Сияние «Белого солнца…»

Советский кинематограф дал миру очень много выдающихся фильмов. Но по-настоящему народными, цитаты и герои которых стали частью фольклора, можно назвать лишь отдельные картины — это, к примеру, «Семнадцать мгновений весны», «Ирония судьбы» и, конечно же, «Белое солнце пустыни».

Сложно сказать, каким бы оказался этот получивший ныне звание культового советский «вестерн», широкая премьера которого состоялась 43 года назад, 30 марта 1970-го, если бы не стечение целого ряда обстоятельств. Для начала, лишь в последний момент, из-за отказа более известных мастеров, режиссером был назначен Владимир Мотыль, получивший определенную популярность после выхода фильма «Женя, Женечка и «катюша», но не завоевавший особого доверия со стороны кинематографического начальства.

Возможно, подобный фильм вообще не стали бы снимать, если бы не успех, которым пользовалась дилогия о «Неуловимых мстителях», вышедшая на экраны в середине 1960-х. Поняв, что по степени романтичности эпоха гражданской войны ничем не уступает временам покорения Дикого Запада, руководство Госкино решило рискнуть. Базой же для освоения нового жанра (впоследствии его за наличие восточного колорита назовут «истерном») стала созданная в 1966 году Экспериментальная творческая киностудия — коммерческое предприятие с широкой свободой действий по подбору кадров и выбору творческого материала.

Еще большой вопрос, что пришло бы в голову сценаристам Андрею Михалкову-Кончаловскому, Валентину Ежову и Рустаму Ибрагимбекову (последние двое — авторы одноименного романа-первоисточника), если бы не история, рассказанная Ежову ветераном гражданской войны, поведавшим о басмаче, который, чтобы скрыться, бросил в пустыне свой гарем. Эта фабула и стала основной, хотя, конечно, со временем «обросла» множеством деталей. Личность главного персонажа — Федора Сухова — помог раскрыть Марк Захаров, который не только участвовал в создании сценария, но и придумал текст писем, которые бравый красноармеец направлял своей разлюбезной Катерине Матвеевне. Что же до подробностей сюжета, то, думаю, вы отлично его помните, как и ситуации, в которых были сказаны такие фразы: «Восток — дело тонкое», «Гюльчатай, открой личико!», «Таможня дает добро», «Вопросы есть?.. Вопросов нет» и «...за державу обидно!».

Съемки оказались непростыми (они были начаты на базе студии «Ленфильм», а закончены уже на «Мосфильме»), их результат оказался не совсем тем, которого ожидало руководство студий и Госкино, но решающее слово сказал глава советского государства Л. И. Брежнев. Он был большим поклонником боевиков и вестернов и остался в восторге от фильма, снятого не хуже, чем на Западе. Только после этого картину пустили в широкий прокат, хотя официальное признание пришло к ней лишь в конце прошлого века — в 1998 году ее удостоили Государственной премии РФ.

Что же касается народного признания, то оно наступило гораздо раньше. Павел Верещагин в исполнении Павла Луспекаева стал символом таможенной службы в России и Украине: памятники ему установлены возле отделений таможни в Кургане и Амвросиевке (Донецкая область), границу на Дальнем Востоке охраняет корабль носящий имя этого киногероя. Личного памятника в Донецке удостоился и товарищ Сухов. А российские космонавты по давней традиции смотрят фильм перед стартом — на удачу и для поднятия духа перед полетом, в котором они проведут вдалеке от своих близких не меньше времени, чем герои картины — в туркестанских песках. И по сей день «Белое солнце пустыни» продолжает светить миллионам зрителей, рассказывая о благородстве, самоотверженности и чести.

Андрей Зимин, «ВРЕМЯ.UA»