Теория убийства, или что такое сегодня человек?

Вчера, 12 декабря, неизвестный в хоккейной маске открыл стрельбу по посетителям торгового центра (Clackamas Town Center Mall) в городке Клакамас, южном пригороде столицы штата Орегон Портленда. Убиты двое, еще одна девочка-подросток была ранена. Убийца, как сообщает местная полиция, вслед за преступлением совершил самоубийство.

Ранее на Terra America один из наших постоянных авторов Александр Павлов уже писал об убийце, загримированном под Джокера из фильма про Бэтмена. Он открыл стрельбу в кинозале, во время показа этого самого фильма.

Подобное, как это ни печально, случалось и в России. Дмитрий Виноградов, которого прозвали русским Брейвеком, открыл огонь из двух винтовок по своим коллегам. Пятеро погибли на месте, еще один человек умер уже в больнице.

Почему они стреляют?

Если человек – это ползающее на двух ногах животное, как писал Ламетри, то даже и тогда все эти случаи нельзя было признать нормальными. Животные убивают только, когда им грозит опасность или для того, чтобы добыть себе пропитание, еще они борются за территорию и так далее. Но они никогда не нападают без причины.

Человек, однако, опустившийся до своих самых низких состояний, способен и на такое. Каждый раз, слушая новости о подобных происшествиях, или читая о них в газетах и в интернете, мы ужасаемся – как он (она) мог (могла) сделать это?

А как тысячи людей, если быть точнее 24 тысячи, могли поставить «лайки» возле манифеста, провозглашающего человеконенавистничество?

Почему Виноградов стал стрелять?

По причине того, что он болен, что его «достали», что ему изменила девушка, звезды встали не так? Может быть… Но Виноградова поддержали в его намерениях 24 тысячи человек. Могло ли это стать последней каплей и убедить его в собственной правоте?

Вполне.

Вопрос не в Виноградове, Джокере или убийце в хоккейной маске. В обществе, где человек, поначалу ужасающийся беспричинному насилию, может затем поставить «лайк» под человеконенавистническим манифестом, преступниками являются все, кто позволил этому случиться.

Позволил – это не значит, что должен был остановить. Позволил – это значит, позволил осуществиться условиям, в которых подобное стало возможным. Это значит, вчера не придержал дверь лифта, месяц назад наступил на ногу прохожему в метро и не извинился, полгода назад не подсказал дорогу человеку, потому что торопился, а торопился потому, что проспал.

Нет, это не снимает ответственности с того, кто совершает преступление. «Не мы такие, жизнь такая» – это нисколько не оправдание. Но и «не я же стрелял» – тоже нисколько не оправдание.

Заметьте, обе фразы содержат логическую ошибку. Жизнь – это и есть то, что создаем «мы», что бы мы под этим «мы» не подразумевали. И в случае со стрельбой, нажимал курок конкретный человек, а стреляли… даже не те пресловутые 24 тысячи, а все мы.

Как? Очень просто.

Когда сильный издевается над слабым, а потом слабый берет в руки пистолет или нож, то кто виноват? Сильный или слабый?

Или, может быть, родители, которые не научили своих детей, что нельзя обижать слабых? Или невнимательная охрана на входе в учреждение?

Или те, кто на фразу «в следующий раз я их убью» ответил – «да, давай?! Это будет здорово».

Так кто же? Все они.

Вернее, все мы, и, конечно, многие со мной не согласятся. Можно, наверное, как некое оправдание добавить, что все, но в разной степени. Но это жалкое и трусливое оправдание. Виноват либо никто, либо каждый.

Когда люди начинают стрелять друг в друга – это уже повод задуматься, но когда согласие свое на это дают 24 тысячи человек – это не просто повод, это уже набат.

В каждом из нас сокрыт зверь. Прежде существовали такие традиции, как различные религии, культуры, представления о благе, правила, чтобы этот зверь оставался запертым. Отчасти они работают до сих пор, но лишь отчасти.

Сегодня, в эпоху плюрализма взглядов в основном каждый верит в то, во что горазд. Нет ни единых правил, ни единых мнений. В христианской традиции не только убийство было грехом, но и сама мысль об убийстве являлась таковой.

Знающий не творит зла, это слова, вложенные в уста древнего философа Сократа его учеником. Значит ли это, что человек, сознающий, что он делает, и, главное, что он думает, не станет совершать преступление?

Впрочем, если все это – историческое прошлое человечества и наступает век абсолютной индивидуальной свободы, то нам можно убивать друг друга. По крайней мере, виртуально.