур.

Необходимо также оговориться, что коммунистический социализм, равно как и национал-социализм, принципиально отличается от того, что порой называют «европейским социализмом», имея в виду прежде всего то «государство всеобщего благоденствия», которое функционирует в странах Северной Европе. Шведский, финский, норвежский или датский социализмы функционируют в рамках капиталистического общества и капиталистической экономики, в условиях политической и экономической конкуренции, пусть в чем-то и ограниченной государством.

Николай Бердяев верил в возможное наступление «христианского коммунизма»

Принципиальная безальтернативность описанного выше цикла общественного развития, грозящего превратиться в дурную бесконечность, давно уже была подмечена философами и побуждала их искать выход за пределами государства и общества. Напомню, что Николай Бердяев в «Философии неравенства» предостерегал:

Бердяев верил, что, хотя «окончательная победа над злом есть преображение мира, "новое небо" и "новая земля"», «отсюда не следует, что мы должны соглашаться на власть зла и на злую власть, что воля наша не должна быть направлена к максимуму правды в жизни».

Однако двадцать лет спустя, в 1938 году, в «Истоках и смысле русского коммунизма», философ увидел в русском коммунизме ту национальную составляющую, которая не имеет ничего общего с марксизмом и делает русских народом восточным, духовным, отличным от западных рациональных народов, и потому все-таки оказывается ближе к Богу, чем западная «буржуазность». Поэтому, считал Бердяев, русский коммунизм и может явиться тоталитарной альтернативой западному капитализму, альтернативой, которая все же остается безбожной, поскольку, «коммунистический строй есть крайний этатизм, в нем государство тоталитарно, абсолютно, он требует принудительного единства мысли», и «коммунизм, не как социальная система, а как религия, фанатически враждебен всякой религии и более всего христианской». Бердяев был убежден, что «человек есть религиозное животное и, когда он отрицает истинного, единого Бога, он создает себе ложных богов, идолов и кумиров, и поклоняется им». Поэтому Ленин и другие большевики виновны лишь в том, что поклоняются ложным богам, но, может быть, в будущем удастся и их привести к истинному Богу.

Теперь Бердяев поверил, что можно «разделять социальную программу коммунизма и не разделять коммунистического миросозерцания». Таким образом, реальной альтернативой капитализму, по Бердяеву, должен был стать некий «христианский коммунизм». Он утверждал: «Лучший тип коммуниста, т. е. человека целиком захваченного служением идее, способного на огромные жертвы и на бескорыстный энтузиазм, возможен только вследствие христианского воспитания человеческих душ, вследствие переработки натурального человека христианским духом».

На наш взгляд, принципиального противоречия между «Философией неравенства» и «Истоками и смыслом русского коммунизма» нет. В обеих работах русский коммунизм (большевизм) признается учением безбожным, в обеих работах неравенство – это и источник развития, и фактор, подрывающий стабильность общества. Новым стало только прямо сформулированное утверждение о возможности «христианского коммунизма», но в наступление его можно только верить.

Джерри Мюллер – осторожный защитник капиталитистического неравенства

«Христианский коммунизм» и аналогичнеые духовные альтернативы западной рациональной ментальности непонятны.

И обсуждаемый нами на семинаре Джерри Мюллер, автор статьи «Капитализм и неравенство», волнуется насчет изгнания из общества неравенства лишь потому, что «социальная уравниловка», проводимая администрацией Обамы, может ввергнуть Америку, а затем и весь мир в фазу социальной нестабильности.

Однако Мюллер, несомненно, понимает, что эта социал-либеральная политика имеет четкие временные границы. Опыт последних шестидесяти с лишним лет американской политики подсказывает, что в 2016 году демократическая администрация в Белом Доме почти наверняка сменится республиканской. А президент-республиканец, независимо от того, кто именно им будет, гарантированно осуществит некоторое разгосударствление американской экономики. Возможно, предчувствуя это, Обама постарается во время своего второго срока осуществить максимум намеченных реформ, чтобы, после неизбежного отыгрыша назад, хотя бы что-то сохранилось для последующих поколений.

А вслед за Америкой, как самой большой экономикой мира, поворот к меньшему вмешательству государства в экономику может произойти и в других западных странах, максимально наращивавших это вмешательство после кризиса 2008 года. Но такого поворота в любом случае придется ждать еще несколько лет.